И. В. Алметева
Во всём мире первым местом для пользователей информации, доступным для всех слоёв населения, являются библиотеки. Это объясняется уникальным сочетанием ресурсов, услуг и индивидуальной поддержки, оказываемой читателю. Библиотеки собирают, хранят и постоянно актуализируют информацию обо всём, что человек создал, что захотел и что смог сохранить. Они предоставляют нам возможности для расширения кругозора и поиска уникальных материалов.
Национальная библиотека имени С. Г. Чавайна, пожалуй, давно уже стала неотделимой частью моей жизни. Первое знакомство произошло в далёком 1992 году, на первом курсе, когда мы, впервые переступив порог, прочно на пять лет обосновались в социально-экономическом, краеведческом отделах, отделе редких книг, зале периодики и т. п. В этот период библиотека стала нашим основным местом нахождения после учёбы. Именно здесь мы готовили доклады к семинарским занятиям, писали курсовые и дипломные работы.
Более тесное сотрудничество с библиотекой началось с началом учёбы в аспирантуре. После выбора темы диссертационной работы «Начальное школьное образование в Марийском крае во второй половине XIX – начале XX вв.» я стала изучать фонды отдела редких книг, где в то время заведующей работала Валентина Евгеньевна Кутасова. Она вместе со своим коллегами Натальей Анатольевной Поповой, Натэллой Олеговной Вершининой всячески помогали моим поискам. В этот период были просмотрены и изучены материалы дореволюционных периодических изданий: «Журнал Министерства Народного просвещения», «Известия по Казанской епархии», «Вятские епархиальные ведомости», «Русская школа» и другие. На их страницах можно найти правительственные указы, отчёты, воспоминания, очерки, научно-исследовательские и педагогические труды.
Большую ценность представляют делопроизводственные и статистические материалы, позволяющие определить количественный и качественный состав различных типов начальных школ, учителей, учеников, финансовое и материальное обеспечение школ и проследить в динамике школьное строительство в крае. Большая часть данных материалов находится в различных фондах архивов. Часть этих материалов в опубликованном варианте хранится в отделе редких книг. Это отчёты, постановления и журналы уездных земских управ и собраний. Они являются ценнейшими источниками по истории развития школьного образования в нашем крае.
Хочется поблагодарить библиотеку, которая даёт возможность богатого выбора любому желающему найти уникальные сведения, взять и прочесть любую выбранную книгу, которая чем-то притянула к себе. И даже Интернет не в силах создать полноценную замену библиотеке, по крайней мере, на сегодняшний день.
ЭПИТАФИЯ СПЕЦХРАНУ:
ИЗ ИСТОРИИ «СЕКРЕТНОГО» ОТДЕЛА БИБЛИОТЕКИ
Т. А. Петрова
Спецхраны не являются изобретением советского режима, они созданы гораздо раньше. Спецхраны работали чётко и слажено, из запрещённых книг формировались особые коллекции внутри библиотеки, которые были доступны очень ограниченному кругу лиц. Законы определяли, что именно необходимо передавать из общего хранения в специальное, у каких книг изъять предисловие, введение или иллюстрации, а какие и вовсе уничтожить [1, с. 1].
