Глава девяносто четвертая 10 глава




— Ведь и в «Хулумяо» — «Тыкве-горлянке» можно обрести покой! — отвечал монах. — Необязательно в знаменитых горах! Можно забыть название храма, но плита с надписью будет вечно существовать. Стоит ли искать попутчиков, если тень следует за тобой? Или же вы из тех, кто смысл жизни видит в строках:

 

Ждет нефрит — пока еще в шкатулке, —

чтобы цену красную назвали;

А в ларце плененная заколка

ждет момента, чтобы взвиться ввысь!

 

Цзя Юйцуню нельзя было отказать в проницательности. Услышав упоминание о «Хулумяо», а затем — параллельные фразы о заколке и нефрите, он сразу вспомнил встречу с Чжэнь Шиинем. Еще раз внимательно пригляделся к монаху:

— Вы, если я не ошибаюсь, господин Чжэнь?

— Что есть истинное и что есть ложное? — опять усмехнулся монах. — Пора бы вам знать, что все истинное ложно; все ложное — истинно.

Услышав слово «цзя» — «ложный», Цзя Юйцунь отбросил всякие сомнения и, низко поклонившись, произнес:

— Благодаря вашей милости, учитель, я смог добраться до столицы, сдать экзамен и получить должность у вас на родине. Но, прибыв туда, я узнал, что вы убедились в тщетности земного существования и отправились искать обитель бессмертных. Я, ваш ученик, не раз мысленно обращался к вам среди жизненных треволнений, но мне не удавалось встретиться с вами, и я решил, что недостоин лицезреть вас! Какое счастье, что мы все же встретились! Умоляю вас, святой отец, просветить меня в моем невежестве. Осчастливьте мое убогое жилище своим присутствием, дабы я с утра до вечера мог слушать ваши наставления! Живу я неподалеку от этих мест!

Монах встал, приветствовал Цзя Юйцуня и произнес:

— Изо дня в день сижу я на этой циновке и не ведаю, что творится между небом и землей за пределами моей хижины. Я ни слова не понимаю из того, о чем вы говорите, почтенный начальник!

Сказав так, монах снова опустился на циновку.

Цзя Юйцуня охватили сомнения: «Если монах этот не Чжэнь Шиинь, то почему так похож на него? Мы с Чжэнь Шиинем расстались девятнадцать лет назад, но он ничуть не изменился. Уверен, что это Чжэнь Шиинь — только он не хочет вспоминать о прошлом. И мое высокое положение ему безразлично. Так стоит ли заводить разговор о его жене и дочери?»

Подумав так, Цзя Юйцунь сказал:

— Вы не желаете вспоминать о прошлом, святой отец, и я могу только сожалеть.

Он уже хотел распрощаться с монахом, но в этот момент вошел слуга.

— Господин, вечереет — надо торопиться!

Цзя Юйцунь замешкался, но тут вдруг монах заговорил:

— Поспешите с переправой, почтенный начальник! Скоро на реке подымутся волны! В назначенное время мы встретимся, я буду ждать вас на переправе и тогда сделаю вам наставления!

С этими словами монах снова погрузился в созерцание.

Цзя Юйцуню ничего не оставалось, как поклониться и выйти. Но только было он собрался переправляться через реку, как увидел, что к нему со всех ног бежит человек.

Если хотите узнать, что произошло, прочтите следующую главу.

 

Глава сто четвертая

 

 

Мелкая рыбешка Ни Эр — Пьяный алмаз поднимает великую бурю;

воспоминания о прошлом бередят еще не зажившие душевные раны одержимого юноши

Итак, когда Цзя Юйцунь собрался переправляться через реку, он вдруг увидел, что к нему бежит слуга и кричит:

— Господин! Горит храм, где вы только что были!

Цзя Юйцунь быстро обернулся и увидел взметнувшееся к небу яркое пламя, дым и гарь заслонили солнце.

«Странно! — подумал Цзя Юйцунь. — Ведь я только что оттуда! В чем же дело? Может быть, с Чжэнь Шиинем случилось несчастье?»

Цзя Юйцунь хотел вернуться, но боялся опоздать с переправой. В то же время он думал, что, если не вернется, душа его не успокоится.

