— Что ты недоговариваешь?
Джианна придвинулась ко мне.
— Маттео упоминал, что Грейс будет там.
Мои пальцы на платье напряглись.
— Я думала, она в Англии.
— Она была. Она замужем за каким-то богатым английским бизнесменом, но будет присутствовать на вечеринке.
Я сглотнула.
— Я с ней справлюсь.
Джианна схватила меня за руку.
— Ария, это будет ужасно. Не уходи. Пожалуйста.
Я заставила себя улыбнуться.
— Не беспокойся обо мне.
Я вытащила элегантное кремовое платье до пола, прошла в раздевалку и надела его. Оно было облегающим, с низкой спинкой. Я просканировала свой желудок. Было ли очевидно, что я беременна? Джанна просунула голову, и я напрягалась, но она только присвистнула.
— Бери его. Ты выглядишь потрясающе. Пусть Лука увидит, что он теряет.
Никакое открытое платье не убедит Луку снова полюбить меня. Это не сработает.
Сандро забрал нас с Джианной из особняка и отвез в Нью-Йорк, где мы встретились с Лукой и Маттео в гараже нашей квартиры. Лука был одет в элегантный черный костюм, подчеркивающий его широкие плечи и узкую талию.
Он и глазом не моргнул, увидев меня в платье. Его лицо было каменным, а его глаза заморозили мои внутренности своим холодом. Не говоря ни слова, я села на пассажирское сиденье его машины. Мы молча ехали к дому Паркеров.
Прежде чем мы вышли, Лука повернулся ко мне, но в его глазах не было тепла.
— Мы не хотим привлекать к себе внимание, поэтому будем вести себя цивилизованно.
Он поднял брови в молчаливом вопросе, и я кивнула.
Лука вышел и открыл мне дверцу. Я приготовилась к тому, что произойдет, но в тот момент, когда ладонь Луки коснулась моей обнаженной спины, каждый мускул в моем теле ожил от желания и тоски.
Пальцы Луки напряглись на моей коже, и я подняла глаза, но обнаружила, что его лицо совершенно пустое. Не говоря ни слова и не глядя, он повел меня к дому.
Джианна и Маттео уже были там, пили шампанское и разговаривали. Похоже, им снова стало лучше, а может, они вели себя на людях вежливо, как Лука и я.
Лука подвел меня к ним и опустил руку, как только мы подошли.
— Я принесу нам что-нибудь выпить.
Он не стал дожидаться моего ответа и ушел.
Джианна сердито посмотрела ему в спину, прежде чем ободряюще улыбнуться. Я попытался улыбнуться ей в ответ, но ее брови сошлись на переносице. Она подошла ближе и схватила меня за руку.
— Ария, не дай ему выиграть. Не давай ему такой власти над собой, — резко прошептала она.
Я кивнула и надела маску, высоко подняв голову. Лука не вернулся, и, оглядев комнату, я увидела, что он разговаривает с сенатором Паркером. Тогда я ее и увидела. Грейс Паркер. Высокая, великолепная и одетая в облегающий комбинезон, который мало что оставлял воображению. Она была одна, мужа англичанина нигде не было видно. Я вспомнила, как застала его с ней, вспомнила чувство разочарования и печали, ведь тогда я даже не любила его
Лука заметил ее примерно в то же время, что и я, и не сводил с нее глаз. Так он хотел меня наказать?
— Он не посмеет, — прошипела Джианна.
Ответ Маттео пробился сквозь туман в моих ушах.
— Не будет.
Грейс подошла к Луке с сексуальной улыбкой, и Лука ухмыльнулся. Я вспомнила этот взгляд на фотографиях, которые видела в его холостяцкие дни, как у человека, который знает, что может предложить, и принимает то, что предлагают ему женщины.