Официально в нашей стране спецхраны появились в 1936 году [2, л. 58] с выходом приказа № 115/с Главлита РСФСР об организации при библиотеках особых фондов периодических и непериодических изданий на русском и иностранных языках, к которому прилагались инструкция о порядке изъятия произведений и список авторов, книги которых подлежали изъятию. Одновременно представлен регламентированный список библиотек, в которых создавались спецфонды, и Инструкция о составе этих фондов. Первые специальные фонды (спецфонд, секретный отдел или фонд) открывались при библиотеках АН СССР, редакции газеты «Правда», Профинтерне, при Разведывательном управлении НКВД [3, л. 206]. В фонды помещалось по 2 экземпляра всего, что изымалось Главлитом, материалы поступали с грифами: «Не подлежит оглашению», «Только для служебного пользования», «Совершенно секретно», «Только для членов ВКП(б)». Из общих каталогов изымались карточки на эти издания. Спецфонды содержались в особом помещении по условиям хранения секретных документов. Допуск к ним был разрешен только директору библиотеки, сотрудникам этого фонда, читателям – лишь по разрешению НКВД или спискам Главлита. Документы поступали в фонд через секретную часть или директора. На фонд велась отдельно инвентарная книга и каталог, доступ к ним имели лишь указанные выше лица. Пользование книгами разрешалось исключительно в помещении отдела [3, л. 203]. Местные органы Главлита обязаны были проверять особые фонды не реже двух раз в год [3, л. 267]. Переписка по вопросам спецфондов и списки изданий, подлежащих изъятию, входили в «Перечень секретных, сверхъестественных и неподлежащих к оглашению вопросов для руководства и переписки» [4, л. 323]. Главлит рекомендовал разрабатывать «Положения о работниках, допущенных к секретной работе», которым предписывалась надбавка к зарплате от 10 до 30 процентов в соответствии со стажем работы с этими фондами [1, с. 35].
К сожалению, почти не сохранилось сведений об обращении читателей Республиканской библиотеки к этой части фонда. Но известно, что в 1937 году наблюдалось значительное сокращение выдачи национальной литературы, «так как большое количество книг изъято из обращения как идеологически не выдержанных», об этом же говорилось в отчёте за 1943 год об обращаемости к спецфонду. Заведующая отделом Л. Копылова в отчёте отмечает, что производился отбор книг по спискам, велось редактирование картотеки марийской и краеведческой литературы и удаление из нее карточек на изъятую литературу [5, л. 84-86].
В 1938 году выходит приказ Главлита РСФСР о создании спецфондов в столицах автономных республик. В Республиканской библиотеке спецфонд был создан в 1939 году [6, л. 3]. Он находился в кабинете директора библиотеки И. Г. Виноградова, книги размещались на двух стеллажах. В годовом отчёте отмечалось, что в фонде очень мало книг на марийском языке, а спрос на них большой. Статистика говорит, что в библиотеке книги на марийском языке составляли 2,8% от общего количества фонда, в то время как книговыдача их составляла 49,6% [7, л. 1-3].
В 1940 году из кабинета директора спецфонд был перемещён в маленькую, неудобную комнату, которая не освещалась [7, л. 43]. В годы Великой Отечественной войны из-за дефицита площадей спецфонд снова был перенесён в кабинет директора библиотеки. В 1944 году специального библиотекаря для работы с ним ещё не было. С 1939 года состав спецфонда резко изменился: в нём оказались книги, не только имеющие расхождения с идеологическими установками, но и такие, причиной изъятия которых являлась лишь личность автора. Как только автор попадал в списки так называемых врагов народа, все его произведения сразу же подвергались репрессиям, а контрольные экземпляры оседали в спецхране. К 1947 году его объём составлял 1 200 экземпляров [8, л. 67].
Следующая волна массовых изъятий книг из фондов библиотек началась в конце 1940-х – начале 1950-х годов. После выхода Постановления ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», «О репертуаре драматических театров» и «О кинофильме «Большая жизнь», после фабрикации «дела врачей», борьбы с космополитизмом и формализмом в науке, культуре и искусстве ужесточилась цензура художественной литературы в периферийных городах. Так, в 1946 году художественным советом МАССР при Маргосиздате был запрещён к выпуску сборник стихов поэта И. Стрельникова «Мы победим» как низкохудожественный [9. л. 5-80]. Были запрещены цензурой и осели в спецхране произведения А. Солженицына, Л. Троцкого, М. Зощенко, А. Гладкова, А. Фредро, Е. Люфанова и других авторов.
Страница презентации Т. А. Петровой
«Хранители особого фонда литературы Национальной библиотеки
имени С. Г. Чавайна (1939-1995 гг.)»
