Этническая принадлежность первых русских князей.
Не менее сложной является и проблема установления этнического происхождения первых «русских» князей. Самой острой стала проблема «исторической родины» Рюрика и его братьев.
1. «Славянизация» Рюрика. Избавиться от несносных норманнов «антинорманнисты» попытались прежде всего путем «русификации» Рюрика и его братьев. Так М.В. Ломоносов пытался обосновать п_р_у_с_с_к_о_е происхождение Рюрика:
“Когда Рурик с братьями, со всем родом и с Варягами Россами переселился к Славянам Новгородским, тогда оставшиеся жители после них на прежних своих местах Поруссами или оставшимися по Руссах проименованы... Все оные авторы [источников] около четырехсот лет после Рурика и по отъезде Россов о северных делах писали: и ради того знали на берегах Балтийских однех Пруссов; о Россах имели мало знания. И таким образом в следующие веки остатки их известнее учинились, нежели сами главные Варяги Россы. В утверждение сего служит Литва, Жмудь и Подляхия изстари звались Русью, и сие имя не должно производить и начинать от времени пришествия Рурикова к Новгородцам: ибо оно широко по восточноюжным берегам Варяжскаго моря простиралось, от лет давных. Острова Ругена жители назывались Рунами. Курской залив слыл в старину Русна; и еще до Рождества Христова во время Фротона Короля Датского весьма знатен был город Ротала, где повелевали владетельные Государи. Положение места по обстоятельствам кажется, что было от устья полуденной Двины недалече. Близ Пернова на берегу против острова Езеля деревня, называемая Ротала, подает причину думать о старом месте помянутаго города затем, что видны там страринныя развалины”.
Другими словами, М.В. Ломоносов совсем не оспаривал тезис, что Рюрик был пришлым князем, а попытался обосновать прусское происхождение Рюрика и «всей Руси», с которой тот явился по призыву жителей Новгорода. Однако в ПВЛ по отношению к Рюрику используется указание, что новгородцы искали себе князя «за морем», а это устойчивое выражение, которое в ПВЛ связано исключительно со Скандинавией. Эта точка зрения, несмотря на всю ее экзотичность и несоответствие тексту ПВЛ получила в последние десятилетия поддержку со стороны ряда исследователей (В.Б. Вилинбахова, Г.Ловмяньского и А.Г. Кузьмина).
2. Скандинавское происхождение. Большинству исследователей в конце концов пришлось признать, что первые упомянутые в летописи новгородские князья вряд ли могли быть славянами. Даже безусловный «антинорманнист» Б.А. Рыбаков допускает возможность отождествления летописного Рюрика с предводителем викингов Рёриком Ютландским (Hroerekr), известным по западноевропейским источникам.
«Доладожский» период деятельности Рёрика (Рюрика) на Западе детально исследован. Рёрик, один из мелких датских конунгов, до 850-х гг. владел Дорестадом во Фрисландии (вскоре после того разграбленном викингами). В 850-е гг. он обосновывается в области р. Эйдер, в южной Ютландии и, соответственно, контролирует выход к Северному морю для Хедебю, крупнейшего к этому времени центра скандо-славянской торговли на Балтике. Возможно, Рёрик участвовал в организованной датчанами в 852 г. блокаде шведской Бирки, основного торгового конкурента Хедебю...
Обращение к этому конунгу-викингу, враждовавшему и с немцами, и со шведами, а в силу того поддерживавшему лояльные отношения с балтийскими славянами, свидетельствует о хорошей осведомленности славян в ситуации на Балтике. Видимо, в 862 г. состоялись первые переговоры ладожских славян с Рёриком; в следующем 863 г. он еще находился на Западе. Рюрик и его дружина «придоша к словеном первое и срубиша город Ладогу»; далее Рюрик «пришел к Ильмерю, и сруби город над Волховом, и прозваша и Новгород... и роздая мужем своим волости и городы рубити: овому Польтеск, овому Ростов, другому Белоозеро». Речь идет, по-видимому, о единой, согласованной акции, когда представители княжеской администрации в союзе с племенной верхушкой возвели подчиненные центральной власти укрепления во всех основных политических центрах верхней Руси.
