Губы Кира дрогнули.
– На Айлее многие женщины успешно управляют делами. Пуговичной мастерской и мясной лавкой... – Он замолчал, размышляя, не прозвучало ли его заявление снисходительно. – Хотя их магазины нельзя сравнивать с крупной судоходной компанией.
– Суть одна, – сказала леди Меррит. – Они принимают на себя бремя ответственности, рискуют, оценивают трудности... – Она сделала паузу, криво усмехнувшись. – Мне жаль это признавать, но под моим руководством всё ещё случаются ошибки. И ваш груз служит тому примером.
Кир пожал плечами.
– Что сказать. На любом пути встречаются кочки.
– Да вы настоящий джентльмен, мистер Макрей. – Она одарила его улыбкой, от которой у неё сморщился носик и приподнялись уголки глаз. У него слегка закружилась голова. По венам словно разлился солнечный свет. Кир был ослеплён ею, она могла бы быть каким-нибудь мифическим существом. Феей или даже богиней. Но не отчуждённой и совершенной... а маленькой и весёлой.
Глава 2
Когда они вернулись на пристань, небо уже начало темнеть. Вдоль ряда газовых фонарей двигался фонарщик. Меррит заметила, что баржа уже отплыла к Дептфордским буям за очередной порцией виски. Предыдущий груз выгрузили и доставили ко входу в док.
– Этот мой, – сказал Макрей, кивнув на одиноко стоящий среди бочек весь в заплатках кожаный дорожный сундук.
Меррит проследила за его взглядом.
– Есть ещё? – спросила она, не сомневаясь, что есть.
– Нет.
Испугавшись, что могла ненароком его обидеть, Меррит поспешно добавила:
– Я считаю, это весьма эффективный способ упаковывать вещи.
Губы Макрея дрогнули.
– Можете считать это отсутствием вещей, которые нужно упаковывать.
Направляясь за сундуком, они прошли мимо группы грузчиков и работников склада, которые собрались вокруг Люка. Меррит просияла от гордости.
– Мой брат прирождённый управляющий, – сказала она. – Когда он только пришёл в "Стерлинг Энтерпрайзис", то настоял на том, чтобы провести первый месяц бок о боком с грузчиками, загружая и выгружая грузы. Люк не только заслужил уважение, но теперь, как никто другой, понимает, насколько трудна и опасна их работа. Благодаря ему мы установили новейшее оборудование и обеспечили полную безопасность.
– Это и ваших рук дело, – заметил Макрей. – Вы же контролируете финансы? Многие владельцы предпочли бы прибыль благополучию людей.
– Я бы никогда так не поступила. Мои сотрудники – хорошие, трудолюбивые мужчины, и у большинства есть семьи, которые нужно кормить. Если бы кто-то из них пострадал или того хуже, потому что я не позаботилась об их безопасности... – Меррит замолчала и покачала головой.
– Я вас понимаю, – сказал он. – Производство виски – тоже опасное дело.
– Правда?
– Да, существует риск пожара и взрыва почти на каждом этапе производства. – Они добрались до сундука, и Макрей окинул взглядом толпу и пристань. – Похоже, мои люди отправились к Дептфордским буям за следующей партией виски.
– Уверена, вы жалеете, что не отправились вместе с ними, – с раскаяньем в голосе сказала Меррит.
Макрей покачал головой и посмотрел на неё. Морщинки в уголках его глаз стали заметнее.
– В данный момент нет.
Его ответ явно подразумевал комплимент, и Меррит он пришёлся по нраву.
Ухватившись за боковую ручку сундука, Макрей легко взвалил его на плечо.
Они проследовали к складу номер три, где разгружали бочки с виски, и обойдя его, подошли к запертой боковой двери.
