О СУДЕЙСТВЕ НА ПОЛЕВЫХ ИСПЫТАНИЯ

 

Первоначально я не предполагал завершать свою книгу этим раз­делом. Но так получилось по мере изложения материала, что все мои заключения и рекомендации по оценке полевых качеств гончих практически напрямую связаны с действующими правилами и моими толкованиями их.

Возможно причина в моей многолетней практике экспертизы, и я не могу в силу привычки смотреть на работу гончей глазами рядового гончатника, а не эксперта. С другой стороны, правила испытаний и система оценки досуга гончей в баллах являются как бы своеобразным эсперанто - единым общеупотребительным языком для всех причастных к этому делу, и только пользуясь им, мы все начинаем понимать друг друга.

Поэтому, на мой взгляд, нельзя противопоставлять полевые испытания самой охоте, – испытания составная часть нашей охоты, и без них нельзя совершенствовать досуг наших гончих. Правда, испытания не могут нам дать исчерпывающей оценки рабочей единицы для охоты, да они и не ставят перед собой такой цели, поскольку полевой диплом является лишь своеобразным пропуском конкретной собаки в состав племенного поголовья. Диплом все-таки даёт основание считать, что получившая его собака несет в себе удовлетворительные полевые качества, и есть надежда на передачу их будущему потомству.

С этих позиций практика испытаний совершенно необходимое дело как в самой охоте, так и в деле совершенствования конкретных пород. Вот почему я счел необходимым в заключении книги коснуться некоторых вопросов и самой экспертизы на полевых испытаниях гончих.

К слову сказать, мне не нравится замена термина «судейство» словосочетанием «производство экспертизы », т.к. по своему смыслу они идентичны, и итогом их всегда дается заключение о ка­ком-то объекте или событии. Наверное, не стоит менять установив­шееся выражение новомодным и не для всех понятным термином.

Кроме того, мы как-то совсем забыли, что без малого 50 лет испытания гончих назывались пробами. Да и сейчас они у нас все-таки пробы, т.к. испытываемой единице дается, как правило, лишь одна работа, и продолжительность её в очень редких случаях ограни­чивается максимум двумя часами, а чаще всего одним часом. Сама оценка, которая ей присуждается – это не заключение о возможностях гончей работать в разных условиях охоты, а всего лишь итог её работы в конкретном месте, в конкретных условиях угодий, погоды и тропы и по конкретному единственному поднятому ею зверю в это конкретное время.

Надо признать, что испытания гончих из всех испытаний охотничь­их собак, пожалуй, самое трудоёмкое мероприятие. Хотя ныне действующими правилами они сведены до минимума: час на подъём и час на работу на гону, все равно в процессе испытаний на каждую единицу приходится тратить около двух-трех часов. И это не считая повторных работ, которые судьи должны предоставить в тот же день неудачникам по первой работе. Кроме того, нужно еще время для согласования оценки после окончания работы каждой испытывавшейся единицы, её объявления, вызова следующего номера, а часто и смены места работы комиссии.

Так что в итоге получается, что за световой день при работе от зари до зари можно испытать, если, конечно, делать это ответственно и полностью выполняя правила, три - четыре рабочие единицы. На испытаниях осенью надо принять за правило испытывать за день лишь по три единицы, а весной – четыре. На состязаниях любого ранга этой нормой должно быть как максимум – четыре единицы. Не думаю, что это необходимо записывать в правила, но в практике проведения испытаний и состязаний это должно быть общепринятой нормой.

Сама система организации и проведения испытаний для нас сейчас привычна. Естественно, что собаку судят трое компетентных гончатников, и их коллективное мнение является её оценкой. «Правила испытаний и состязаний охотничьих собак», утвержденные Главприродой МСХ СССР от 29.09.1972 г., еще действуют и определяют порядок наших испытаний. К сожалению, эти правила, кроме положительного, имеют «под­водные камни», мешающие в определенной степени совершенство­ванию дела испытаний, в том числе и по гончим. Дело в том, что в них запрещается судейство в качестве судей наряду с вполне понятным требованием не проводить экспертизу собак, «а) принадлежащих лично им и членам их семей; б) потомков пер­вого поколения собак, принадлежащих им в настоящее время до достижения ими десятилетнего возраста; в) приобретенных непосредственно у них; г) натасканных ими или под их руководством в течение последних двух лет. Выход из состава экспертных комиссий председателя и членов их для проведения оставшимся составом экспертизы указанных в настоящем пункте собак запрещается».