Поразмыслив немного, Цзя Юйцунь обратился к прибежавшему слуге:

— Не знаешь, успел тот монах выйти из храма?

— Я вышел следом за вами, господин, — отвечал слуга. — Потом у меня схватило живот, я отбежал в сторонку, а когда оглянулся на храм, там уже полыхало пламя. Я не видел, чтобы кто-нибудь вышел оттуда.

Охваченный сомнениями, Цзя Юйцунь все же собственные интересы ставил превыше всего, поэтому он не вернулся, а слуге приказал:

— Ты останься! А когда огонь утихнет, пойдешь посмотришь, жив ли монах! Потом доложишь мне!

Слуге ничего не оставалось, как повиноваться.

Цзя Юйцунь отправился дальше по своим делам. Произвел проверку в нескольких местах и остановился отдыхать в первом повстречавшемся казенном подворье для приезжих чиновников.

А через день собрался в обратный путь, в столицу.

Служители ямыня шли впереди и позади паланкина и разгоняли прохожих, освобождая дорогу.

Вдруг Цзя Юйцунь услышал шум. Спросил, в чем дело, и вскоре увидел человека, которого притащили и поставили перед паланкином на колени.

— Взгляните на него, господин, — сказали служители. — Напился и не желает уступать дорогу. Лезет напролом. Мы на него прикрикнули, а он разлегся посреди улицы и стал вопить, что мы его побили!

— Известно тебе, что я здешний правитель и ты должен мне подчиняться? — грозно спросил Цзя Юйцунь. — А ты напился да еще буянишь!

— Деньги, на которые я пью, мои! — дерзко отвечал человек. — Земля, на которой валяюсь, принадлежит государю! А вас я знать не знаю! Пусть даже вы самый высокий начальник!

— Наглец! Ему нипочем никакие законы! — гневно вскричал Цзя Юйцунь. — Спросите-ка его имя!

— Ни Эром я прозываюсь, — отвечал человек, — а прозвище — Пьяный алмаз!

Цзя Юйцунь рассердился, приказал хорошенько выпороть провинившегося и проверить, действительно ли он такой крепкий, как алмаз.

Слуги повалили Ни Эра на землю, дали ему несколько плетей. От боли Ни Эр сразу протрезвел и начал молить о пощаде.

— Вот так алмаз! — вскричал Цзя Юйцунь. — Ладно, бить тебя не буду. Посидишь под стражей, а потом я тебя допрошу!

Ни Эра связали и, несмотря на мольбы, взяли под стражу.

Возвратившись в ямынь, Цзя Юйцунь прошел во внутренние покои и занялся составлением донесения в ведомство о выполнении высочайшего повеления. А о Ни Эре, разумеется, забыл.

Между тем видевшие это происшествие говорили друг другу.

— Стоит Ни Эру напиться, как он начинает поносить всех и вся! Силой своей бахвалится. Но теперь ему легко не отделаться! С господином Цзя Юйцунем шутки плохи.

Эти разговоры дошли до ушей жены и дочери Ни Эра.

Надо сказать, что в ту ночь, когда Ни Эр не вернулся домой, дочь искала его по игорным домам. Но везде ей рассказывали одну и ту же историю, и девочка, обеспокоившись, заплакала.

— Не тревожься, — утешали ее. — Господин Цзя Юйцунь приходится родственником семье Цзя. А во дворце Жунго есть какой-то второй господин Цзя, друг твоего отца. Надо хорошенько попросить, и он заступится.

Тут девочка подумала: «Отец не раз упоминал какого-то второго господина Цзя, говорил, что они дружны и господин Цзя живет по соседству. Отчего бы в самом деле не сходить к нему?»

Девочка поговорила с матерью, и они вместе отправились к Цзя Юню.

В тот день Цзя Юнь как раз был дома. Жену и дочь Ни Эра приняли радушно, усадили, угостили чаем, после чего те стали умолять:

— Второй господин Цзя Юнь! Вызволите нашего кормильца!

