ПОЛЕВЫЕ КАЧЕСТВА ОДИНОЧНОЙ ГОНЧЕЙ 1 глава

ПОЛЕВОЙ ДОСУГ ГОНЧИХ

Р.И.Шиян

Год

Оглавление

От автора …………………………………………………………………….
Введение ……………………………………………………………………..
Полевые качества одиночной гончей ……………………….
Полаз ……………………………………………………………………
Добычливость …………………………………………………………..
Мастерство ……………………………………………………………..
Чутье ……………………………………………………………………
Вязкость ………………………………………………………………..
Голос ……………………………………………………………………
Паратость ……………………………………………………………….
Приездка ………………………………………………………………..
Злобность ……………………………………………………………….
Нестомчивость …………………………………………………………
Крепконогость…………………………………………………………..
Ориентировка …………………………………………………………..
Требования к полевому досугу смычка и стай ………….
О судействе на полевых испытаниях ……………………….
Список использованной литературы ………………………...

От автора

 

Десять лет тому назад – в 1995 году вышла моя книга «Русская гончая». Основная заслуга в ее появлении принадлежит Владимиру Гавриловичу Гусеву, сыгравшему основную роль в её финансировании, редактировании и издании. Через пять лет - в 2000 году «Русская гончая» вышла вторым изданием уже по инициативе московского издательства «Центрполиграф».Несмотря на достаточно большой общий тираж (десять тысяч экземпляров) спрос на неё не прекращается, и меня до сих пор одолевают просьбами оказать содействие в приобретении этой книги.

К моему большому удовлетворению книга была воспринята положительно, и в мой адрес не поступило ни одного отрицательного I отзыва или резкой критики по её содержанию. Напротив – я прочитал и услышал много лестных слов и пожеланий продолжить свои изыскания в том же духе, акцентируя при этом внимание, прежде всего, на полевом досуге гончих.

Вот эти пожелания и подвигли меня на написание предлагаемой вашему вниманию книги «Полевой досуг гончих». Я полагаю, что эта книга является итогом моей жизни, прошедшей под знаком страстного увлечения полевой гончей собакой и охотой с нею. Я всю свою сознательную жизнь держал, наганивал и охотился с гончими собаками в любое возможное для этого время. Несмотря на свои 75 лет продолжаю это делать и по сию пору. Кроме того, проработав всю свою жизнь в охотничьих организациях, я всегда очень активно участвовал во всех мероприятиях по охотничьему собаководству, связанных с гончими. А поскольку, имея с 1958 года звание эксперта по породам и испытаниям гончих и сравнительно быстро выбившись, если можно так сказать, до всесоюзной категории: с 1975 года по полю, а с 1979 и по породам; то редкое мероприятие такого рода в стране проходило без моего участия. С момента организации Всероссийской родословно-племенной книги охотничьих собак я по­стоянно исполнял роль одного из кураторов её, сначала по англо-русским и эстонским гончим, а затем и по русским. С 1973 года на протяжении 30 лет был членом комиссии по гончим, а с 1981 и пред­седателем, как всероссийской, так и всесоюзной таких комиссий.

За прошедшее время я сумел постажироваться и поработать со всеми экспертами старшего поколения, а также дал путевку в жизнь многим моего и более младшего поколений своими рекомендациями на повышение им категорий званий экспертов.

Так что с позиции прожитых лет и накопленного опыта я и приступаю к изложению поставленной темы.

 

Введение

 

К сожалению, мы не знаем с полной определённостью где и когда возникли гончие, способные длительное время преследовать поднятого зверя в голос по следу – это скрыто от нас во тьме веков, и все предположения на сей счет всего лишь догадки хотя о появлении гончих на российской земле можно уже говорить с большей долей достоверности, что появились они здесь, скорее всего с запада вместе с восточными славянами, заселившими в своё время Русскую равнину.

Полевые качества гончей собаки появились и формировались в стародавние времена со времени возникновения и формирования этой обособленной и своеобразной породной группы, безусловно имеющей древнее происхождение. Полевой досуг гончей для всей этой группы генетически несравненно старее, чем все экстерьерные особенности, присущие ныне существующим породам их. Так что, в конце концов, не внешний вид охотничьей собаки, а её внутреннее содержание - полевой досуг определяет - гончая это или нет.

