– Никакая я не жердь!
– Какой у тебя размер, шестой?[4]
– Хотелось бы верить, что да, – отозвалась Джой, принимаясь за угощение. Она не могла поверить, что собирается съесть это, да еще и не успев толком проснуться!
Очевидно, догадавшись об этом, Шерон сказала:
– Лучшее средство от сбоев при смене часовых поясов. Нет, Джо, честное слово, научно доказано. – Она лукаво улыбнулась.
– А я думала, от похмелья, – невозмутимо отозвалась Джой, рассматривая сладость со всех сторон.
– Британский вариант, – в тон ей согласилась Шерон.
– Ага! Понятно! – Джой церемонно положила угощение в рот. – Господи! – ахнула она. – Я и забыла, как это вкусно! Слава небесам!
Шерон взяла себе вторую колбаску и настояла на том, чтобы Джой съела и последнюю. Джой пыталась подсчитать, сколько калорий она сейчас проглотила, когда Шерон вдруг поднялась и сказала:
– Одевайся и приходи вниз.
Джой потихоньку спустилась по ступенькам. Стены над лестницей были увешаны фотографиями в рамках: новорожденные младенцы, дети, начинающие ходить, дети с беззубыми улыбками, Шерон и Генри, постепенно седевшие и толстевшие.
Когда Джой сошла с последней ступеньки, мимо нее вихрем пролетел ребенок с копной светлых волос. Послышался громкий топот ног, и еще двое детей вывернули из‑за угла, скользя по гладким половицам. Последним несся старший мальчик, который недавно стоял в изножье кровати Джой. Завидев Джой, он притормозил и попытался придать себе достойный вид.
– Здравствуйте, тетя Джой, – сказал он. – Я Кристофер.
– Я помню, – отозвалась Джой.
Кристофер вежливо протянул руку, дожидаясь, пока Джой пожмет его ладонь. Он явно изо всех сил старался вести себя по‑взрослому и с достоинством, хотя на голове у него была остроконечная шляпа волшебника.
– Еще раз: рада знакомству! – сказала Джой, пожимая ему руку. Рукопожатие мальчика оказалось крепким.
Двое детей с криками вернулись обратно.
– Тетечка Джой! – проговорила маленькая светловолосая девочка, крепко обнимая Джой за ноги.
– Вы же помните Зои, – сказал Кристофер.
– Тетечка Джой! – взвизгнула Зои, вцепляясь еще крепче.
– Ей только что исполнилось четыре. И конечно, вы помните Тимоти. – Кристофер указал на мальчика, у которого на плечи была наброшена куртка с капюшоном.
– Я не Тимоти, – заявил мальчик, обиженно надуваясь. – Я Супермен.
Кристофер с заговорщическим видом поглядел на Джой:
– Супермену восемь. Они с Матильдой двойняшки. Она у нас застенчивая. Сейчас гуляет в саду.
«Вот это мой тип, – подумала Джой. – Застенчивая. И как раз ее‑то здесь нет».
– Напомни, сколько лет тебе, Кристофер, – попросила Джой.
– В июне будет десять, – серьезно ответил он.
– Да‑да, конечно, – проговорила Джой. – Ваша мама в кухне?
– Да, – ответил Кристофер. – Вам сюда.
Кристофер пошел вперед, указывая дорогу, а Джой с остальными двинулись следом. Зои и Тимми вскинули руки в каком‑то загадочном салюте, у Зои он получился неуклюжим взмахом. Джой рассматривала их странные головные уборы, пока ее долго вели какими‑то темными коридорами – она подозревала, что это «потайной ход», – и в итоге все ввалились в залитую солнцем кухню.
– Ага, вот и вы! – воскликнула Шерон. Она наклонилась, чтобы поцеловать Тимоти в нос и потрепать по голове Зои. Кристоферу она вручила кастрюлю с остатками липкой шоколадной массы.
– Можете выскрести, но только в саду.
– Там холодно! – запротестовал Тимми.
– Надень куртку, – спокойно посоветовала Шерон. – Между прочим, не так уж там и холодно. Матильда гуляет в одной футболке.
Зои подбежала к окну, желая убедиться, что ее сестра действительно вышла без свитера.
– Точно! – подтвердила она.
Крис решил подразнить младших.
– Вам не дам! – выкрикнул он, убегая с кастрюлей.
Тимми с Зои возмущенно загалдели и бросились за ним вдогонку.
Кухня была большая и полная воздуха – идиллическая деревенская кухня. Широкий дубовый стол и массивные деревянные стулья занимали бóльшую часть пространства. На полу лежала домотканая дорожка со сложным узором, которая вела к застекленной двери в сад. Шерон в переднике в голубую и белую полоску стояла у плиты, помешивая в кастрюльке новую порцию шоколада.
– В школе у Тимми и Матильды будет благотворительная распродажа домашних сладостей, – пояснила она. – А колбаски разлетаются быстрей, чем горячие пирожки, и меня попросили сделать три порции. Наливай себе кофе из термоса.
Джой подошла, взяла кружку с одной из открытых полок и налила себе кофе:
– Сложно готовить?
– Не сложней, чем пирог, – ответила Шерон.
– Пирог готовить вовсе не просто, – возразила Джой, открывая холодильник в поисках сливок или молока. Она стояла, глядя в недра самого набитого холодильника, какой ей когда‑либо доводилось видеть, а Шерон рассказывала рецепт.
– Измельчить пастилу, растопить вместе с шоколадом и половиной пачки масла, всыпать воздушный рис, перемешать, вылить в форму и охладить. Или скатать из этой массы колбаски. Вот и все! Проще не бывает.
Пока Шерон отмеривала воздушный рис и перемешивала с массой в кастрюльке, Джой поглядывала по сторонам. При ближайшем рассмотрении оказалось, что идеального порядка в кухне нет. В одном углу было сооружено подобие пиратского острова с приставшими к нему пластмассовыми и деревянными корабликами и пластмассовыми человечками, у большинства из которых недоставало рук и ног. У противоположной стены стояла розовая детская педальная машина, а сама стена была сплошь увешана детскими рисунками. Джой с кружкой кофе подошла к стене, изучая работы: лодки на море, деревья в яблоках, животные не поддающихся определению видов.
Неожиданно из сада в кухню забежал Тимми и, заметив, что Джой рассматривает рисунки, сейчас же оказался рядом с нею.
– Вот этот мой, – с гордостью показал он. – Угадайте, кто это.
Джой поглядела на Шерон, но та как раз переливала горячую сладкую массу в форму.
– Э… кролик? – решилась Джой.
Тимми тут же опечалился.
– Я не спросил, что за зверь! Я спросил: кто? Это же Минди! – с оскорбленным видом заявил он.
– Минди? – робко переспросила Джой, беспомощно глядя на Шерон.
– Одна из наших кошек, – пришла на помощь Шерон, но было уже поздно.
– Знаешь, я так и подумала, что это кошка, – быстро проговорила Джой. – Сама не знаю, почему я не сказала «кошка».
Тимми глядел на нее с укором, однако Шерон спасла положение, объявив, что вторая кастрюля готова и ее можно выскребать. Она отдала кастрюлю Тимми, и он убежал.
Шерон поставила на стол миску с шоколадной массой, налила себе кофе и жестом предложила Джой присесть. Они обе уселись за стол.
– Итак.
– Итак, – эхом отозвалась Джой.
– На чем мы остановились?
– На чем мы остановились когда?
– Вчера, когда ты заснула.
Джой прекрасно помнила, на чем они остановились: как раз подбирались к опасной теме – ее личной жизни. Ей так не хотелось об этом говорить, однако отвертеться все равно не получится.
– Не помню, – уклончиво ответила она, прихлебывая кофе. – А на чем мы остановились?
Шерон внимательно поглядела на нее, но упрямо продолжила:
– Ты с кем‑нибудь встречаешься?
Джой покачала головой.
– А что с тем парнем, который работал в Линкольн‑центре?
– Джонатан? Шерон, это же было сто лет назад!
– Так и мы с тобой не виделись сто лет! Мы столько лет не разговаривали, тем более на такие темы. Мне казалось, он действительно тебе нравится.
– Он и правда мне нравился, но…
– Но что? – уточнила Шерон.
– Он был слишком… слишком…
– Слишком какой?
– Низенький!
– Низенький? Ты порвала с парнем, потому что он оказался недостаточно высоким? Это что, шутка?
– Ну, дело не только в росте. У него не было чувства юмора, он был приземленным, ему только и нравилось, что ходить под парусом. А я терпеть не могу ходить под парусом. Да и все равно это было много лет назад.
– А как насчет того, с работы? – шепотом спросила Шерон. Судя по тону Шерон, Джой успела внушить ей, что их с Алексом взаимоотношения необходимо хранить в строгой тайне.
– А что я тебе рассказывала о нем? – спросила Джой.
– Да почти ничего, – ответила Шерон, вздыхая. – А я хочу знать все! Не могу поверить, что ты здесь и сидишь передо мной! – Шерон потянулась к миске и отщипнула кусочек шоколадной тянучки, тут же засунув в рот.
– У нас все кончено, – просто пояснила Джой. – Он меня бросил.
Шерон медленно жевала, дожидаясь от Джой продолжения. Когда его не последовало, она спросила:
– Так что же случилось?
– Я вела себя как дура, – сказала Джой. – Нельзя заводить романы с коллегами.
– А кто был инициатором? – поинтересовалась Шерон.
– Да он же! Он уговорил меня войти к нему в команду, которая занималась большим реставрационным проектом, а потом, насколько я помню, мы допоздна засиживались каждый вечер, заказывали пиццу…
– Со всеми вытекающими последствиями? – завершила Шерон.
Джой кивнула.
– А ваши сослуживцы знали?
– Нет. Наверное, некоторые подозревали, что кое‑что происходит. Одна из секретарш, главная офисная сплетница, в апреле видела нас вместе в ресторане, а вскоре после этого мы и расстались.
– Потому что он не хотел, чтобы о ваших отношениях знали? – уточнила Шерон.
– Так он сказал. Сказал, это обернется неприятностями для него и настоящей катастрофой для меня. Ну а через несколько недель я узнала, что он уже месяцев восемь‑девять встречался с одной женщиной из Хэмптонса.
– Не может быть!
Джой покачала головой, вдруг почувствовав себя ужасно несчастной, заново ощутив все, что пережила тогда: недоумение, нежелание смотреть правде в глаза, смятение, боль. Мысленно Джой вновь увидела себя рядом с Алексом: как они уехали в отпуск на Нантакет, катались на лыжах в Вэйле, готовили у нее папарделле, а у него, в его квартире на Западной Сентрал‑Парк, занимались любовью. Она молчала несколько минут. Шерон пила кофе, с сочувствием поглядывая на подругу:
– Ты его любила, да?
Джой вернулась в реальность. И тут, к своему же удивлению, вдруг разрыдалась. Роняя горючие слезы, она закивала:
– Я была такой дурой!
– Не была ты дурой, – негромко проговорила Шерон, пододвигая поближе свой стул и обнимая подругу за плечи. – Ты была готова раскрыть ему душу. Это он полный дурак!
Джой помотала головой, пытаясь совладать со слезами.
– Еще какой дурак! – настаивала Шерон. – Просто идиот. И будет жалеть об этом до конца своих дней.
– Сомневаюсь, – прошептала Джой.
– А я не сомневаюсь, – решительно отрезала Шерон.
Они немного посидели молча. Шерон придвинула Джой плошку с колбасками, но Джой покачала головой. Она и так уже съела больше, чем следовало.
– Не хочешь пробежаться? – спросила Шерон. – Чтобы сдуло всю эту паутину. Почувствовать твердую почву под ногами?
Джой пожала плечами. Шоколадная колбаска свинцовым грузом лежала в желудке, Джой вдруг снова охватила усталость. Ей ничего не хотелось – просто сидеть и горевать.
– Пойдем, – предложила Шерон. – Это же главное для тебя лекарство.
– Я хочу лечь.
– А вот этого я тебе точно не позволю! – твердо заявила Шерон.
Глава шестая
Послеполуденное солнце низко висело в небесах, заливая неземным, молочным светом сад Шерон. Вьющиеся растения таких оттенков, каких Джой никогда не видела раньше, хватались своими гибкими пальцами за раму двери, за забор, обрамляли окна листьями пронзительно‑бордового, зеленого, золотистого тонов. Этот мир поразительно отличался от того, который она оставила дома, это был настоящий рай, наполненный ароматами сосен, орхидей и нежных зимних роз.
Ветер приносил с собой бодрящий запах свежести. Джой побежала сразу, как только сошла с мощенной плиткой дорожки, ощутила, как в горло проникает леденящий холод, и представила себе, как этот холодный, свежий воздух очищает все ее тело. Воздух казался невероятно чистым, как будто она глотала насыщенную кислородом воду из горного источника, прошедшую сквозь толщу земли. Она даже подумала: а вдруг ее организм слишком привык к загазованному воздуху Нью‑Йорка и отрицательно отреагирует на чистоту и свежесть. Но, ускоряя бег, Джой ощущала лишь прилив энергии и ясности.
Она пересекла несколько проселочных дорог, стараясь помнить, что движение здесь левостороннее и автомобиль может появиться слева. Она бежала уже минут десять‑пятнадцать и за это время не встретила ни единой живой души. Потрясающе! Она не помнила, чтобы когда‑нибудь так долго была одна в городе. Ведь в любой части Манхэттена всегда было полно народу.
Одиночество поначалу даже смущало ее. Хоть криком кричи, никто не услышит. Однако пока Джой бежала дальше, ее охватывало радостное ощущение полной свободы. Можно делать все, что захочешь. Можно петь во все горло какую‑нибудь глупую песенку, и никто не посмотрит с недоумением. Если бы она осталась в Нью‑Йорке, то никогда не испытала бы ничего подобного.
Пейзаж, как будто компенсируя полное отсутствие людей, поражал великолепием. По мере того как солнце клонилось к горизонту, мелькая между деревьями, каждое поле, каждое растение, каждый танцующий ручеек вырисовывались под лазурным небом все четче и четче. Темно‑зеленые поля сменились кукурузно‑желтыми, желтые уступили место широким квадратам вспаханной земли. Большие, величественные деревья стояли на часах по кромке полей, и хотя ветки были голые, стволы ослепляли всеми оттенками коричневого, алого и серебристого, увитые цветущими и в холоде лозами. Просто поразительно – столько красок среди зимы. Необъяснимое решение Шерон покинуть Нью‑Йорк ради холмов Котсуолдса начало обретать смысл. Этот уголок мира был по‑своему прекрасен.
Добежав до окраины городка, Джой сбавила темп, чтобы отдышаться. Никаких сомнений – она попала во временн у ю петлю. В конце того переулка, где стоял дом Шерон, она повернула направо у красной телефонной будки, затем, у березовой рощицы, налево. После чего неспешно двинулась по главной, как ей показалось, улице городка, такой же оживленной, как беговая дорожка в Центральном парке в три часа ночи.
По обеим сторонам дороги – хотя не каждый назвал бы ее так – возвышались старые каменные стены. Некоторые крошились, некоторые были недавно отремонтированы, без сомнения, руками местных умельцев. Дома и амбары напоминали сказочные домики. По мере приближения к центру городка вытянутые коттеджи сменялись домами под тростниковыми крышами, с верандами и неизменным сараем для инструментов в садах.
Ей попалась маленькая почта, выстроенная из камня, и здание, похожее на старинную гостиницу, с надписью «Водокачка» на вывеске. В свете догоравшего солнца Джой успела разглядеть сквозь окна в свинцовых переплетах лица людей внутри, залитые мерцающим светом свечей. В воздухе стоял пряный, сладковатый запах горящих поленьев, жареного мяса и глинтвейна. Джой даже захотелось остановиться, войти в маленький идиллический паб, взять порцию коньяка и посидеть у камина с бокалом в руке.
Она замедлила шаг, удивляясь, как много совершенно незнакомых людей приветствует ее: они приподнимали шляпы, взмахивали тростями и провожали благодушными взглядами. Кажется, их завораживал вид незнакомки, вышедшей на пробежку в прохладный день. Как забавно, подумала она, оказаться в таком месте, где новое лицо производит едва ли не фурор. В Нью‑Йорке это просто чудо – встретить знакомого возле своего квартала.
Джой обогнула по периметру окраину и направилась в поля, тянувшиеся во все стороны. Местность здесь была ровная, дорога накатанная, поэтому Джой почти не смотрела под ноги. Ее взгляд был направлен на округлые вершины. Потому она едва не столкнулась с бараном.
Он стоял посреди дорожки, что‑то пережевывая, и Джой еле успела притормозить в нескольких шагах. И испуганно выдохнула, ощутив, как поднимается волна адреналина. Что это за зверь? Не нападет ли? Не ударит ли рогами? Но вряд ли. Баран взирал на нее, преисполненный достоинства. Это она помешала его мирной прогулке. Потому он не собирается уступать ей дорогу. Ситуация была тупиковая.
Баран смотрел на Джой, и его длинная морда казалась совершенно бесстрастной. Джой шагнула вправо, ближе к живой изгороди, чтобы проскользнуть мимо. Баран двинулся туда же. Джой остановилась. Баран тоже.
Она двинулась влево, ступив новыми кроссовками в лужу, которая оказалась глубже, чем была с виду. Баран тряхнул ушами и двинулся влево. Джой снова остановилась. Эти уши внимательно ловили каждый звук, поняла Джой: куда бы она ни шагнула, уши поворачиваются в ее сторону, словно радары.
– Кыш! – сказала Джой.
Баран поглядел на нее. Повел ушами.
– Кыш! – повторила она громче, на этот раз с чувством. – Пошел вон! Брысь!
Животное никак не реагировало.
– Ну пожалуйста! Черт тебя побери! Дай мне пройти!
И в тот самый миг, когда до нее дошло, что она всерьез разговаривает с бараном, ее внимание привлекло какое‑то движение справа от нее, сразу за живой изгородью. Немедленно позабыв о своем противнике, Джой подошла к воротам и присмотрелась.
В поле за воротами паслись крупные черно‑белые коровы – одни стояли, некоторые лежали, и все жевали траву. Дальше, за ними, блестела широкая полоса воды. Было похоже, что там большой пруд с маленьким островком посередине, на котором растут молодые березы. В воде что‑то двигалось. И не просто двигалось, а барахталось. Джой прищурилась, вглядываясь в сумеречном свете. Что‑то там было неладно.
– Эй! – крикнула она. Никто не ответил. – Эй!
Она снова уловила движение и на этот раз поняла, что видит руки, которые то взлетали, то опускались. Джой распахнула ворота и выбежала на выгон. Пруд находился довольно далеко от дороги, ноги вязли в грязи и скользили по траве, пока она бежала через поле.
– Держитесь! Я сейчас! – кричала она во весь голос.
Взбежав на небольшой холмик посреди выгона, она увидела внизу пруд. Там, в воде между берегом и поросшим березами островком, была пожилая женщина. Она, похоже, с трудом держалась на поверхности. Не успев подумать как следует, Джой слетела вниз на берег, одним мощным прыжком перепрыгнула через полоску тростника и бросилась в пруд.
Холодная вода охватила ее, как будто множество ножей разом вонзилось в тело. Она вынырнула на поверхность, задрала голову над водой и поплыла бешеным кролем. Пожилая женщина была теперь всего в нескольких ярдах, все еще боролась с мутной водой. Должно быть, она замерзла, решила Джой, спеша изо всех сил и думая, какое счастье, что она подоспела как раз вовремя.
– Я помогу!
Она обхватила женщину за талию и с силой потащила к берегу. Женщина все еще взмахивала руками, явно ударившись в панику и не в силах осмыслить, что ее спасают.
– Все хорошо! Хорошо!
Было трудно говорить, грести и дышать одновременно, однако Джой старалась. Господи, до чего же сильная эта старуха! Но она обязательно спасет ее и не утонет сама, сколько бы ей ни пришлось пробыть в ледяной воде. Буксируя женщину к берегу, Джой успела заметить изумление и недоверие на лице с прилипшими на нем седыми волосами. Ну конечно, у нее шок! Она едва не погибла! Женщина вроде бы хотела что‑то сказать, но Джой пока было не до того. Она обязана добраться до берега.
Наконец они оказались на мелководье, где можно было встать на ноги. Джой помогла женщине распрямиться, удивившись сначала тому, каким тяжелым стало тело на воздухе, а потом тому, что на спасенной… купальник? Они вдвоем прошли через тростник и рухнули на спасительный берег. Джой, тяжело дыша, повернулась к пожилой женщине:
– Вы в порядке?
Спасенная кашляла и отплевывалась. Джой мысленно принялась повторять, как правильно делать искусственное дыхание.
«Первое: освободить дыхательные пути пострадавшего от инородных тел».
Женщина перестала кашлять и, часто моргая, уставилась на Джой:
– Из‑за вас я нахлебалась воды.
Да, несколько неожиданная реакция. Женщина еще раз кашлянула, а затем проговорила спокойно:
– Спасибо, дорогая. Я хотела пробыть в воде десять минут, но проплавала, наверное, все пятнадцать. Однако я никак не ожидала столь красноречивого напоминания, что пора выходить!
Джой похолодела. Женщина улыбалась. Похоже, она просто сумасшедшая.
– У вас американский выговор, – заметила пожилая дама. – Господи, да вы вся дрожите.
В этот миг Джой заметила на берегу небольшую стопку одежды, аккуратно сложенную поверх двух больших полотенец. Женщина с поразительной ловкостью взбежала по скользкому берегу, обмотала одно полотенце вокруг пояса, а второе бросила Джой.
– Я всегда беру запасное, – пояснила она, добродушно улыбаясь. – Мне так неловко, милочка. Я здорово сопротивлялась.
– Я думала, что вы тонете, – просто сказала Джой, чувствуя, как лицо заливает жаром. Теперь все стало ясно. Она не могла поверить, что пришла к такому нелепому выводу. С другой стороны, она не могла поверить, что человек в здравом уме, тем более хрупкая пожилая леди, вздумает плавать в ледяном пруду в январе месяце. Похоже, англичане и впрямь с приветом.
– Должно быть, вы Джозефина.
И снова Джой потеряла дар речи. Все это было слишком уж странно. Сначала унизительный забег по коровьим лепешкам, чтобы спасти женщину, которая не нуждалась в спасении, но Джой хотя бы надеялась, что об этом никто и никогда не узнает. Ведь она же как‑никак находится в богом забытой глуши, ведь не пруд же это в Центральном парке! И вот пожалуйста, эта женщина знает, как ее зовут. Неужели такое возможно?
– Да, я Джой.
– А я Агги, свекровь Шерон. Она сказала, что ждет в гости подругу из Америки. Подругу, которая проспала весь день, если верить моим внукам. – Она снова улыбнулась, и ее зеленые глаза весело блеснули. Агги вытерлась, натянула брюки и свитер, надела спортивную куртку.
Джой вздохнула и улыбнулась:
– Да, похоже, все это обо мне.
Агги присела на пенек, натягивая резиновые сапоги. Встала и подняла с земли полотенце:
– Нам лучше пойти домой, не то замерзнем.
Как тот баран, которого она повстречала на дороге, Джой послушно затрусила за Агги, изумляясь все больше. Агги шагала широкими размашистыми шагами, и это удивляло, потому что Джой знала, что свекровь Шерон настоящая леди. Леди Агата Говард, если Джой верно запомнила имя. Она, наверное, узнала бы ее, если бы побывала на свадьбе Шерон, однако ей пришлось отказаться от поездки в последний момент. На работе был тогда большой аврал, и Джой вынудили принять это огорчительное решение. И хотя в тот момент казалось, будто решается вопрос жизни и смерти, теперь она даже не могла вспомнить, в чем состояла суть проблемы, из‑за которой она пропустила свадьбу лучшей подруги.
Джой подняла глаза на леди Говард, целеустремленно шагавшую вверх по холму к деревьям. У этой женщины есть титул! Она даже несколько раз присутствовала на обеде у королевы! Джой не совсем понимала, как это вяжется с грязными сапогами не по размеру и купанием среди зимы. Однако лицо у этой дамы и правда породистое, и шагает она уверенно и с достоинством. И если приветливость и невозмутимость при самых неожиданных обстоятельствах доказывают принадлежность к высшему классу, эта женщина несомненно к нему относилась. Джой наверняка наорала бы и даже ударила психа, который надумал бы обойтись с ней так, как она обошлась с Агги несколько минут назад.
– Мне так стыдно, – начала Джой, наконец‑то собравшись с духом, пока они обе переходили по лесенке через изгородь в конце поля. – Я просто в ужасе.
– Не говорите глупостей, – сказала Агги. – Не много найдется людей, готовых кинуться на помощь.
– Я должна была заметить одежду. Я должна была хотя бы предположить…
Агги улыбнулась и похлопала ее по руке:
– Вы совершили очень благородный поступок. И больше не будем об этом говорить.
Они обе шли молча еще минуты две, и Джой лихорадочно подыскивала тему для беседы. О чем полагается разговаривать с леди? Есть ли темы, которые ни в коем случае нельзя затрагивать? Существуют ли правила? Может быть, имеется некий протокол, которого она обязана придерживаться? Если да, то Джой нисколько не сомневается, что, набросившись и схватив ее светлость во время ежедневного заплыва, она совершила поступок, за который ее навсегда вычеркнут из списка приглашенных гостей, а то и вовсе арестуют.
Агги нарушила напряженное молчание:
– Пока вы спали, я познакомилась с Дейзи.
– Правда? – Джой немного расслабилась, хотя и смутилась, узнав, что спала, когда заходила Агги.
– Она очаровательна. Очень умная собака. И прекрасно воспитана.
– Сказать по правде, это она воспитывает меня.
– В таком случае она еще умнее, чем мне показалось! – сказала Агги, сверкнув веселой улыбкой. Увидев эту улыбку, Джой вдруг вспомнила, как Шерон упоминала, что пару лет назад они отмечали чей‑то восьмидесятилетний юбилей. Не может быть, чтобы они отмечали восемьдесят лет Агги. Или может? Наверняка это был ее день рождения! Неужели этой женщине восемьдесят два?
Когда они повернули к городку, путь им преградила овца. Овца с подружками. На самом деле их было так много, что они перегородили всю дорогу, не давая Агги и Джой двинуться ни вперед, ни вбок, ни куда‑либо еще. И посреди стада, словно библейский пастух, возвышался краснолицый фермер с загнутым посохом.
– О господи, – пробурчала Агги себе под нос.
Фермер гневно указал посохом на Джой.
– Вы! – проревел он, перекрывая беспорядочное блеяние. – Я видел, как вы бежали! Прямо в мои ворота, прямо по моему полю, а ворота небось не закрыли, чтобы все стадо разбрелось. Смотрите, что вы наделали! – Он обвел вокруг себя посохом, указывая на овечье столпотворение. – И все это из‑за вас!
Джой старалась удержаться на ногах, со всех сторон теснимая на удивление сильными животными. Она пыталась отодвинуться от них, опасаясь, что овцы, подобно гигантским крысам, переносят болезни. Вокруг было довольно грязно, так что все может быть.
– Гордон! – Голос Агги перекрыл общий шум. – Это я виновата. Я попросила Джой прийти на пруд, но совершенно забыла сказать ей, что надо закрывать ворота. Простите меня, не знаю, о чем я думала, но Джой наша гостья, и она впервые в нашей стране, она просто‑напросто этого не знала.
Лицо фермера из красного стало почти свекольным.
– Но есть же здравый смысл! Простой здравый смысл, житейская логика!
– Прошу прощения, – вставила Джой. Ей было ужасно стыдно. Сколько еще неписаных правил она нарушила сегодня? – Я, честное слово, не сообразила.
Агги схватила Джой за руку и повела за собой между беглыми овцами, которых фермер постепенно оттеснял назад на выгон.
– Гордон, – сказала леди Говард, – я должна загладить неловкость. У меня зацвели новые орхидеи, а у Шерон в кладовке полным‑полно коринки для пудинга. Позвольте с вами поделиться. Я зайду завтра и занесу.
К изумлению Джой, фермер как будто успокоился. Щеки приобрели нормальный цвет загара.
– Ладно, коли так, – проговорил он неспешно, ногой загоняя последнюю овцу. «Крепкие животные, – отметила про себя Джой на случай новых встреч, – даже пинком не сгонишь». – В понедельник у Тилли день рождения, так что орхидеи были бы кстати. – Он соединил створки ворот проволочной петлей и туго замотал.
– Значит, дело улажено, – подытожила Агги. – Я оставлю горшки у вас в сарае. Пусть будет сюрприз для Тилли от вас. Удачного вечера, Гордон. – Агги держалась безукоризненно, несмотря на мокрые волосы и одежду.
– И вам доброго вечера, мэм.
– Спасибо, – прошептала Джой, когда они двинулись дальше.
Агги отмахнулась, улыбаясь:
– Гордон – человек неплохой, однако сомневаюсь, что он помнит, когда у его жены день рождения. В конечном счете он только выиграл.
Ветер в переулке леденил мокрую одежду, и потому Агги быстро повела Джой к дырке в живой изгороди на задворках сада Шерон. Благополучно оказавшись дома, Джой задумалась, узнает ли в итоге весь город о подвигах заезжей янки. Правда, она подозревала, что Агги из числа тех леди, чья доброта и безупречные манеры позволят сохранить все подробности случившегося в тайне.
Глава седьмая
Джой собрала волосы в аккуратный пучок, надела маленькое черное платье, а на ноги мягкие кожаные балетки. Оглядела себя в высоком зеркале: шикарна, как Одри Хепберн. Она подумала об Агги, которая в восемьдесят два полна сил. Вот в ком действительно шик. Свекровь Шерон не смогла бы быть еще элегантнее и великолепнее, если бы даже попыталась, но она явно не собиралась предпринимать подобных попыток. Джой оставалось лишь надеяться, что, если ей повезет дожить до таких преклонных лет, она будет выглядеть хотя бы примерно так же, как леди Говард. Причем Агги была элегантна не только внешне – достоинство и такт явно были у нее в крови.
Джой старательно подкрасила губы, радуясь, что дети развлекают Дейзи в саду. До нее доносились веселые крики и лай. Тронув духами запястья и шею, Джой закрыла за собой дверь и пошла вниз.
– Джой, дорогая! Ты выглядишь просто сногсшибательно! Точно так же, как в двадцать один! Как же я рад тебя видеть!