— Хорошо, я поговорю с господами из дворца Жунго! — с готовностью пообещал Цзя Юнь. — Ведь это с их помощью господин Цзя Юйцунь добился такой высокой должности, и, если кто-либо из тамошних господ замолвит за Ни Эра словечко, Цзя Юйцунь его тотчас отпустит.

Обрадованные жена и дочь Ни Эра не мешкая отправились в ямынь и успокоили Ни Эра, сказав, что господин Цзя Юнь обещал за него похлопотать.

Надобно сказать, что Цзя Юнь теперь почти не появлялся во дворце Жунго. Он помнил, как Фэнцзе у него не приняла подарки, и чувствовал себя неловко. А привратники, как говорится, всегда держали нос по ветру. К кому господа относились с уважением, тех почитали и немедленно о них докладывали. В противном случае могли вообще не доложить.

Так случилось и с Цзя Юнем. Придя во дворец, он сказал привратникам:

— Я хотел бы справиться о здоровье второго господина Цзя Ляня.

— Его нет дома, — отвечали привратники, — как только вернется, доложим, что вы приходили.

Сказать, что в таком случае он навестит госпожу Фэнцзе, Цзя Юнь не решился и ни с чем вернулся домой.

Но вскоре жена и дочь Ни Эра пришли снова.

— Второй господин, — умоляли они, — вы же сами сказали, что стоит господам из вашего дворца замолвить слово, и никто в ямыне не осмелится им отказать. Мы просим о такой мелочи, а вы родственник господ! Вся надежда на вас, второй господин! Помогите!

Цзя Юню неудобно было признаться, что его не пустили, и он стал оправдываться:

— Вчера у них в доме дел было много, видно, не успели послать человека в ямынь. Придется сегодня еще раз напомнить. Дело-то пустяковое! Ни Эра сразу отпустят!

Несколько дней подряд Цзя Юню не удавалось попасть во дворец Жунго через главные ворота, и он решил пробраться в сад и разыскать Баоюя. Но, против ожиданий, ворота, ведущие в сад, оказались запертыми. Цзя Юнь совершенно пал духом и, возвращаясь домой, размышлял: «Благодаря Ни Эру меня тогда назначили присматривать за посадкой деревьев в саду. Это он одолжил мне денег на подарок для Фэнцзе. А сейчас со мной разговаривать не желают. Кто я для них? Бедняк! Ну, а что эта Фэнцзе собой представляет? Живет на подачки старших господ, а деньги, которые получает, отдает в рост, под двойные проценты! Думает, всю жизнь проживет безбедно! Не знает, какая слава о ней идет! Сказала бы мне спасибо, что я ни разу ее не выдал, не рассказал о ее делишках. А то не миновать бы ей тюрьмы».

Думая так, он добрался до дому, где его уже дожидались жена и дочь Ни Эра.

Цзя Юнь ничем не мог их обрадовать и решил солгать:

— К господину Цзя Юйцуню уже посылали людей, но он отказался отпустить Ни Эра. Вы попросили бы Лэн Цзысина, родственника слуги Чжоу Жуя — он скорее что-нибудь сделает!

— Раз уж такой уважаемый господин, как вы, не смог ничего сделать, чего ждать от слуги, — заметили жена и дочь Ни Эра.

Цзя Юню стало не по себе, и он произнес с досадой:

— Ничего вы не смыслите! Зачастую слуги могут больше хозяев!

Видя, что толку от Цзя Юня не добиться, жена Ни Эра сказала с усмешкой:

— Простите, что потревожили вас и заставили понапрасну бегать, второй господин! Как только мужа выпустят на свободу, он непременно придет благодарить вас за хлопоты!

Ни Эра удалось выручить с помощью совершенно посторонних людей. Вины за ним никакой не признали, и он отделался всего несколькими палочными ударами.

Возвратившись домой, Ни Эр выпил изрядно и, узнав, что Цзя Юнь ему ничем не помог, стал его вовсю поносить.

— Ублюдок! Бессовестный! Негодяй! — в бешенстве кричал он. — Когда ему нечего было жрать, я помог ему получить хорошую должность у них во дворце! А меня из беды он не выручил! Ну, ладно! Уж если я подниму скандал, камня на камне от обоих дворцов не оставлю!