– Здесь вход в квартиру наверху, – сказала Меррит, вставив и провернув ключ, чтобы открыть засов. – Она будет только вашей. Вы сможете приходить и уходить, когда вам заблагорассудится. Но в квартире нет двери, которая соединяла бы её со складским помещением. В ту часть здания мы с вами сможем попасть только вместе с сотрудником налоговой службы, у каждого из нас есть свой ключ. – Она повела его вверх по узкой лестнице. – Боюсь, в квартире проведена только холодная вода. Но вы можете нагреть воду для ванны на плите.
– Мне без разницы какой водой умываться, холодной или горячей, – сказал он.
– О, но не в это время года. Вы можете простудиться и заболеть.
– Я никогда в жизни не болел, – изумлённо проговорил Макрей.
– У вас никогда не поднималась температура? – спросила Меррит.
– Нет.
– Никогда не болело горло и не было кашля?
– Нет.
– Даже зуб не болел?
– Нет.
– Какая досада! – со смехом воскликнула Меррит. – Чем вы объясните такое прекрасное здоровье?
– Удачей?
– Никому так не везёт. – Она отперла дверь на верхней площадке лестницы. – Наверное, всё дело в диете. Что вы едите?
– Всё, что есть на столе, – ответил Макрей, он вошёл в квартиру вслед за ней и поставил сундук.
Меррит задумалась о том, как мало знает о шотландской кухне.
– Например, кашу.
– Да, вполне сгодится.
Пока они разговаривали, Макрей медленно осматривал комнату. Обстановка была простой: стол, два стула и маленькая печка в углу с одной единственной конфоркой.
– Надеюсь, квартира вам подойдёт, – проговорила Меррит. – Она довольно скромная.
– Дома у меня каменный пол, – сухо ответил он. – Здесь явно лучше.
Меррит прикусила язычок. Совсем не похоже на неё вести себя так бестактно. Она попыталась вернуть разговор в нужное русло.
– Вы... вы собирались рассказать о своей диете.
– В детстве я в основном питался молоком, картофелем, дульсе, рыбой…
– Прошу прощения, вы сказали «дульсе»? Что это?
– Что-то вроде водорослей, – ответил Макрей. – Когда я был мальчишкой, моя обязанность заключалась в том, чтобы перед ужином выходить на берег во время отлива и срезать их со скал. – Он открыл шкаф и осмотрел небольшой набор кухонных принадлежностей и посуды. – Их можно добавлять в суп или есть в сыром виде. – Макрей кинул на неё взгляд через плечо, выражение её лица вызвало улыбку на его губах.
– Секрет хорошего здоровья кроется в водорослях? – с сомнением спросила Меррит.
– Нет, миледи, он кроется в виски. Мы с моей командой каждый день выпиваем по глотку. – Увидев её растерянное лицо, он продолжил: – Виски – живительный напиток. Он согревает кровь, успокаивает дух и укрепляет сердце.
– Жаль, что я не люблю виски, боюсь, оно мне совсем не по вкусу.
Макрей выглядел потрясённым.
– Вы говорите о шотландском виски?
– Не уверена, – сказала она. – Но, когда я его попробовала, у меня начал гореть язык.
– Значит, речь идёт не о нём, а о дешёвом пойле. Айлейское виски сначала может слегка опалить язык... но затем раскрывается полный букет вкусов, возможно, вы почувствуете привкус корицы, или торфа, или сладость мёда из сот, которые только достали из улья. А, возможно, оно навеет вам воспоминание о давней прогулке в канун зимы... или поцелуя, однажды украденного у возлюбленного на сеновале. Виски – это вчерашний дождь, перегнанный с ячменём в пар, который восходит, как блуждающий огонёк, а затем отправляется дожидаться своего часа в бочках из хорошего дуба. – Его голос смягчился, став едва уловимым, как завиток дыма. – Когда-нибудь мы с вами выпьем виски вместе. Поднимем тост за здоровье наших друзей и за мир наших врагов... за утраченную любовь и за ту, что ждёт нас впереди.
Меррит заворожено на него уставилась. Её сердце быстро забилось, а лицо вспыхнуло во второй раз за этот вечер.