Данные требования по сути дела исключают из работы по оценке собак в поле всех заводчиков, т.е. всех тех, кто наиболее активно занимается породами, разводит их, наганивает и совершенствует, и в тоже время толкает охотничьи организации отдавать дело оценки полевого досуга гончих в руки людей, далеких от их разведения, подчас не имеющих элементарных понятий и знаний. Ведь не секрет, что среди судей по гончим сейчас уже много таких, кто никогда не держал и не нагонял ни одной гончей, а некоторые из них и не видали в своей жизни ни одной по-настоящему дельной собаки в поле. И это можно наблюдать не только на уровне районных и областных испытаний – такие «знатоки» есть и среди тех, кто сейчас пытается даже корректировать наши правила. Судья с официальным званием эксперта, но не державший и не нагонявший за свою жизнь ни одной гончей – опасная фигура в собаководстве, и мой совет – не использовать таких людей в деле полевой оценки гончих.

Жаль, что мы забыли установки наших предшественников, которые даже в мыслях своих не могли себе представить такой перечень запретов. Всё ограничивалось лишь запретом судить своих собак, а «в случае участия на пробе собак, принадлежащих судье, судья замещается при их пробе кандидатом». (Правила полевой пробы от 7 марта 1901 г.). Ведь так можно «доиграться» и до запрета судить собак друзей, приятелей и даже соседей.

Наверное, из этих же заблуждений и установка, что «на испыта­ниях звание эксперта по испытаниям данной группы пород собак должен иметь председатель экспертной комиссии, члены комиссии могут иметь звания по испытаниям любой группы пород собак». Вообще-то забавно, если бы это не было так грустно, представить себе троицу судей из борзятника и норника во главе с лаечником, получившим какими-то путями звание эксперта по гончим, на полевых испытаниях, куда ставят своих собак настоящие гончатники, знающие гончую собаку и которые действительно «зубы съели» на этой охоте.

В своей практике мы нарушаем эти установки и, как правило, при невозможности набрать полный комплект судей с официальными званиями по испытаниям гончих, включаем в состав комиссии опытных гончатников без категорий и даже меняем их в процессе испытаний. Если это делается при опытном и авторитетном председателе комиссии, а в состав комиссии включаем действительно знающих гончатников, то это, вне сомнения, значительно разумнее, чем присутствие в комиссии лиц, хотя и сведущих в своем деле, но к гон­чим отношения не имеющим.

Важно, чтобы гончих судили гончатники, имеющие большой опыт нагонки и охоты с ними. Не менее важен и дух солидарности, взаимоуважения и взаимопонимания в самой судейской комиссии. Надо твердо усвоить, что трое гончатников, взявших на себя труд судить гончих, одинаково равны и ответственны в принятии решений, а председатель лишь ответственное лицо за порядок и установленные правила их проведения.

Разумеется, самое важное это компетенция и уровень знаний людей, проводящих судейство. К нашему сожалению, они не всегда и не везде на должном уровне. «Не секрет, что в собаководстве наряду с серьёзными вдумчивыми экспертами всегда было много так называемых «знатоков». Практически биологически неграмотных и с очень бедным запасом кинологических знаний, пытающихся заменить знахарством. Эти знахари в некоторых обществах занимали ведущее положение и пытались диктовать свое видение племенной работы в охотничьем собаководстве», сказал в своей последней статье «Размышления после состязаний» Н. Н. Пышкин (40), с чем я полностью согласен.

Отмечая издержки и извращения в деле судейства, я, тем не менее, должен подчеркнуть, что не эти «знатоки» с их фантастическими дипломами определяют уровень и направление нашей работы с гончими. Это все-таки досадные отклонения, которые со временем «всплывают» наружу и не находят поддержки у основной массы гончатников.