Жена и дочь стали его урезонивать:

— Опять наглотался желтого зелья! Да ты, видать, совсем спятил! Забыл, как нарвался на неприятность? И все из-за пьянства! Мало тебя били, раз опять собираешься затеять скандал!

— Ну и пусть побили, — не унимался Ни Эр. — Я все равно никого не боюсь! Засажу Цзя Юня в тюрьму — и дело с концом. Думаешь, не найду за что? В тюрьме я успел завести благородных друзей. Они мне и рассказали, что не только в нашем городе, но и в разных провинциях живут люди с фамилией Цзя. Всякие среди них бывают! Я стал доказывать, что, в отличие от младших господ и их слуг, все старшие члены рода Цзя люди порядочные и не могли оказаться преступниками. Однако выяснилось, что преступники принадлежат к той же ветви рода, что и здешние Цзя, только жили в провинции. Совершенное ими преступление было раскрыто, их арестовали и привезли сюда для наказания. У меня сразу отлегло от сердца. Я рассказал о Цзя Юне, который, позабыв о милостях, нарушил долг, и о том, как господа из семьи Цзя обманывают людей, отдают деньги в рост под невиданные проценты, как отбирают жен у мужей! Представьте себе, что будет, если слух об этом дойдет до правителя! Вспомнят они тогда Ни Эра!

— Да ты совсем пьян, иди спать! — крикнула жена. — Кто у кого отнял жену? Ничего подобного не было, и незачем молоть вздор.

— Откуда вы, сидя дома, можете знать, что творится на свете? — рассердился Ни Эр. — В позапрошлом году мне повстречался как-то в игорном доме некий Чжан. Он-то и жаловался, что эти Цзя отняли у него жену, и спрашивал, как ему быть. Я же еще и уговаривал его не поднимать шума. Не знаю, куда этот Чжан подевался — с тех пор я его не видел. А если бы встретил, знал бы, что делать! Посмотрел бы я тогда, как будет подыхать этот подлец Цзя Юнь! Погодите, придется вам еще не раз поклониться в ножки господину Ни Эру!

Поворчав, Ни Эр улегся и захрапел. Жена и дочь сочли его речи за пьяную болтовню и не придали им никакого значения.

На следующее утро Ни Эр, едва проснувшись, отправился в игорный дом. Но об этом мы рассказывать не будем.

 

Цзя Юйцунь между тем возвратился домой, спокойно проспал всю ночь, а наутро рассказал жене о своей встрече с Чжэнь Шиинем.

— Почему же ты не вернулся и не разыскал его? — стала упрекать Цзя Юйцуня жена. — А если он сгорел? разве не бессовестно покинуть друга в беде?!

Из глаз женщины покатились слезы.

— Он не от мира сего, — оправдывался Цзя Юйцунь, — сам ведь не захотел с нами жить.

— Господин! — донеслось в это время из-за дверей. — Вернулся слуга, которого вы посылали к сгоревшему храму.

Цзя Юйцунь вышел из комнаты.

Слуга почтительно справился о его здоровье и доложил:

— Господин, получив ваше повеление, я возвратился к храму и, не дожидаясь, пока утихнет огонь, бросился искать монаха, но хижина его сгорела дотла. Я обошел пепелище, но нашел только молитвенный коврик да чашку. Даже останков монаха обнаружить не удалось. Боясь, что вы не поверите мне, я хотел в доказательство привезти коврик и чашку, но они рассыпались в прах, едва я к ним прикоснулся.

Выслушав слугу, Цзя Юйцунь подумал, что Чжэнь Шиинь отошел к бессмертным, и сделал знак слуге удалиться.

Жене Цзя Юйцунь ни словом не обмолвился о том, что Чжэнь Шиинь сгорел, лишь сказал:

— Никаких следов обнаружить не удалось. Видимо, Чжэнь Шиинь успел уйти.

После этого Цзя Юйцунь прошел в кабинет, желая наедине с самим собой поразмыслить над словами Чжэнь Шииня, как вдруг слуга доложил:

— За вами прислали из императорского дворца. Цзя Юйцунь сел в паланкин и отправился ко двору.

В приемной он услышал разговоры:

— Начальник по сбору хлебного налога провинции Цзянси господин Цзя Чжэн провинился по службе и прибыл на аудиенцию поблагодарить государя за оказанное ему снисхождение.

Цзя Юйцунь повидался с несколькими высшими сановниками, прочел указ о злоупотреблениях чиновников из приморских провинций и поспешил разыскать Цзя Чжэна. Выразив ему свое сочувствие, Цзя Юйцунь поздравил Цзя Чжэна с государевой милостью и осведомился, благополучно ли тот доехал. Цзя Чжэн в свою очередь подробно рассказал, за что был снят с должности.

— Вашу благодарность государю уже передали? — спросил Цзя Юйцунь.

— Передали, — отвечал Цзя Чжэн. — Надеюсь, после обеда государь меня примет.

Пока они разговаривали, из внутреннего дворцового зала передали повеление Цзя Чжэну войти. Цзя Чжэн торопливо направился в зал. Преданные ему сановники остались ждать у дверей.

Через некоторое время Цзя Чжэн появился весь в поту. Сановники бросились к нему, забросали вопросами.

— Напугался до смерти, ох и напугался! — твердил Цзя Чжэн. — К счастью, благодаря вашей дружбе ничего плохого со мной не случилось!

— О чем вас спрашивал государь?

— Государь спрашивал о тайном провозе оружия через границу провинции Юньнань, — отвечал Цзя Чжэн. — Оказывается, в этом деле замешан один из близких людей тайши Цзя Хуа, и государь сразу вспомнил одного из наших предков. Я сказал государю, что нашего предка звали не Цзя Хуа, а Цзя Дайхуа. Тогда государь улыбнулся и говорит: «А разве чиновника, который прежде занимал должность начальника военного ведомства, а затем был понижен в чине до правителя области, не зовут Цзя Хуа?»

Цзя Юйцунь испуганно вздрогнул. Он догадался, что речь шла о нем, так как имя его было Хуа, и спросил:

— Что же вы ответили государю?

— Я объяснил ему: «Тайши Цзя Хуа действительно родом из провинции Юньнань, а нынешний правитель области, который тоже принадлежит к роду Цзя, уроженец провинции Чжэцзян». Государь спросил: «Цзя Фань, о котором нам доносил правитель округа Сучжоу, одного с тобой рода?» Я поклонился и ответил: «Да». Государь внезапно побледнел от гнева. «На что же это похоже, если он позволяет своим рабам силой отбирать жен и дочерей у честных людей?» Я растерялся и не знал, что ответить. Тогда государь снова спросил меня: «Кем тебе приходится Цзя Фань?» Я ответил: «Родственником из дальней ветви нашего рода». Государь усмехнулся и отпустил меня. Ну разве это не удивительно?

— Странно! — воскликнули все. — Как могли произойти сразу два дела, в которых замешаны Цзя?

— Ничего удивительного в этом нет, — заметил Цзя Чжэн, — нехорошо только, что в обоих случаях упоминается фамилия Цзя. Наш род древний и многочисленный и расселился по всему государству. Если даже удастся избежать неприятностей, ничего хорошего мне ждать не приходится, ведь государь запомнил фамилию «Цзя»!

— Вам-то чего бояться? Государь знает, где истина, а где ложь.

— Охотно ушел бы со службы, — признался Цзя Чжэн, — только повода нет отставку просить. Да и что тогда будет с нашими наследственными титулами?

— Вам снова предстоит служить в ведомстве работ, — заметил Цзя Юйцунь, — а насколько мне известно, у столичных чиновников провинностей по службе не бывает.

— Пусть так, — возразил Цзя Чжэн, — но я дважды служил в провинции, и оба раза неудачно, сейчас пострадало мое доброе имя.

— Перед вашими способностями можно лишь преклоняться, — воскликнули сановники. — Ваш старший сын тоже человек достойный. А вот с племянником советуем вам быть построже.

— Я не слежу за племянником, поскольку редко бываю дома, — отвечал Цзя Чжэн, — но, признаться, очень за него беспокоюсь. Спасибо, что по-дружески мне об этом напомнили! А не слышали, мой племянник из дворца Нинго тоже занимается неблаговидными делами?