– Мы выпьем за любовь, которая ждёт впереди вас, – с трудом выдавила она, – но не меня.
Макрей склонил голову набок и задумчиво на неё посмотрел.
– Вы не мечтаете потерять голову от любви?
Меррит отвернулась и начала расхаживать по квартире.
– Мне никогда не нравилась фраза "потерять голову от любви", как будто это какое-то безумие. Прежде всего любовь – это выбор.
– Правда? – Макрей тоже начал блуждать по квартире. Он остановился у арочного проёма и заглянул в смежную спальню, в которой стояли кровать, комод и умывальник. В углу за складной ширмой скрывались переносная жестяная ванна и современная уборная.
– Да, выбор следует делать на трезвую голову. Я не спешила выходить замуж, пока не нашла того, кто никогда не разобьёт мне сердце. – Печально улыбнувшись, Меррит замолчала, а потом добавила: – Конечно, моё сердце всё равно разбилось, когда пароход мужа затонул посреди Атлантики. Я ни за что не пройду этот путь снова.
Она подняла голову и поймала на себе сияющий, словно отблеск лунного света, взгляд Макрея. Он ничего не говорил, но то, как смотрел на неё, странным образом успокаивало, казалось, что бы она ему ни сказала, Кир Макрей всё поймёт.
После долгой паузы он отвернулся и продолжил осматривать квартиру. Хотя комнаты были довольно простыми, Меррит настояла на том, чтобы в них присутствовала пара-тройка предметов роскоши: ворсистые шерстяные ковры, мягкое кресло, пушистые турецкие полотенца и добротное белое мыло для умывания. На кровати лежали дополнительные хлопчатобумажные стёганые одеяла, а на окнах висели белые муслиновые занавески.
– Вы считаете, что оно не заживёт? – спросил Макрей. Она поняла, что всё это время он обдумывал её реплику о разбитом сердце.
– Уже зажило. Но, как и многие сломанные вещи после починки, оно никогда не будет прежним.
– Вы ещё молодая женщина, – заметил он, – в детородном возрасте. Неужели вы не захотите иметь детей?
Меррит моргнула от неожиданности, но потом напомнила себе, что деревенские люди прямолинейны в таких вопросах. Она решила ответить столь же откровенно.
– Хочу, но, как оказалось, я не могу их иметь.
Макрей не выказал никакой реакции. Он осмотрел чугунный ручной насос у кухонной раковины, провёл пальцами по рычагу.
– Всегда есть малыши, которым нужен домашний очаг.
– Возможно, когда-нибудь я об этом задумаюсь. Но сейчас у меня слишком много дел, которые отнимают всё моё время. – Она сделала паузу. – А вы? Быть может, на Айлее вас ждёт возлюбленная?
– Нет.
– Почему? Вам чуть за тридцать, и вы владелец процветающего дела...
– Я бы не сказал "процветающего". Пока ещё нет. – Встретив её вопросительный взгляд, он объяснил: – После того, как отец скончался пять лет назад в январе, я возглавил винокурню и обнаружил, что отец изготавливал прекрасное виски, но дела вёл отвратительно. Бухгалтерские книги пребывали в беспорядке, а мы погрязли по уши в долгах. Сейчас уже долги выплачены и оборудование модернизировано. Но у меня не оставалось времени на возлюбленных. И, говоря по правде, я ещё не встретил женщину, ради которой отказался бы от холостяцкой жизни.
Меррит приподняла брови.
– Какой же должна быть эта женщина?
– Думаю, что пойму это, когда её встречу. – Макрей взял сундук и понёс его в спальню.
– Подогреть чайник, чтобы вы смогли умыться? – крикнула Меррит ему вслед.
Последовала тишина.
Через мгновение Макрей выглянул из-за арки и, нахмурившись, посмотрел на Меррит.
– Спасибо, миледи, но мне это ни к чему.
– Неужели? Что ж, я полагаю, мыться холодной водой лучше, чем совсем никакой.