Через шесть-восемь лет, в 870 г., Рюрик вернулся на Запад, чтобы урегулировать владельческие отношения с франкским и немецким королями. За это время, очевидно, в Новгороде оформилась оппозиция во главе с Вадимом Храбрым. Вернувшись не позднее 874 г., Рюрик успешно подавил сопротивление части племенной старейшины, а чтобы закрепить свое положение, вступил в брак с представительницей одного из местных знатных семейств («Ефанда» в известиях, извлеченных В.Н. Татищевым из «Иоакимовой летописи»). Умер Рюрик, согласно летописной хронологии, в 879 г.
В целом, его деятельность соответствовала, прежде всего, интересам местной, в первую очередь славянской, племенной верхушки, стремившейся обеспечить прочный контроль над основными центрами и путями, равным образом как и стабильности экономических отношений на Балтике”.
Приведенная точка зрения – лишь один из возможных вариантов конкретно-исторического построения. Гипотетичность его усиливается тем, что авторы опираются, в частности, на сведения Иоакимовской летописи. Она не дошла до нашего времени, поэтому современные исследователи вынуждены пользоваться выписками из нее, попавшими в «Историю России» В.Н. Татищева.
Вопросом о том, кем по своему этническом происхождению были Рюрик и его братья, не исчерпывается проблема происхождения первых известных нам правителей Древней Руси. Не менее любопытен и вопрос, так сказать, этнического облика первых киевских князей. Сведения о них, судя по всему, столь же легендарны, как и о Рюрике, Труворе и Синеусе. В ПВЛ читаем:
«Полем же жившем особе и володеющем роды своими, иже и до се братьев бяху поляне, и живяху кождо съ своим родом и на своих местех, владеюще кождо родом своим. И быша 3 братья: единому имя Кий, а другому Щек, а третьему Хорив, и сестра их Лыбедь. Седяше Кий на горе, где же ныне увоз Боричев, а Щек седяше на горе, где же ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, от него же прозвася Хоревица. И створиша град во имя брата своего старейшаго, и нарекоша имя ему Киев».
Принято считать, что основатели Киева – поляне, т.е. представители восточных славян, населявших Киевское Поднепровье. Однако некоторые сомнения в бесспорности такой точки зрения вселяют несколько странные для славян имена первых киевских князей. Правда, предлагается славянская этимология для имени старшего из братьев Кия:
«Возможно, имя Кия происходит от *kuj-, обозначения божественного кузнеца, соратника громовержца в его поединке со змеем. Украинское предание связывает происхождение Днепра с божьим ковалем: кузнец победил змея, обложившего страну поборами, впряг его в плуг и вспахал землю, из борозд возникли Днепр, днепровские пороги и валы вокруг Днепра (Змиевы валы)». Б.А. Рыбаков пишет: «Имя Кия хорошо осмысливается по-русски: «кий» обозначает палку, палицу, молот, и в этом смысле имя основателя Киева напоминает имя императора Карла Мартелла – Карл «Молот».
Однако если от мифологических и фольклорных аргументов перейти к анализу исторической обстановки в Поднепровье и соседних стран, то выясняется следующее. Расширение круга поисков дает довольно любопытные (хотя и вовсе не бесспорные) результаты. О. Прицак прямо связывает летописного Кия с отцом хазарского визира (главы вооруженных сил Хазарского каганата) Ахмеда бен Куйа, упомянутого арабом ал-Масуди в рассказе о постоянной наемной армии хазарских правителей.
