ну «Мария» якобы ждал английский крейсер «Меркурий». Или на санях через Полярный Урал на Печору и в Архангельск, там правительство Чайковского поможет...
Да полно! Какое бегство на Север: безвольный Николай, нервная Александра Федоровна, девицы, больной наследник Алексей, многочисленная челядь... В морозы, в бездорожье, в распутицу или в весенние разливы рек... Без сопровождения, без охраны...
Да и кто их где ждал? Не нужны они были никому: ни англичанам — отказались от них еще в марте 1917 года, ни «социалисту» Чайковскому — противнику как большевизма, так и монархии.
Но в невероятное всегда верят, и слухи о бегстве царской семьи успокоили кредиторов Гермогена и переполошили и Омск, и Екатеринбург.
«Тили-тили тесто...»
Там одновременно 24 февраля 1918 года были созданы чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией — знаменитые ЧК. В Омске ее возглавил председатель комитета 20-го Сибирского полка Владимир Шебалдин, его заместителем стал бывший прапорщик Авраамий Демьянов. Во главе Екатеринбургской ЧК были постав- 5*
68 | Л. Петрушин. На задворках гражданской войны лены революционер-подпольщик Михаил Ефремов (кличка Финн) и балтийский матрос с линкора «Заря свободы» Павел Хохряков.
Те и другие также одновременно, но не согласовывая своих действий, начали «операции по разгрому монархического заговора в Тобольске». Таким путем они хотели закрепиться в безвластном, как им казалось, Тобольске.
Омичи действовали нахрапом: они считали Тюмень и Тобольск своими территориями. 26 марта на удалых тройках с гиканьем и свистом чекисты и красногвардейцы Демьянова подкатили к губернаторскому дому и уперлись... в пулеметы. Полковник Кобылинский и его бойцы грозной чрезвычайной комиссии не испугались и потребовали деньги. Денег не было — тогда от ворот поворот! И пришлось омичам и сопровождавшим их тюменцам пить в местных кабаках водку — рыпнуться против закаленных в боях Георгиевских кавалеров они не посмели.
Уральские чекисты повели себя по-другому — секретно, ведь юридически Тобольск не находился в подчинении Урал- облсовета. Хохряков отправился туда под легендой «жениха» профсоюзной активистки Татьяны Наумовой, родители которой
Тайны епископа Гермогена 69 жили в Тобольске. «Поехал свататься», — говорили в Екатеринбурге. Позднее «невеста» вспоминала: «...16 чекистов отправились мелкими группами тайно: мы с Хохряковым на «свадьбу», другие — на заработки, третьи за рыбой».
Но, по правде, они перекрыли маршрут воображаемого бегства царской семьи с одной целыо — убить Николая П. Такое им тогда было дано задание.
О деятельности 24-летнего «жениха» Хохрякова в Тобольске хорошо известно: убедившись лично в местном безвластии, он 9 апреля 1918 года эту власть захватил и стал председателем исполкома уездного Совета, оставаясь при этом в руководстве Екатеринбургской ЧК. И тогда же испытал сильное унижение: к Николаю И охрана его не допустила — денег у «хозяина» Тобольска не было. Вот тогда Хохряков понял: власть без денег — еще не власть.
Дети — гроза террористов
Меня в той истории занимало другое: кто и куда поехал «за рыбой». И я нашел ответ в показаниях березовского большевика Ивана Филиппова, датированных октябрем 1937 года (публикуются впервые).
