Пастух
У Дуни Кучумовой пять голодных ртов, мал мала меньше. Война. Всю картошку прямо с кожурой истерли на хлеб. Дожить бы до лета, до щавеля, дудок и земляники. Яловая корова доит мало, да, и сдать государству молоко надо. Только детям по полстакана остается. Сама же Дуня падает в голодные обмороки. А три курицы почему-то не несут яиц, да что нанесешь с пустой головицы (авт.: головицы - шелуха колоколки, льняных головок)!
Но накопила Дуня пяток яиц, пастух на черед придет. Пастух в деревне первый человек, его надо по очереди кормить, так подрядился. Молчаливый инвалид войны лишился и своей семьи, и своей деревни.
Все утро хлопотала Дуня в каморке: в деруны (авт.: драники – блюдо из картофеля) мучки посыпала, на жерновах сорного зерна смолола и даже в плошке яичницу задумала. Но десять глаз с печки углядели из-за занавески:
- Мам, это нам?
- Нет, дети, это пастуху. А если не доест, вам будет.
В обед в доме необычная тишина. После пустого супа яичница как нельзя кстати. Когда ложка пастуха в его единственной руке коснулась дна плошки, с печки раздался душераздирающий вопль:
- Он все доел!
Смущенный таким финалом, пастух выскочил из-за стола, все понял. И дом этот не забывал: подкидывал кусочек чужого каравая, горького от лебеды, как сама жизнь, но такого желанного, полученного от доброго, искалеченного войной человека.
Могила
Вера слегла, ничего не принимала: ни отвара дубовой коры, ни отвара черемухи. По всему телу пошли пятна – токсикоз. Умерла ночью от обезвоживания организма.
Горячая была пора. Только шесть человек пришли проводить на кладбище. Могилу рыла сама Августа, гроб сделал парализованный Николай, его по состоянию здоровья не взяли на войну.
С трудом забирался он ежедневно на высокую колокольню и наблюдал, нет ли в округе пожара.
Слез не было, все выплакала Августа:
- Бедная моя дочурка, прости меня, я не отвезла тебя в больницу.
И дома эти мысли не давали покоя. Ленька-бычок плакал, просил молока. Но корову прирезали еще в прошлом месяце – кровяная моча. Беда не приходит одна.
Августа не спит, на душе тоска, высохла душа от горя:
- Завтра, Верочка, ты проснешься в другом мире. Но тебе не будет там скучно, ведь я рядом игрушек положила и две ленточки, может, косы вырастишь?
И вдруг Августа вскочила и сжала голову руками, крепко ухватившись за волосы, и без сил опустилась на кровать, раскачиваясь из стороны в сторону:
- Доченька! Родная! Как я тебя положила?! Головой на восток: а надо было наоборот!
Неведомая сила потянула Августу в темноту ночи. Не помня себя, прибежала на кладбище. Тучи на небе, быть к утру дождю. Ветер шумит в верхушках сосен. Жутко! Но отогнала страх. На ощупь нашла свежий холмик. Скоро будет светать. Надо торопиться.
Работала быстро. Лопата ударилась о крышку гроба. Как его вытащить? Жаль, не взяла веревку. Подняла сначала один бок, поставила «на попа», развернула и с шумом опустила в могилу. Бросила ком земли, как и в первый раз.
Шла домой успокоенная, с сознанием выполненного долга:
- Теперь все правильно, - думала она, - прости меня, дочка. Но зато утром, когда взойдет солнце на востоке, ты на него будешь смотреть.
Грозная река
Двадцать лет подряд мне снился один и тот же сон: «Я шофер на грузовой машине, кручу баранку, надо переезжать реку. Река бурная, а мостик слабый. В зеркале машины вижу: заднее колесо висит надо пропастью. Сейчас свалюсь!».
Я просыпаюсь, продолжая лететь в воду в страхе, в холодном поту. И этот сон, наверное, не случайный.