«Ахмад бен Куйа (Киуа) был хазарским вазиром в 30-40-х годах IX в. Куйа... было имя отца вазира. Поскольку в кочевых империях, особенно имеющих тюркские династии (как в хазарской державе), должности министров были наследственными, то можно предположить, что Куйа был предшественником Ахмада (или его старшего брата, если был таковой) в должности вазира. Таким образом, в течение последнего десятилетия VIII в. и в первом десятилетии IX в. должность главы вооруженных сил хазарского государства занимал Куйа. Это неизбежно приводить к заключению, что именно Куйа укрепил крепость в Берестове и разместил там оногурский гарнизон», тем самым укрепив будущее киевское городище. Так хазары на какое-то время обосновались в Поднепровье.
Тем не менее, если в имени Кия хоть как-то можно углядеть славянские корни, то более или менее приемлемой основы для признания славянского происхождения его братьев – Щека и Хорива – найдено не было. Поэтому иногда говорят о том, что это книжная традиция, и отрицается присутствие Щека и Хорива в первоначальной версии сказания об основании Киева. Так В.Я. Петрухин пишет:
«Очевидно, что киевская легенда о трех братьях – основателях города имеет книжный характер: имена братьев «выводятся» русскими книжниками из наименований киевских урочищ.». По аналогии находятся книжные рассказы в эпосах других народов, например, в армянской «Истории Тарона» (VI-VII вв.). Среди прочих преданий он записал историю о братьях Куаре, Мелтее и Хореане:
“И дал [царь Валаршак] власть трем их [братьев Гисанея и Деметра, князей “индов”, изгнанных из своей страны царем Динаскеем, а затем убитых в Армении Валаршаком] сыновьям – Куару, Мелтею и Хореану. Куар построил город Куары, и назван он был Куарами по его имени, а Мелтей построил на поле том свой город и назвал его по имени Мелтей; А Хореан построил свой город в области Палуни и назвал его по имени Хореан. И по прошествии времен, посоветовавшись, Куар и Мелтей и Хореан поднялись на гору Каркея и нашли там простор для охоты и прохладу, а также обилие травы и деревьев. И построили они там селение и поставили они двух идолов: одного по имени Гисанея, другого по имени Деметра». Вообще, наличие нескольких основателей в легендах о возникновении крупных городов – стандартная метафора различных хронографов (Рим – Ромул и Рим).
По крайней мере имена двух из трех братьев напоминают имена братьев - основателей Киева (Кий – Куар и Хорив – Хореан). В обеих легендах совпадают некоторые детали повествования (каждый из братьев сначала живет на своем месте, позднее братья строят городок на горе и т.п .).
Вместе с тем, если поразмышлять о возможных прототипах основателей Киева, то имя Щек может быть выведено из тюркских языков (В.К. Былинин):
«Имя Щек, Щека, возможно – славянизированное прозношение тюркской лексемы “cheka”, “chekan” (боевой топор, секира)». То есть имя возникло в легенде не случайно, а из-за возможных набегов тюркских племен на Поднепровье.
Метморфозы пролисходячт и с Лыбедью. В исторической ретроспективе известо о том, что мядьярские племен (будущие венгры контролировали хазарскую «Белую крепость» в бассейне Северского Донца. А предводителем у них бы известный полководец Леведя. В честь Леведии территория на Северском Донце названа Леведия. Поэтому возможно, что мадьяры в какой-то период таже паслись на тучных Полянских данях.
Как бы то ни было, основатели Киева имеют, скорее всего, неславянские имена и вряд ли были полянами. Такой вывод хорошо согласуется с чтением рассказа о приезде Аскольда и Дира в Киев, сохранившемся в Лаврентьевской летописи.
“И поидоста по Днепру, и идуче мимо и узреста на горе градок. И упращаста и реста: “Чии се градок?”. Они же реша: “Была суть 3 братья: Кии, Щек, Хорив, иже сделаша градоко-сь, и изгибоша, и мы седим, платяче дань р_о_д_о_м и_х, к_о_з_а_р_о_м».
Итак, мы имеем довольно своеобразную ситуацию, связанную с именами первых князей – как новгородских, так и киевских. И те, и другие оказываются неславянскими. Это с неизбежностью ставит вопрос: