В падшем материальном мире и человечестве есть некий всеобщий принцип: «Если в чём-то «Слава Богу!» – значит в чём-то «Не дай, Бог!»». В частности, за всё позитивное в человеческой деятельности приходится платить более или менее дорогую цену. Философские теоретизирования творчески раскованные и богатые на всякого рода человеческие интеллектуальные новации. Более того, философия ими «затоварена». Но… философские теоретизирования не могут быть систематически доказательными. По мысли С. Н. Булгакова, продуктивная (то есть, по-настоящему мудрая) философия с методологической точки зрения суть высокое искусство работы с используемыми понятиями. А оно «по определению» доступно совсем немногим философским классикам. Да и то не столько в их больши́х произведениях, сколько в малых. (Например, в статье Н. А. Бердяева «О духовной буржуазности» от 1926 года.) Основной же контингент профессиональных философов (не говоря о любительском!) выдаёт всевозможные человеческие суемудрия. Как в области религиозной философии, так и в области нерелигиозной философии. Сильно и правильно сказано Виктором Пелевиным: «Современные философы – подобие международной банды цыган-конокрадов, которые при любой возможности с гиканьем угоняют в темноту последние остатки простоты и здравого смысла.» Теоретическая наука систематически доказательна. Но… за это расплачивается узкой специализацией своих теорий.
И не только. Расплачивается она также необходимостью концептуальных идеализаций и схематизаций своих объектов. По слову ученика академика Л. Д. Ландау тоже академика И. Я. Померанчука, в теоретической науке главное – в понимании того, че́м можно пренебречь. Поэтому, в частности, я не могу согласиться с В. Ю. Катасоновым, который в [12] резко критикует центральную идеализацию экономической науки «экономический человек». С. Н. Булгаков эту идеализацию и вовсе сравнивал с заворачиванием обществоведения в корсет, ломающий рёбра. Однако без неё в экономической теории научного типа никак не обойтись. В эволюционной гносеологии познающий субъект исходно понимается тоже отнюдь не в качестве «бездонного» феномена уникальной человеческой личности со всевозможными субъективными целями и потребностями. Последнее не более чем постоянно «имеется в виду», но исходно субъект познания и практики понимается и исследуется только в качестве «безликого» общественно-кооперированного приёмника и переработчика информации, поступающей от объектов познания и практики к его органам чувств, а через них – к его интеллекту. Остальное предоставляется исследовать другим областям современного многодисциплинарного научного самосознания науки – индивидуальной и социальной психологии научного творчества, конфликтологии науки, социологии науки, этике науки и пр.
Неклассическая (квантовая) теория вещества в современной теоретической физике особенно ярко демонстрирует жизненную необходимость идеализаций и концептуальных схематизаций своих объектов, прежде чем появится возможность построить их эффективно математизированные теории.
В принципе, теории высших форм вещества представляют собой соответствующим образом развитые формы волнового уравнения Шрёдингера для простейшего атома – водородного. Последнее относится к задаче двух тел, которая в классической механике может быть точно решена. Но уже задача трёх взаимодействующих тел точно не решается. А в кристаллических структурах, с которыми имеет дело квантовая физика твёрдого тела, количество электронов и ионных остовов кристаллических решёток астрономическое – порядка числа Авогадро. И приходится сводить задачи с таким количеством электронов к одноэлектронной концептуальной схеме. Методом идеализаций, каждая из которых при этом должна быть обоснована опытными данными, а также специальными экспериментами, которые «ставятся под» очередную идеализацию. Приходится вводить и новые понятия типа ключевого понятия «квазичастицы» – коллективные квантованные движения электронов и ионов. Которые уже могут рассчитываться теоретико-вероятностными методами кинетики с поправками на корпускулярно-волновую природу микрообъектов, подчиняющихся квантовым статистикам Фе́рми – Дира́ка и Бозе́ – Эйнштейна (последнее – в сверхпроводниках).
О точных расчётах «из первых принципов» квантовой теории при этом речь вообще не идёт. Начиная уже с молекулы водорода в квантовой химии, в современных квантовых теориях вещества – царство приближённых и численных методов расчётов. Теперь уже не мыслимых без технического посредничества компьютеров и суперкомпьютеров. И если бы не обращения к приближённым и численным методам, то для прямого квантовомеханического расчёта, скажем, процесса самоудвоения макромолекулы ДНК пришлось бы загрузить на сотни лет все компьютеры человечества. (Есть такая количественная оценка учёными, на которую я здесь ссылаюсь только в порядке показательной иллюстрации.) И ещё одно принципиально важное обстоятельство: все такие математические расчёты находятся под систематическим контролем экспериментальных данных высочайшей точности и периодически ими корректируются. А что касается современной квантовой биохимии, то там теория только более или менее направляет экспериментальные исследования, которые остаются ведущим методом познания. И это – в познании только биохимии живого. О точных расчётах жизнедеятельности даже живой клетки и речи не идёт. Не говоря уж об адекватных теориях образования живых клеток.
Конечно, нельзя отрицать продуктивность математизации знаний в биологии абстрактно, как таковую. Отчасти она имеет место не только в теоретических описаниях макромолекулярного фундамента живой материи, но и процессов организменного и биоценозного уровней. Например, автоволновых процессов в физиологии живых организмов, в динамике популяций и др. Поэтому знаток современной общей математической теории таких процессов «вхож» в самые разные области естествознания и может в них «блеснуть» личным результатом, даже не будучи биологом, химиком и др. В силу того, что сами колебательные и волновые процессы с их общими законами универсальны – присущи объектам и физики, и химии, и биологии. И даже экономическим процессам в обществе. Но это всё результаты частного характера. Они никак не позволяют говорить о том, что та же биологическая отрасль естествознания эффективно теоретизируется и математизируется «на равных» с физической. Не говоря уж об экономической теории в обществоведении! Тем более, что и в «лидере» современного теоретического естествознания – в теоретической физике – эффективная математизация знаний отнюдь и отнюдь не шествует «ура-победительским» манером!
Вывод относительно «тотальной математизации» науки вытекает сам собой методом сравнительного анализа с реальной, опытно данной эффективной математизацией физики. Что значат сложность, скажем, кристалла полупроводника или сверхпроводника в сравнении со сложностью и «многопараметричностью» хотя бы живой клетки? И что они значат в сравнении с любым феноменом общественного развития с участием уникальных человеческих личностей? И при этом – такие трудности эффективной математизации знаний! Куда же при этом до столь же эффективной математизации хотя бы экономической науки?!
И ещё. Те же современные теории полупроводников и сверхпроводников эффективность своих математизаций удостоверяют самым веским образом – порождением соответствующих супертехнологий для общественного производства и быта. Нынешняя светодиодная революция в светотехнике, особо надёжная полупроводниковая силовая электроника, радикально удешевлённые и теперь широко доступные солнечные батареи повышенной эффективности, магнитоизмерительная аппаратура для производства и медицины на теоретическом пределе чувствительности и т. п. Но где подобные перевороты в реальном экономическом развитии общества, ежели и экономическая теория эффективно математизирована? Где макроэкономические и глобальные экономические супертехнологии в национальных экономиках и в мировой экономике? Ведь, несмотря на свою неоднозначность, критерий практики был и остаётся самым веским критерием удостоверения объективной истинности теоретических умопостроений.