В первый год моей работы на Медвежьем ключе услышали мы по местному радио сообщение директора школы явиться в рабочей форме на копку картофеля. До этого времени лили дожди, а тут выдалась солнечная погода, и даже утром был заморозок: минус два градуса.
В спортивном костюме, в ботинках на каблуке, явилась я на стадион к школе – там был сборный пункт. Давали небольшие распоряжения о выборе способа форсирования реки Подхоренок. Орсовский огород находился на Горелой сопке (Горелой сопку назвали школьники, они тушили ее вместе с родителями). А перейти реку можно было различными способами:
1) на трелевочном тракторе через перекат
2) по «вшивому мостику» на высоких сваях
3) на лодке, связанной цепью с тросом, соединяющим два берега
4) по залому
5) по перекинутому с одного берега на другой дереву.
Все мальчишки выбрали четвертый путь – «по залому» (так называемая пробка из сплавляемых по реке деревьев). У них был большой опыт такой экстремальной переправы. Если очень быстро наступать на плавающие бревна (не давая им затонуть) и бежать, то можно, не замочив ноги, переправиться через реку. Девочки и учителя выбрали пятый способ – по бревну.
Для страховки был натянут металлический трос. С одной стороны он был закреплен вокруг ствола, а с другой – привязан к металлическому штырю, вбитому в землю.
Мы с подружкой переходили последними. Она – впереди, я – сзади. Из-за утреннего заморозка бревно обледенело, а мои боты на каблуках не давали устойчивости. Внизу, под бревном, метрах в трех шумит бурная горная река, кипит и пенится. Лучше не смотреть. Я посмотрела и сорвалась. Инстинктивно схватилась за трос и вырвала металлический штырь. Я, скованная жутким страхом, не успела и крикнуть, и ледяная вода мгновенно потащила меня, кувыркая в водоворотах. Руки скользили по тросу, еще секунда, и я навсегда исчезла бы, выпустив последнюю соломинку, но выручил штырь, за который мне удалось ухватиться.
Люся не сразу обнаружила, что я в воде. Шум реки заглушил звуки моего падения. Из последних сил я держалась, и сильное течение то подбрасывало меня вверх, то тянуло глубоко вниз. На мое счастье Людмила обернулась. Она побежала назад по дереву и что-то кричала по-чувашски. Потянула за трос и вытащила меня, чуть живую от холода и страха.
Она велела мне бежать домой переодеваться. О невыходе на работу (на картофельное поле) не могло быть и речи.
Из вещей у меня оставались только осенние туфли и юбка с кофточкой, в которые я и переоделась. В таком виде вновь пришла к переправе. Превозмогая ужас (я ведь не умела плавать), босиком все-таки перешла эту реку. Но в этот раз страховочного троса уже не было: Люся меня поддерживала за руку.
Иначе в то грозное время нельзя было поступать (никто не имел права струсить, сдаться, показать свою слабость). Грозное время, грозная река, и люди, поставленные в непростые условия, закаленные трудностями и невзгодами!
Предсказание
После этого случая сложно не поверить в судьбу и предсказание. На Дальнем Востоке я проработала учительницей вместо положенных трех лет – четырнадцать. И будучи уже на родине, с Дальним Востоком, с поселком Медвежий ключ связи не теряла, вела переписку с завучем школы. Но однажды получила письмо с пометкой: «адресат умер». А незадолго до этого умер ее муж, бывший директор «моей» школы. Был он в полном расцвете сил, ходил на охоту, оградил поселок от амурского тигра, поймал его в ловушку и сдал в зоопарк. Ясно одно: что-то потрясло их в жизни. Ведь они были сильными учителями.
И дети твердо стояли на ногах. Старший – директор института, вторая дочь – главный врач больницы, третья – преподаватель английского в институте. А вот младший…О нем они практически ничего не писали. А ведь могли бы и побольше рассказать, ведь я его нянчила. Хотя впоследствии я подробно узнала его судьбу.
Родился он в 1955 году. Радости в их семье было много, но только первые две недели. А потом началось. Ребенок не спал ни днем, ни ночью, все время кричал, не давал покоя матери и всем домочадцам. Так продолжалось с месяц. Надежда Андреевна, измотанная, прибегала к нам, молодым учительницам, на квартиру и валилась с ног на кровать, мгновенно засыпая. Мы по очереди ребенка качали, пели песни, успокаивали минут на десять, и все начиналось сначала. Родственники советовали укладывать спать Сашу: кто в коляску, кто в деревянную люльку, кто в висячую зыбку, - ничего не помогало. Хотя Саша и грудь сосал, но за месяц поправился только на 200 граммов.
Патронажная сестра и педиатр поселковой больницы у ребенка патологии не находили. Районный педиатр - тоже. Надежда Андреевна отчаялась и призналась, что готова даже к знахарке обратиться, лишь бы помогло. Но один человек посоветовал сходить к «бабе-акушере». В поселке проживала крупная молчаливая женщина. Она была из спецпереселенцев. Полька по национальности, вывезли ее из Западной Украины. «Баба-акушера» получила медицинское образование в Кракове, но на Дальнем Востоке работала только санитаркой. О ней мало, что знали. Ни с кем она особо не откровенничала, только медсестры стационара просили у нее иногда совета, чувствовали, что женщина много знает. Раз в месяц «баба-акушера» регистрировалась в спецкомендатуре, как и другие спецпереселенцы.
«Баба-акушера» согласилась помочь, но не ранее, чем когда Саше исполнится сорок дней. Положила ребенка на живот и мякишем хлеба катала по его спине очень-очень долго. Хлеб превратился в крупный шарик, такой волосатый ежик: белая щетина его напоминала одежную щетку.
Поняли родители: щетина на спине Саши причиняла ему нестерпимую боль. «Баба-акушера» что-то пыталась объяснить на ломаном русском вперемешку с украинскими и польскими словами, среди которых звучали термины: «рудименты» и «атавизмы». А также она предупредила, что много хлопот доставит им сын к тридцати годам, и не будут они также спокойно спать, как эти сорок мучительных дней.
Саша рос здоровым и способным мальчиком, хорошо закончил среднюю школу. После трех курсов военного училища вернулся домой: комиссовали по состоянию здоровья. Года два отец брал сына с собой на охоту, учил премудростям следопыта.
Таежный воздух и постоянная физическая активность сделали свое дело: о болезни Саша забыл. Он устроился на работу охотником-промысловиком, женился. У него родилась дочь. Только мать все чаще стала вспоминать предсказание «бабы-акушеры». Сухой «волосатый мяч» висел в сеточке на стене, наводя женщину на тревожные мысли. «Только бы прожить тридцатилетний рубеж», - шептала она ночью. И успокаивала себя: «Хорошо, что не стал военным, не пошлют в военную точку».
В ту ночь Саша возвращался с охоты один. Не доходя до поселка, при свете луны увидел медведя. «Медведь-шатун», - решил охотник и выстрелил. Животное упало замертво. Саша подошел и увидел, что на земле лежит… человек.
За неосторожное убийство Саша получил пять лет тюрьмы. В день суда ему из Польши пришло письмо-поздравление с тридцатилетием от «бабы-акушеры»…
Отсталая Украина
В 1961 году мы с мужем приехали на его родину. На улице была жуткая жара: в колодце воды не зачерпнуть, пруды высохли, картошка повяла, а зерновые в поле, как карандаши стояли.
Подошли к дому, где он родился: небольшая мазанка с двумя окнами наперед. Никакой современной обстановки. Внутри - стол, а вокруг широкие лавки, железные кровати и печь-голландка с плитой. В доме жила чужая нам семья. Я не могла понять: «Как они здесь все умещаются?».
Ночевали мы две ночи у брата Ивана. Нам отвели место в сарае на сене рядом с коровой, которая всю ночь жевала жвачку, мешая нам спать. Было смешно слушать ее чавканье. Но утром мне уже было не до смеха: на мое крепдешиновое платье насели блохи, перепачкав его не отмывающимися черными точками. Долго искали воду для стирки. Наконец, нашли. Но согреть ее было не на чем. Оставили замоченное платье под солнцем. С трудом «черный горошек» удалось отстирать.