«...В конце марта 1918 года в Березов из Екатеринбурга прибыли два товарища с
70 | А Петрушин. На задворках гражданской войны мандатами от Екатеринбургского совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на проверку наших рыбных запасов. По их словам, их было пятеро, но в дороге (они ехали через Надеждинский завод (сейчас г. Серов. — Ред.), Саранпауль и Сар- тынь по реке Сосьве на оленях) другие, простудившись, отстали. За отсутствием знакомых в Березове Заславский с товарищем (фамилию второго забыл) остановились в чайной общества трезвости, заняли большую комнату целиком, не обращая внимания на четырех детишек заведующего чайной Булатникова. Однажды Заславский с товарищем решили разобрать свой багаж и стали выкладывать из чемоданов наганы, браунинги и гранаты — русского образна в виде бутылок и французские — картошкой. Однако шнырявшие тут же детишки в возрасте от четырех до девяти лет знали, что это за игрушки: они видели их на лубочных картинках, украшавших стены. Когда отец пришел домой, дети рассказали ему, что таких штучек, как у них на картинках, у дяденек полны чемоданы. Жена Булатникова, нервничая, как бы чего не случилось, уговорила мужа сообщить об опасном багаже в ревком, и он по секрету обо всем доложил, прося оградить его семью от таких постояльцев.
Тайны епископа Гермогепа 71
Мы вынуждены были вызвать этих «террористов» в ревком, проверить еще раз их документы и заявить им о задержании до выяснения их прав хранить оружие. Заславский с товарищем не пожелали объяснить, зачем они возят с собой оружие, но просили сообщить об их задержании в Екатеринбург. Оттуда пришло срочное телеграфное распоряжение о немедленном освобождении этих товарищей для выполнения возложенных на них поручений. Телеграмма была подписана заместителем председателя исполкома Уралоблсовета Дидков- ским.
Мы поняли их невиновность перед партией, но выпустить их на волю в Березове было невозможно, так как все жители города знали, что арестованы террористы с чемоданами оружия. Обсудив этот трудный для нас вопрос, мы отправились в отдельный кабинет в старой полиции, которая в то время пустовала, и вызвали туда засекреченных товарищей. Показав им полученную из Екатеринбурга телеграмму, мы объяснили, что освобождаем их, но обязываем выехать из города, так как здесь об изъятом у них оружии ходит много разных кривотолков. А исполнение секретного поручения им придется поручить нам в связи с разоблачением перед народом. Полученной телеграм-
72 \ А. Петрушин. На задворках іражшшской войны ме они обрадовались и, понимая невозможность дальнейшего пребывания в Березове, рассказали нам следующее. Бывший царь Николай Романов находится в Тобольске под охраной воинских частей Временного правительства. Поступили секретные сообщения, что Романова предполагают отправить в Архангельск к контрреволюционному правительству Чайковского через Березов. Дело это настолько секретно и ответственно, что они не могли довериться местным людям и не могут уехать из Березова, не перепоручив его вполне надежным товарищам-большевикам.
Мы согласились с ними, что предстоит операция очень серьезная, не всякому по плечу, и дали подписки, что берем на себя обязательство, не щадя своей жизни, выполнить порученную нам ликвидацию Романова. Эти подписки и всю переписку можно найти в Свердловском партархиве за апрель 1918 года. Но обстоятельства сложились так, что выполнить это поручение нам не пришлось».
Так дети, гроза всех шпионов, расшифровали в Березове «рыбаков-террористов». Поэтому Семен Заславский появился в Тобольске и целыми днями бродил у губернаторского дома с бомбами в карманах и с браунингами за пазухой.
Тайны епископа Гермогена 73
Сложилась патовая ситуация: все хотели, но никто не мог. Одни — епископы Гермоген и Иринарх — не смеют перечить патриарху Тихону и прячут в окрестных монастырях царские и иные сокровища, другие — омские и уральские чекисты и красногвардейцы — боятся отлично вооруженных и выученных стрелков охраны. И все не доверяют друг другу.
И в такой ситуации в Тобольск из Москвы приехал приятель Свердлова уфимский боевик Василий Яковлев. Его настоящее имя Константин Мягин, кличка — Антон. Но его сила не в мандате особоуполномоченного ВЦИК за подписями Ленина и Свердлова, а в чемодане. Там пять миллионов рублей золотом.
Продается царь
Никто не обрадовался посланцу Москвы. В Екатеринбурге его предупредили: «Охрана Романовых приготовилась силой оружия отстаивать свое право, считая действия местных властей, омских и уральских представителей сепаратными, не согласованными с центром».