К секретной документации нужно отнести и малотиражные делопроизводственные правительственные и ведомственные издания с грифом «Для служебного пользования». При этом секретность большинства из них была весьма сомнительной. Это, например, два документа 1946 года достаточно высокого уровня: «Список народных комиссаров РСФСР, их заместителей и руководящих работников центральных учреждений РСФСР» и «Закон о государственном бюджете Марийской АССР на 1946 год» [10]. В 1948 году по предложению Обллита спецфонд был переведён в специально оборудованное помещение. Было предложено разобрать весь спецфонд, выбрать дублеты и составить каталог, а также выбрать из фонда книги, которые содержались без упоминания о них в приказах, особенно по краеведению и на национальном языке. Так как в Обллите не имелось инспектора по библиотекам, то было подано ходатайство в обком ВКП(б) о создании специальной комиссии для определения содержания книг и журналов и составление на них аннотаций. В письме было подчёркнуто, что члены комиссии должны знать марийский язык. Заведующей спецфондом была назначена А. П. Лоханова. Она прошла проверку в НКВД и была допущена к секретной работе. Под расписку ей вручили Инструкцию о ведении секретного фонда, а так же списки на изъятие литературы. За время её работы в спецфонде по неоднократным проверкам Главлитом замечаний не обнаружено. Были исключены издания под редакцией М. Кольцова, «Краткий курс истории СССР» 1938 года, материалы Пражской конференции РСДРП 1912 года, «Речи на собраниях избирателей в ВС СССР» и другие [9, л. 5-80].
В 1949 году намечалось закончить просмотр книг спецфонда, составить на него опись, частично проаннотировать, закончить чистку спецфонда и чистку библиотек республики от политически неблагонадёжной литературы. Комиссией были признаны антихудожественными, халтурными, пошлыми по содержанию произведения на марийском языке, изданные до 1946 года. Были изъяты из библиотек и отправлены в спецхран литературно-художественные альманахи за 1946 год, произведения на марийском языке Н. Ильякова, С. Вишневского и другие [9, л. 5-80]. В 1953 году намечалось издать сводный список книг, не включённых в приказы Главлита. Проведена проверка и очередная чистка фонда, составлен алфавитный каталог и начата работа по составлению систематического каталога. Составлены библиографические указатели устаревших изданий для изъятия по ним указанной литературы из библиотек республики, однако отмечено, что спецфонд слабо контролировал эту работу, и намеченные планом мероприятия не были выполнены полностью [10, л. 15]. Заведующей спецфондом по совместительству была назначена Л. И. Кузнецова, которая курировала этот фонд до 1966 года [11, л. 24].
С 1956 года начала проводиться кампания по реабилитации авторов и возвращению их книг из спецхранов в библиотеки согласно указанию Главлита СССР № 1808 от 25. 08. 1955 г. [12, л. 21].
В 1960-1980-е годы в СССР идеологизация и политизация библиотечного дела достигли своего апогея. Огромное количество произведений печати большой политической, научно-технической, художественной важности продолжало оставаться в библиотечных спецхранах. Хрущевская «оттепель», реабилитация бывших «врагов народа», поток книг из спецхрана в общие фонды сколько-нибудь существенного урона спецхрану не нанесли. Параллельно шло два процесса – засекречивание и рассекречивание литературы. Поменялись только имена опальных авторов – теперь стали фигурировать эмигранты третьей волны: В. Аксёнов, А. Галич, А. Зиновьев, А. Кузнецов, В. Некрасов, А. Солженицын, Е. Эткинд [13]. Также продолжали появляться приказы Главлита, «Сводные списки…», появлялись и так называемые «листы Главлита», которые уже предназначались всем публичным библиотекам, шли под грифом «Для служебного пользования» и были пронумерованы. О работе со списками библиотеки должны были сообщать в Республиканскую научную библиотеку и Министерство культуры Марийской АССР. Состав спецфонда резко изменился. Туда переводились сборники рефератов НИР и ОКР, справочники по разным наукам – геологии, гидрометеорологии; сводные каталоги литературы разных отраслей, в том числе зарубежной художественной; отчёты о заграничных патентно-лицензионных работах; литература по экологии, энергетике, АСУ, полимерах, о новых технологиях в сельском хозяйстве, приборостроении, медицине; о политическом и экономическом положении в странах СЭВ; о номенклатурных изделиях; информационные письма Центральных научно-технических институтов.