Дело в том, что сама охота, а не охотников среди гончатников нет, и более чем столетняя практика проведения полевых испытаний гончих подняли культуру собаководства среди любителей гончей собаки на очень высокий уровень. Я, к примеру, не устаю повторять стажерам и начинающим судьям: «Старайтесь внятно объяснять все свои действия и принятые оценки присутствующим на любом мероприятии по собаководству. И всегда помните, что за флажками ринга или среди болельщиков на испытаниях всегда есть люди, которые знают и понимают гончую собаку лучше, чем вы».

Да, иногда им не хватает общего образования, не каждый из них может написать понятно своё мнение или изложить его устно, но знаний гончей и цены её рабочих качеств очень часто и у рядового гончатника вполне хватает для сравнения с качествами любого официального полевого судьи.

Правда, для проведения судейства на испытаниях, кроме обширных знаний их полевого досуга, необходим также и опыт самого судейства, т.е. способность перевести свои внутренние убеждения о степени приближения этих качеств к определенному идеалу на общепонятный язык действующих правил с помощью установленной балловой расценки. Но и этого мало, если в нем отсутствует определенное творческое начало. «Для расценки собак выбирают судей, т.е. людей способных к суждению и даже рассуждению, а не простых отметчиков и счетчиков. Именно потому, что по существу дела всегда будет и не может не быть широкого места для личного суждения, так как все разнообразные работы собаки нельзя свести к некоторому числу четких формул с определенным баллом в виде расценки предусмотренных случаев. Если вы боитесь этого широкого места и не надеетесь найти на нем правильную дорогу, то лучше не беритесь за судейство», очень метко сказал в своей книге «Полевые испытания легавых подружейных собак» Р. Ф. Гернгросс (6, с. 137), о чем не мешает помнить и в нашем деле.

Судейству нельзя выучиться лишь по правилам. Никакое руководство не может подменить опыт эксперта, на основании которого он только и может высказать с помощью проставленных баллов своё суждение о качестве того или иного элемента работы гончей, выражение которого, в свою очередь, зависит от её способностей, опыта и тренированности, а также от массы крайне разноречивых и многочисленных условий местности, погоды, вида, возраста, поведения зверя и прочих обстоятельств.

Полевые испытания гончих составляют основу работы по ведению и совершенствованию их пород, вот почему так важна объективная оценка их природных рабочих качеств. Но, с другой стороны, нигде на полевых испытаниях не бывает столь грубых и пагубных ошибок, как на испытаниях гончих, этих, несомненно, самых трудных, повторяю, среди всех испытаний охотничьих собак. Как-то у нас не принято об этом говорить, но в деле испытаний гончих несоизмеримо возрастают требования не только к знаниям судей, а в не меньшей мере и к их общей порядочности и честности, т.к. в процессе испытаний есть масса возможностей на разного рода махинации и жульничества. Я не хочу сказать, что все судьи жулики. Подавляющее число их люди достойные и объективные, и крайне важно, чтобы их высокие человеческие качества были у всех на виду.

Говоря так, я хочу лишь подчеркнуть, что на любые испытания гончих необходимо смотреть как на святое дело, которое делается, по сути дела, не для тех, кто в этом участвует, а для будущего нашей охоты и наших пород. Поэтому совершенно недопустимо, когда два-три эксперта, договорившись с группой охотников, выезжают судить их собак, не поставив никого в известность, и приезжают затем с «темными» дипломами, присужденными в их узком кругу. К сожа­лению, такая практика во многих регионах часто становится своеобразной нормой, а некоторые судьи, возомнившие себя незави­симыми от общественных организаций, по рекомендации которых они и получили свои судейские категории, начинают заниматься част­нопредпринимательской деятельностью в охотничьем собаководстве.