— Ничего особенного о нем мы не слышали, просто кое-кто из чиновников да придворных его недолюбливает, — последовал ответ. — Прикажите племяннику быть постарательнее в делах!

Поговорив еще немного, все обменялись поклонами и разошлись.

Вернувшись домой, Цзя Чжэн первым делом спросил, как чувствует себя матушка Цзя, а дети и племянники в свою очередь справились о его здоровье. Потом Цзя Чжэн направился в зал Процветания и счастья, где его встретила госпожа Ван.

Цзя Чжэн поклонился матушке Цзя и рассказал, что ему пришлось пережить после того, как они расстались. Матушка Цзя принялась расспрашивать о Таньчунь, о том, как прошла ее свадьба.

— Я так торопился, отправляясь в путь, — промолвил Цзя Чжэн, — что не успел повидаться с Таньчунь. Однако люди из семьи ее мужа говорили, что живется ей хорошо. Свекор и свекровь шлют вам поклон. Нынешней зимой или будущей весной они собираются переехать в столицу. Это было бы очень неплохо. Боюсь только, что из-за всяких неприятностей в приморских провинциях отъезд их задержится.

Узнав, что у Цзя Чжэна все кончилось благополучно, а Таньчунь в семье мужа живет хорошо, матушка Цзя перестала печалиться и заулыбалась.

От старой госпожи Цзя Чжэн пошел к старшему брату, повидался с младшими родственниками и назначил на следующий день церемонию в храме предков по случаю благополучного возвращения.

Едва Цзя Чжэн вернулся в свои покои и повидался с госпожой Ван, как на поклон к нему пришли Баоюй и Цзя Лань.

Все время тревожившийся о сыне Цзя Чжэн, заметив, что вид у Баоюя здоровый, успокоился. Он не знал, что сын лишился разума, и, увидев его, забыл обо всех своих злоключениях и преисполнился благодарностью к матушке Цзя за то, что сумела сделать Баоюя счастливым. Баочай расцвела, Цзя Лань сделал большие успехи в учебе. Только Цзя Хуань ничуть не изменился, и это немного омрачило радость Цзя Чжэна.

Вдруг он промолвил:

— В доме будто кого-то не хватает!

Госпожа Ван сразу догадалась, что он имеет в виду Дайюй.

Она не писала мужу о смерти девушки и теперь не хотела расстраивать этим печальным событием, поэтому сказала, что Дайюй больна.

Зато Баоюю, когда он это услышал, показалось, будто ему в сердце вонзили нож. Но он тоже не хотел огорчать отца и, превозмогая скорбь, принялся помогать матери в подготовке к празднеству по случаю возвращения отца, поднес ему вина.

Наравне с Баочай и другими поднесла вино Цзя Чжэну и Фэнцзе, хотя была всего лишь женой его племянника: она ведала всем хозяйством дворца и пользовалась всеобщим уважением.

Приняв от родных поздравления с благополучным возвращением, Цзя Чжэн сказал:

— Теперь можно и отдохнуть!

Всем чадам и домочадцам он объявил, что их услуги ему не потребуются, и приказал подготовиться утром к церемонии жертвоприношения предкам в родовой кумирне.

Госпожа Ван сообщила мужу только домашние новости. Однако Цзя Чжэн ей напомнил о Ван Цзытэне. У госпожи Ван сразу стало тяжело на душе, но она виду не подала. Когда же Цзя Чжэн завел речь о Сюэ Пане, госпожа Ван сказала, что он сам во всем виноват и должен понести наказание. Улучив момент, госпожа Ван рассказала наконец мужу о смерти Дайюй. Это известие потрясло Цзя Чжэна; он стал вздыхать, на глаза навернулись слезы. Госпожа Ван не выдержала и тоже заплакала. Цайюнь незаметно дернула ее за платье, госпожа Ван спохватилась, вытерла слезы и стала рассказывать мужу о всяких радостных событиях. Вскоре они попрощались и госпожа Ван ушла спать.

На следующее утро Цзя Чжэн в сопровождении детей и племянников отправился в кумирню предков совершить положенные церемонии, после чего позвал Цзя Чжэня и Цзя Ляня и стал расспрашивать их о домашних делах. Цзя Чжэнь рассказал не все, кое-что утаил.

Цзя Чжэн между тем говорил:

— Я только приехал, и мне неудобно вникать во всякие мелочи, но прошу тебя быть повнимательнее. Когда я был при дворе, то слышал, что в доме у вас не все в порядке. Ты уже не мальчик, сам должен присматривать за детьми, поучать их. Будь построже с Цзя Лянем. Не думай, что я придираюсь. Я слышал о вас весьма нелестные отзывы. А сейчас вам надо быть особенно осторожными!

— Слушаюсь! — краснея, пробормотал Цзя Чжэнь, не решаясь возражать.

Цзя Чжэн возвратился во дворец Жунго и, после того как все домашние ему поклонились, удалился во внутренние покои, где его приветствовали служанки. Но об этом мы рассказывать не будем.

 

По дороге домой Баоюй не выдержал и заплакал. Его расстроил разговор родителей о Дайюй.

Когда он пришел, Баочай и Сижэнь во внутренней комнате о чем-то беседовали. Баоюй не стал им мешать, уселся в прихожей и предался грустным размышлениям. Баочай подумала, что он боится, как бы отец не вздумал проверять его успехи в учебе, велела Сижэнь напоить его чаем, а сама принялась успокаивать.

Видя, что жена не подозревает, в чем истинная причина его расстройства, Баоюй сказал:

— Ложитесь пораньше, я хочу посидеть один и собраться с мыслями! Я почти все забыл, память никуда не годится, и если отец это обнаружит, то будет огорчен. Впрочем, ты иди спать, а Сижэнь пусть со мной посидит.

Баочай не стала возражать и ушла.

Баоюй потихоньку шепнул Сижэнь:

— Умоляю тебя, позови Цзыцзюань — я хочу кое-что у нее спросить. Она хоть и сердится на меня, но постарайся ее уговорить!

— Ты же хотел побыть один, собраться с мыслями, и я очень обрадовалась. Что же тебе вдруг взбрело в голову звать Цзыцзюань? Успеешь завтра у нее спросить что хотел!

— Завтра батюшка, может быть, прикажет что-нибудь делать, и мне будет некогда, — ответил Баоюй. — Милая сестра, позови ее!

— Она не придет, если ее не позовет вторая госпожа Баочай.

— Поэтому я и прошу, чтобы ты ей все объяснила!

— Что объяснила?

— Разве тебе не известно, что и у меня, и у нее на душе? — проговорил Баоюй. — Ради барышни Линь Дайюй… Скажи, что я не был неблагодарным… Меня сделали таким!

Он бросил взгляд на дверь, ведущую во внутреннюю комнату, указал на нее пальцем и произнес:

— Я вовсе не хотел на ней жениться — это бабушка и остальные подстроили. Зря погубили сестрицу Дайюй. Надо было меня позвать, я бы ей все объяснил, и она не покинула бы этот мир, затаив на меня обиду! И третья барышня, и другие говорили, что перед смертью сестрица Линь не могла без ненависти обо мне вспоминать. Ведь ты сама это слышала. А теперь Цзыцзюань меня ненавидит! Ну скажи, разве у меня нет сердца? Цинвэнь — простая служанка, особыми достоинствами не обладала, но скажу тебе откровенно, когда она умерла, я принес ей жертвы и даже сочинил в память о ней жертвенное поминание. Барышня Линь Дайюй видела это собственными глазами. Сейчас барышня Линь умерла, так неужели я не могу почтить ее память?! А я до сих пор не принес ее душе жертв. Узнай она о подобном пренебрежении, стала бы еще сильнее роптать на меня!

— Кто же тебе мешает? — удивилась Сижэнь. — Хочешь устроить жертвоприношение — устраивай!