Но Яковлев не испугался: «показал ямщикам деньги, и едва мужики пронюхали, что комиссар платит наличными, да еще новенькими романовскими — ни од-
74 А. Петрушин, На задворках гражданской войны пой копейки керенских, не стало отказа в лошадях, продуктах, квартирах и лучших тарантасах, какие только были в селах и деревнях. Впереди обоза неслось: «Едет настоящий комиссар, который за все платит».
В Тобольске Яковлев встретился с Хохряковым и Заславским. Не успели обменяться приветствиями, как последний заявил:
— Нам надо с этим делом кончать.
— С каким? — спросил Яковлев.
— С Романовыми!
— Значит, — заключил Яковлев, — все слухи о том, что есть отдельные попытки покончить на месте с Николаем II имеют под собой почву.
После такого разговора особоуполномоченный ВЦИК отправился в губернаторский дом. Нет необходимости излагать все подробности его беседы с охраной царя. Выделим лишь главное из воспоминаний самого Яковлева.
Выступил офицер:
— Что будет с нашим отрядом, куда мы денемся? Нас почему-то все считают чуть ли не контрреволюционерами. Никакой помощи не оказывают, и вот уже пол года мы сидим без денег, и нам никто не вы
плачивает жалованье.
Тайны епископа Гермогена 75
— Разве Тобольский Совет вам денег не платит? — перебил я расходившегося оратора.
— Ни одной копейки. Они только нападают на нас, и чуть дело не дошло до кровопролития, — ответил офицер, а остальные его поддержали.
Наступил тот решительный момент, которым я должен был воспользоваться.
— Так в чем же дело? Я уплачу вам.
— Как? За все время и все причитающиеся нам путевые и дорожные расходы как полагается по военному положению?
— Ну да, все это вам по праву причитается. Вот чемодан с деньгами стоит. Приготовьте все ваши ведомости, и я немедленно выдам вам деньги,
И все! Проблема решена. Царь и его семья были проданы. При их собственном скупердяйстве: несметных сокровищах, вывезенных в Тобольск, и щедрых пожертвованиях, сокрытых в тайниках Гермогеном.
Солдаты охраны произвели на Яковлева хорошее впечатление: «стройные, статные, прекрасно одетые и хорошо вымуштрованные, они резко отличались всем своим видом и солдатской выправкой от наших красноармейских отрядов 1918 года. Чувствовалась между ними сильная и друж-
76 | А Петрушин. На задворках гражіанской войны ная спайка, вызванная, очевидно, долгим пребыванием вдалеке от своих частей и, несомненно, углубленная последними тобольскими событиями, когда их хотели обезоружить, оставили без провианта, без света и без денег».
Комиссар пристально вглядывался в лица солдат: «сильные красавцы, большинство с открытыми, чистыми русскими лицами, приветливо, но и тревожно посматривали в мою сторону. Мы освоились, и между нами завязалась дружеская беседа. Посыпался ряд вопросов о положении в России, о нашем правительстве, о Керенском. Но чаще всего о своей дальнейшей судьбе... У меня не было никакого сомнения: Романова теперь я вывезу без всяких помех со стороны охраны, она будет только оказывать содействие в моем предприятии».
Историки не задумались: что стало с бойцами отряда — три сотни Георгиевских кавалеров, герои Отечества? Как пережили они гражданскую войну, белый и красный террор? Пережили ли? Мне известно, что для некоторых из них, оставшихся в Тобольске, участие в охране бывшего царя обернулось в 1937 году расстрелом.
Эвакуация Николая II и его семьи из Тобольска: конный пробег до Тюмени, из-
Тайпы епископа Гермогена 77
менение железнодорожного маршрута в сторону Омска, возвращение 30 апреля 1918 года в Екатеринбург — все это уже эпизоды драмы. Их участь была решена. Спасаться от гибели — уходом ли в монашество, бегством ли — надо было в Тобольске. Да денег пожалели.
Сколько стоило освобождение
Яковлева царские сокровища не интересовали — в его воспоминаниях о них ни слова. Он сам легко добывал большие деньги (понятно, что пять миллионов в чемодане им не заработаны) и так же легко тратил. А вот руководителей Уралоблсовета слухи о золоте и бриллиантах царя и его семьи сильно возбуждали. Досмотреть кладовые губернаторского дома в Тобольске они не смогли — охрана не допустила. Но в Екатеринбурге в первую же ночь после заключения Николая, его жены, дочери Марии и прислуги в доме горного инженера Ипатьева весь их багаж тщательно проверили — ничего ценного не нашли. По этому поводу Николай записал в дневнике: «17 (30) апреля. Осмотр вещей был подобен таможенному: такой строгий, вплоть до последнего пузырька аптечки Алике. Это меня взорвало, и я резко высказал свое мнение комиссару». Они не понимали при-
78 | А Петрушин. На задворках гражданской войны чин ночного обыска. Или делали вид, что не понимали. Но те, кто обыскивал, сразу же сообщили Хохрякову: драгоценности остались в Тобольске.
Задержанный в этом городе распутинский зять Соловьев выдал Хохрякову за свое освобождение сведения о пожертвованиях царской семье и о принадлежащих им ценностях. Он считал, что это богатство хранит Гермоген, но не знал его тайников. Думаю, только по этой причине, а не из-за мифического монархического заговора Хохряков арестовал Гермогена во время Пасхального крестного хода. Но тогда епископ свою тайну ему не открыл. А Екатеринбург торопил с доставкой оставленных в Тобольске из-за болезни Алексея дочерей и прислуги.
Председатель исполкома Тобольского уездного совета юридически не подчинялся Уралоблсовету, но Хохряков считался заместителем председателя Екатеринбургской ЧК, а секретное ведомство Дзержинского не признавало административных границ. Поэтому 23 мая остальные члены царской семьи были доставлены лично Хохряковым в дом Ипатьева. Но в их бесчисленных чемоданах также не оказалось драгоценностей.
До расстрела Николая, его родных и приближенных палачи не знали, что ску-
Тайны епископа Гермогена 79 пая Александра Федоровна велела зашить бриллианты и жемчуга в лифы, пуговицы и шляпы дочерей. Потом в душную июльскую ночь в подвале пули выбьют сокровища из одежды, и они сверкающими горошинами раскатятся по залитому кровыо полу.
А в мае 1918 года партийное и чекистское начальство Хохрякова не без оснований полагало: все царские и другие ценности спрятаны в Тобольске, а тайники знает Гермоген и его близкое окружение. Поэтому епископа держали в екатеринбургской тюрьме. Арестованный в Тюмени и помещенный в ту же тюрьму бывший премьер- министр Временного правительства князь Львов отметил в своих воспоминаниях: «...вокруг нас томилась самая разнообразная публика: князь Долгорукий, сопровождавший царя в Тобольск, епископ Гермоген и несколько священников с ним, офицеры, студенты, социалисты, враждебные коммунизму, уголовные... Помню еще двух придворных лакеев, оставшихся верными царской семье... Большинство этих людей погибло: одних пристрелили, других потопили (епископ Гермоген) через две недели после моего выхода из тюрьмы».
Хохряков вместе со своим заложником Гермогеном собрался сразу же возвратить-
80 | А Петрушин. На задворках гражданской войны ся в Тобольск за золотом, но мятеж чехословацкого корпуса военнопленных нарушил его планы. 7 июня чехи захватили Омск.
Военно-оперативный штаб красных не проявил достаточной решительности, эвакуация проходила неорганизованно. Тем не менее еще до 7 июня в Тюмень было вывезено около миллиона пудов хлеба и значительное количество масла. В Госбанке оставалось около 270 миллионов рублей золотом, которые стали спешно грузить на пароходы.