На мой взгляд, все такие попытки уйти из-под контроля охотничь­ей организации должны пресекаться в зародыше и самыми жестокими мерами. Каждое мероприятие в собаководстве и особен­но полевые испытания должны быть публичными, общедоступными и гласными. Надо чтобы каждое испытание, не говоря уже о состяза­ниях, предварялось соответствующим приказом или распоряжением о его проведении, месте, времени, составе судейской комиссии и условиях записи желающих участвовать в них. И такой документ должен быть обнародован не позднее, чем за 10-15 дней до его проведения. Вот только тогда мы ликвидируем всю «мышиную возню» вокруг дипломов и сделаем присуждение их гласным и доступным для критики общественностью.

Не следует забывать также, что и само выдвижение судей в состав полевых комиссий должно предварительно исходить из коллективного мнения членов той охотничьей организации, от лица которой и будут проводиться эти испытания. Конечно, эти рекомендации должны, прежде всего, учитывать знания и авторитет в деле охоты рекомендуемых судей, но не меньшую роль должна играть также объективная оценка их физических возможностей. Дело в том, что судье на полевых испытаниях гончих приходится выполнять очень тяжелую физическую работу, находясь на ногах в постоянном движе­нии от зари до зари. При этом иногда надо и пробежать какое-то расстояние, стараясь не спустить собаку со слуха или поспешая на предполагаемый лаз. При этом он, безусловно, должен и слышать и видеть на уровне хотя бы нормального человека. На практике очень часто у нас этого не получается – судят, хотя и уважаемые, но полуглухие, полуслепые и немощные эксперты, у которых уже все в прошлом. Поверьте мне – я старый уже человек и опыт судьи у меня немалый: какими бы знаниями не обладал судья, но слушая гон, а не наблюдая его на местности, он никогда не сумеет объективно оценить работу, будь он хоть семи пядей во лбу. Вот почему я, хотя продолжаю держать гончую и охотиться, после 70 лет отказался от работы судьи в поле, поскольку пришел к выводу, что это уже не по силам старику. Будь моя воля, я и в правила вписал бы запрет судить гончих в поле в возрасте выше 70-ти лет, со слуховыми аппаратами, глухим на одно ухо, а также всем физически неполноценным.

Как видите, я может быть, слишком много говорю об организаци­онной стороне судейства, но без этого, на мой взгляд, не обойтись. Что же касается судейства непосредственно в процессе испытаний, то и тут есть смысл отметить определенные сложности и распространенные ошибки. Конечно, я не буду пытаться как-то переучивать экспертов – они все люди самостоятельные и себе на уме, но о неко­торых заблуждениях сказать все-таки стоит.

Прежде всего, следует сказать несколько слов о перевиденном звере. При этом я не считаю нужным акцентировать внимание читателя на тех судьях, которые постоянно «видят» беляка в ситуациях, где они были лишены такой возможности – это чистое жульничество. Не меньшую опасность представляют и судьи, действительно перевидевшие зверя в первые 10 минут работы, и с чувством исполненного долга сразу рассаживающиеся по пенькам и начинающие отсчитывать только время лая гончей в лесу с твердой уверенностью, что она его гоняет. Зверь, будь-то заяц или лисица, перевиденный с подъема или вскоре после него – это только начало работы, и никто не может гарантировать, что в дальнейшем гон будет именно по нему. Гончая за время, предоставленное ей для работы, может погонять несколько зайцев, переходя с одного на другого, может перейти с зайца на лисицу, или наоборот, а может гонять уже пройденные гоном следы или бегать с лаем по всему лесу вообще без всякого следа.

Перевиденный зверь в начале работы – это хорошо. Но еще лучше, если он будет многократно перевиден за время всей работы. И, что особенно важно, – во второй половине часа, когда заяц начина­ет ходить своими тропами и гонными следами, на которых гончую встречает большой соблазн погнать эти следы и без свежего гонного следа или не в ту сторону, куда он побежал. Вот именно в этой сложной для гончей ситуации к концу часа работы и требуется разобраться полевым судьям, а не сидеть на пеньках и смотреть на часы.

За последние годы моей работы полевым судьей мне пришлось неоднократно наблюдать гончих, которые после кратковременного скола по второму, а то и по третьему, разу гнали уже пройденные гоном следы, опять возвращались гоном к сколу и иногда его справляли, создавая впечатление беспрерывной и жаркой работы. Хотя на самом деле зверя они за это время не гнали, а только неверно отдавали голос. Я не буду называть конкретных собак, чтобы не раз­жигать страстей, но таких пустобрехов сейчас немало и среди наших знаменитостей с дипломами I степени.

Возможно, я заблуждаюсь, но в настоящее время, на мой взгляд, примерно половина гончих, получивших дипломы I степени, на самом деле их не заслуживает и дипломы эти не заработаны действительно блесткой работой, а являются вольными или невольными ошибками судей, засчитавших всю пустую брехню вокруг следа и около него за время гона.

Сейчас стало почти нормой, что одна и та же собака у нас на испытаниях получает или диплом I степени с очень высокими баллами, или едва натягивает только III, как правило, с 3 баллами за верность отдачи голоса. Тут всё ясно – в первом случае намеренно или без злого умысла не разобрались, высоко оценив гончую, а во втором определили истинную цену, а может быть даже, и несколько завысили её оценку с оглядкой на ранее полученный высокий диплом. Примеров я думаю приводить не надо, т.к. у каждого грамотного гончатника они есть свои.

Печальнее всего то, что такой «любитель вокального пения» у нас часто ходит в чемпионах и основных производителях, медленно, но верно снижая верность отдачи голоса в породах гончих.

На мой взгляд, пустобрехство – это ахиллесова пята всего нашего дела испытаний гончих собак, поскольку определить неверность собаки на сколе – одна из труднейших задач. И этот порок в процессе испытаний не всегда удается выявить и вычленить всю откровенную брехню из времени гона, что по силам действительно понимающим гончатникам. А ведь среди судей не всегда есть опытные гончатники, иногда встречаются и «чудаки», убежденные, что гон, не закрывая рта, и есть идеал гона. Я, к примеру, всегда, когда навожу справки о каком-то перводипломнике, сразу же спрашиваю: «А кто судил?» – и это ограждает от ошибок в племенном деле значительно вернее, чем изучение его расценки. Пустобрехи встречаются не только среди перводипломников, но, что особенно печально – есть они и среди судей по гончим.

Другой распространенный недостаток нашего судейства гончих это трактовка понятия «запавший заяц». Дело в том, что многие судьи почему-то считают зайца очень хлипким зверем, который вынужден из-за своей слабосильности постоянно западать под гоном и таким образом отдыхать.

Такое суждение верно только в отношении заячьего «ребенка» с рукавичку, который действительно без конца западает, поскольку не надеется на свои ноги. Но совсем другое – взрослый здоровый беляк, вне сомнения, являющийся достойным соперником любой гончей, и еще «бабушка надвое сказала», кто в этом состязании победит. Чаще всего все-таки побеждает заяц, и в подавляющем большинстве случаев именно гончая скорее истратит свои силы и от­кажется от работы, чем он попадет в её зубы. Я, наверное, не погрешу против истины, но практически на любом участке для нагонки есть так называемые «профессора», которые постоянно одурачивают любых способностей гончих, годами обитают в избранном ими участке угодий и, видимо, процветают, несмотря на постоянное беспокойство, выдерживая при этом очень длительные по ним работы в несколько часов гона.

Так почему же беляк, способный выдержать столь длительное преследование, часто западает после первых полкруга или круга своего хода? Может быть, ему действительно нужен отдых, хотя бы кратковременный, чтобы и дальше спасаться от преследования? Наши «знатоки» в этом уверены, но я полагаю, что они просто выдают желаемое за действительное, а объясняется это совсем другой причиной.

Заяц западает в начале работы собаки, не оттого что он устал, а оттого что сама гончая «западает», чем провоцирует его на такой маневр. Всё дело в том, что заяц животное сумеречно-ночное и нормальное его состояние в дневное время, если, это не в период размножения, – лежать, а не бежать, что он и делает при любой возможности. Замешкалась гончая с подъема, не преследует зверя по пятам, он свободно и спокойно от неё оторвался, – ничего другого и не остается, как лечь, т.е. запасть. Разберется она, доберет его по следу – опять толкнет, и опять начнутся эти своеобразные качели: гон накоротке, когда она на него «наступит», а затем по удалелому постепенно переходящий в добор, если заяц сильно отрос и уже не бежит перед собакой, а лежит. Затем все повторяется по той же схеме. Вот именно при такой работе заяц почти сразу и постоянно западает, но совсем не по причине своей усталости, а из-за плохой работы гончей, которая в силу своей копотливости, слабочутости и недостаточного мастерства не в состоянии вести его по - настояще­му. Тем не менее, такая гончая под многими судьями часто получает диплом, хотя доля настоящего гона, когда заяц бежит перед собакой, а она преследует его по пятам, в общем объеме этой «тягомотины» минимальна.

Совсем другое дело, когда гончая висит на зайце и ведет его «как на вожжах», выходя за ним в пределах минуты. Тут у беляка нет повода ложиться, поскольку преследователь всегда рядом и, как говорится, собака не даёт ему западать. Западать он начнет при таком гоне только тогда, когда действительно устанет, что всегда хорошо видно по его ходу. «Замученный заяц уже не кружит, но тыкается в разные стороны по ограниченному месту и поминут­но западает. Гончие отлично это чувствуют и такого упалого (запавшего) ищут особенно старательно» очень точно сказал А. И. Эмке (53, с. 92), с чем я полностью согласен.

Не менее интересно привести по этому поводу и высказывания В. В. Де-Коннора (12): «Ведь пока заяц идет, гончие не бросят и на сколах сейчас же справляют, а как вымотают его хорошенько, начнет он крутиться на двух десятинах зарослей, да западать каждые 100-150 шагов, так и нет у нас хладнокровия и терпения выстоять, пока гончие каж­дый кустик обнюхают и найдут там его закостеневшего. Рассказывают, что запавшего де зайца чутьистая гончая не станет раскапывать, а издали почует верхним чутьём. Бывает, – только свежего, а не загнанного; чтобы сгоненного зайца гончая почуяла, когда верхним чутьём, этого я никогда не видал; в упор наткнется, на глаз возьмет, а чаще сам найдешь... раненного другое дело: этого они, чем дальше, тем лучше чуют».

К сожалению, такое развитие событий в охоте, обычное при хорошо слаженной и высоких качеств стайке гончих, очень редко доступно одиночной собаке. Даже при достаточно пристальной работе одной гончей удается действительно замучить беляка лишь на втором, а то и третьем часу гона, да и это бывает крайне редко. А запавший заяц в 30-40 минутной работе чаще всего не результат какой-то особой злокозненности беляка, а естественная реакция на «промашки» в работе гончей, позволившей себе значительный перерыв в его преследовании.

Конечно, каждая работа гончей по зверю уникальна и неповтори­ма, поскольку любое существо на свете, в том числе и зайцы, и лисицы, всегда индивидуальны и в чем-то отличаются от себе подобных, как своими привычками, манерами, так и накопленным опытом. Поэтому при судействе гончих, несмотря на отработанные у каждого из нас стереотипы, надо прежде всего руководствоваться непосредственными наблюдениями за поведением зверя и преследующей его собаки и только, опираясь на них, строить свои заключения.

Для этого у нас есть правила, и они необходимы в этом деле, как официальный стандарт идеальной работы гончей. А дело судей перевести свои внутренние убеждения о степени приближения этих качеств к определенному идеалу на общепонятный язык действующих правил с помощью балловой расценки. Высший балл, указанный в каждой графе – это идеал качества, и чем больше мы наблюдали выдающихся собак, тем объективнее будет наша оценка.

Чрезмерная щедрость судьи, как правило, говорит о его малогра­мотности в деле знакомства с полевым досугом гончей или его непо­рядочности. Поэтому в процессе работы на испытаниях не следует поддаваться эмоциям, необходимы трезвость ума и чувство огромной ответственности перед делом совершенствования наших пород. При сомнениях лучше занизить, чем завысить. Обсуждая окончательные баллы, важно путем взаимного убеждения их согласовать, предварительно коллективно воссоздав картину всей проделанной работы оцениваемой единицы.

Не надо забывать, что правила существуют для судей, для знато­ков этого дела, почему в них излагаются только основные определяю­щие положения, представляющие исполнителям известный простор в суждениях и определении некоторых основных деталей по косвенным признакам. Действующие правила не свободны и от недо­статков, ошибочно трактуя которые, можно извратить или поколебать основные установленные понятия полевого досуга гончих. Но основная часть правил все-таки излагает требования, обязательные для исполнения, и нужны лишь знания и здравый смысл, чтобы ими успешно пользоваться.

Другими глазами, на мой взгляд, надо смотреть на приложение к правилам, т.е. на так называемую ориентировочную шкалу оценок.

Она ведь не напрасно называется ориентировочной, поскольку всё многообразие ситуаций в работе гончей практически невозможно предусмотреть и описать в каком-то руководстве. Да, она полезна, как определенная помощь для начинающего судьи или в безнадеж­ных случаях, когда и речи не может быть о дипломе – вот тогда открываешь таблицу и, не ломая головы, записываешь эти рекомен­дованные баллы.

К сожалению, ни по правилам, и ни по приложению к ним, судить гончих научиться нельзя. Боюсь, что и эта книжка без обучения у зайцев, лисиц, гоняющих их гончих, большого опыта нагонки и практической охоты, мало чем может помочь в этом деле.

Так что работайте со своими собаками, побольше охотьтесь, повнимательнее оценивайте свои действия и суждения – тогда может быть и от написанного мною будет какой-то толк.

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. АРТЫНОВ Е.Д. «Собачий хор» Охотничья газета. 1891. № 49. (9 дек.); 1891. № 50. (16 дек.).

2. Баковецкий К. «Ответ Ружейнику Антону» Псовая и ружейная охота. 1906. № 31.

3. Братолюбов Б. А. «Подготовка легавой собаки к охоте» Краснодар, 1929.

4. Гавеман А. В. «Повышение чутья у собак» Информационное письмо районным обществам и первичным коллективам Московского общества охотников. М, 1958. № 12.

5. Гейер С. «Гончая в ружейной охоте» Псовая и ружейная охота. 1899. кн. III (январь); 1899. кн. XI (сентябрь).

6.. Гернгросс Р. Ф. «Полевые испытания легавых подружейных собак»
Изд. 3-е, пересмотренное и доп. М.-Л., 1935.

7.. Глебов С. М. «Записки старого охотника» Журнал охоты. 1876. т. V, № 4.

8.. Губин П. М. «Полное руководство ко псовой охоте» М., 1890.

9. Далматов А. «Два месяца в Поставах» (Парфорсная охота). Охотничья газета. 1907. № 48. (15 декабря).

10. Де-Коннор В. В. «На заметку г. Груздева » Псовая и ружейная охота.-1899. кн. VII, (май).

11. Де-Коннор В. В. «О росте гончих» Псовая и ружейная охота. 1903. № 9.

12. Де-Коннор В.В. «Письма к приятелю» Псовая и ружейная охота, 1899. кн. V, (март).

13. Дубинский А. «Ружейная охота с гончими» Охотничья газета. 1890. №6. (5 Февраля); № 7. (12 февраля); № 8. (19 февраля).

14. Дюбюк Е. «Из материалов к истории зверовой охоты в Костромском крае» Буй, 1920.

15. Зворыкин Н.А. «Оценка легавой на охоте»

Зворыкин Н.А. «Избранные произведения» М., 1955.

16. Казанский В. И. «Гончая и охота с ней» Тула, 1960.

17. Казанский В. И. «Гончая и охота с ней» Изд. 3-е, доп. М., 1973.

18. Калинин М. В. «Рабочая память гончей» Охота и охотничье хозяйство. 2003. № 3.

19.Камерницкий А. В., Матушкин А. «Полевые испытания охотничьих собак» М., 2003.

20. Кишенский Н. П. «Выбор гончих» Природа и охота. 1881. № 5.

21. Кишенский Н. П. «Голоса гончих» Русский охотник. 1894. № 2.

22. Кишенский Н. П. «Несколько слов о полевых испытаниях гончих» Охотничья газета. 1889. № 47 (2 декабря).

23. Кишенский Н. П. «Ружейная охота с гончими» Руководство для охотников и любителей. М., 1906. I

24. Корытин С. А. «Поведение и обоняние хищных зверей» М., 1979.

25. Крушинский Л. В. и др.«Новые данные по изучению чутья у собак» Зоологический журнал. 1946. т. XXV, вып. 4.

26. Крушинский Л. В. и др. «Чутьё собак и его роль в поиске по следу» Бюллетень МОИП, отд. биологии. 1960. т. LХ\/, вып. I.

27. Крушинский Л. В. и др. «Экстраполяционный рефлекс и его роль в эволюции поведения животных» Проблемы кибернетики. М., 1966. вып. 16.

28. Луканичев В. «Чудная песня гона» Охотничьи собаки. 2001. № I.

29. Мачеварианов П. М. «Записки псового охотника Симбирской губернии» Изд. по книге 1876 г. М. - Минск 1991

30. Менделеева-Кузьмина М. Д. «Типы работы легавой» Собаководство и дрессировка. 1926. №4 (июль); №5 (август)

31. Озеров С.В. «К статье В.В. Де-Коннора» Псовая и ружейная охота. 1903. № 10.

32. «Охота на зайца» (Перевод с французского из книги «Руководство к охоте с гончими»

графа Ле Кутё де Контелэ В.В. Де-Коннора). Псовая и ружейная охота. 1901. кн. III; кн. IV. I

33. Павлов М. П. «Чутьё-значимость его оценки на полевых испытаниях охотничьих собак» Современные проблемы охотничьего собаководства. Киров, 2004

34. Пахомов Н. П. «Полевые пробы гончих» Правила, организация и судейство на них. М., 1932.

З5. Пахомов Н. П. «Породы гончих» М., 1931.

36. Платонов А. «Запах, обоняние, чутьё» Охота и охотничье хозяйство.-1969. № I..

37. Правила испытаний гончих на призы Русского Охотничьего Клуба. Охотничья газета. 1889. № 2 (14 янв.).

38. Правила полевой пробы гончих. Родословная книга охотничьих собак. М., 1902.

39. Протасов Б. Д. «Охота с гончими» М., 1957.

40. Пышкин Н. Н. «Размышления после состязаний» Охотник и рыболов Поволжья. 2005. № 4 (149).

41. Пышкин Н. Н. «Старые или новые правила испытаний?» Охотник и рыболов Поволжья. 2002. № 11 (120). 1

42. Райт Р. X. «Наука о запахах» Пер. с англ.- М., 1966.

43. Рахманов В. Л. «Воспоминания о Московских садках 1830-1840 годов» Журнал охоты. 1877, т. VI, № 2.

44. Рождественский В. П. «Легавые» Охотничье собаководство. М., 1966.

45. Сафонов А. «Стая, как предмет музыкального изучения» Охотничья газета. 1892. № 21. (30 мая); 1892. № 22. (6 июня).

46. Селюгин В. А. «О верхнем чутье у гончих и о нижнем у легавой»
Охотник. 1928. № 12.

47. Флесс Д. А. «Опыты по усилению обоняния у собак» Природа.1958. №3.

48. Хейкинен-Лехконен П. «Финская гончая - лучшая охотничья собака» Друг. 1998. № 4.

49. Челищев Н. Н. «Гончая и охота с ней» Изд. 6-е.- М.-Л., 1938.
50. Чижевский А.Л. «Земля в объятиях солнца» М., 1995.

51.Шиян Р. И. «Русская гончая» М., 1995.

52. Шмит Э. В. «Из опыта нагонки гончих» Охота и охотничье хозяйство. 1964. № 10.

53. Эмке А. И. «О гончей» М., 1926.

54. Эмке А. И. «О полевой пробе гончих» Собаководство и дрессировка. 1927. № 16 (ноябрь).

55. Эмке А. И. «По поводу статьи об арлекинах:: Выставки, полевые состязания, садки и пр.» Псовая и ружейная охота. 1904. № 33.

56. Яровицкий П. А. «Московские областные» Охота и охотничье хозяйство. 1979. № 10.