Мой желудок сжался так сильно, что меня затошнило. Я повернулась на каблуках и поспешила в ванную в конце коридора. Я едва успела закрыть дверь и добраться до туалета, как меня вырвало, яростно рвало, пока в желудке ничего не осталось. Капли пота выступили у меня на лбу. Дрожащими пальцами я потянулась к кнопке слива.
Через несколько мгновений раздался тихий стук Джианны.
— Ария, впусти меня.
Я посмотрела в зеркало и прикоснулась к животу.
— Ария, пожалуйста, позволь мне помочь тебе.
Она не могла мне помочь. Это была битва, в которой я должна была сражаться одна, потому что это была битва против моего сердца.
Слова Луки, сказанные несколько недель назад, вспыхнули в моей голове.
— С нами все кончено.
Да, это так.
Лука
Грейс кружила вокруг меня, как стервятник. Она вышла замуж за какого-то старого ублюдка с миллионами на банковском счету, но теперь она трахала меня глазами, как делала это в прошлом.
— Тебе уже надоела твоя жена? Я же говорила, что она тебя не удовлетворит.
— Не говори о ней, — предупредил я. Казалось, она забыла о моем предостережении.
Маттео поднял брови, глядя на меня с другого конца комнаты. Я нигде не видел Арию или Джианну, и был чертовски рад. Ария в этом почти белом платье, как чертово привидение, чертов ангел.
Слабость.
— Я здесь не для того, чтобы разговаривать, не волнуйся, - промурлыкала она. Мои глаза были прикованы к ее декольте.
— Тогда зачем ты здесь? — спросил я, скривив губы.
— Трахаться. — она улыбнулась. — Брось, Лука.
Я шел в нескольких шагах позади нее, не сводя глаз с ее задницы в этом дурацком комбинезоне. Она провела меня в свою старую спальню, комнату, о которой у меня остались хорошие воспоминания.
Грейс закрыла дверь и повернулась ко мне, облизывая красные губы.
— О, я скучала по твоему члену во мне, Лука, — пропела она, подходя ко мне и наклоняясь, чтобы поцеловать.
— Никаких поцелуев, — прорычал я, глядя на нее сверху вниз. Она надула губы, но больше не пыталась. Мне никогда не нравилось целовать ее.
Ее длинные ногти впились мне в грудь, потом ниже. Мне пришлось бороться с желанием оттолкнуть ее руку. Я еще не был тверд, даже близко не был. Ее прикосновение на самом деле, блядь, противны мне.
На ее лице промелькнуло замешательство, затем дерзкая улыбка.
— Играешь в недотрогу?
— Один из нас должен, — пробормотал я, ненавидя ее и ненавидя себя.
Она покраснела, но моя резкость ее не остановила. Она встала на колени, сделав невинное лицо. Это выглядело чертовски фальшиво. И это подействовало на меня совсем не так, как она хотела. Я вспомнил невинную улыбку Арии, ее невинные прикосновения, когда я сделал ее своей.
Ария.
Всегда Ария.
Потом я вспомнил, как она в последний раз брала меня в рот, ее идеальные губы, ее поддразнивание. Мне нравилось, как с годами она становилась более уверенной в себе, когда дело касалось секса. Я любил ее запах, ее вкус, ее шелковистую кожу. Нахуй. Я чертовски любил в ней все, любил до сих пор. Любил каждый ее гребаный дюйм, но больше всего ее смех и улыбку, и то, как она смотрела на меня с любовью и доверием.
Я отшатнулся от Грейс, держащей меня за молнию. Она опустила руку и прищурилась.
— Что теперь? Не говори мне, что ты не можешь изменить своей милой Арии.
Я схватил ее за руку мертвой хваткой.
— Не смей оскорблять ее. Даже не произноси ее имени. — я оттолкнул ее от себя, настолько разъяренный, что едва мог себя контролировать. Злюсь на себя за слабость, за бесполезные чувства. Потом я повернулся и пошел обратно на вечеринку.
Маттео мгновенно оказался рядом со мной. — Это был быстрый секс, который я когда либо видел.
