"По древнему праву", говорит Давиель, проводя параллель между дореволюционными обычаями, декретом 1810 и ордоннансом 1822 г.: "сословие адвокатов существовало в виде корпорации; оно собиралось по свободному созыву председателя для обсуждения общих дел.
По декрету 1810 г., сословие собиралось только с дозволения генерал-прокурора для выбора кандидатов в председатели и в дисциплинарный совет; но, по крайней мере, в день выборов оно существовало, как сословие.
По ордоннансу 1822 г., сословие больше не существует; нет более никаких общих совещаний или решений; все сосредоточено в руках депутатов колонн.
По древнему праву, избрание председателя происходило в присутствии всего сословия; все старшие адвокаты имели право быть избираемыми. Депутаты колонн избирались сословием в общем собрании.
По декрету, сословие не избирало непосредственно; оно имело только право избирать кандидатов, из которых генерал-прокурор назначал председателя и членов совета; но единогласное избрание могло повлечь за собой назначение, согласное с общим желанием.
По ордоннансу, сословие более не имеет права назначать кандидатов; депутаты колонны не избираются целым сословием. Они будут избираться креатурами генералпрокуроров, и, благодаря комбинациям при расследовании на колонны, это первое влияние может повторяться постоянно при выборе председателя и составлении дисциплинарного совета.
По древнему праву, сословию всецело принадлежала дисциплинарная власть под его членами. Обвиненный адвокат мог всегда апеллировать к общему собранию, и если, будучи осужден своими коллегами, он обращался к парламенту, то его жалоба рассматривалась в публичном заседании парламента.
По декрету, дисциплинарный совет постановлял решение в качестве первой инстанции. Обвиненный адвокат мог апеллировать к королевскому суду; генерал-прокурор не имел этого права.
По ордонансу, решения дисциплинарного совета подлежат апелляции со стороны генерал-прокурора во всех случаях, и если он не апеллирует, то суд может ex officio, по апелляции адвоката, усилить наказание, назначенное советом. Королевские суды рассматривают апелляцию при закрытых дверях.
По древнему праву, адвокат, которого низший суд приговорил к временному прекращению практики или к исключению из списка, мог всегда апеллировать к парламенту.
По декрету, адвокат, приговоренный низшим судом к дисциплинарному взысканию, тоже мог апеллировать к королевскому суду.
По ордонансу, суд первой инстанции может окончательно и безапелляционно запретить адвокату практику и исключить его из списка.
По древнему праву, достаточно было иметь университетский диплом и принять присягу, чтобы получить право вести дела.
По декрету, действовало то же правило.
По ордоннансу, стажер, не имеющий 22 лет, может вести дела только после четырех лет ожидания и по получении свидетельства от 2 членов его колонны. Стажер не может ни в каком случае выступать перед королевским судом.
По древнему праву, адвокат мог свободно принимать или не принимать дела.
По декрету, суд мог назначать на защиту, но не под страхом наказания.
По ордоннансу, адвокат, назначенный судом, не может
отказываться под страхом дисциплинарного наказания.
По древнему праву, адвокат мог отправлять свою профессию повсюду.
По декрету, адвокат, состоящий при каком-нибудь королевском суде, не мог вести дел вне округа этого суда без позволения министра юстиции. Такое же позволение было необходимо для адвоката при суде первой инстанции, желающего выступить перед королевским судом.
По ордонансу, адвокату, состоящему при королевском суде и желающему выступить все округа этого суда, необходимо свидетельство от дисциплинарного совета, дозволение первого президента и утверждение министра. Адвокат при суде первой инстанции ни в каком случае не может выступать перед королевским судом.
Из этих общих сопоставлений можно сразу усмотреть, как сдержал министр великолепные обещания своего доклада, и что приобрело сословие, освободясь от декрета 1810 года. Древние льготы, искаженные декретом, не были нам возвращены, а те, которые он оставил нетронутыми, были уничтожены или ограничены *(469): Никогда, быть может, не было более резкого контраста, чем контраст между лицемерным предисловием и действительными постановлениями ордоннанса 1822 г., так что этот доклад является живейшей критикой самого указа и лучшим оправдательным документом, какой можно было бы представить, требуя реформы самого постановления" *(470).
В 1828 г. адвокаты сделали более прямое нападение на ордоннанс 1822 года. Они обратились к министру (Portalis) с петицией от имени 123 человек, в которой просили принять во внимание четыре основные пункта:
"1) Непосредственное избрание совета. Эта просьба, повидимому, не должна возбуждать никакого затруднения. Самому сословию принадлежит право определять свою внутреннюю дисциплину и выражать свои желания посредством избрания; только избрание может дать необходимую санкцию этой власти, власти чисто моральной, власти убеждения; это способ, принятый для образования советов во всех обществах; адвокаты кассационного суда, поверенные, нотариусы избирают себе советы; даже булочники и... извозчики избирают своих синдиков и депутатов. Должны ли одни только адвокаты, права которых на независимость так высоко прославлял один министр, стоят вне общего права? Должны ли только они быть лишены в вопросах дисциплины своего естественного суда?
2) Право вести дела вне данного округа; это право не только в интересах адвокатов,- оно, главным образом, в интересах граждан, которым законы должны предоставлять свободную защиту, не полагая ей никаких препятствий. К чему умножать эти стеснения? К чему лишать клиента того патрона, которого избирает его доверие, если, преследуемый страшными и влиятельными противниками, он должен найти в своем защитнике не только обыкновенную твердость, но и величие характера; если окружающие его адвокаты не обладают такими талантами, какие нужны для его дела; если, боясь, что защита не будет равносильна там, где господствует один только талант, он желает отыскать в другом месте соответствующий противовес; если обширная известность или интимная дружба обусловливают его доверие, если, наконец, посаженный на скамью подсудимых, он видит, что его жизнь зависит, быть может, от выбора, который он сделал,- по какому же праву вы ему откажете в защитнике, которого он желает, в помощи, которую он призывает? По какому праву вы станете между ним и его судьями и произвольно стесните гарантии защиты? По отношению к адвокату право, которого мы требуем, есть право каждой свободной профессии. Чиновник прикован к своему округу; там граница его деятельности, его звания и его власти: врач, артист, литератор, адвокат - применяют свои таланты свободно везде, где такое применение требуется.
3) Отмена излишних постановлений, которые дают право апелляции прокуратуре в дисциплинарных вопросах, уничтожают публичность и дозволяют увеличение наказания даже при отсутствии всякой апелляции со стороны прокуратуры... Дисциплинарная власть сословия учреждена только в интересах его чистоты, его достоинства, поэтому, давать ему других судей в этом отношении - значит оскорблять его и оскорблять незаслуженно.
4) Уничтожение обидных ограничений, относящихся к стажерам и заключающихся в 34 ст. ордоннанса. Стажеры суть адвокаты; они занимаются профессией под надзором старших адвокатов. Их можно видеть всегда ревностно и беспрестанно отдающимися бесплатной защите бедных и обвиняемых. Для чего же унижать их излишними мерами предосторожности, которых не было в декрете 1810 и которые не вызваны никаким злоупотреблением *(471)?"
Но эта просьба не привела ни к чему. Министр ответил, что он приказал приготовить себе доклад по этому вопросу, но тем дело и кончилось *(472). Только в 1830 году, при новом правительстве, появился, благодаря настояниям нескольких адвокатов, занимавшим высшие государственные должности, "предварительный" закон, который, обещая в будущем полную организацию адвокатского сословия, коснулся пока трех основных вопросов. Во-первых, избрание совета он предоставил общему собранию сословия по относительному большинству голосов; во-вторых, то же общее собрание должно было избирать председателя абсолютным большинством голосов, и в-третьих, адвокаты, занесенные в список, имели право выступать пред всеми судами без особого разрешения *(473).
Чтобы оказать содействие правительству для скорейшего издания полного закона, совет парижских адвокатов избрал комиссию из 8 членов длявыработки проекта устава. Проект был составлен Дювержье и Молло, принят комиссией, внесен в совет и после одобрения его сообщен министру юстиции. Но политические обстоятельства и частная смена министров помешали осуществлению заветной мечты адвокатов, и этот проект по настоящее время является не более, как pium desiderium сословия. Мы приведем его целиком, так как в нем нашли себе выражение старинные традиции сословия, и так как он может служить критерием при оценке современного положения адвокатуры во Франции.