Не следует также забывать, что гон зверя по следу может достигнуть своего идеала только в работе гончих собак в группе, т.е. в стае... Почему испокон века подавляющая часть их культивиро­валась всегда как стайные собаки, а элементарной рабочей единицей, пригодной для гона зверя всегда считался как минимум смычок, т.е. две гончие собаки. Вот только поэтому, когда в 1900 году уже с полной определенностью встала проблема изучения индивидуальных качеств гончих собак в целях их рационального разведения, тем не менее, их начали испытывать лишь в смычках, а затем в стаях и стайках. Только в 1925 году подошли к индивидуальным испытаниям - в одиночку. О способности гончей в одиночку исполнять вполне сносно работу на гону, «конечно, в более скромных размерах», впервые заговорил Н. П. Кишенский (23, с. 69), и это вполне оправдывается всей нашей нынешней практикой. Правда, объективности ради надо отметить, что когда в России вплотную подошли к вопросу организации испытаний гончих в поле, тот же Н. П. Кишенский высказался за испытания их только в стае (22).

Н. П. Кишенский стаю определяет следующим образом: «Стая может быть большая, хоть из восьмидесяти гончих, может быть и гораздо меньше и может, наконец, состоять всего из одного смычка, т.е. пары собак». Определение это вызывает некоторое недоумение, поскольку трудно поверить, чтобы восемьдесят собак одновременно могли вести по следу одиночного зверя, все поголовно участвуя в этой работе. На мой взгляд, в этом вопросе более авторитетен П. М. Губин (8, ч. I, с. 8), определивший, что «самая большая псовая охота должна состоять не более как из стаи гончих в сорок собак... самая малая, но вместе с тем самостоятельная псовая охота должна состоять не менее как из стаи гончих в восемнадцать собак...». Вот, наверное, эти максимальные пределы мы и должны учитывать, говоря о стае.

Первые правила полевой пробы гончих не устанавливали верхнего предела численного состава испытываемых стай и, скорее всего, по той причине, что подружейные стаи всегда были менее многочисленны, чем псовые. Но в то же время в этих правилах было четкое деление испытываемых единиц по трем группам: испытание гончих в смычках; испытание гончих «в стайках для ружейной охоты, количеством от 2-х до 4-х смычков, при произвольном составе стаи в отношении числа выжлецов и выжловок и четного или нечетного числа собак, при пешем охотнике »; и испытание в стаях «количеством от 4-х смычков и больше, при верховом доезжачем, или, по желанию владельца, при пешем охотнике» (38).

К сожалению, многие годы мы не видим на испытаниях и состязаниях не только конных доезжачих, но и стай. А о том, что по тем правилам было непременным условием иметь в распоряжении судей верховую лошадь, наверняка подавляющему большинству наших гончатников совершенно неведомо.

Нынешние правила предусматривают испытания гончих в одиночках, в смычках и стаях, начиная с 2-х смычков. К сожалению, испытание гончих в составе полутора смычков действующими правилами не предусмотрено.

Основные принципы изучения полевого досуга подружейных гончих разрабатывались очень большим числом любителей и знатоков этой охоты с ними, а общие установки были сформулированы по сути дела первым апологетом и страстным популяризатором её - Н. П. Кишенским (23, с. 8). Вот как он писал по этому поводу более ста лет тому назад: «Пробный камень всех вообще гончих - это островной беляк, только на нем и можно вполне оценить мастерство; для этого надо выбирать незайчистые острова. Проба гончих не должна ограничиваться беляком; их следует пробовать также и по красному зверю, отдельно по волку и лисице. Теперь развелось очень много гончих, гоняющих только по зайцам, гончих, которые трусливее овцы; обладать такими сокровищами вовсе неприятно. Кроме того, есть гончие которые гонят по лисице и не гонят по волку, или наоборот. Хорошая ружейная гончая должна гнать по всякому дикому зверю, исключая мыши, крысы, крота и белки».