Его голос звучал странно, но у меня не было терпения анализировать его настроение.
— Я не могу этого сделать. Даже не мог позволить ей отсосать мой член. Нахуй.- кем, черт возьми, я стал?
— Из-за Арии.
Я сжал руки в кулаки, желая что-то уничтожить, убить и искалечить.
— Я чертовски слаб, — тихо сказал я.
— Слабый? — Маттео рассмеялся. — Лука, ты убил клуб, полный байкеров, разорвал их в клочья, ты пытал нашего дядю часами, не моргнув глазом, и ты не почувствуешь ни капли раскаяния, если убьешь каждого ублюдка в этой комнате. Ты слаб не из-за своих чувств к Арии. Наш отец был садистским мудаком и сумасшедшим.
— Я как кастрированная собака.
Маттео застонал, впившись.
— Ты же знаешь, Ария никогда тебе не изменяла. Эта женщина всегда принадлежала и будет принадлежать только тебе, Лука.
— Знаю, — прорычал я. И черт меня побери, я знал, что она была верна, не только потому, что фотограф подтвердил ее историю, но и потому, что Ария не была такой. Она не станет изменять. Я быстро это понял, но все еще злился на нее за то, что она действовала у меня за спиной, и был слишком горд, чтобы извиняться.
— И, очевидно, я тоже не могу ей изменять.
— Она тебя воспитала.
Если бы дело было только в этом. Она держала мое холодное сердце в неослабевающей хватке, и я не мог избавиться от этого.
Мои глаза снова осмотрели толпу и, наконец, я нашел Арию. Джианна стояла рядом, практически поддерживая ее. Ария побледнела, потом ее глаза остановились на мне, и я понял, что она видела, как я уходил с Грейс. Она выпрямилась и выдержала мой взгляд.
Вот оно. Мой способ избавиться от слабости, которая сделало меня легкой мишенью для Данте.
— Извинись, — пробормотал Маттео.
— Ради Бога, Лука, извинись перед ней.
— Нет, — твердо сказал я. — Мы закончили.
Глава 21
Ария
Прежде чем выйти на террасу и спуститься по склону к воде, я надела самое толстое пальто, шарф и перчатки. Я смотрела, как солнце поднимается над океаном, вдыхая холодный воздух. Я долго стояла так, когда за моей спиной раздались шаги. Я обернулась, ожидая увидеть Джианну, но вместо этого Маттео направился ко мне, одетый только в спортивные штаны и рубашку, несмотря на холод. За последние четыре недели мы с ним обменялись всего несколькими словами. Я снова повернулась к воде, не уверенная, хочу ли я, чтобы он нарушил этот момент почти покоя. Я редко спала больше нескольких часов ночью. Но я должна поблагодарить его.
Маттео остановился рядом со мной.
— Спасибо, — тихо сказала я. — За то, что нашли фотографа, даже если все было напрасно.
Четыре недели, и постепенно я начала понимать, что это конец. Что любовь, которую я принимала как должное, больше никогда не повторится.
— Три года назад ты хранила для меня секрет от Луки, — сказал Маттео хриплым от сна голосом. — Если бы не ты, я бы сегодня здесь не стоял.
Я повернулась к нему и подняла голову. Мы никогда не говорили о том дне в последующие годы.
— Я сделала это ради Луки, — сказала я, потому что это была правда, и мы оба это знали. Одно его имя сжигало меня изнутри.
Маттео кивнул, не сводя с меня карих глаз. — И я нашел для него фотографа, потому что ты ему нужна.
Я грустно улыбнулась.
— Последние четыре недели доказали, что ты ошибаешься. Лука живет своей жизнью, как раньше. Он снова свободен, может веселиться и брать женщин в свою постель.
Боже, эти слова проделали дыру в моей груди, и мое горло сжалось так, что я была уверена, что задохнусь.
