Есть у меня сосед. Дурак редкостный: мало того, что с молоду женатый, так еще и жену любит. Раз вечером послала она его воды принесть. Нет бы сказать ей, куды ей сходить и чем заняться, а дурак побрёл к колодцу.
Нахилился и увидал дурак в воде отражение месяца, обрадовался: «Вот счастье привалило, как бы не придавило!» Удочку хвать и давай рыбачить.
Ночь-полночь, дурак домой не возвертается. Пошла жена искать мужа. Видит, сидит он у колодца, в кукиш свернулся. Стала она его ругать словами заковыристыми, которые повторить мне совестно, а записать я постеснялся. А муж опрометчиво ей отвечает: «Дура ты, баба, я ж месяц в колодце ловлю. В косу воткнешь заместо гребня».
Не поверила жена, оттолкнула дурака и заглянула в колодец. А на нее оттель круглолицая баба глазами луп-луп. А за ее широким лицом никакого месяца не видать.
— Ах ты, негораздок, печной ездун! С русалками переглядываешься? — вскричала жена и вдарила коромыслом мужа по спине.
Драка была обычная, без интересу: жена мужа лупит, тот уворачивается.
На крик выскочили две снохи: «Чаво за шум, кто побеждает нынче?»
Жена говорит: «Посмотрите, сёстрыньки, каков курощуп! С русалкой перемаргивается. Вздумал от жены сгульнуть!»
Снохи приникли к колодцу — глядь, а оттуда две бабоньки толстомордые над ними насмешничают. Снохи сразу смекнули: надо мужика спасать, раз он такой ценный, ажно с двумя бабами управляется за раз. Оттащили они жену от полудохлого мужа и уговорили ее в избу. А мужа водой отлили и тож увели, хоть и михрютка с виду, а спытать надо. А вдруг?
А когда все разошлись, я вышел из-за овина, удочку подобрал да и сел у колодца. Скоро-скорехонько месяц серебряный клюнул на крючок. Потому что надо прикорм знать. Мой дед говаривал, что месяцы надоть на ржаной сухарик ловить или колбасу. Ну, что там от ночного жора остается. Обвернул я улов платочком, положил в карман, чтобы он мне дырку в кафтане не прожёг. А наутро свататься пошёл к милушке. Небось, думаю, подарок мой понравится.
Смотрю, зарделась милушка, почти согласная замуж идти. Развернул я платок, а там рыбий хвост. Ах ты, думаю, это я ж впотьмах русалку уловил вместо месяца. А ей, надоело в кармане валандаться всю ночь. Может, ей там не климат. Она хвост откинула и ноженьками белыми ушла, когда я спал.
Разобиделась моя милушка, хвать коромысло. За таку ошибку бьют шибко.
Э, нет, думаю, пока я неженатый, нечего меня коромыслом за русалок охаживать.
Увернулся я и домой.
Теперь каждый вечер с соседом украдкой к колодцу ходим, вдруг чо поймается. Только месяца в нем отчего-то не видно, да и русалок распугали бабы проклятые. Одна луна щербатая на дне колодца сияет. Чем её ловить — мой дед не сказывал. Да и боязно: за нее не коромыслом можно схлопотать, а чем потяжелее.
МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ РАЗ...
— Опять? — неодобрительно скривилась Ведьма, увидев гостью. — Когда ж ты угомонишься, дочь барракуды?
Русалочка дернула плечом, потом посмотрела на неподвижного принца, которого ее слуги положили на каменное ложе в пещере. Золотистые локоны облаком колыхались возле его лица. Глаза были плотно закрыты, но Русалочка и без этого знала, что они голубые. Как небо после шторма.
— Хорош! — хмыкнула Ведьма.
— А то! Я его корабль месяц пасла.
— И не жалко? — полюбопытствовала Ведьма, доставая с полок пузырьки и склянки.
— Еще чего! Из-за такого же вот красавчика одна из наших пеной морской стала. Давай, оживляй уже. Цена та же?