— С того самого момента, как я поправился, мне хочется сочинить поминание, но я не пойму, куда девались мои способности. Если бы жертвоприношение предназначалось для кого-то другого, поминание можно было бы сочинить кое-как, а для нее все должно быть сделано как следует, без малейших упущений. Вот я и хочу расспросить Цзыцзюань о барышне, она знала ее лучше других. Не болей я, кое-что смог бы вспомнить, но после болезни начисто лишился памяти. Не ты ли все время твердила, что барышня Линь выздоровела? Почему же вдруг она умерла? Что говорила, когда выздоровела? Ведь я не бывал у нее! Что говорила в то время, когда я болел и мы не виделись?! И почему Баочай не хочет отдать вещи, которые мне удалось тайком принести от сестрицы Линь?

— Вторая госпожа Баочай боится, что ты снова начнешь убиваться, — ответила Сижэнь. — Какая же еще может быть причина?

— Я этому не верю, — заявил Баоюй. — Если бы барышня Линь Дайюй думала обо мне, не сожгла бы стихов, а оставила бы их мне на память! Говорят, когда она умирала, доносилась музыка с неба. Не означает ли это, что она стала божеством либо вошла в сонм бессмертных?! Я видел ее гроб, но не уверен, что она в нем лежала.

— Опять мелешь вздор! — воскликнула Сижэнь. — Если человек не умер, как можно его положить в гроб?

— Что ты понимаешь! — вздохнул Баоюй. — Всякий, кто становится бессмертным, либо уходит на Небо вместе со своей телесной оболочкой, либо оболочка его остается на земле, а улетает только душа… Дорогая сестра, позови Цзыцзюань!

— Послушай меня, — сказала Сижэнь, — Хорошо, если Цзыцзюань согласится прийти, ну а если откажется и надо будет ее уговаривать? И потом, если даже она согласится, как только увидит тебя — ничего не станет рассказывать. Лучше завтра, когда госпожа Баочай уйдет, я сама поговорю с Цзыцзюань, постараюсь кое-что узнать, а потом расскажу тебе!

— Пожалуй, это разумно, — согласился Баоюй. — Но ты и представить себе не можешь, как я терзаюсь!

Из внутренней комнаты вышла Шэюэ.

— Вторая госпожа велела передать второму господину, что уже четвертая стража и пора спать, — сказала она. — Сестра Сижэнь так увлеклась разговором, что позабыла о времени!

— А ведь и в самом деле пора спать! — заметила Сижэнь. — Завтра успеем наговориться.

Пришлось Баоюю повиноваться, но все же он успел шепнуть на ухо Сижэнь:

— Смотри не забудь!

— Ладно, — улыбнулась Сижэнь.

— Опять вздумали нас за нос водить! — засмеялась Шэюэ. — Проще было бы прямо сказать второй госпоже Баочай, что второй господин хочет спать сегодня с Сижэнь. Тогда и разговаривали бы хоть целую ночь, никто не стал бы мешать.

— Не о чем нам говорить, — махнул рукой Баоюй.

— Что ты болтаешь, негодница! — рассердилась Сижэнь. — Смотри, получишь от меня по губам! — И она обратилась к Баоюю: — Все из-за тебя! Надо же, до четвертой стражи проболтали! — Она проводила Баоюя до его комнаты и тоже отправилась спать.

Всю ночь Баоюй не смыкал глаз. А на рассвете из передней донесся голос:

— Родственники и друзья устраивают угощение по случаю благополучного возвращения господина Цзя Чжэна. Спектакля не будет, господин не желает! Велено предупредить вас, что празднество состоится послезавтра. Соберутся все родственники и друзья.

Если хотите знать, как прошел праздник, прочтите следующую главу.

 

Глава сто пятая

 

 

Служители из приказа Парчовых одежд конфискуют имущество во дворце Нинго;

государев цензор обвиняет правителя округа Пинъань в злоупотреблении властью

Итак, в зале Процветания и счастья был устроен пир. В разгар веселья вошел Лай Да и доложил:

— Прибыл с визитом начальник приказа Парчовых одежд почтенный господин Чжао в сопровождении чиновников. Я попросил у него визитную карточку, но господин Чжао сказал: «Мы в дружеских отношениях с твоим господином, и это излишне». Господин Чжао вышел из коляски и направляется к воротам. Прошу вас, господин, его встретить!



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2021-12-14 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: