Он нетерпеливо прижал ее к себе, чувствуя чужой запах, который жег ноздри хлеще порошка перца чили. Последнее слово утонуло в поцелуе. Долгом, глубоком и одновременно с тем мучительным.
Воняло.
Джимм зашипел, скалясь волком на отвратительное амбре, выпрямился и мотнул головой, словно пытался избавиться от смеси из пота и дешевого одеколона.
– Ты скажешь, что это был за черт и где его найти, – низко проговорил Бротт, едва сдерживая злое рычание. – Я проведу с ним беседу, думаю, после этого мерзавец с радостью пострижется в монахи.
Где-то далеко на задворках опять заскреблись мелкие надоедливые «паучки» Орифии. Вспомнила. Гадина. Как же она его достала. Этернель вновь раздраженно поморщился, пресекая нападки, впрочем, не избавляясь от них. Голод вновь вернулся, будто бы он вовсе и не питался той женщиной.
Музыкант провел ладонями вниз по спине жены, потом повторил тот же путь вверх, хотел прикоснуться губами к обнаженному плечу, но его бесил запах. Женщина должна пахнуть своим мужчиной и только, все остальное отвратительно. Схватившись пальцами за тонкие бретельки от майки атласной пижамы, Джимм в который раз за неделю подумал, что жена чуть ли не профи в издевательстве над его и своим сексуальным напряжением. Каждый раз она умудрялась одеваться и вести себя так, что хотелось выть, справляясь с заставляющим трещать штаны возбуждением. Причем от этого становилось хуже им обоим, оба справлялись, как могли. Сэм – закрываясь в ванной комнате и сладко постанывая на зло Джимму, а он – вымещая энергию на предметах интерьера и стенах.
– Я хочу тебя, – раскатисто раздался его голос, рождаясь откуда-то из груди. Привычное мысленное дополнение к словам «…сожрать» – Джимм по обыкновению закинул на дальнюю полку разума.
Саманта явно была не против и только ждала, когда немного пришибленный и тормознутый муж уже ее разденет.
Бретельки пошли в стороны и упали с плеч, майка легко соскользнула к ногам, оставляя полукровку в одних шортиках с кружевным краем. Мужчина опустился вниз, попутно не забыв поласкать нежную грудь, вызывая учащенное сердцебиение у Сэм.
– Закрой уши, – серьезно сказал он ее животу и поцеловал кожу под пупком, подняв взгляд на успевшую раскраснеться жену.
Надо же, она всегда заливалась румянцем, словно в первый раз, и это не могло не радовать телепата. Благодаря этому она казалась невинным ангелочком.
Когда он стянул с нее шорты, то обнаружилось, что под ними нет трусиков, на что Джимм бросил наигранно изумленный взгляд. Саманта поспешно, в такой же шутливой манере, отвела взгляд в сторону, будто бы она тут не причем, и они сами как-то не наделись. Бротт клыкасто усмехнулся и закинул ее правое бедро себе на плечо. Саманта шумно выдохнула и закусила нижнюю губу, когда его язык медленно прошел вдоль нежных складок. Он помог себе пальцами, раздвинув плоть и прижимаясь губами к клитору. Сэм положила руку ему на голову и чуть прихватила этернеля за успевшие отрасти волосы, в тот момент когда мужчина втянул ртом чувствительный комок. Саманта сладко и громко стонала, пока муж обрушивал на нее всю ласку, скопившуюся за долгую неделю игнора и злобной недосказанности, он проникал в нее пальцами, все ускоряясь, заставляя женские ноги подгибаться. Кожа на голове горела от скребущих ее ногтей. В какой-то момент Сэм напряглась, как скрученная спираль, и согнулась пополам, натурально падая на Джимма, перенеся на него весь свой вес. Мужчина придержал жену и аккуратно уложил спиной на короткий ворс ковра. Заглянув в ее глаза, он серьезно выдал:
– Хочу смыть с тебя эту вонь, – Джимм сдвинул брови. – Но душ, это так скучно, да? На улице тепло. В нашем распоряжении целый бассейн, грех упускать такое.