— Побойся Тритона, дорогуша! Тут зелья варить на целый котел. Шутка ли, оживить, да еще хвост приделать? Или в этот раз щупальца?
Русалочка посмотрела в окно на смиренно ожидавших свою госпожу слуг, всех как на подбор белокурых и голубоглазых.
— Так. С хвостами у меня уже пятеро и с щупальцами тоже. Может, клешни? Будет мне салаты стругать.
— Клешни так клешни, — Ведьма щедро сыпанула порошка в бурлящий котел. — Иди пока на двор. Жди. Колдунство не терпит лишних глаз.
Как только дверь за ней закрылась, Принц очнулся и вскочил озираясь.
— Ишь ты! — Ведьма хохотнула. — Да-да, дружок, ты под водой.
— А вы кто? — Принц огляделся. — Почему я не утонул?
— Ты утонул.
— Но я же дышу. И говорю…
— Да Посейдон знает, почему. Сама удивляюсь. В роду никого из наших не было?
Принц пожал плечами.
— Откуда? Правда, старый король, дед мой, уже перед смертью, бормотал, что любил русалку.
— Дед, говоришь? — Ведьма помешала варево.
— Ага. Прям, сильно любил. Но его тогда заставили на принцессе жениться, и русалка с горя уплыла.
— Уплыла, — задумчиво повторила Ведьма и посмотрела на корзину, откуда торчали клешни.
***
— Промашка вышла, ваше высочество, — виновато улыбнулась Ведьма, выходя во двор. — С новыми технологиями всегда так. — Она протянула Русалочке большого и очень недовольного лангуста. — Забирайте своего красавчика. Надо было по старинке: или хвост или щупальца. Денег, так и быть, не возьму и на следующего принца скидку сделаю.
Русалочка разочаровано дернула хвостом, взяла лангуста, повертела в руках и закинула в заросли анемонов.
Когда процессия скрылась из глаз, Ведьма вернулась в пещеру, негромко свистнула. В окно всунулась зубастая акулья пасть. Принц вскрикнул.
— Не бойся. Шакира у меня умница. Без команды не ест. Доставит к берегу в наилучшем виде.
Пока принц бормотал слова благодарности, Ведьма с усилием пыталась изгнать давно забытые воспоминания. Как положила на рассвете сверток с младенцем на ступеньки королевского дворца, как плыла, истекая солеными слезами. Как старая ведьма подобрала ее, уже почти истаявшую. Про сделку. Жалеть не о чем. Она свою судьбу выбрала. Значит, принц тогда все же вырастил этого ребенка, дитя их запретной страсти? Даже дал свое имя и королевский титул.
Принц наконец оседлал акулью спину и вытянул руку в прощальном жесте. А глаза у него были цвета морской волны, совсем как у нее когда-то.
ВОЛЯ ДЛЯ КОЛИ
— Коль, запомни, всё зло от женщин, — вещает дед, сердито теребя седую бороду.
На него порой накатывают порывы морализаторства, их надо просто пережить. Я молча смотрю в пол. В голове кружит навязчивый мотив из сериала про ведьмака. Наверное, я слишком залипаю, качая головой в такт одному мне слышной музыке, в какой-то момент предок агрится.
— Ты меня, вообще, слушаешь?
— А бабке ты это говорил?
— Не бабке, а бабушке! — рычит он. — Имей уважение к хранительнице очага!
Он бы ещё времена царя Гороха вспомнил. Патриархальные отношения уже лет сто как не в тренде И как в семье динозавров появился такой современный я?
— А бабушке ты говорил, что она источник зла? А что она ответила?
Старушенция выскакивает моментально. Как обычно, подслушивала в коридоре.
— Так не в каждой женщине сатана, Коленька. Молодых да рыжих бойся, от них все беды.
В молодости бабка была блондинкой. Это заметно до сих пор: не по волосам — по интеллекту. Любой знает, что рыжие тянки самые кульные.
— Откель дровишки? Уран в Козероге нашептал? — рофлю я.
— Слушай, что старшие говорят, — предок опускает здоровенный кулак на стол. — Мы жизни прожили.