До Сильвестра я лелеяла проблеск надежды, но с надеждой на то, что никогда не случится, с постоянной болью было покончено.
Маттео с ухмылкой покачал головой.
— Он не спал с этой сукой. Он не прикасался к ней, ничего не делал.
Я подняла брови.
— Четыре недели, а Лука ни с кем не трахался, не прикасался ни к одной женщине. Если бы он закончил с тобой, он бы уже выебал половину Нью-Йорка, поверь мне. Бессердечная сволочь, кажется имеет сердце, и оно бьется только для тебя. Он просто слишком тупой ублюдок, чтобы показать тебе.
Облегчение наполнило меня, но часть меня не была уверена, имело ли значение, что Лука все еще был верен мне. Была ли у нас надежда? Ради нашей любви? Возможно, он был слишком сломан.
— Иди к нему, — умоляюще сказал Маттео. — Он чертовски горд.
Я повернулась к океану и ничего не сказала. Я бы не пошла к Луке. Я пыталась с самого начала, но он продолжал отталкивать меня, хотя и знал, что я не изменяла. Ему нужно было сделать маленький шаг ко мне, показать, что у нас еще есть надежда. Я должна была защитить не только себя, но и нашего ребенка.
— Лука хочет, чтобы ты позволила доктору осмотреть тебя из-за потери веса.
— Я не думаю, что он заметил в конце концов, он даже не смотрит на меня больше.
Маттео нахмурился.
— Он смотрит, поверь мне.
Он подождал, потом вздохнул.
— Ария, ты не можешь просто извиниться перед ним, даже если ты не это имела в виду? Один из вас должен сделать первый шаг.
— Пойду налью себе чаю, — сказала я, оставляя его стоять. Если Лука беспокоился, он мог сказать мне сам, и все же часть меня не могла остановить глупое облегчение от того, что он все еще заботился о моем благополучии.
Я шагнула внутрь, радуясь теплу. Холод помог справиться с тошнотой, но теперь, когда я была внутри, она вернулась. Сняв пальто, шарф и перчатки, я направилась на кухню и включила электрический чайник, чтобы приготовить себе чай. Одна из горничных снова поставила пакетики на верхнюю полку, хотя я каждый раз переставляла их. Это сводило меня с ума. Я схватилась за стул, но заколебалась, с моим головокружением риск падения был слишком велик. Я отпустила стул, открыла дверцу полки и взяла лопатку.
Я встала на цыпочки и попыталась лопаточкой столкнуть пакетик с чайными пакетиками с полки, но мне удалось только отодвинуть его подальше. На меня упала тень, и я отшатнулась в удивлении, затем замерла. Лука потянулся к полке, схватил пакет и положил его на столешницу. Его лицо было каменным, но в глазах что-то промелькнуло.
Я отвела взгляд.
— Спасибо, — тихо сказала я.
Он ничего не сказал, только кивнул и подошел к кофеварке. Я позволила себе немного понаблюдать за ним. Как и Маттео, он носил черные спортивные штаны, но не позаботился о рубашке. Я никогда не хотела прикасаться к кому-то больше, чем сейчас к Луке. Мне не хватало его близости, его тепла. Боже, я скучала по его любви. Мой взгляд задержался на татуировке на его плече.
Я пойду туда, куда идешь ты, неважно, насколько темна тропа.
Я быстро отвернулась, с трудом сглотнув, и приготовила чай, желая поскорее выбраться из кухни. С кружкой в руке я направилась к двери, когда новая волна тошноты, смешанной с головокружением, обрушилась на меня. Кружка выпала из моей руки, разбившись об пол, пролив горячий чай на босые ноги, но я едва заметила боль, потому что мое зрение потемнело, и я попыталась дотянуться до стола, чтобы не упасть. Пол быстро приближался, когда сильные руки обхватили меня, поднимая вверх, и мои ладони прижались к горячей груди. Я втянула в себя воздух, мой лоб опустился на мускулы. Я глубоко вдохнула знакомый запах, запах комфорта и любви. Мое зрение медленно прояснилось.
— Ария?
Нежный тон, которого мне так не хватало. Мое сердце, казалось, зажило и разбилось одновременно.
Я подняла голову и посмотрела в лицо Луке. Его взгляд был испуганным. Было ли беспокойство? Его брови сошлись на переносице. Боже, я любила этого человека.
Пока мы смотрели друг на друга, я практически видела, как маска Луки возвращается на место. Маска непроницаемая, как сталь. Холодно и жестко. Должно быть, мне почудилось. Я убрала руки с его груди и отступила назад, вздрогнув, когда поняла, что мои ноги слегка обожжены.
— Нужно обработать мазью от ожогов, - твердо сказал Лука. — Я позвоню доктору, чтобы он осмотрел тебя.
Я заставила себя сделать решительный шаг назад, в то время как мое тело кричало приблизиться, в то время как мое сердце кричало громче о его близости.
— Он мне не нужен. Я в порядке.
Мне нужен только ты.
Прежде чем я успела произнести эти слова, Я опустилась на колени и начала собирать осколки. Когда я рискнула поднять глаза, Лука смотрел на меня взглядом, который я не могла расшифровать. Он казался почти сердитым, но не совсем. Внезапно он схватил меня за руку и потянул вверх.
— Идти.
Я вытаращила глаза.
— Мне нужно все убрать. Горничные вернутся только завтра.
Глаза Луки прожгли меня насквозь.
— Оставь. — и его голос дрожал от... ярости? — Просто оставь.
Я развернулась и вышла.
Через несколько дней, когда ко мне присоединилась Джианна, я сидела на диване и читала книгу. Она кивнула на мою книгу.
— Интересная?
Я пожала плечами. У меня были проблемы с фокусировкой на чем-либо. Я прочитала одну и ту же страницу дважды и все еще не знала, что произошло. Она протянула ему тарелку с печеньем.
— Я пробовала печь.
— Ты не умеешь печь?
Джианна была не более талантлива на кухне, чем я. Лили была единственной, кто мог приготовить хоть что-то съедобное, но она провела несколько дней с семьей Ромеро. С другой стороны, Джианна всегда была рядом, как тень.
— Попробуй, — настаивала Джианна.
Я потянулась за одним и нерешительно откусила, но запах теплого теста и шоколада перевернул мой желудок. Подумать только, до беременности я любила шоколад. Я быстро проглотила кусок и положила печенье обратно.
— Ария, ты можешь перестать морить себя голодом? — внезапно прошипела Джианна.
Мои глаза расширились от удивления.
— Я не голодаю, — сказала я. —Ты видишь, как я ем.
— Да, и это не так уж много, а потом я вижу, как ты идешь в туалет. Брось, Дука не стоит того, чтобы из-за него страдать булимией.
Он стоил всего.
— Неужели я так плохо выгляжу?
Я посмотрела вниз на себя. Я похудела. Мое тело использовало мои резервы, чтобы убедиться, что ребенок может расти, и, к счастью, это произошло. В конце концов, доктор был доволен его ростом.
Джианна закатила глаза.
— Ты заставляешь моделей подиумов ревновать.
— Конечно, если не считать десяти дюймов, я слишком мала.
— И еще твоя одежда, — сказала она, указывая на мою свободную блузку. — Похоже, ты больше не можешь показывать свое тело.
Я закрыла глаза.
— Лука что-нибудь говорил?
— Ты же знаешь, я с ним не в ладах.
Я знала. Моя семья разваливалась, и я ничего не могла поделать.
Извинись перед Лукой.
Но я уже извинилась, умоляла его не разрушать нашу любовь, а он оттолкнул меня. Голос Джианны вырвал меня из моих мыслей.