Эти основные принципы, заложенные Н. П. Кишенским, по сути дела и являлись путеводными для всех последующих разработчиков полевых правил испытания гончих.

Правда, практика охоты с гончими в последующем внесла определенные коррективы в рекомендации нашего классика. Так с полной определенностью была признана в условиях нашей страны нецелесообразность охоты с гончими по копытным. И, прежде всего по лосю и кабану, как менее продуктивную по сравнению с охотой по ним с лайкой, так и губительную для использования таких гончих по основным объектам охоты - зайцам и лисице, поскольку притравленные по копытным гончие, перестают исполнять свою основную работу. Нецелесообразно применение их и по медведю.

Главным же объектом, по которому наиболее полно открываются основные полевые достоинства гончих, как и определил в своё время Н. П. Кишенский, для нас был и остается заяц, прежде всего взрослый заяц-беляк. В свете последних дискуссий о роли красногонов в формировании гончих пород я все более убеждаюсь, что гончатники прошлого существенно выше оценивали значимость и роль зайца в деле испытания гончих, чем многие нынешние «знатоки» этого дела. Ведь недаром в первых правилах полевой пробы гончих 1900 года (38) было прямо записано: «Расценка гончих производится по работе их по зайцу, преимущественно по взрослому беляку». В правилах испытания гончих Русского охотничьего клуба (37), в составе комиссии по разработке которых, кстати сказать, был и Н. П. Кишенский, также приоритет отдается зайцу, хотя написаны они для испытания стай (от 3-х до 6-ти смычков) по зайцам и красному зверю (волку): «§21. Все записанные стаи первоначально испытывают по зайцам, и только те из них, которые оказались вполне удовлетворительными в работе по зайцу, допускаются к испытанию по красному зверю. Те же, которые в работе по зайцам оказались неудовлетворительными не подвергаются дальнейшему испытанию, как лишившиеся права на всякий приз». А ведь эти правила писали известные знатоки - владельцы стай, для которых добыча волков и лисиц из-под гончих была обыденным явлением, они наверняка значительно лучше нас знали цену зайцев и лисиц с волками в деле оценки их полевого досуга.

Очень высоко ценили зайца в этом плане и наши зарубежные собратья - гончатники. К примеру, в публикациях Де-Коннора (32) я нашел перевод статьи «Руководство к охоте с гончими» французского графа Ле Кутё де-Кантелэ, где прочитал очень созвучные моим мыслям и суждениям слова: «Охота на зайца, быть может, самая хитрая из всех и, как говорят многие охотники, основание всех охот... Хорошая собака по зайцу, если она парата и вынослива, может сделаться очень хорошей по всякому другому зверю. Заяц дает так мало запаха, у него столько хитростей в запасе, что охотник и собака, которые берут его, способны оба брать всякого другого зверя».

Конечно, отмечая большую важность использования зайца как объекта для испытания гончих, необходимо не забывать, что эти испытания не дают нам ответа по всему комплексу её полевого досуга, поскольку в этом случае совершенно не оценивают важное её качество – «благородную, бескорыстную злобность, то есть врождённую ненависть к красному », как выразился Н. П. Кишенский, (23, с.138).

Необходимость удовлетворительной работы гончих как по зайцу так и по красному зверю всегда у подавляющего большинства гончатников считалась нормой. К примеру, С. Гейер (5) в своё время писал: «Я не могу примириться только с тем, чтобы собака гнала хорошо по одним зайцам, хотя также не могу примириться и с тем, чтобы собака гнала хорошо исключительно по красному... В гончей должно быть два необходимых качества - чутьё, и злоба».

Примерно в этом же духе высказывался и А.Эмке (55): «Жадная и настойчивая работа по красному зверю - высшее достоинство гончей, - это её патент, но если она не гонит зайца или гонит с большими перемолчками в способное для работы время, то патент этот сильно падает: это говорит за отсутствие у гончей чутья и мастерства, и у таких гончих имеется только злоба».

Еще более определенно высказался по этому поводу Н. П. Кишенский (23, с. 138): «Настоящий красногон гонит по зайцу отлично, только этим он может доказать достоинство своего чутья и хорошее мастерство; с ним охота по зайцам так же успешна, как и со всякой другой гончей».