Это фейлспам. Когда предки в качестве аргумента приводят длину своего существования, так и хочется спросить: «а чего вы, старые, в жизни-то достигли?» К сожалению, как только я затрагиваю эту концептуальную тему, предок поднимает хайп и тут же хватает розги. Поэтому ограничиваюсь условно нейтральным:
— Думаю, вы мозги мне захавать хотите.
— А ты не думай, ты бабушку с дедушкой слушай.
Как же у меня с них подгорает! Вот почему у всех предки как предки, а мои — ретрограды?
— Я сижу, слушаю, головой качаю. А вы шумите.
Орал только дед. Бабка буллинг не одобряет. Сейчас она начнёт вставлять деду, что он психованный, и я смогу немного почилить. Но что-то идёт не так.
— Не подходи к рыжим девицам, Коль, сожрут они тебя, — говорит бабка, пытаясь выдавить из глаза слезу. Получается у неё отвратно. Станиславский бы не поверил.
— Понял, принял, осознал, — киваю как самый натуральный джапан. — Я уже пойду?
Не дождавшись ответа, взлетаю по лестнице. Запихиваю в рюкзак самые ценные вещи: спиннер, мангу, лэптоп. Нахожу на смартфоне годный рэпчик, выскальзываю в окно и сломя голову несусь по дороге.
— Я от бабушки ушёл, я ушёл от дедушки, — читает в наушниках Гуф.
Валю из дома, лицо обдувает ветер, мне кайфово.
ЗОЙКИНА КОЖА
Зуб шатался. Колька Мячин потрогал его языком и притих. Опять дергать!.. Тридцать лет, а всё то же, что мучило в шесть. Он зажмурился и застонал. Пришёл кот, потёрся о подбородок, а потом вдруг укусил за нос и, спрыгнув, помчался на кухню. Скотина! Щас прям, пойдет он кормить его — дармоеда, который ещё кусается. Мячин матюгнулся, полежал пару минут и поплёлся к холодильнику.
Бросил кусок мяса прям на его злобные жёлтые глаза, напоминающие жидкость, оставшуюся от рижских шпрот. Глаза мяукнули, сверкнули, но мясо подобрали и сгинули под шкаф.
— Жри, морда наглая, — сказал Мячин. Потянулся себе за куском, но, вспомнив про зуб, лишь поморщился.
Зойку бы сюда, пусть бы читала себе в уголке — вся такая домашняя, — да кота наглаживала…
Колька опять застонал. У Зойки коса до жопы и ноги, как у статуи в «Третьяковке». Или в «Эрмитаже». Мячин был в одном из этих музеев в школе, и безрукая, бескрылая богиня поразила его своей красотой на всю жизнь.
На прошлой неделе — не богиня — Зойка стояла на остановке. Колька ехал домой. Увидел её ноги, пригляделся и решил подвезти. Мало ли какие отморозки пристанут. Зойка долго отказывалась, но потом согласилась. Он подвез её к общежитию — жёлтому, будто перенесшему гепатит, зданию. Уже отъехал, но вернулся, заметив, что та осталась на улице.
Так поздно вахтерша отказалась пускать. Привёз домой. Двери открыла Таи –пышногрудая Тамара любила, чтобы её называли именно так. В лифчике и трусиках, с бокалом в руках. Отчего-то Колька смутился, прикрыл Зойке глаза, а Тамаре сказал проваливать. Мало ли, вдруг девчонка на учительницу учится.
Зойка, надо сказать, быстро освоилась. Нацепила его футболку и засела с книгой в углу. Оказалось, в её сумочке лежал Чехов. Сидела, фыркала и смеялась. Мячин пил кефир и удивлялся. Он-то всегда думал, что Чехов скучный и писал о грустном, а тут поди-ка — всё наоборот.
Колька нечаянно задел зуб и поморщился. Зойка пропала вчера. Нет, он не виноват! Сидела дура, уткнувшись в своего Чехова. А он что? Пришёл после работы, душа просила чего-то человеческого и вот наткнулась на эту мраморную оглоблю с книжкой. Сидит в его футболке, читает и реденько так глаза на него приподнимает. Ну Колька и зашвырнул книгу в окно. Только потянулся Зойку к себе притиснуть, а рядом и нет никого. Только «Адидас» на полу валяется. Ещё тёплый.