Но когда платье высохло, погладить его я не смогла: не было электричества, а для угольного утюга не нашлось углей. Поистине: отсталый край. На вторую ночь мы в сарай не пошли, а разместились под открытым небом: в яблоневом саду. Падающие яблоки не давали нам спать, и мы долго разговаривали. Муж вспомнил удивительную историю из своего детства.
Он остался с бабушкой дома, а вся семья ушла на покос. И вдруг бабушка сказала маленькому внуку:
- Беги к матери на покос и скажи: «Бабушка умерла».
Он бежать не хотел и упрямо повторял: «Ты ведь жива!?».
Но все-таки согласился и побежал к маме.
Когда зашли в дом, бабушка лежала неподвижно на широкой лавке у стола.
Предсказание звезд
Однажды бабка Василиса задала мне вопрос:
- Как ты думаешь, влияют ли звезды на рождение детей?
Ответить на этот вопрос я не смогла. И тогда она взяла с меня слово, что об услышанном я никогда никому не расскажу, особенно ее сыну Моисею.
Моисей был крепкого телосложения, работал кузнецом. Музыкальных способностей не имел и часто говорил:
- Моя музыка в кузне.
Детей у него не было, хотя женился три раза.
С первой своей женой Люсей прожил тринадцать лет на Украине. Люся умерла в больнице, где лечилась от гельминтоза. При уничтожении солитера ей дали смертельную дозу яда.
Со второй женой Моисей прожил всего три года на Дальнем востоке. Она сбежала от него с геологической экспедицией. Как потом выяснилось, ей нужно было только сменить фамилию. До знакомства с Моисеем на своей родине в Брянской области она, работая в магазине, сделала большую растрату и находилась в розыске.
С третьей женой Екатериной Моисей прожил более двадцати лет, и тоже детей не было.
- Знаешь, почему? – спросила меня бабка Василиса и ответила, - потому что звезды так распорядились.
Она родила его в 1922 году на поле, где серпом жала жито (рожь). Я сразу вспомнила стихотворение «жница»:
«…Она на барском поле жала
и тихо подошла к снопам…».
Когда начались схватки, Василиса попросила у женщин привести бабку-повитуху. Роды прошли благополучно. Бабка-повитуха перевязала мальчику пуповину, завернула в старое «рядно» (авт.: толстый холст из пеньковой или грубой льняной пряжи) и велела подниматься. В деревню пришли затемно.
Дорогой бабка-повитуха обескуражила роженицу:
- Неудачное ты время выбрала рожать!
(Как будто можно выбирать время!?)
Сын у тебя будет бесплодный: «Старый месяц пропал, новый не народился»…
Свадьба по украинским обычаям
После окончания института я уехала по распределению на Дальний восток, где работала учительницей в сельской школе.
Текучка была большая, молодые учительницы при первой возможности сбегали, но завуч школы Засулич Надежда Андреевна не теряла надежды: очень ей хотелось закрепить учителей надолго. И такой случай представился. Я решила выйти замуж.
Мой будущий муж, как и Надежда Андреевна, имел украинские корни, поэтому и свадьбу решили играть по украинским обычаям. А главным организатором стала Надежда Андреевна, не скрывающая своей искренней радости, что в школе я задержусь дольше, чем на три обязательных года. Она вложила всю свою душу, применила все свои организаторские, творческие способности в подготовке предстоящего веселья, чтоб запомнилось навеки.
Ее дом превратился в настоящий штаб, а заодно в самый настоящий цех по приготовлению угощений. Целых три дня молодые учительницы создавали кулинарные шедевры (благо были весенние каникулы) из тех скудных запасов, которые смогли раздобыть. Варили холодец, коптили мясо и рыбу (линь и хариус), лепили вареники с картошкой, пельмени, пекли пироги, хворост.
Проблему наряда для невесты также решила Надежда Андреевна. Она своими руками сшила невесте платье из розового крепдешина, а на голову сплела венок из бумажных цветов. «Ведь в украинскую семью входишь», - постоянно повторяла она.
Пришло время свадьбы. Решили, что невесту жених вместе со своими друзьями заберет из дома завуча. Но в положенный час – сюрприз: на входной двери дома висит огромный амбарный замок, а на крыльце сидит мальчик трех с половиной лет.
- Здравствуй, скажи нам, а почему дом закрыт? Мы за невестой пришли!
Мальчик с серьезным видом ответил, что без выкупа замок не откроет.
Выкуп – дело святое. И хоть по дороге уже изрядно потратились: откупались от мужиков вином и водкой, - не забыли припасти и сладости. Малыш с радостью принял конфеты и взамен вручил жениху большую связку ключей: «Подбирай!».
Из сорока ключей – только один подходит. С задачей справились быстро, но к удивлению жениха и дружков в доме никого не оказалось, хоть и столы были накрыты. А мальчик стоит, не уходит. Снова спросили у него:
- Где невеста?
- Давай денег, покажу, - маленький, а смышленый.
Деньги мальчик убрал в карман, и раскрыл ладонь, на которой лежал небольшой ключик от летней кухни.
Жених – туда уже не шагом пошел, а побежал (не терпелось невесту найти). Дверь открыл, а в прихожей – директор школы и завуч стоят в строгих костюмах, просят предъявить свидетельство о браке.
Молодые накануне расписались в сельском совете деревни Капитоновка (свой сельский совет в тот момент был по каким-то причинам закрыт). Ездили туда (пятьдесят километров в одну сторону) на скорой помощи, которую дал («свадьба – дело святое») главврач поселковой больницы. Без приключений не обошлось: машина по дороге застряла.
Жених был предусмотрительный: свидетельство о браке с собой прихватил. Пропустили.
В летней кухне за столом увидел десять девушек. Все в цветных платках, лица накрашенные и в полумасках. На каждой – платье из скудного гардероба невесты.
- А вот сейчас мы посмотрим, хорошо ли ты, жених, знаешь свою невесту, - продолжила испытывать жениха Надежда Андреевна.
Жених думал узнать свою невесту по росту и велел девушкам подняться. Красавицы – как на подбор. Не смог по росту найти свою половинку. Тогда начал каждую брать за руку, волосы через платки трогал, хотел убедиться по косам. Но не узнал, как ни пытался, ни в одной невесту.
Обратил он внимание на одежду: платья старые, на ногах – шлепки и комнатные тапки. А ведь он невесте накануне купил белые босоножки!
- Нет здесь ее! – догадался, но все еще сомневался.
И только когда Володя Саварин, двухметровый хохол, вслух высказал похожую догадку: «Нет ее здесь!», - пулей выскочил из летней кухни и побежал к дому.
Искали везде: и под пол заглядывали, и к корове в сарай заходили, и на крышу смотрели. Вдруг заметили, что на прежнем месте нет лестницы, по которой всегда можно было на чердак забраться.
- Она там, наверное! Но как туда залезть?! – и Володя Саварин по углу дома стал карабкаться на чердак, а за ним и жених.
Невеста сидела на качелях. Были на чердаке сделаны большие качели на цепях, на которых мы любили качаться.
А потом друзья жениха нашли и лестницу, она была спрятана за стогом и сеном завалена. Молодые спускались уже по ней: довольные и счастливые. Посидели за столом часа два, покричали «Горько!» и отправились в дом к мужу. Там было много любопытных, играл аккордеон, а хозяева вынесли на вышитом рушнике хлеб, соль и стопки вина молодым.
Строго-настрого приказала Надежда Андреевна невесте не выпивать, а вылить через правое плечо. Так я и сделала (украинский обычай). После этого гости обсыпали молодых горстями зерна и семенами льна, чтобы было в семье благополучие и всегда сытно. И чтобы было взаимопонимание и много детей.
Запели украинскую свадебную и сели за столы. Много пели украинских песен о любви и разлуке, о счастье и изменах.