Полковник П.П. Иванов (подпольная кличка Ринов), бывший командир Отдельной Сибирской казачьей бригады, которую он привел с Кавказского фронта в Петропавловск на расформирование, издал уже как командир созданного в Омске Степного корпуса первый приказ: «Во что бы то ни стало задержать пароход «Андрей Первозванный» с деньгами...». Первым ушел пароход «Ольга» с капитаном В.А. Чудиновым и комиссаром Ю.М. Бичелом. Следом вышел «Арсений», за ними — «Андрей Первозванный» с комиссаром А.П. Диановым. На этом пароходе находилось все руководство советского Омска: Лобков, Косарев, Шебалдин, уполномоченные ЦК партии Усиевич и Окулов. На пути речного каравана была Тара, где власть перешла к анти-
Тайны епископа Гермогена 81 большевистской коалиции. Белые решили перехватить красную флотилию, насчитывающую уже 25 судов (из Омска уже вышло только шесть, остальные присоединились в пути). С этой целью белогвардейцы приказали начальнику Тарской пристани Д.Ф. Нелюбину перекрыть Иртыш, затопить в узком месте фарватера баржу. Нелюбин выполнил приказ, но пока баржу тянули в нужное место, она затонула.
Первым подвергся обстрелу с берега пароход «Ольга». Сразу же ранили комиссара Бичела и убили лоцмана,\.Н. Мусина. Пароход потерял на какое-то время управление, но выправился, и с него открыли пулеметный огонь. Красные высадили десант. Боясь окружения, белые воспользовались как прикрытием проходящим стадом скота и отступили в лес.
Освободив арестованных работников местного Совдепа, забрав хлеб из складов и деньги из казначейства, красная флотилия продолжила отступление по Иртышу, Тоболу и Туре.
Непосредственной угрозы Тобольску со стороны белогвардейцев еще не было. Тем не менее рано утром 11 июня все советские учреждения переместились из Тобольска в Тюмень. В брошенном большевиками городе в тот же день состоялось заседа- 6 Заказ 814
82 | Л. Петрушин. На задворках гражданской войны ние членов бывшей городской думы, восстановлены городская и земская управы. Совместным постановлением представителей думы, земства и профсоюзов вместо прежнего Совета был избран Временный комитет, переименованный вскоре в Комитет общественной безопасности. Но комитет не осмелился признать власть Временного Сибирского правительства и официально сохранял нейтралитет в «местной войне» до прибытия того или иного отряда «победителей». Члены комитета боялись «хозяина» Тобольска Хохрякова и не исключали его возвращения. Да и сам Хохряков в начале июня был уверен в победе: сколько вооруженных контрреволюционных выступлений тогда происходило. В декабре 1917 года атаман Дутов даже Оренбург захватил. И что? Да Хохряков со своим другом Запкусом, именовавшим себя «комиссаром Северного района Европейской России и Западной Сибири», выбили атамана и его казаков из города в холодную степь. А потом так славно пограбили буржуев Оренбурга. И из Тобольска он контру вышибет, как говорил Запкус, «в два счета». Ведь под его командой — целая тюменская речная флотилия: 5 пароходов, 2 орудия, 3 бомбомета, 42 пулемета, 700 бойцов... А по берегу Туры марширует матросский отряд
Тайны епископа Гермогена 83
до 400 штыков при десяти пулеметах тобольского сподвижника Сеньки Заславского. В трюме флагманской «Оки» заперт епископ Гермоген. Он раскроет в Тобольске тайну царских сокровищ, и будут у «хозяина» Тобольска и власть, и деньги! Пьянил Хохрякова свежий речной воздух, ветер трепал его русый чуб, румянил щеки. Кем он был на Балтике? Кочегаром на линкоре «Александр III», переименованном после царского отречения в «Зарю свободы». Света белого не видел, только зевас- тые топки раскаленные. Как говорили: «Бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхай». А теперь он красный адмирал, выше тобольских губернатора и архиерея поднялся.
Утопление
Пока Хохряков спорил о пределах своей власти с образовавшимся 13 июня в Тюмени военно-революционным штабом Западной Сибири, возглавляемым Усиевичем, офицерский отряд штабс-капитана Н.Н. Казагранди, преследовавший на пароходе «Семипалатинец» красных по Иртышу, разгромил 12 июня у села Картатево между Омском и Тарой интернационалистов бывшего офицера австро-венгерской армии Карла Лигетти, захватил три паро-
А. Петрушин. На задворках гражданской войны хода, 175 винтовок, пулемет и 184 пленных вместе с командиром и в ночь на 19 июня прибыл в Тобольск. Утром Казагранди подписал приказ, которым объявил от имени Временного Сибирского правительства Советскую власть в городе низложенной. Вся военная и административная власть в губернии была передана коменданту Тобольска штабс-капитану Киселеву. Тогда от Иринарха, спрятавшегося от Хохрякова в Знаменском монастыре, они узнали об аресте епископа Гермогена.
При первом же столкновении с белыми у деревни Бачелино тюменская речная флотилия потерпела поражение: красные потеряли два разведывательных парохода «Тобольск» и «Юрий», шесть человек убитыми и 23 пленными.
Первоначально отряд Казагранди насчитывал 71 бойца, на вооружении которых, помимо винтовок, имелось 11 пулеметов и одно артиллерийское орудие.
Сослуживцы Казагранди вспоминали: «Отряд благодаря неустанным заботам своего командира редко испытывал материальные затруднения и, следуя его примеру, доблестно и всегда успешно выполнял ставимые ему боевые задачи. Имя штабс-капитана Казагранди как офицера и начальника, связанное со многими блестящими и
Тайны епископа Гермогена 85 лихими делами белых, приобрело в Сибири и Приуралье широкую и вполне заслуженную большую и добрую известность. Оба его помощника — капитаны Цветков и Ушаков — были также выдающимися во всех отношениях офицерами».
На базе этого отряда впоследствии был создан 16-й Ишимский стрелковый полк.
Решающее сражение произошло 29 июня у села Покровского. Здесь красные впервые применили снаряды с удушающими газами. Белые дрогнули, отступили в село Ярково, где укрепились. Хохряков давил, а на него, в свою очередь, давил тюменский военно-революционный штаб. Его руководители боялись, что противник, наступавший на Тюмень со стороны Ишима, перережет фланговым обходом железную дорогу на Екатеринбург. Тогда одно спасение — на Тобольск, оттуда по Иртышу и далее по Конде и Сосьве на еще «красный Урал».
Но пробить белый щит на Тоболе красная флотилия не смогла. Хохряков понял: ему не бывать в Тобольске. Никогда. И он приказал поднять на палубу «Оки» епископа Гермогена. Начиналось 30 июня — ровно два месяца после его ареста. О чем они говорили, ведь столько дней и ночей вместе? Думаю, не только о спрятанном золоте.
86 А. Петрушин. На задворках гражданской войны А о вере — старой и повой. О жизни земной и загробной. Да мало ли о чем могли говорить молодой мужчина и 60-летний старец!
Почему Хохряков не отпустил Гермогена на волю? Посадил бы в лодочку — вон они, белые пароходы, за ближайшим речным мысом. Или высадил бы на берег — епископ сам, не спеша, опираясь на посох, дошел бы до тобольских храмов.
Судя по воспоминаниям и свидетельским показаниям, Хохряков не был жестоким. Лишенный всякой сентиментальности комиссар Яковлев считал его «довольно толковым, основательным и спокойным руководителем Тобольского Совета...». Избежавшая в Екатеринбурге расстрела нянечка царевен Александра Теглева говорила впоследствии белогвардейскому следователю Соколову (он вел расследование убийства царской семьи): «Про Хохрякова не могу сказать ничего плохого, но Родионов (комендант в тобольском губернаторском доме после ухода гвардейской охраны) — это был злобнейший гад...».
Почему? Да потому, что рядом стояла морская братва, которая отреклась от Бога и поверила в него — кочегара-адмирала — как в новое божество и кричала-требовала: «В воду долгогривого!».