Более осторожно и несколько в другом плане высказался на эту тему и Н. П. Пахомов (34, с. 66): «С одной стороны конечно совершенно нежелательно устройством испытаний только по зайцу поощрять гончих, работающих исключительно по зайцу и игнорирующих лису, а от присутствия в лесу волков, поджинающих гоны, так как злоба в гончих - неоспоримое достоинство, и только такие гончие имеют право на название рабочих собак. С другой стороны устройство ис­пытаний только по красному, являясь однобоким, не может удовлетворить охотничью массу по той простой причине, что более 90% битого из-под гончих зверя составляют как раз зайцы».

Можно бы и дальше приводить выдержки из публикаций прежних знатоков и авторитетов охоты с гончими, но меня удерживает одна мудрая мысль, высказанная А.Л.Чижевским (50): «Еще совсем недавно мы переживали эпоху грубого скептицизма в науке, который наглыми глазами невежды, мыслящего себя всезнающим и всемогущим, презрительно глядел на скромные писания и мысли прежних времен». К сожалению, эта эпоха в нашей науке о гончих еще не прошла, и я не вижу необходимости в дополнительных доказательствах всех неоспоримых истин.

Полагаю, что вдумчивые и грамотные гончатники меня поймут и доброжелательно воспримут мою аргументацию, а самовлюбленные невежды, допускающие в реформированных правилах допуск в состав племенных собак гончих, не гоняющих по зайцу, а лишь с полевыми дипломами по лисице, в моих примерах не нуждаются. К нашему счастью, эти новые правила, по которым опять должны получать дипломы гончие за 40 минут гона, а породы делать собаки, не умеющие гнать по зайцу, до сих пор не являются нормативным документом, обязательным к исполнению, т.к. не утверждены соответствующим государственным органом.

Действуют же по-прежнему Правила полевых испытаний гончих по зайцу и лисице (шакалу), утвержденные Департаментом по охране и рациональному использованию охотничьих ресурсов Минсель­хозпрода России 24 марта 1995 года, с позиций которых и пойдет далее речь. Этими Правилами как раз и закреплено общепринятое убеждение, что для более полной оценки полевого досуга наших гончих необходимо испытывать их как по зайцам, так и по лисице.

Использование действующих Правил при разборе полевого досуга гончих, на мой взгляд, единственно разумный путь, т.к., кроме многочисленных публикаций по этому вопросу в отечественной литературе, именно Правила являются тем всеобъемлющим и обоб­щающим сводом знаний, накопленных нашими предшественниками, и не обращаться к ним я не имею никакого морального права. Всё последующее изложение посвящено основной теме - полевому досугу, прежде всего полевому досугу одиночной гончей и, лишь кратко, требованиям к работе в смычке и стае. В заключение же даются некоторые рекомендации о проведении экспертизы гончих в условиях полевых испытаний.

 

ПОЛЕВЫЕ КАЧЕСТВА ОДИНОЧНОЙ ГОНЧЕЙ

Общий полевой досуг одиночной гончей действующими правилами условно разбит на 10 качеств, каждое из которых имеет свои характеристики и определенную цену в баллах, исходя из стопроцентной шкалы. Конечно, деление это условно, т.к. многие из этих качеств настолько тесно связаны и взаимозависимы, что могут рассматриваться и оцениваться только комплексно. Но, тем не менее, практика охоты и экспертизы гончих их выделила, и мы обязаны в силу традиции ими пользоваться.

Кстати сказать, полевые правила включают в себя оценку не всех полевых качеств гончих собак, а лишь главных из них и тех, которые возможно оценить в процессе кратковременных испытаний, поскольку главная цель испытаний - это отбор собак по пользовательным качествам для последующего племенного использования. Впрочем, как бы косвенно, результаты испытаний в определенной мере дают общие суждения и о пригодности её к охоте.

