Пролог
Проход привел их в огромную пещеру. Иллана приоткрыла дверку фонаря, и наружу выплыл голубой светящийся шар. Королева осторожно дунула на него, шар начал медленно подниматься вверх и разрастаться. Бледное сияние озарило пространство, и путники увидели щерящийся острыми выступами свод, поддерживающие его мощные каменные столпы и зияющие непроглядным мраком коридоры. Их было несколько, помимо того, из которого они только что вышли.
Врайник шагнул вперед, закрыл глаза, сосредоточился. Со стороны можно было подумать, что Советник внимательно вслушивается. Так оно и было, если не принимать в расчет особенности его слуха.
- Он здесь! – уверенно указал Врайник на проход, расположенный прямо напротив, и сделал несколько шагов в сторону.
- Ты уверен? – спросил Саргон.
Ответ Советника потонул в грохоте и реве.
Звук наполнил пещеру, отразился тысячеголосым эхом, и невозможно было определить, откуда в действительности он идет. Почуявшее неожиданную добычу чудовище стремительно выскочило из темного коридора, но вовсе не из того, на который указывал Врайник.
Советник первым и поплатился за свою ошибку. Сделав несколько шагов не в том направлении, он оказался прямо на пути чудовища.
От удара огромной когтистой лапы Врайник отлетел далеко в сторону, врезался в твердую стену и тяжело осел на каменный пол.
Саргон поднял меч.
Так повелось с незапамятных времен, и древний закон свято соблюдался не только людьми, но и самой природой: правители Мегаликора никогда не обладали убивающей магией. Они не могли метать огонь или молнии, не могли создавать взрывоопасные энергетические шары и потоки, способные разносить в клочья людей и строения, их сила всегда была направлена лишь на созидание, и, наверное, в том состояла великая мудрость и справедливость. Но никто не запрещал правителям овладевать искусством воина, никто не лишал их права пользоваться обычным оружием, и Саргон даже не дрогнул, когда заклинатель чудовищ, на которого возлагалась большая надежда, внезапно выбыл из битвы.
Огромные глаза чудовища, молочно-белые с узкими черными прорезями зрачков, не мигая, смотрели на короля, из разинутой пасти валил пар, а мощный хвост, покрытый острыми, длинными шипами, угрожающе метался из стороны в сторону, хлестал по колоннам, и мелкая каменная дробь разлеталась в стороны после каждого удара.
- Спрячься, Иллана! – успел крикнуть Саргон до того, как чудовище поднялось на задние лапы и всем своим невероятным весом обрушилось на него.
Он недаром был Правителем Мегаликора и недаром отправился сам в это рискованное приключение. Он превосходно владел мечом и умел справляться с чудовищами не хуже заклинателя Врайника, хотя и совершенно другим способом. И его жена, Правительница Мегаликора королева Иллана, не стала прятаться. Она не считала себя воительницей, но тоже не привыкла отступать перед злом. У нее был свой меч.
Чудовище не выдержало двойного натиска. Его громоподобный рев наполнил пещеру и оглушил противников, но то был не победный клич, а стон, полный отчаяния и боли.
Королевский меч пронзил ужасную морду. Чудовище мотнуло головой. Саргона, не отпустившего рукоятки, приподняло над землей и швырнуло на одну из исполинских колонн. Предсмертный взмах мощного хвоста рассек воздух, длинные острые шипы просвистели возле самого лица королевы и вонзились в грудь поднимавшегося с пола Правителя Мегаликора.
- Саргон! – вырвался отчаянный вопль из груди Илланы.
Еще одно судорожное движение, хвост взвился вверх, обрушился на каменный столп и безжизненно опал, в последний раз дрогнув возле ног распростертого на полу короля.
- Саргон! – забыв про боль собственных ран, Иллана бросилась к мужу. - Саргон! – прошептала тихо, склоняясь над ним.
За ее спиной возле стены шевельнулся приходящий в себя заклинатель чудовищ Врайник.
Глава 1. Влада
Самая противоречивая и необъяснимая штука на свете – жизнь. Особенно хорошо понимаешь это, когда начинаешь задумываться о ее смысле и собственном месте в ней. Кто сможет ответить: почему одновременно хочется быть и такой как все, и абсолютно выдающейся? Почему одно взаимоисключает другое, и полной определенности в вопросе «где лучше?» так никогда и не достигнешь?
Чтобы не остаться одной, иметь друзей, компанию, лучше быть такой как все. Но, чтобы тебя заметили, чтобы узнали о твоем существовании, чтобы не исчезнуть окончательно в безликой общей массе, надо чем-то выделяться. А «выделяться» означает «отделяться».
Не все благосклонно воспримут твою яркую индивидуальность, кого-то обязательно она станет раздражать, кому-то разрушит планы, и тогда – прости-прощай компания, считающая тебя своим человеком. Недаром же все гении по жизни - люди одинокие, иногда - даже отверженные. Вот и думай!
Влада – субъект нейтральный. Не «мисс-популярность», никогда не появляющаяся без пары-тройки почитателей, но и не изгой, которого стараются обойти стороной. Почти все к ней относятся неплохо, почти со всеми у нее гладкие отношения. Она сдержанна и скрытна. Даже лучшую подругу Лизу не посвящает она в свои сокровенные переживания и мечты. А мечты у Влады самые разнообразные, начиная с невероятных, заведомо несбыточных и заканчивая незамысловатыми, скромными. Например, хочется Владе, как и миллионам других девчонок, встречаться с мальчиком. Да не с первым попавшимся или с каким-то там выдуманным, нереальным, а с очень даже определенным. Но это уже тайна за семью печатями. Владе легче умереть, чем сознаться кому-нибудь постороннему, с каким именно.