В 1950 году впервые начали говорить о самиздате. Начался самиздат со стихов А. Ахматовой, О. Мандельштама, М. Волошина, Н. Гумилева, М. Цветаевой и других поэтов. По рукам ходили стихи И. Бродского, Б. Чичибабина, Н. Манделя (Коржавина), воспоминания Е. Гинзбург, романы Ю. Оруэлла и А. Платонова, публицистические эссе Эрнста Генри и гневные письма академика А. Сахарова. Широкая волна самиздатовской литературы вызвала к жизни известный Указ Президиума ВС РСФСР от 1966 года «О внесении дополнений в УК РСФСР», который дополнял главу «Преступления против порядка управления». Статья 190-1 называлась «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих Советский государственный и общественный строй». Указ дал возможность усиливать репрессии против инакомыслящих. Возникла волна протеста, в адрес Л. И. Брежнева поступило гневное письмо, подписанное 25 видными деятелями науки и культуры.
В 1967-1968 годах усилилась волна репрессий. Начались судебные процессы. От строгих по содержанию и документалистике материалов правозащитников и диссидентов невозможно отделить ироничные и озорные песни А. Галича, Ю. Кима, В. Высоцкого. У некоторых граждан их отбирал КГБ, часть документов уходила за рубеж, надиктовывалась западным корреспондентам. В 1974 году уезжавший А. Солженицын бросил клич: «Передавайте всё на моё имя!». Вместе с диссидентами выступали гонимые верующие, активисты крымских татар, евреев-отказников и прибалтийских «националистов» [13]. Часть самиздата оседала в спецхране: например, «Собачье сердце» М. Булгакова, «Реквием» А. Ахматовой, привезённые в Йошкар-Олу и публично прочтённые в обществе книголюбов ленинградским библиофилом Б. Казанковым.
В листах Главлита назывались такие авторы, как А. Некрич, А. Галич, А. Синявский, Г. Роже, О. Шик, С. Грачев, А. Недорезов и другие. Многие библиотекари находились в замешательстве по поводу некоторых произведений, которые были на слуху, например, «Продолжение легенды» А. Кузнецова о строительстве Братской ГЭС, его же «Бабий Яр». По этим произведениям проводились читательские конференции, обсуждения, книги были очень популярны [14]. Как и в 1930-е годы, прогрессивные библиотекари опять прятали запрещённые книги, сохраняя им жизнь. Например, заведующая юношеской библиотекой Облсовпрофа А. П. Стрельникова (бывшая Лоханова), прятала запрещённые книги и давала их читать надёжным, проверенным людям.
В 1970 году спецхран принимает М. П. Власова, отдел становится сектором книгохранилища до 1990 года. Все время своего существования спецхран в библиотеке назывался «закрытый фонд», о котором не знали не только читатели, но и многие библиотекари. Перевод фонда в книгохранилище актом не оформлялся. Каталог фонда (16 ящиков) находился в отделе обработки. Как и фонд, каталог был закрыт для пользования. По воспоминаниям библиотекарей Национальной библиотеки имени С. Г. Чавайна Н. А. Пектеевой, М. П. Власовой, Т. С. Макаровой, фонд был «мёртвый», то есть совсем не использовался. Лишь в 1980 году пришли два читателя с разрешением КГБ о праве воспользоваться книгами фонда. Но и они ничего не взяли для изучения. Последним заведующим спецфондом был А. А. Логинов, который и осуществлял передачу фонда после его расформирования в фонды краеведческого отдела, отдела редких книг и книгохранилища.
В 1980-е годы шло усиление идеологического контроля. Поэтому в 1987 году Главлит издал приказ № 63 ДСП «О передаче книг в общие фонды библиотек», согласно которому было прекращено периодическое издание списков книг, «подлежащих исключению из библиотек и книготорговой сети», однако пользование спецхранами оставалось по-прежнему ограниченным. В 1985-1987 годах, когда с высоких трибун КПСС провозглашалась необходимость «гласности» и «перестройки», Главлит по-прежнему издавал приказы об изъятии из обращения вредной литературы, контролировал присланную эмигрантскую литературу, устанавливал для средств массовой информации запретные темы, которые представлялись защитниками советского строя и нерушимости СССР опасными [15]. Вот небольшой перечень тех тем, о которых писать и говорить было категорически запрещено: межнациональная рознь, привилегии власть имущих, религиозная жизнь, деятельность КГБ, неуставные отношения и преступления в армии, секс и эротика, проституция, гомосексуализм, наркомания, положения в психиатрических больницах, положения в местах лишения свободы, неопознанные летающие объекты, астрология и магия, аварии советских космических кораблей и самолетов. Но уже с середины 1980-х годов всё ярче обозначался кризис библиотечного дела, а в 1990 году вышел в свет «Закон о печати и других средствах массовой информации СССР». Ещё через год вышел закон РФ, который отменил предварительную цензуру, расформировал органы Главлита, и предусмотрел исключительно судебный характер рассмотрения дел, касающихся печати [16]. В 1995 году Центральный архив Федеральной службы безопасности распорядился выполнить указ 1936 года и уничтожить документы центрального делопроизводства Главлита. Только русская безалаберность и нерадивость местных цензоров, которые не выполнили этот приказ полностью, дала нам возможность найти некоторые циркуляры Главлита в местном архиве. В этом же году решением комиссии ФСБ спецхран Национальной библиотеки имени С. Г. Чавайна РМЭ ликвидирован: фонд расформирован – частично списан, основная часть влита в подсобные фонды структурных подразделений библиотеки. Учётные формы, каталоги и организационно-распорядительная документация уничтожены. Так закончилась история спецхрана [17].
Литература:
1. Лютова, К. В. Спецхран Библиотеки Академии наук / К. В. Лютова – Санкт-Петербург, 1999. – С. 1, 35.
2. ГА РМЭ. Ф. 798. Оп. 1. Л. 58.
3. ГА РМЭ. Ф. 346. Оп. 1. Д. 1. Л. 206, 203; 267.
4. ГА РМЭ. Ф. 346. Оп. 1. Д. 1а, Л. 323.
5. ГА РМЭ. Ф. 943. Оп. 1. Д. 3. Л. 84-86.
6. ГА РМЭ. Ф. 346. Оп. 4. Д. 26. Л. 3.
7. ГА РМЭ. Ф. 993. Оп. 1. Д. 17. Л. 1-3, 43.
8. ГА РМЭ. Ф. 993. Оп. 1. Д. 1. Л. 67.
9. ГА РМЭ. Ф. 346. Оп. 4. Д. 4. Л. 5-80.
10. ГА РМЭ. Ф. 346. Оп. 4. Д. 11. Л. 15.
11. ГА РМЭ. Ф.346. Оп.4. Д.12. Л. 24.
12. ГА РМЭ. Ф. 492. Оп. 1. Д. 14; Д. 1а, Л. 21.
13. Варламова, С. Ф. Спецхран РНБ: прошлое и настоящее / С. Ф. Варламова // Библиотековедение. – 1993. – № 2. – С. 74-82.
14. Приказ начальника главного управления по охране государственных тайн в печати при средствах массовой информации СССР № 5 – ДСП от 12.08.1969.
15. Цензура и доступ к информации: история и современность: тезисы докл. междунар. науч. конф., Санкт-Петербург, 16-18 марта 2005 г. / ИФЛА, РНБ, РАН. – Санкт-Петербург, 2005. – С. 70, 77, 85-86.
16. Книга: энциклопедия / редкол.: И. Е. Баренбаум, А. А. Беловицкая, А. А. Говоров. – Москва, 1998. – 800 с.
17. Петрова Т. А. Становление и развитие библиотечного дела в Марийском крае. В 2 ч. Ч. 2. 1965-2007 годы: монография / Марийс. гос. ун-т; Т. А. Петрова. – Йошкар-Ола, 2013. – С. 319-335.