– Я не собираюсь мыться, – коротко бросил он.
– Это займёт всего несколько минут.
– Не вижу причины наводить марафет перед работой в доках.
– Я бы не назвала это марафетом, – возразила Меррит. – Скорее элементарной гигиеной. – Заметив его каменное выражение лица, она добавила: – Мы дольше будем спорить.
– Я не могу мыться в вашем присутствии, между комнатами нет дверей.
– Тогда я подожду снаружи.
– В одиночестве? – возмутился Макрей.
– Со мной ничего не случится.
– Пристань кишит чернорабочими и ворами!
– О, бросьте, вы преувеличиваете. Так и быть я подожду на лестнице. – Меррит решительно взяла с полки большой эмалированный кувшин, поставила его в чугунную раковину и потянулась к ручке насоса. – Но сначала я наберу воду.
– Насос не заработает, если сначала не залить в него воды, – нахмурившись, сообщил ей Макрей.
– Заработает, – весело откликнулась она. – У него современная конструкция со специальным клапаном, который поддерживает постоянное давление. – Она взялась за ручку и принялась энергично качать. Корпус зашипел, заскрипел и начал вибрировать от нарастающей нагрузки. Меррит пришла в замешательство, слив оставался сухим. – Хм. Вода уже должна поступать.
– Миледи, подождите... – Он быстрым шагом направился к ней.
– Всё в порядке, – ответила Меррит, удваивая усилия. – Сейчас вода польётся.
Но ручку теперь было практически невозможно опустить вниз, затем она застопорилась под прямым углом, а вся конструкция насоса застонала и содрогнулась.
Меррит взвизгнула и отскочила назад, когда из клапана сверху хлынула вода под давлением.
В мгновение ока Макрей оказался у насоса, отворачивая лицо от сильных брызг. Кряхтя от усилий, он плотнее завинтил верхний клапан, затем ударил по основанию насоса тыльной стороной ладони. Вода забулькала и хлынула из слива в раковину.
Меррит поспешила к шкафчику за кухонным полотенцем.
– Мне так жаль! – воскликнула она, возвращаясь к Макрею. – Я понятия не имела, что такое может случиться, иначе никогда... – Пискнув, она замолчала, когда он потряс головой, как мокрая собака, разбрызгивая повсюду капли воды.
Макрей повернулся, и Меррит с ужасом отметила, что спереди он совсем промок. Рубашка облепила его торс, а с лица и волос капала вода.
– О, боже, – виновато проговорила она, протягивая ему сухое полотенце. – Опять вы весь друкит. Вот, возьмите... – Её голос затих, потому что Макрей проигнорировал полотенце и продолжил приближаться к Меррит. Она встревоженно отпрянула, чтобы избежать контакта с его влажным телом. Когда он схватился за края раковины по обе стороны от Меррит, у неё перехватило дыхание.
– Вы, – откровенно сказал он, – маленькая задира.
Меррит открыла рот, чтобы возразить, но тут заметила, что глаза Макрея зажглись весельем.
Несмотря на разыгравшиеся нервы и неровный стук сердца, она почувствовала непреодолимое желание рассмеяться, и, чем больше она пыталась сдерживаться, тем хуже у неё получалось.
– Бедняга... Вам не удается обсохнуть с тех пор, как п-прибыли в Англию...
Задыхаясь, она начала промакивать его лицо кухонным полотенцем, Макрей замер. Вода капала с прядей, упавших ему на глаза, а несколько капель попали на Меррит. Она протянула руку и откинула его волосы назад. На ощупь они были похожи на дорогой атлас, кончики слегка завивались.
– Я не задира, – проговорила она, продолжая вытирать его лицо и горло. У неё вырвалось ещё несколько смешков, отчего руки сделались неуклюжими. – Я хотела помочь.
– Вам нравится указывать людям, что делать, – мягко обвинил Макрей Меррит, обводя взглядом её лицо.
– Вовсе нет. О, я чувствую, что вы составили обо мне неправильное мнение, – ответила она, продолжая смеяться.
В его рыжевато-каштановой бороде промелькнула обаятельная белозубая улыбка. Он был так великолепен, что пальцы Меррит задрожали, и она выронила полотенце. Внутри всё пело от головокружительного возбуждения.
Она ждала, когда он отступит на шаг назад. Но Макрей этого не сделал. Меррит не могла вспомнить, когда в последний раз стояла к мужчине так близко, что чувствовала его дыхание на своей коже.
Вопрос повис в тишине.
Она не смогла устоять перед искушением коснуться Макрея. Медленно, почти робко Меррит дотронулась до бородатого подбородка.
Она почувствовала себя будто в невесомости, словно пол под ногами внезапно исчез. Иллюзия показалась настолько реальной, что Меррит машинально схватила Макрея за руки, под влажными рукавами его мышцы напряглись. Она посмотрела в его обжигающие, как самое горячее пламя, бледно-голубые глаза.
От её прикосновения дыхание Макрея сбилось.
– Миледи, – хрипло проговорил он, – я буду полагаться на ваш здравый смысл. Потому что мой меня покинул.
У Меррит пересохло во рту. Влечение к Макрею становилось невыносимым, она ритмично сжимала и разжимала пальцы, как кошка, разминающая лапки.
– А к-как же честь Шотландии? – с трудом спросила она.
Он опустил голову ниже, и Меррит почувствовала лёгкое прикосновение его рта и жёсткой бороды к своему лбу. Контраст между грубой порослью и мягкими губами был настолько эротичным, что она закрыла глаза и привалилась к раковине.
– Проблема в том, что... у шотландцев есть одна слабость, – пробормотал он, его тихий голос проник ей под кожу и завибрировал внутри, будто вместо позвоночника у Меррит была скрипичная струна.
– Правда?
– Да... красивые темноволосые девушки, которые пытаются ими командовать.
– Но я не пыталась, – слабо запротестовала она и почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке.
– Мужчина знает, когда им пытаются командовать.
Они стояли неподвижно, а Макрей, казалось, окутывал её со всех сторон.
Его большое и сильное тело находилось так близко. Ей хотелось изучить его рельеф, исследовать каждый дюйм стальной мускулатуры ртом и руками. Меррит потрясла сила этого желания. После смерти Джошуа она не обращала внимания на свои потребности.
Но в присутствии Кира Макрея игнорировать их было больше невозможно.
Он осторожно взял Меррит за подбородок и приподнял его. Кровь бешено побежала по венам. Макрей пристально посмотрел на Меррит, в его глазах сверкали отблески льда и пламени.
Когда он заговорил, в его низком голосе послышались ироничные нотки.
– Будь по вашему. Я пойду умоюсь в другой комнате, раз уж вы всё равно заставили меня намокнуть. Что касается вас... не двигайтесь. Ничего не трогайте. Сомневаюсь, что леди захотела бы увидеть, как такой громила, как я, бегает здесь в чём мать родила.
Как мало он знает о леди.
Макрей накачал в кувшин ещё воды и отнёс его в спальню.
Меррит наклонилась, подняла кухонное полотенце и попыталась вытереть лужи на полу. Из соседней комнаты до неё долетали разнообразные звуки: позвякивание фарфорового таза, плеск воды и шуршание губки по обнажённому телу. Воображение разыгралось. Она попыталась отвлечься уборкой на кухне.
– Где остановились ваши люди? – в конце концов, спросила она, отжимая промокшее полотенце.
– В таверне на берегу, – последовал его ответ.
– Может быть, попросить кого-нибудь отнести туда их вещи?
– Нет, они сами их забрали, когда баржа пришвартовалась, и поужинали в пабе. Они были голодны как волки.
– А вы? – Она потянулась к занавескам на окне рядом с раковиной, чтобы их задёрнуть. – Ели что-нибудь?
– Я могу подождать до завтра.
Меррит как раз собиралась ответить, но вдруг замерла, её рука повисла в воздухе. Окно располагалось таким образом, что в нём поразительно чётко отражался вход в соседнюю комнату.
И в этом отражении возник пересекающий спальню обнажённый Кир Макрей.
Меррит бросило сначала в жар, потом в холод, она не могла оторвать от него взгляд. В этот момент он наклонился, чтобы достать пару брюк из кожаного сундука. Его движения были лёгкими и грациозными, но в них таилась скрытая сила, а его тело...
– Вы собираетесь работать всю ночь, вообще ничего не съев? – заворожённо спросила она.
...из сплошных туго сплетённых мышц и сухожилий...
– Справлюсь, – ответил он.
...было великолепно. Фантазия, которая стала явью. И как раз перед тем, как он застегнул брюки, Меррит успела заметить, что природа его щедро одарила.
О, как не стыдно пялиться на голого мужчину. Неужели у неё напрочь отсутствует достоинство? Порядочность? Нужно остановиться, пока он её не поймал. С трудом отводя взгляд, она изо всех сил старалась не упустить нить разговора.
– Вы будете работать куда продуктивнее на сытый желудок, – крикнула она.
– У меня нет времени бездельничать в пабе, – донёсся приглушённый ответ из соседней комнаты.
Взгляд Меррит метнулся обратно к отражению в окне. Она ничего не могла с собой поделать.
Макрей натягивал через голову рубашку и просовывал руки в рукава, на его торсе перекатывались мощные мышцы. Это было тело человека, который привык работать на износ.
За последние годы с Меррит не случалось ничего более интересного и волнующего. А, возможно, и за всю её взрослую жизнь. До замужества она была слишком застенчивой, чтобы наслаждаться подобным зрелищем. Но теперь, как вдова, чья постель пустовала... Рассматривая обнажённое тело Кира Макрея, Меррит болезненно осознавала, чего лишилась после смерти мужа.
Вздохнув, она задёрнула занавески и отошла от окна. Хотя привычное хорошее настроение её покинуло, когда Макрей вернулся в комнату, Меррит напустила на себя весёлый вид.
– Ну вот, – сказала она. – Так гораздо лучше.
Он выглядел посвежевшим и гораздо более расслабленным в вязаном шерстяном жилете поверх рубашки без воротничка. Макрей зачесал волосы назад, но блестящие янтарные локоны уже ниспадали на лоб. Зловонье виски и пота сменилось ароматом душистого мыла и чистой кожи.
– Признаю, лучше так, чем вонять, как пол в таверне. – Макрей остановился перед ней, в его глазах блеснул озорной огонёк. – Раз уж вы взяли на себя ответственность за меня, миледи, каков ваш следующий приказ?
Вопрос прозвучал небрежно, почти как дружеское подтрунивание. Но Меррит ошеломил поток чувств, который захлестнул её после его слов, она едва в нём не тонула. Её охватило невероятное томление. И до этого момента она даже не подозревала, что оно присутствует в её душе.
Меррит попыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ. Но в голову приходили только глупые и порывистые.
"Поцелуйте меня".
Конечно, она бы никогда не сказала такое вслух. Отчаянная, безумная просьба смутила бы их обоих. А для владелицы большой компании вести себя таким непрофессиональным образом с клиентом... об этом даже не стоило и думать.
Но, когда Меррит увидела его непроницаемое выражение лица, её посетила ужасная догадка, и внутри всё оборвалось.
– О боже, – едва слышно проговорила она, её рука взлетела ко рту. – Неужели я сказала это вслух?
Глава 3
Макрей с трудом сглотнул и еле слышно выдавил:
– Да.
Лицо Меррит вспыхнуло от стыда, сильнее которого она ни разу в жизни не испытывала.
– Вы бы могли... как вы думаете... притвориться, что ничего не слышали?
Он покачал головой, его лицо тоже раскраснелось. После паузы, которая показалась вечностью, он хрипло ответил:
– Нет, если вы этого действительно хотите.
Макрей спрашивал разрешения? Ждал поощрения? Её сердце понеслось вскачь. Кожа горела огнём.
– Я не уверена, что... наши желания не совпадают.
Меррит всегда была такой собранной и славилась этим своим качеством. Но в данный момент её чувства пребывали в полном смятении.
Меррит лихорадочно перебирала в голове варианты, как разрядить обстановку. Она переведёт всё в шутку. Скажет, что виной столь легкомысленному заявлению стал длинный тяжёлый день, и она ничего такого не имела в виду, а потом рассмеётся и...
Макрей придвинулся ближе и обхватил ладонями её голову. Его большие мозолистые пальцы принялись медленно ласкать её подбородок, вызывая у Меррит мурашки по всему телу. Боже милостивый! Он действительно собирался выполнить просьбу. Её вот-вот поцелует незнакомец.
Теперь поздно отшучиваться. Что же она наделала? Меррит уставилась на него широко распахнутыми глазами, перетянутые струны нервов взяли иной аккорд, теперь внутри неё разливалась мелодия страсти.
Макрей посмотрел на неё, его тёмные ресницы с золотистым отливом на концах опустились. От этого пронизывающего взгляда Меррит негде было укрыться. Она чувствовала себя такой беззащитной, словно обнажённой, каким он предстал перед ней всего несколько минут назад.
Макрей наклонил голову и едва ощутимо коснулся губами её губ.
Меррит предполагала, что поцелуй может оказаться грубоватым или нетерпеливым, немного неуклюжим... Она ожидала чего угодно, кроме нежных дразнящих ласк, от которых её губы раскрылись сами собой. Сначала Макрей попробовал её на вкус одним лишь кончиком языка. Колени Меррит подогнулись. Она почувствовала себя завалившейся на бок шхуной, но он крепко прижал её к себе, не давая упасть. Поцелуй всё продолжался и продолжался, становясь самым долгим в жизни Меррит, но ей всё равно хотелось большего.
Макрей целовал её так, словно это был не первый, а последний раз, будто близился конец света, и каждая секунда стоила целой жизни. Он вкушал её с рвением человека, который испытывал жажду много лет. Меррит вслепую поймала его рот и запуталась пальцами в волосах Макрея. Мягкие, словно роскошный бархат губы, грубая щетина, влажные шёлковые пряди неимоверно возбуждали. Такое сильное желание ей было незнакомо. Экстаз медленно перевоплощался в более утончённое чувство.
Слишком скоро его губы оторвались от её рта. К великому смущению Меррит, она всхлипнула и попыталась притянуть его обратно к себе.
– Нет, милая, – прошептал он. – Иначе я превращусь в раскалённые угли.
Он отыскал ртом нежное местечко у неё под подбородком и нежно провёл по нему губами.
Меррит попыталась вспомнить, как дышать. Как устоять на негнущихся ногах.
– Миледи, – послышался его тихий голос. Когда она не нашла в себе сил ответить, он снова её позвал: – Меррит.
Ей нравилось, как он произносит её имя с лёгкой картавостью. Запрокинув голову, она посмотрела в его холодные, пронзительные глаза.
– Ни за что на свете я не причиню вам вреда, – пробормотал Макрей, – и не допущу слухов о том, что вы унизили себя. – Он осторожно выпустил её из объятий и отступил. – Поэтому это не может повториться.
Он был прав. Меррит это понимала. Репутации рушились по гораздо менее веским причинам. Даже несмотря на защиту влиятельной семьи, она всё равно может пострадать от скандала и стать изгоем в высшем обществе. А Меррит не хотелось становиться изгоем. Ей нравилось ужинать с друзьями, посещать балы и спектакли, кататься верхом в парке. Нравилось ходить в церковь, участвовать в праздничных мероприятиях, в жизни женских клубов и благотворительных организаций. Из сочувствия к её утрате высшее общество закрывало глаза на неординарные выходки Меррит, такие как управление компанией мужа. Но один опрометчивый поступок, и терпение иссякнет.
Она прерывисто вздохнула, разгладила юбки и постаралась взять себя в руки.
– У нас не так много времени, если мы хотим найти для вас что-нибудь поесть, прежде чем вернёмся в доки, – сказала она, немного удивившись, как спокойно прозвучал её голос.
Макрей бросил на неё непреклонный взгляд.
– Я уже говорил вам, что не буду ужинать. Это моё последнее слово.
Конечно, маленькая задира добилась своего. Она потащила Кира в противоположном направлении от склада, пообещав, что они купят какую-нибудь готовую еду у уличного торговца, и таким образом ужин не займёт много времени. Меррит заверила его, что он почувствует себя намного лучше, и тогда она сможет вздохнуть спокойно.
Кир не стал сильно возражать, отчасти потому, что настолько был голоден, что ему казалось, будто внутри него работает пустая маслобойка. Но главной причиной являлась возможность в последний раз пообщаться с этой женщиной наедине. Несмотря на беспокойство по поводу разгрузки виски, Киру хотелось провести с Меррит ещё несколько минут.
Он всё ещё оставался под впечатлением от того, что произошло в квартире.
Кир не сомневался, что джентльмен никогда бы её так не поцеловал. К счастью, она не возражала. Он пытался сдерживаться, но не смог. Её губы... были сладкими, как мёд из сот. Она льнула к нему всем телом. Как же восхитительно держать её в объятиях, такую прекрасную, роскошную и пылкую.
Этот поцелуй будет ему сниться долгими ночами. Подобного с ним не случалось за всю жизнь, и вряд ли произойдёт в дальнейшем.
Пока они пробирались по грязным окрестностям южных лондонских доков, он не отходил от Меррит ни на шаг. Это место совсем не для неё. Тротуар был завален мусором, калитки и стены оклеены выцветшими рекламными листовками и непристойными картинками, а окна магазинов и пабов покрыты грязью. Одни звуки перекрывали другие: шум от паровых кранов и стройки, удары корабельных колоколов и свист, бренчание телег, цокот копыт, стук колёс и бесконечный гул человеческих голосов.
– Как бодрит! – воскликнула Меррит, удовлетворённо оглядываясь по сторонам.
В ответ он уклончиво хмыкнул.
– Мы находимся в самой гуще событий, – продолжила она, – корабли пришвартовываются здесь с грузом со всего мира: из Вест-Индии везут сосну, из Севильи – апельсины, а из Китая – чай. Вчера на одном из наших складов разместили десять тысяч пачек корицы, запах стоял восхитительный. – Она удовлетворённо вздохнула. – Такое оживлённое место. Только посмотрите на всех этих людей!
– Да уж, – буркнул Кир, мрачно оглядывая толпу вокруг.
– Из-за бурной жизни в Лондоне семейное поместье в Гэмпшире кажется скучным и тихим. Там совсем нечего делать, кроме как ловить рыбу, охотиться или гулять по сельской местности.
Кир едва не улыбнулся, подумав, что она только что описала его идеальный день.
– Вы нечасто там бываете? – спросил он.
– Почти никогда с тех пор... Ну, с тех пор, как мне пришлось заняться делами "Стерлинг Энтерпрайзис". К счастью, моя семья постоянно приезжает в Лондон. – Они подошли к пекарской лавке, и Меррит воскликнула: – Мы пришли! – Посетители выстроились перед магазином в очередь, которая тянулась вдоль тротуара. Из дверного проёма доносились аппетитные ароматы горячей сдобы с хрустящей корочкой и начинок из говяжьего фарша или подслащенных фруктов. – Это место – одно из моих любимых, – сказала она. – Пекарь держит магазин в чистоте и всегда использует хорошие ингредиенты. – Меррит оценила вереницу людей и слегка нахмурилась. – Чёрт. Очередь слишком длинная.