— Судя по тому, что сказал Маттео, Лука чертовски обеспокоен. Мы все тоже, Ария. Как ты думаешь, почему Лука вдруг проводит половину недели в Хэмптоне? Это потому, что он хочет присмотреть за тобой. Я не понимаю этого мудака, но он, очевидно, все еще заботится о тебе по-своему.
Я сжала пальцы. Я заметила его возросшее присутствие, но не смела надеяться, что это из-за меня. Я посмотрела на себя, на почти незаметную выпуклость живота. Сколько еще я смогу держать беременность в секрете? Я не хотела, чтобы мы помирились только из-за беременности. Я хотела, чтобы мы сами нашли дорогу назад, потому что наша любовь была достаточно сильна, чтобы преодолеть все. Но в конце концов я не смогу больше скрывать это. В конце концов, я была на двенадцатой неделе.
— Ария.
Голос Джианны вернул меня к действительности. Ее лицо исказилось от беспокойства.
Я сделала глубокий вдох.
— Я беременна.
Джианна откинулась назад, разинув рот.
— Твою мать — она посмотрела на мой живот. — Как неделя?
— Двенадцатая неделя.
На ее лице отразилось облегчение.
— Так вот почему ты больна?
Я кивнула.
— Думаю, мне не повезло, что токсикоз еще не прекратился, — сказала я с легким смешком.
— Не повезло моей заднице. Тебе не повезло, что ты забеременела от Луки.
Она нахмурилась.
— Я думала, ты принимаешь таблетки.
— Я так и делала. Но когда вся эта драма с Лили и Ромеро закончилась, я иногда забывала об этом. Я не хотела, чтобы это случилось. Лука сейчас не хочет детей.
Или никогда.
Джианна перевела взгляд на мой живот и протянула руку, но остановилась в паре дюймов от меня.
— Можно потрогать?
Я огляделась. Мы были одни.
— Конечно.
Она положила ладонь на мой живот, и я расслабилась под ее прикосновением.
— Он все еще такой маленький. Трудно поверить, что внутри есть крошечный человек.
— Я знаю, — сказала я, глядя на руку Джианны на моем животе и желая, чтобы это была рука Луки. На глаза навернулись слезы.
— О, Ария, — пробормотала Джианна и обняла меня. — Мне неприятно видеть тебя такой.
— Мне так одиноко, Джанна. Я скучаю по нему.
— Ты видишь его злое лицо почти каждый гребаный день, Ария.
— Я скучаю по тому, каким он был со мной. Я скучаю по его поцелуям и прикосновениям, по его телу рядом со мной ночью. Я скучаю по его любви. Я скучаю по объятиям.
Джианна похлопала себя по коленям, и я опустила на них голову, а потом она начала гладить меня по волосам, как делала, когда мы были моложе. Я закрыла глаза и позволила себе расслабиться под ее прикосновения. Отныне их любовь будет нести меня. Будет ли этого достаточно? Я не была уверена, что так должно быть. Джианна начала напевать успокаивающую мелодию, и слезы потекли из-под моих ресниц. Я упала, напевая колыбельную, которую мама иногда пела нам.
Она замолчала и напряглась подо мной, когда раздались знакомые шаги.
Я собралась с духом, прежде чем открыть глаза.
Лука и Маттео стояли в фойе, наблюдая за нами. Лицо Луки превратилось в бесстрастную маску. Он не впускал меня, как и в последние несколько недель. Я оторвал голову от ног Джианны, подавляя желание коснуться живота, и выпрямилась. — Прошу прощения, - сказал я Джианне, поднялась и пошла наверх. Лука не последовал за мной. Он больше никогда этого не сделает.
Лука
Когда мы с Маттео вошли в особняк, нас приветствовал низкий гул. Мы последовали за звуком в открытую гостиную, и моя грудь сжалась от вида перед нами. Ария лежала на диване, свернувшись калачиком, положив голову на колени сестры, а Джианна гладила ее светлые волосы. Ария плакала, закрыв глаза, слезы текли по прекрасным, но слишком бледным щекам. Такая бледная.
Джианна замерла, ее взгляд стал жестче, когда остановился на мне. Она не стала скрывать своего презрения. Мне было наплевать, но видя Арию такой, это меня задело. Она медленно открыла свои потрясающие голубые глаза, и когда они встретились с моим взглядом, боль и отчаяние наполнили их. Это было похоже на удар ножом в живот. Все было гораздо хуже.
Она села, но движения ее были замедлены, как будто она больше не была уверена в своем теле, как будто что-то удерживало ее. Я не мог сказать, что это было, не мог понять ее, потому что она опустила голову и поспешила мимо меня наверх. Она избегала меня, и большую часть времени я испытывал облегчение, потому что так было легче, легче игнорировать ее, легче забыть чувства, которые могла вызвать только она.
Когда несколько дней назад она сломалась на кухне, я думал, что потеряю самообладание, а потом, когда она упала на колени, такая маленькая и безнадежная, мне захотелось прижать ее к груди. Она не должна стоять на коленях, она не должна выглядеть сломленной. Она была гребаной королевой среди крыс.
Всякий раз, когда она была рядом, когда мне приходилось смотреть ей в лицо, я с трудом сдерживал извинения, которые грозили вырваться из меня. Она была той, кто предала меня в первую очередь, не так, как я ее обвинял, но тем не менее предала. Трижды она за моей спиной приходила за своими братьями и сестрами.
Джианна вскочила с дивана и бросилась ко мне.
— Что теперь? — спросил Маттео, подняв руки, но она проигнорировала его и сильно толкнула меня. Я прищурился, глядя на нее сверху вниз, не двигаясь с места, несмотря на ее горячность. Ее руки сжались в кулаки, и я мог сказать, что она была почти готова ударить меня.
Маттео, должно быть, тоже заметил это, потому что схватил ее за запястье и пробормотал.
— Возьми себя в руки!
— Взять себя в руки? Это ему нужно взять себя в руки.
Она стряхнула его руку и сердито посмотрела на меня. — Ты не можешь вытащить свою голову из задницы на одну гребаную секунду и извиниться перед Арией, ты, тупой мудак? Ты все разрушаешь.
Я уже привык к ее оскорблениям. У нее было достаточно самосохранения, чтобы сохранить их, когда мы были среди семьи, и она знала, что я терпел ее неуважение из-за Маттео и Арии.
— Извиниться? — спросил я тихим голосом, посылая ей хмурый взгляд в ответ, но она не отступила.
— Да, извинись. Ты знаешь, что она не изменяла тебе, и ты обращался с ней как с грязью. И ты до сих пор ее любишь.
— Я не обращаюсь с ней как с грязью.
Я знал, что Ария не изменяла, но факт оставался фактом: она пошла против меня. Она взяла деньги со счета в банке Фамильи. Она уехала в Чикаго во время войны, позволила Данте захватить себя в плен. Если бы он не использовал ее, чтобы свести меня с ума, она все еще была бы в его руках, и женщина она или нет, мы были на войне.
Джианна с отвращением покачала головой. Это был взгляд, к которому я привык от нее. — Она погибает каждый день, разве ты не видишь? Твоя гордость стоит того, чтобы потерять единственного человека, который не считает тебя психопатом и серийным убийцей?
Я видел, что Ария похудела, но это было еще далеко не опасно. Я спросил у доктора. Он заверил меня, что она выглядит достаточно здоровой, даже если он не осматривал ее некоторое время, потому что она этого не хотела.
— Я убийца, — просто ответил я.
— Он психопат, — пожал плечами Маттео и добавил, пытаясь разрядить обстановку. — Психопат или социопат, это определенно подлежит обсуждению.
Джианна покачала головой, развернулась и зашагала прочь.
Маттео вздохнул и провел рукой по волосам.
— Твои проблемы с Арией тоже превращают мою жизнь в ад. Я почти не занимаюсь сексом, даже злым сексом, а Джианна лучшая в злом сексе, позволь сказать тебе.
Я в этом не сомневался. Эта женщина таила в себе ярость пятидесяти голодных диких котов. Она была совершенно невыносима, так непохожа на свою сестру. Ария ненавидела споры, пыталась удержать людей вместе своей красивой улыбкой и добрыми словами.
Медленная улыбка, которая начиналась с мягкого завитка в уголках этого идеального рта, затем распространялась, пока не прорезала все ее лицо, широкая и ошеломляющая. Она уже давно не улыбалась.
Маттео молча наблюдал за мной со слишком понимающим выражением лица. — Возможно, Ария начала беспорядок, но ты будешь тем, кто закончит его, Лука.
— Я не буду извиняться.
— Хорошо, но я чертовски устала
от напряженного настроения, которое тянет нас вниз. Не только ты и Ария, но и Джианна и Лилиана, и я и Ромеро. Это чертовски раздражает, и это нас всех сломает. Если ты уверен, что не извинишься перед Арией за то, что обвинил ее в измене, и за то, что холодно с ней обошелся, тогда, по крайней мере, покончи с этим навсегда. Ты так изменился в семье. Измени ситуацию и подай на развод, затем ты сможешь вернуться к траханью Нью-Йоркских девочек и Ария сможет найти хорошего парня, чтобы выйти замуж.
— Нет! — прорычал я. — Ария моя. Я убью каждого ублюдка, который посмеет прикоснуться к ней. Не будет никакого гребаного развода. Когда-либо. И я не хочу никого…
— Но она, - закончил Маттео. Он пожал плечами. — Тогда твои яйца посинеют и отвалятся, потому что я не думаю, что Ария сделает первый шаг снова.
Глава 22
Ария
Было уже позднее утро. Я не спала большую часть ночи, потому что чувствовала себя больной, но и слишком измученной, чтобы встать с постели. Обернувшись, мои глаза нашли пустое место рядом со мной в постели. Мои пальцы пробежались по мягкой ткани. Я все еще спала на своей стороне кровати и всегда просыпалась наполовину пустой кровати Луки, как будто мое тело пыталось найти его ночью. Восемь недель одиноких ночей.
Я надела свободный шелковый халат, скрывавший мой живот, и босиком вышла из спальни. В доме было тихо, но где-то вдалеке я слышал глухие голоса.
К моему удивлению, Лука и Маттео все еще сидели за завтраком. Их тарелки были покрыты крошками, но они уже покончили с едой и, судя по всему, о чем-то спорили. Еще одна тарелка тоже была покрыта крошками, но Джианна уже ушла. Они с Лукой в одной комнате, это ненадолго. Наверное, она была в спортзале. Лили и Ромеро уехали в Нью-Йорк вчера утром.
Оба посмотрели на меня. Я ничего не сказала, не встретилась с ними взглядами. Я слишком устала, чтобы справляться со своими чувствами. Проглотив тошноту, я потянулась за термосом с фруктовым чаем, который Марианна всегда готовила для меня, и поставила его в чашку. Я сделала глоток горячего фруктового чая, не садясь. Утром я больше ничего не могла вынести и не хотела садиться, чтобы не бежать в ванную.
Лука наблюдал за мной, его взгляд задержался на моих скулах, затем на ключицах. Я знала, что он видит, как резко выступают мои кости. Халат не мог скрыть каждую часть меня. За последние две недели я похудела еще больше. Я начала беспокоиться о ребенке, но я просто не могла держать еду внутри. Я сделала еще один глоток чая, держась одной рукой за край стола, чтобы не упасть. Хуже всего было по утрам.
— Тебе лучше присесть, — предложил Маттео, и его голос заставил меня поднять глаза, потому что в нем звучало беспокойство.
Лука поднялся со стула, взял корзинку с пирожками и протянул мне. Он не был близок, никогда больше не был близок.