Наименование выделенных полевых качеств одиночной гончей и максимальная их оценка в баллах в действующих правилах изложены следующим образом:

полаз -10 баллов,

добычливость - 5 баллов,

мастерство - 25 баллов,

чутьё -10 баллов,

вязкость -15 баллов,

сила голоса -10 баллов,

музыкальность /фигурность/ голоса - 5 баллов,

верность отдачи голоса - б баллов,

паратость -10 баллов,

приездка - 5 баллов; ИТОГО: 100 баллов.

Полаз

Полаз – разыскивание гончей зверя до его подъёма. При оценке полаза учитывается его глубина, ширина, само­стоятельность, настойчивость в розыске, а также насколько гончие придерживаются хода ведущего и характерных для нахождения зверя мест» – говорят действующие в настоящее время правила полевых испытаний гончих. В расце­ночной таблице на это качество отведено для одиночной гончей 10 баллов из 100, и по 5 для смычка и стаи. Примерно также, хотя и более кратко, излагали характеристику полаза и правила для испытания смычков и стай от 1901 года (38): «Полаз гончей (розыск) определяется степенью самостоятельности её в розыске, упорством розыска и его шириною», отводя для смычка 10 баллов из 100 и по 5 баллов для стай.

Интересно, что когда в 1925 году впервые в нашей стране были приняты правила испытаний и для одиночной гончей, эти критерии были иными: одиночке за полаз 15 баллов из 100, смычку и стае – 10. Еще более интересно, что с 1925 года в расценку гончих ввели дополнительную графу, по сути дела неразрывно связанную с понятием полаза, а, на мой взгляд, и неотъемлемую часть его, – «добычливость», выделив для неё как одиночке, так смычку и стае по 5 баллов. Так что в итоге получилось, если сплюсовать баллы за полаз и добычливость одиночке, это те же 20 баллов, что и легавой за быстроту и манеру поиска, которые были установлены правилами полевых испытаний легавых еще в 1896 году.

Думается, что это совпадение не случайное. И если мы обратимся к нашим первоисточникам, то найдем у П. М. Губина (8, ч. 1, с. 10З): «Полаз – то, что у легавой называется поиском», и у Н. П. Пахомова (34, с. 10): «Полаз у гончей является равнозначащие поиску у легавой».

Аналогия с правилами испытаний легавых тут совершенно уместна, т.к. эти правила с выделением отдельных полевых качеств рабочей собаки и оценки их по стобальной системе явились в своё время прообразом последующих правил испытаний всех породных групп охотничьих собак, включая и гончих. А поскольку признается, что пол аз у гончей – это то же самое что и поиск у легавой, то естест­венна и их равнозначная оценка.

Правда, все-таки есть и различия. У легавой при работе в поле «манера поиска должна быть такой, чтобы наибольшее количество пространства, намеченное охотником и указанное собаке направлением хода охотника, было без пропусков и без повторений обыскано в кратчайшее время. Поэтому поиск должен быть широкий, дальний - в пределах возможности слежки со стороны собаки за охотником и обратно – со стороны охотника за собакой и управления ею» – сказал в своё время Р. Ф. Гернгросс (6, с. 56). У гончих также к полазу предъявляются требования захватить наибольшее пространство розыском зверя в направлении, принятом охотником, без пропуска мест возможного его пребывания и не оставляя на лежке не поднятым зверя в сфере своего полаза, сохраняя при этом контакт с охотником.

Но легавая, разыскивая дичь в полосе своего поиска, проходит её против ветра челноком при закладке параллелей на расстоянии дальности своего чутья и не теряя зрительного, т.е. визуального контакта с охотником, что обычно ограничивается полосой около 150 метров шириной. Гончая же должна ходить в полазе значительно шире – примерно в полосе около одного километра, поддерживая с охотником преимущественно уже не визуальную, а акустическую, т.е. слуховую связь. И только достаточно регулярное порсканье охотника призвано как раз и сохранять эту необходимую дистанцию с обратной связью: чтобы гончая держала на слуху охотника и ориен­тировалась на его ход, и чтобы охотник не отпускал от себя в полазе гончую за пределы своего слуха.

Эта разница в уровне контактов охотника с собакой при полазе гончей и поиске легавой, конечно, существенна, т.к. одно дело судить действия легавой, когда она почти все время на глазах, и совсем другое оценить гончую в полазе, которая лишь изредка показывается нам и до подъёма зверя часто совершенно не подконтрольна нашему суждению.