С тех пор заболел зуб, зашатался. Была Зойка или нет? Может, привиделась?..
— Барс, я псих? — позвал Колька кота. Тот ехидно не откликнулся. — Сволочь ты. Куплю собаку, а тебя выброшу.
Мячин, хлопнув дверью, вышел на улицу. Вернулся поздно со свертком в руках, перетянутым бечевой.
— Начну с юмористического сборника, — мрачно заявил он и, открыв первый рассказ, погрузился в чтение. Улыбался, хмурился, ругался. Про зуб же совсем забыл. Тот и болеть перестал.
Долго горел свет в окне, и с улицы был виден силуэт сидящего за столом человека. Через какое-то время к нему добавился ещё один. А потом свет погас и любопытным прохожим уже ничего не было видно.
СТАРИК И ЛУНА
Старик стоял на берегу моря. Он смотрел на неестественно большую луну и вспоминал всю свою жизнь. Сердце его наполнялось безграничной тоской, и ему стало казаться, что в жизни он многого не успел, многого не прочёл, многого не полюбил и многим не воздал должное.
«Что это со мной? — подумал он. — Почему в моей голове возникают такие странные мысли? Я всегда жил одним днём, я не думал о завтрашнем дне, я не мучился днём вчерашним. Я не был философом или мудрецом, я не толкал умных речей, меня даже считали дурачком — и я знал это, и мне на всё это было наплевать!
А что теперь? Я смотрю на эту луну и понимаю, что я — обыкновенное ничтожество. Я — мусор! Ведь как я жил? — Как какая-нибудь инфузория. Как я живу сейчас? — Как пёс на помойке. А как я хочу жить? — Я... я не знаю этого»!
Долго думал так старик. В конце концов, он решил, что зря попирает землю грязными ногами, зря сотрясает воздух никчемными речами и зря ест еду — ибо он её недостоин. И надумал тогда старик утопиться.
Сделал старик шаг вперёд. И замерцала луна, а одно из пятен на ней словно оскалилось. Сделал старик шаг другой — и облизнулось одно из лунных пятен. Сделал третий — и два пятна прищурились.
Но вот старик остановился. Вода покрывала его уже по пояс, и лишь несколько шагов отделяло его от последнего вдоха.
Неожиданно он схватился за живот.
— Вот скрутило, так скрутило! — выдохнул он и немного согнулся. — Ой-ёй-ёй! Кажется, сейчас может случиться непредвиденный катаклизм! Да разве это дело?! Разве достоин я перед смертью загрязнить чистые воды океана?! — И сам себе старик ответил, что недостоин.
И тогда он решил, что быстро сбегает домой, где сделает все непотребные дела. А уж тогда можно и в воду!
Но, лишь развернувшись, он недоумённо воскликнул:
— Ба! Это что же я надумал: топиться?! А с какой стати мне это делать? И как я мог сказать о себе: «ничтожество»?! Да будет вам известно, о, боги Земли и Луны: я, Джек Моррисон — лучший сборщик улиток на всём побережье! И вы хотите, чтобы я утопился?! Ха-а! Разбежался!
В этот момент старик и правда побежал. Прижимая рукой себя сзади, он бежал, насколько позволяли ему старческие ноги, и выкрикивал:
— Ха-ха! Не дождёте-е-есь!
Старик бежал и не видел, как пятна на луне собрались в пучок, а затем концентрическими кругами разошлись к краям. Огромная улитка, живущая в бездне океана, — Королева и Прародительница всех улиток на Земле — впивалась тем самым глазом, который ничтожный человек принял за луну, в семенящую по песку фигуру.
«Снова не удалось», — пронеслось в мозгу невиданного в полной мере создания. Глаз воспылал яростью, но тщётность таких затрат энергии заставила отступить. Глаз стал опускаться. Океан вздыбился волнами, добегающими до берега злыми пенными всхлипами. Но старик этого уже не увидел.
Наконец, Большая Улитка исчезла полностью. Ровно через сто лет она попробует совершить свою месть снова: погубить нового лучшего сборщика улиток. Для неё эти сто лет растянутся лишь на время короткого сна.
Спи спокойно, Большая Улитка!
НА БЕЛОМ КОНЕ
— Как ты мне надоел! — Рыцарь кинул камень в толстяка-оборванца, но не попал. — Пошёл прочь!
Толстяк оскалился, показав жёлтые зубы, замычал и отступил к обочине.
Рыцарь отвернулся. Ему предстояло сразить дракона и освободить принцессу. Очередную. В успехе рыцарь не сомневался.
*
Савушкин сладко зевнул и выбрался из кровати. Сегодняшний сон ему очень понравился. И дракон был трудноуязвимым, и с принцессой повалялся прежде, чем доставил её к папаше. О немом толстяке Савушкин забыл напрочь. Как всегда.
Шлёпая босыми ногами, он протиснулся в ванную. Вид в зеркале нагонял тоску: опухшее лицо, залысина, круги под глазами. Совсем не таким Савушкин представал во снах: стройный молодой всадник, известный в Лазурной стране под именем Рыцаря Алой Звезды. И конь под стать — белый, без единого пятнышка.
Кран подтекал, по раковине тянулась ржавая полоса. Умываться и чистить зубы Савушкин не стал. Почесал щетину, поскрёб отвисшее пузо, зевнул.
Месяц назад у него была семья, уютная квартира и работа. Но после встречи со стариком, научившим, как, засыпая, переходить в Лазурную страну, Савушкин снял однушку на окраине, бросил работу и предался сновидениям.
Заглянув в холодильник, он заказал по телефону пиццу. Но сил ждать доставку не было. Давясь, он проглотил шмат колбасы, залил в глотку подсолнечного масла и плюхнулся на кровать. Три коротких слова заклинания, и вот он опять в чудесном Лазурном краю.
*
Ночное небо заслоняет мрачная башня. Путь туда труден и опасен. Узкая тропка вьётся по краю бездонной пропасти. Ядовитые скорпионы охраняют каждый поворот тропы. Корявые деревья тянут огненные ветви к смельчаку, и в самой башне пируют несметные полчища орков. Но синекожие, захватившие Амулет Мира, не уйдут от расплаты. Тому порукой слово Рыцаря Алой Звезды.
Белый конь всхрапнул, и рыцарь оглянулся.
Шагах в десяти позади, пригибаясь к дорожной пыли, скорчился толстяк-оборванец.
— Зачем ты ходишь за мной? — спросил рыцарь, как спрашивал не один раз до этого. Всегда, во всех приключениях рыцаря сопровождал этот немой недоумок, портя схватки и триумф своим убогим видом.
Толстяк униженно замычал, руками указывая на неподвластный ему язык.
Рыцарь развернул коня. Взбираться по тропе, оставляя позади этого уродца, показалось рыцарю недостойным. Пусть первым падёт в череде уничтоженных орков.
Толстяк прочёл свою судьбу в глазах всадника, завизжал и бросился наутёк. Но рыцарь настиг оборванца, пронзил сердце и для верности отрубил голову. Теперь можно отправляться в башню.
*
Труп Савушкина обнаружила хозяйка квартиры. Голова отрезана, колотая рана в груди слева. Преступника так и не нашли.
Если бы кто-то сравнил тело в морге с оборванцем из сна, то был бы удивлён поразительному сходству.
*
Рыцаря Алой Звезды больше никто не видел. Что ж, всплакнули княжны, принцессы и королевны, такова рыцарская участь. Они не сомневались, что вскоре на дорогах Лазурной страны появится новый молодой стройный всадник на белом коне.
[Ф1]Если это имелся в виду Илайя, то заместительное неуместно – уже было использовано имя
[Ф2]
[Ф3]Нехорошая фраха, водой не может подутьподуть может скорее