Она туманно улыбнулась в ответ, и Бротт подмигнул Сэм, а потом встал, освободился от одежды и мешающего белья. Этернель подал руку, помог подняться Сэм и с легкостью схватил любимую на руки, думая, что будь у них соседи, то те наверняка сочли бы жителей этого дома озабоченными дураками.
ГЛАВА 16
Руперт медленно переставлял онемевшие ноги. Несмотря на то, что их «увлекательное и веселое» путешествие в фургоне длилось недолго, он успел окончательно устать в неудобной позе. Чертов лысый мордоворот принимался распускать грязные шуточки еще несколько раз, после которых бурчавший в ответ колкости Руп получал тяжелым ботинком то в живот, то по почкам. Боль проходила быстро, скорее всего из-за действия крови Дэни. Радовало одно – ее пока не трогали. Парень невольно поверил словам нападавшего, и теперь где-то внутри его пронзал страх, холодный и липкий. Трудно было надеяться на какое-то чудесное спасение и то, что к нему будут благосклонны сволочи, перестрелявшие всю экскурсионную группу студентов. Руперт сжал челюсти. Все из-за него. Если бы он отвел Дэни в какое-то другое место, то со стопроцентной вероятностью все, в том числе и Олли, остались бы живы. Но, во что же влезла девушка? Почему за ней охотятся другие вампиры?
Минуту назад ее утащили куда-то в другом направлении. Их буквально вывалили из фургона на какую-то подземную парковку, Руперт не успел правильно сгруппироваться, поэтому больно приложился головой об асфальт. Едва приметные, замаскированные под обычную стену, двери вели в непроглядную глубь здания. Как только проход на парковку за ними вновь закрылся, то Руп услышал, как лысый скомандовал отвести девчонку на место. На какое место, и хоть какие бы то ни было подробности Рупу так выяснить и не удалось. На очередной вопрос ответом был ощутимый толчок в спину.
– Шуруй и не отсвечивай, малявка, – буркнул командир увальней, который шел вместе с еще одним мужчиной. Тем, кто убил Олли.
– Ты вампир? – снова не стал молчать Руп и опять-таки получил ребром ладони по шее.
– Я сказал: «не отсвечивай», идиот, это значит – варежку закрой и иди смирно.
Они спустились на этаж ниже, прошлись вдоль ряда однотипных дверей, свернули налево, и их небольшой процессии сразу попался какой-то широкоплечий парень в байкерской куртке, придирчиво что-то выбирающий на небольшом столике. Руп в удивлении пару раз моргнул, чтобы проверить, не показалось ли ему. На столе ровным рядом стояли всяческие сексуальные игрушки, типа вибраторов, дилдо, пробок с кучей тюбиков со смазкой.
– Что за…? – вырвалось у него.
Куда это они его затащили? Мужчина мельком глянул на Руперта в компании амбалов, кивнул последним и, как-то угрюмо вздохнув, взял смазку, пробку и вибратор.
– Трудовые будни, Билл? – хохотнул лысый.
Мужчина кивнул.
– Обколотая. Достали они меня. Овощи чертовы. Съемки через двадцать минут, а она до сих пор в астрале, – мужчина возмущенно взмахнул руками, полными эротических атрибутов, будто это на самом деле его достало.
– Всем привет, – прокуренный голос высокой женщины ворвался в короткий разговор.
Стопроцентная англичанка в классическом костюме, с красивой прической и в дорогих украшениях махнула мужчинам, подмигнула парню в байкерской курке, припоминая «славные съемки» на прошлой неделе, схватила страпон и, помахав им на прощание, скрылась в соседней комнате, где слышалось множество голосов.
Рупу сделалось совсем дурно. Черт подери, что происходит вокруг, где он оказался? В одной из съемочных студий «Браззерс»? Неужели вампиры и это держат? Хотя, если задуматься, эти твари контролировали любой поток информации, доходящий до глаз, ушей и рта человека.
– Ева на месте?
– Да, у себя, – мужчина махнул рукой и скрылся за поворотом, из-за которого они недавно вышли.
– Вы что, порностудию держите?
– Устроиться хочешь? – лысый зевнул и повел его с напарником дальше.
Вход в кабинет некой Евы подсвечивался красной светодиодной лентой, приклеенной по всему коробу лакированной двери из темного дерева. На золотистой металлической табличке, прикрученной чуть выше уровня глаз, витиеватым шрифтом красовалось: «Госпожа Ева».
– Будет немного приятно, – скривил лицо в ухмылке командир нападавших, толкнув перед Рупом дверь.
Декорации резко сменились, будто он сквозь эту дверь шагнул в гангстерское прошлое Чикаго, в которое нотами были вплетены последние вехи современного искусства. Сложилось ощущение, что его привели на съемки какого-то старого фильма времен перехода от классических бурлескных комедий к нуару военного времени. Темное дерево на стенах, кремовое кресло с ушками за чернеющим лаком стола, единственным украшением которому служила антикварная лампа. Перед столом лежал светлый ковер с длинным и пушистым ворсом. В углу не у самой лучшей имитации окна с тонким профилем, которое выглядывало из-за массивной плотной портьеры серого цвета с серебристыми проблесками нитей, стоял небольшой круглый столик и два стула – близнецы того, что стоял за столом хозяйки. Сама госпожа Ева, восседавшая на краю стола, невозможно органично вписывалась в свой интерьер, одетая в черное облегающее платье покроя прямиком из старых американских фильмов. Черные, словно вороново перо, волосы мягкими волнами обрамляли белое мраморное лицо с броским макияжем все того же времени гангстеров и мафиози, в дополнении пикантной аккуратной родинки у левого глаза и красной помады. Женщина с кем-то разговаривала по телефону. Она повернула голову к вошедшим и мягко улыбнулась, поднимая указательный палец вверх, как бы прося подождать.
– Да, господин, уже привели. Да, все как он и говорил. Молодой человек как раз вошел в мой кабинет, а милую молодую этернель мы спустили на нижний ярус… Да, – Ева не отрывала пронзительного взгляда от Руперта, – в круговую, все-таки она Сшиллс. Вы уже заканчиваете? А, в самом разгаре… Что? Парнишку? Немного с ним побеседую и сразу к вам. Целую.
Она вздохнула, отложив в сторону дорогой смартфон от Джобса и, немного подумав, взяла тонкую черную глянцевую ручку и небольшой блокнот, один из тех, в которые так любили писать заметки детективы.
– Томми, Брэд, спасибо за посылку, – она медленно приблизилась к посетителям в туфлях на высоких шпильках и улыбнулась. – Простите, забыла вас предупредить о мальчишке, но вы большие молодцы, что не убили его.
– Ну, Ева, так же положено. Метка все-таки.
Лысый, которого назвали Томми, отчего-то вдруг растерял всю свою хамскую натуру и, чуть потупившись, потирал затылок.
– Правильно. Не забудьте о награде, там, – она изящно мазнула в сторону столика, где, откуда ни возьмись, появилось два бокала с красным вином.
– Спасибо, – вожделенно бросил Томми и наперегонки с Брэдом побежал к столику.
Оба толкались и ругались, несмотря на то, что бокала было два.
– Там вампирская кровь, – понял Руп, неожиданно для себя отмечая, что и сам был бы не прочь снова попробовать.
Так вот почему эти парни были так сильны! Они вовсе не бессмертные, а простые люди, принимающие вампирскую кровь. Поэтому он сам ничего не мог с ними сделать, даже с учетом крови Дэни, текущей в венах. Вот откуда и их бесстрашие перед солнечным светом, отсюда же и тихий шаг с чутьем и скоростью. Как давно они принимают ее? И возможно ли не стареть, ежедневно употребляя кровь вампиров?
– Верно, – Ева деловито приподняла одну бровь, щелкнула ручкой и приготовилась писать в блокноте. – Ну что ж, мальчик, поговорим? Только одно правило – вопросы задаю я, а ты открываешь рот, только тогда, когда позволю.
– Кто вы и что вам от нас надо?
Женщина, похожая на киноактрису из сороковых, закатила глаза.
– Еще один идиот. Садись, – она, казалось бы, легко ухватила его за плечо, но Рупу ощутил это так, будто на него упало нечто тяжелое и металлическое, ноги сами собой подкосились, и он неожиданно приземлился пятой точкой на стул. – Вот так. Добро пожаловать в малую резиденцию клана Фиррор, находящуюся в Лондоне, район Сохо. Как говорит, наш любимый глава: «Здесь вы вряд ли найдете покой, разве что вечный». – Ева легко рассмеялась, так, словно это и в правду была отличная шутка. – Прости, просто я давно так рано не вставала. И так, скажи-ка мне, смертный малыш, откуда на тебе метка другого клана?
– Я не понимаю, о чем вы? На мне нет никакой метки.
– Нет, есть, солнышко, – она улыбнулась снисходительно, словно разговаривала с неразумным ребенком. – Причем ей уже несколько лет.
– Что? Ничего об этом не знаю, честно.
Сильная звонкая пощечина обожгла ему щеку.
– Мелкий выродок! – взвизгнула Ева в гневе, и Руперт ошарашено посмотрел на женщину, не находя объяснения такой резкой смене настроения. – Не смей лгать мне! – она попыталась успокоиться, глубоко вдохнув воздух. – Ну что ж, не хотела я, – женщина ухватила подбородок парня холодными пальцами и склонилась, обнажая клыки.
Сандерс судорожно вздохнул, боясь, что сейчас вампирша вопьется ему в шею, но вместо этого она быстро двинулась вперед и поцеловала его, нагло пропихивая язык к нему в рот.
Офигел – мягкое слово для описания того, что испытал Руперт. Он был шокирован и обескуражен. Здесь что, все перестали дружить с головой? Ева быстро отлипла от него и облизнулась, а потом пальцами попыталась подправить помаду на губах, но бросила это дело и быстро начала записывать в блокнот, диктуя сама себе:
– Руперт Сандерс, едва исполнилось двадцать. Американец. Врожденная способность к изучению языков. Обучается в другой стране… ммм… Финляндия, так? Справедливый, добродушный и наивный молодой человек, – она криво усмехнулась, быстро скользя ручкой по бумаге. Руп вытер тыльной стороной ладони губы и заметил на ней остатки красной помады. – Не женат, в отношениях не состоит, не девственник. Метка клана Вуду… чертовы некрофилы… сделана чуть больше трех лет назад. Слабая, чисто для отвода глаз, – женщина посмотрела на него и помотала головой. – И безнадежно влюблен в нашу сегодняшнюю гостью, – она прикрыла рот рукой и снова рассмеялась. – Безответная любовь это так мило.
Руп даже покраснел от возмущения и смущения. Да какое право она имела все это вслух говорить?! Да не то, что говорить, узнавать! Это все личное. Если Джимм знал обо всем этом, то никогда бы не стал даже подавать виду, что осведомлен о некоторых аспектах жизни парня. Правда… он и о метке не сказал, хотя, судя по всему, любой этернель мог ее заметить, даже обычный человек с кровью вампира в теле. Что за чертовщина? Вуду? Это она про клан Эдду? То есть, этот ненормальный вампир, перед тем как отправить их с Самантой в Финляндию, что-то с ним сделал, а он, Руп, даже не заметил? И, что самое главное, зачем ему это понадобилось, если темнокожий знал, что, скорее всего, больше не увидит ни его, ни Сэм?
Ева не так восприняла его удивленное выражение лица, за размышлениями о метке.
– Это не самая моя выдающаяся способность, Руперт, – вампирша откинула волнистые волосы за плечо. – Различные выделения могут многое рассказать о смертном, а я научилась это многое читать. Если бы захотела узнать тебя получше, просто сделала бы минет.
Парень совсем опешил и закинул ногу на ногу, на что Ева громко рассмеялась, тыча в него не пишущим концом ручки.
– Я пошутила, дурачок, только слюна. Такая наивная моська. Ну, ты и… скучный урод, – она демонстративно зевнула и махнула притихшим кайфующим в сторонке амбалам. – В лабораторию его. Хозяин почти закончил, – вампирша вырвала листок из блокнота и, сложив его пополам, отдала Томми. – Это господину Лерою, в руки. Думаю, ему будет интересно.
*****
Еще несколько пролетов вниз, и казалось, что его увели в недра земли, далеко-далеко под кору. Стены очень слабо подсвечивались какими-то странными узкими и закрученными в слабую спираль лампами. Они были попросту ввинчены в стены и, чуть извиваясь, вытягивали свои тонкие «щупальца» к потолку, разливая голубоватый свет. Освещение, скорее всего, было не для лучшего обзора, а для какой-то непонятной Руперту красоты или антуража. Воздух был спертым и горячим. Парень сразу покрылся испариной, мелкие капли пота блестели на его лбу и красных щеках. Откуда-то издали, в конце длинного и узкого – видимо под стать лампам – коридора, лилась знакомая мелодия. Кажется, Моцарт. Протяжная, грустная и в то же время заставляющая душу стремиться куда-то ввысь, торжествуя в своей печальной и мрачной манере.
– Вовремя, – пробасил лысый качок по правую руку от Руперта. – Как раз на перекус…
– Или первое блюдо.
Оба мордоворота, впрочем, не были рады и просто констатировали факт, нежели запугивали юношу в праздном желании увидеть его трясущиеся коленки. Сам Руперт медленно плелся, пытаясь понять, есть ли отсюда еще хоть какой-то выход, или же та широкая лестница с высокими ступенями являлась единственным путем наверх. Собственное положение и негнущиеся ноги после встречи со странной женщиной из клана…как его…Фиррор, пугало куда меньше, нежели ее туманные слова, сказанные своему главе по телефону. «Круговую». Что это? То самое «место», про которое говорил Томми на входе в резиденцию? Однако с первых секунд знакомства с людьми этого клана было ясно, что не стоит ждать ничего хорошего. То, что Руп слышал на первом этаже неприметного здания, после того, как вышел из кабинета Евы, наводило леденящий ужас, заставляющий дрожать каждую клетку его тела.
Крик, пронесшийся по узким темным коридорам, был надрывным и слишком нечеловеческим.
– Господин, – женский голос был полон мольбы.
– Тише-тише, маленькая паршивка, сделаем громче? Сейчас будет моя любимая часть, – сказал глубокий мелодичный голос.
Уровень звука повысился. С каждым шагом Руперт все сильнее ощущал вибрации в пространстве. Звук колебался, отражаясь от стен, встречался с другими звуковыми волнами и полностью гасил их.
Руперта подвели к распахнутой двери, которая, наверное, весила полтонны – такая она была толстая, словно сейф-двери центрального банка.
– La-a-crimo-o-sa[6], – молодой мужчина с утонченным лицом французского аристократа открывал рот, подпевая реквиему Моцарта, и плавно дирижировал двум капельницам, стоящим возле высокого операционного стола.
Помещение было относительно небольшим, так же тускло освещенным, как и коридор – здесь было лишь несколько неоновых ламп по периметру. Почти все пространство занимал операционный стол и множество приборов, идентифицировать принадлежность которых Руперт не смог. Темные волосы мужчины со скальпелем в окровавленных руках, что так самозабвенно отдавался подпеванию и дирижерству, нездоровым блеском отражали голубое свечение неона. Все еще находясь к двери и «гостям» боком, этернель скосил глаза на пришедших и быстро приставил указательный палец к своим губам. На них тут же остался кровавый след, в неоновом свете казавшийся черным. Аристократ был только в штанах, верх отсутствовал, являя худощавый торс «господина» всем присутствующим. Забрызганный все той же кровью, надо сказать.
Рупа пробрало резкое отвращение к этому человеку… точнее вампиру. Клыкастая, чуть ли не блаженная улыбка коснулась его рта, когда измученная бледная девушка на столе выгнула спину, будто задыхаясь от боли. Лицо ее сжалось в гримасе, черные волосы больше походили на спутанную и перемазанную чем-то паклю. Ее забило в агонии, хрупкое тело в конвульсиях поднималось и опускалось все чаще, стуча по железному столу. Из капельниц темная жижа быстро уходила куда-то в вены мученицы, чье тело было испещрено порезами разной степени глубины – это можно было понять по обилию крови, сочащейся из некоторых. Прежде, чем прикрыть глаза, лишь бы не видеть, как смертная умирает, Руп заметил, что охранники тоже потупили взгляд, слегка отвернувшись. Этернель положил скальпель рядом с девушкой и сцепил кулаки перед собой, так словно любовался, чем-то прекрасным. Так, например, бабушка с блаженной улыбкой смотрит, как внук делает первые шаги, или девушка, глядящая на предложенное кольцо, в руке у стоящего на колене возлюбленного.
Кульминация музыки была сопряжена с кульминацией в странном действе. Аристократ поднял над собой руки, прикрыл глаза и глубоко вдохнул.
Когда музыка стихла, причем резко, он положил руку меж грудей замершей в изогнутом состоянии девушки и с силой впечатал ее в стол. Она ударилась и тут же безжизненно обмякла.
– Бесит, – презрительно плюнул, очевидно, глава клана, и ухватил бессознательную девушку за лицо, тут же сильно его испачкав. – Уже четвертая шлюха мне все портит, – раздалась звонкая пощечина. – Заколебали эти людишки – отключаются раньше положенного, из-за какого-то болевого шока. Тьфу. Банни!
Откуда-то из угла стола высунулась голова девушки азиатской внешности с двумя высокими черными хвостами. Кажется, она уже давно сидела в углу.
– Вылезай, деточка. Как-никак это твоя первая «дочь», присмотри за ней, меня тошнит от ее некрасивого носа, – он скривился и, кивнув своим людям с Рупертом, направился к небольшой раковине у самого входа. – А это, я так понимаю, тот самый парень с меткой, так?
Мужчина полуобернулся, разглядывая Руперта, словно подопытного кролика, прикидывая в голове, что бы с этим экземпляром провернуть. Он быстро умылся, стер кровь с груди и, закинув полотенце на плечо, подошел к парню.
– Метка Вуду, чую эту чертову тухлятину. Мерзость, – этернель скривился, а затем щелкнул пальцами. – Мальчики, в кандалы его, я как раз припер сюда очаровательную «подружку» всех смертных.
Француз изучал записку от Евы, пока Руперта приковывали к странной железной подставке, чуть подняв руки. Было очень неудобно. Широкие железные наручи крепко держали его запястья, руки оказались в полуподвешенном состоянии, так, что опустить и расслабить их не получалось, а поднять до конца и задержать их в таком положении не удавалось. Ноги слегка развели и установили на два небольших постамента, замкнув на щиколотках все те же широкие кандалы. Каждое движение Рупа теперь отдавалось лязгом и скрипом металлических крепежей.
– Мило, – задумчиво проговорил хозяин лаборатории, скомкав записку и подняв холодный взгляд синих глаз. – Такой приятный подарок, – ленно протянул мужчина, задумчиво приложив согнутый указательный палец к губам. – Ну-ка, – он вплотную приблизился, жестко схватил парня за щеки и придирчиво оглядел, заставляя того поворачивать голову. – Симпатичный. Портить моську не надо, – вампир принюхался. – Да тут никак кровь этернеля была выпита. Да? Милашки Дэни? Хорошо-хорошо. Еще лучше, чем я думал. Знаешь ли, – вампир бесцеремонно оттянул челюсть Рупу и под возмущенный возглас пропихнул два пальца в его рот. Руперт ошалел и попытался дернуться, но точный хук прямо под ребра заставил на несколько мгновений замереть, – у меня есть планы на девчонку. Говорят, ее таланты поражают. Хочу проверить… хм… фу, – аристократ с отвращением вытащил свои пальцы изо рта Руперта и вытер их о полотенце. – Банни, детка, запомни, лицо не полосовать, нос не ломать, нижняя семерка слева – скоро будет кариес, так что даже поможешь парнишке. Торс, – он быстро поднял футболку, – делай, что хочешь. Так-с, была проведена аппендэктомия, кажется, давненько.
– Больные ублюдки, – прошипел Руперт, перешагивая через собственный страх.
Его тошнило от этого типа с деловым взглядом хирурга. Одновременно с этим глава клана Фиррор его страшил, скорее всего, из-за пресловутой расстановки в его собственной голове жертва-хищник. Руперт явно не катил на роль хищника в обществе вампиров.
– Спасибо, – широко улыбнулся глава Фиррор и, чуть отойдя в сторонку, взял с крючка свою белую рубашку. – Не бойся, смертный, еще немного ты проживешь. Обещаю, скучно не будет.
Мужчина быстро застегнул мелкие пуговицы и, махнув на прощание, вышел, распустив перед этим охрану. Руперту показалось, что Томми и Брэд вышли отсюда с большой охотой и явным облегчением.
Несколько мгновений в помещении стояла гробовая тишина. Сандерс опасливо косился на мертвую девушку и наблюдающую за ним из-за стола голову какой-то азиатки. Лицо Банни не выражало никаких эмоций, она просто смотрела и смотрела своими черными, чуть раскосыми глазами, не предпринимая никаких действий. С виду девушка казалась нормальной, он не видел в ней угрозы, хотя, кажется, этот клан полностью состоял из психов. Чего только стоило его знакомство с Евой и главой-хирургом, чьи манипуляции у него во рту до сих пор ощущались как-то противно. Руперт сплюнул, пытаясь подавить возникшую во рту горечь, а потом пошевелил руками, которые уже начинали затекать и выругался. Эти штуки держали его очень крепко.
– Ты пьешь кровь вампиров? – он не ожидал вопроса, поэтому тихий голос сначала принял за игру собственного воображения.
– Приходилось пару раз, – парень тут же напрягся, ожидая какого-то подвоха.
– Нравится? – девушка исподлобья посмотрела и начала выползать из-за своего укрытия…на четвереньках.
Азиатка оказалась одета в школьную форму, типа матроски, с юбкой чуть выше колена и плотных чулках.
– Нет, – серьезно ответил Руп, начиная нервничать.
Лучше бы она скалилась, ругалась или смеялась, нежели вот так, с невыразительным лицом медленно ползти к Руперту, словно крадучись.
– Странно, смертные говорят, что это вкусно и возбуждающе, – тихий голос тоже напрягал куда сильнее.
– Эта девушка, она станет вампиром? – решил сменить тему студент.
– Может, да, а может, нет. Хочешь, чтобы я звала тебя «сэмпай»? Или лучше «братишка»? – японка подползла к его ногам, села на задницу и подтянула колени к подбородку.
– Что?
– Сэмпай, можно я сделаю тебе больно?
– Нет, нельзя, – тут же вырвалось у Рупа.
– Смешной ты, – Банни все еще не подавала никаких эмоций, как будто перед ним кукла. – Жаль тебя убить нельзя, пока господин не скажет. Я бы посмотрела, что там у тебя внутри.
– С ума сошла? Зачем тебе это?
– Ищу отличия. Точнее, – она поднялась, оказавшись совсем миниатюрной, и приложила ухо к его груди, – желаю найти того или ту, кто внутри отличается от остальных.
– Это странно.
– Сердце…твое сердце забилось быстрее. Боишься меня? – она подняла к нему лицо и прищурилась. – Пора работать.
Девушка быстро отошла к операционному столу, где на приставном столике лежали различные хирургические инструменты. Руперт в который раз попытался освободиться, понимая, к чему ведут ее действия.
– Не дергайся, тебе не выбраться. Расслабься и получай удовольствие, – буднично сказала она и, словно что-то вспомнив, ударила себя по лбу. – Сегодня же прямой эфир.
– Что?
– Будешь кинозвездой.
– Чего?! Ты о чем?
– Молчи, мешок с потрохами, – наконец, на ее лице появилось подобие эмоции, Банни злобно сморщила нос, словно кошка.
Небольшая камера нашлась тут же. Девушка аккуратно установила ее на штатив, вытащила из своей сумки, которая, оказывается, поначалу тоже ожидала своего выхода из-за стола вместе с Банни, а затем и ноутбук. Включив его, она вышла на какой-то сайт, оформленный в красно-черных тонах. Все было на японском, поэтому Руперт не смог разобрать, что это за хостинг и чего от него ждать, хотя мог догадываться, для какого контингента он был сделан. Мгновение, и девушка подключила камеру к ноутбуку, потом ее узкая спина загородила Рупу обзор, а спустя минуту, когда она отошла, он с ужасом увидел себя на экране. Под видео шел какой-то таймер.
– До прямого эфира осталось три минуты, надо подготовиться, – она беззвучно прошагала до приставного стола с инструментами и подкатила его к Руперту. – Не стесняйся кричать, если ты осипнешь, будет даже лучше. Помни, тебя никто не поймет, все думают, что это постановочное видео. Если Джес все же переродится, то можешь паниковать еще сильнее. И знай, я делаю еще больнее, если меня начинают умолять остановиться.
Ему не верилось, что это с ним происходит на самом деле, он никогда и не думал, что может попасть в подобную ситуацию. Теперь наступило время по-настоящему паниковать. Сдавленно пыхтя, Руперт раз за разом пытался освободиться, сдирая кожу об железо, но она затягивалась, и он снова ранил себя. Банни, казалось, с удовольствием смотрела на это, аккуратно раскладывая перед собой инструменты, поглядывая иногда на таймер и обещая делать больно со всей любовью.
Таймер показал нули, и Банни улыбнулась, пряча торжествующее лицо от камеры за хвостами.
– Нет, – выдохнул Руп, во все глаза глядя на монитор.
Под видео тут же полилась река комментариев. Неужели так много человек смотрит это?
– И часто вы пускаете такое в прямой эфир? – голос его подвел, когда он заметил в руках у Банни большие блестящие ножницы.
– Нет, ты первый. Просто господину угодно всех шокировать, – она подошла к нему и оттянула край футболки. – Аната-ва осорэтэ имасу-ка?
– Что?
Банни вновь повторила, прикрикнув, и он быстро закивал, не понимая смысла. Девушка удовлетворительно кивнула и начала разрезать футболку снизу вверх. Медленно, стрижок за стрижком, при этом напевая что-то себе под нос. Звучало, как непрерывное «осоре-осоре-осоре». Банни нарочно перешла на детский голосок, отчего его затрясло еще больше. Чертова сумасшедшая!
– Не надо, Банни, – он втянул в себя воздух, пытаясь бороться с обездвиживающим страхом боли.
Она изменила направление ножниц и нарочно задела его кожу, Руп вскрикнул и заткнулся. Точно, ей же это нравится.
«Черт-черт-черт», – в голове роились мысли, он пытался успокоиться, но не мог, сознавая, что помощи ждать неоткуда и придется терпеть все от начала до конца. Что еще хуже, за экзекуцией собрались наблюдать другие люди. Неужели в мире полно таких больных ублюдков?
Песенка не кончалась, река комментариев лилась и даже не думала останавливаться.
Девушка аккуратно разрезала футболку посередине, затем сделала разрезы на плечах и стянула уже непригодную для носки тряпку, а потом свернула и положила где-то у его ног.
Пока она выбирала, с какого инструмента начать, девушка на столе дернулась и с хрипом вздохнула. Банни улыбнулась, а Руперт тихо выругался.