На мой взгляд, именно эти соображения и предрешили в 1939 году разделение единой графы у легавых «быстрота и манера поиска» в 20 баллов на две: «быстрота поиска» и «манера поиска», определив на каждую из них по 10 баллов; и сокращение у гончих цены в баллах полаза без её разбивки с 15 до 10, повысив при этом соответственно на 5 баллов оценку мастерства. С тех пор требования в правилах к полазу остаются неизменными.

Конечно, всё это относится к вопросам экспертизы легавых и гон­чих в процессе официальных полевых испытаний, но если глубже смотреть на это дело – они как раз отражают общественное мнение самых широких масс охотников по оценке в условиях практической охоты и нагонки (натаски) способностей наших собак.

Требования к полазу гончей достаточно широко и обстоятельно изложены у Н. П. Пахомова в его книге «Полевые пробы гончих» (34, С. 10-14) и, наверное, нет смысла заниматься пересказом их. Но, тем не менее, кратко изложить мысли Николая Павловича я считаю необходимым, тем более что все последующие авторы, которые писали о полевых качествах гончих после него, неукоснительно придерживались этой схемы.

Первое условие хорошего полаза – его быстрота, при которой гончая обязана обыскивать местность «наметом или хорошим галопом», а не трусить мелкой рысцой или двигаться шагом, что даёт возможность в единицу времени захватить «вдвое, а то и втрое пространства, чем тихоход». Во-вторых, скорость полаза может быть полезна только при рациональности самого розыска зверя, т.е, важна не скорость отхода гончей от охотника, а максимально быстрое обследование полезных площадей в сфере полаза, «поэтому полаз должен быть осмысленным, гончая должна сразу же исключить все те места, которые будут пустыми и сосредоточить свое внимание на тех, где может находиться зверь... безмерно далекий, но ленточный полаз гончей непригоден. Наоборот, менее далекий, но более широкий, похожий до известной степени на челнок легавой, – предпочтителен». Наиболее правильным для охоты по зайцам Николай Павлович считает «полаз, при котором гончая уходит от охотника на расстояние от 400 до 1500 шагов, сообразуясь с его ходом, переходя то вправо, то влево от него, идя легким галопом или, как говорят, «волчьим наметом». Полаз гончей, разыскивающей красного зверя, должен быть иным: «В красногонах ценится далекий, широкий полаз, охватывающий остров (или прорезающий его) в разных направлениях по дорогам, просекам и полянам. Только такая манера работы гончей обеспечивает успех охоты по волкам и особенно по волкам-одиночкам в позднюю пору осени».

Но поскольку охота по волкам с гончей одиночкой занятие бессмысленное, да и не безопасное, нам лучше сосредоточить свое внимание на полазе при охоте по зайцам, определение которому дал Николай Павлович – оно, в общем-то, приемлемо и на охоте по лисице. Кроме того, он особенно подчеркивал, что «бешеное метанье из стороны в сторону без всякого толка, галопирование вдоль дорожек, просек и опушек совершенно недопустимо. Можно скорее простить гончей несколько замедленный темп, чем эту бестолковость, при которой подъём зверя становится чистой случайностью».

Не обошел вниманием Николай Павлович и вопрос поведения охотника под гончей в полазе, подчеркнув недопустимость попыток со стороны охотника поднимать зверя самому – вместо собаки. Это предусматривают неписанные нормы правильной охоты с гончими, это же недвусмысленно было записано как в правила испытаний 1901, так и 1925 годов: «С целью выяснения полаза собак охотнику, ведущему на пробе собак, не рекомендуется самому обыскивать чащи и крепи, предоставляя гончим разыскивать зверя. Ведущий собак обязан идти по указанию судей, по возможности полянами и вдоль опушек. Редкое порсканье и посвист разрешаются только для указания направления, а не для подъема зайцев. Хлопанье арапником допускается не иначе как с разрешения судей». Последними действующими правилами такие действия не запрещаются столь категорично, но, тем не менее: «До подъема зверя ведущему разрешается вести гончих самостоятельно, не мешая выявлению охотничьих качеств испытываемой рабочей единицы».

Вот, пожалуй, и все основные составляющие полаза, которые отметил наш классик, и которые повторяли практически все, кто писал о компонентах работы гончей собаки после него. Исключения очень редки, почему считаю необходимым отметить великолепную статью В. В. Луканичева «Чудная песня гона» (28), которая явно выходит из этого ряда.

Я также согласен с этой трактовкой понятия полаза, но, тем не менее, считаю, что она все-таки не полна, т.к. почти полностью игнорирует роль запахов в процессе его розыска и в поведении гончей до подъема.

Все мы на собственном опыте знаем, что легкий галоп, переходы вправо-влево от охотника и наоборот, регулярное появление гончей в пределах видимости ведущего – всё это на самом деле только начальная стадия полаза и кончается она сразу же, как только гончая найдет след зверя и «зацепится» за него. Темп полаза при этом часто и не претерпевает особых изменений, хотя в большинстве случаев замедляется, но необходимость сохранения подобия челнока и показываться на глаза владельцу полностью исключаются. В работе гончей наступал самый ответственный момент – добрать зверя по найденно­му следу и побудить его. А вот этот решающий момент полаза гончих как-то не нашел достойного отражения практически у большинства авторов, писавших об их полевом досуге.

Скорее всего, дело тут в том, что при стайной охоте было трудно оценить этот элемент полаза, т.к. когда набрасывается 20 - 40 гончих, практически невозможно определить – добрали они зверя следом или просто вытоптали его всей массой составляющих стаю собак. Правда, еще П. М. Губин (8, ч. I, с. 76) отмечал ценность гончей, являющейся «мастером к натечке », но в целом работа гончей после нахождения предутренней жировки зайца или заревого следа лисицы оставлена без внимания в работах наших предшественников.

Возможно, определенную роль сыграли еще недостаточные знания по изучению поведения интересующих и нас и гончую зверей в природе. Сейчас такие знания появились в результате усилий охото­ведов и зоологов, изучающих поведение всех охотничьих животных, оставляющих следы на снегу, в целях получения объективных мате­риалов по их учету. Для получения таких данных потребовалась мас­са суточных и многосуточных троплений всех зверей, поддающихся учету по следам, в целях определения длины суточного наследа, а также картирования суточных и индивидуальных ареалов, т.е. тер­риторий обитания.

Оказалось, что заяц - беляк проходит за сутки в пределах 750-1500 метров, т.е. в среднем около одного километра. Как правило, по снегу беляк передвигается по собственной воле только в темное время суток, хотя бывают и исключения. При этом в послевечернее время он приходит с лежки на жировку, которых, смотря по обстоятельствам, может быть несколько. В самую глухую пору ночи отдыхает, сидя на месте или крайне ограничивая свои передвижения, а в предутренние часы опять продолжает кормиться, после чего отправляется на лежку и до света уже лежит. Учитывая, что жизнь на снегу для нашего беляка совершенно естественное состояние, и, как осень, так и почти вся зима не связаны с его размножением – вполне разумно перенести эти данные и на осень, на пору чернотропа, когда начинается охота. В итоге получается, что для гончей при её полазе почти всегда с утра есть достаточно пахучий след беляка, доступный для чутья большинства собак, длиной около полукилометра. Правда, этот след на самом деле не простирается на такое расстояние напрямую, а укладывается обычно на площади не более 10-12, а то и всего 2 - 3-х гектаров. Так что найти жировку беляка, особенно при малочисленности его в угодьях, в общем-то, не простая задача, но, найдя её, гончая уже наполовину решает цели своего полаза – найти и поднять зайца – она нашла след, который всегда кончается зверьком, оставившим его.

Но заяц не был бы зайцем, и давно бы их род прекратил своё существование, если бы не имел наследственных приёмов скрывать свой след от всех возможных преследователей. В литературе часто встречаешь суждения о тройках, двойках, петлях и других уловках, а также о том, что, сдвоив раз-два заяц и ложится, что сообщается, походя и, как бы, между прочим.