Она часто украдкой наблюдает за ним, но на прямой взгляд не решается, а чтобы подойти самой, заговорить – от одной мысли о подобном бросает в жар. Хотя они давно знакомы. Он учится в параллельном классе, зовут его Саша Егоров, и Владе кажется, он тоже иногда поглядывает с интересом в ее сторону.
Влада в очередной раз провожает Сашу взглядом. Мальчик уверенной, легкой походкой шагает по рекреации, а из-за двери с табличкой «Кабинет физики», возле которой стоит Влада, появляется Ксения Ярцева, едва не сталкивается с Сашкой.
- Егоров! Как же ты вовремя! – кричит Ярцева обрадованно. – Мел тащишь? Дай мне один кусок! Неохота переться на первый этаж.
Сашка послушно отдает Ксюше мел, а та даже «спасибо» не говорит, довольная исчезает за дверью.
Владе бы ее способности! Нет, не по части учебы, а в области куда более сложной и значительной.
Такое чувство, как робость, Ксении неизвестно. Ярцева не будет краснеть и заикаться перед мальчишкой, не растеряется от смущения.
Чего ей смущаться? С ее-то данными! Стройная фигурка, большие выразительные глаза, длинные светлые волосы – вот она какая, Ксения Ярцева!
У Влады волосы тоже когда-то были длинными. Если их распустить, они спадали до середины спины густой блестящей волной. Наверное, очень красиво, да только у Влады никак не получалось ходить с волосами на роспуск. Они ей ужасно мешали: съезжали на лицо, рассыпались по тетрадям и постоянно норовили оказаться в тарелке. Волосы не хотели лежать гладко и послушно, их было слишком много, и Влада сделала короткую стрижку. И почти сразу же пожалела о своем поступке. Нет, вовсе не потому, что стрижка оказалась неудачной. Наоборот, она очень шла Владе. Но все остальные девчонки, почти все, носили длинные волосы, и, надо признать, это действительно выглядело потрясающе красиво.
Влада прикинула, сколько времени необходимо на то, чтобы отрастить волосы до прежней длины, и раздраженно решила, что теперь всегда будет делать короткие стрижки.
Вот примерно какими мыслями была занята последнее время Владина голова. Поэтому нет ничего удивительного в том, что для важной информации места в ней катастрофически не хватало.
Лишь на уроке Влада выяснила, что выучила не тот параграф. Это означало, со стопроцентной вероятностью, что ее вызовут к доске. Закон подлости! Недаром Марина Юрьевна уже долгое время подозрительно посматривает во Владину сторону. Точно вызовет!
Влада торопливо принялась читать нужную тему и – естественно! – не успела.
Ничем не выдав своего бедственного положения, она добралась до доски и отвечать начала бойко. Разве это проблема – повторить три фразы, прочитанные секунду назад? Зато дальше дела пошли тяжелее.
Влада старалась не молчать, что-то там лепетала, а во время пауз между словами просительно смотрела на Марину Юрьевну и мысленно умоляла: «Поставьте, поставьте мне «четыре»! Пожалуйста! Я же учила! Допустим, другой параграф, но ведь учила же! Вот если бы меня спросили тот материал, я бы отвечала без запинки, я бы отвечала просто превосходно, и вы остались бы довольны!»
Владу не устраивала ни «тройка», ни тем более «двойка». Она поклялась родителям окончить учебный год только на «четыре» и «пять». Лишь при этом условии мама с папой пообещали подарить ей новый навороченный мобильник, взамен старенького, уже давно непопулярного. Ни у кого в классе уже не водилось подобной рухляди! А еще обещали отправить в лагерь в Болгарию. Поэтому по физике до конца года оценки ниже «четверки» были абсолютно неприемлемы.
- У тебя все? – скептически поинтересовалась Марина Юрьевна.
Влада не отрывала от нее умоляющих глаз.
«Пожалуйста! Пожалуйста! Я же ответила! Не блеск, конечно, но говорила я не менее пяти минут и, кажется, все по делу, никакой ерунды не несла. Вполне даже прилично, особенно, если учесть, что готовила я другой параграф. Для абсолютно несведущего, я отвечала очень даже неплохо. Можно сказать, даже хорошо!»
- Хорошо! – учительница согласно качнула головой, выдержала паузу, словно внимательно прислушивалась к своим мыслям. – Садись, Большакова! Четыре!
Четыре? Четыре! Влада не поверила своему счастью. Она проследила за рукой учительницы, убеждаясь, что та вывела в журнале нужную оценку. Вот везуха! Однако к радости примешивались смущение и легкие укоры совести.
Не ответила Влада на «четыре», если уж честно. От силы на «тройку». Но обычно неподкупная и непоколебимая Марина Юрьевна почему-то сжалилась над ней, словно поддалась внушению.
Все оставшееся время Влада просидела в задумчивости, только звонок с урока привел ее в чувство. Повинуясь звонку, Влада привычными движениями затолкала в сумку учебник и тетрадь и направилась к дверям.
- Что-то есть хочется, - пожаловалась нагнавшая ее подруга Лиза.
- Сходи в буфет, - отстраненно посоветовала Влада, но Лизка уныло протянула:
- Ага! Перемена пять минут: я как раз успею спуститься на первый этаж и занять очередь.
- У меня яблоко есть. Если хочешь, - предложила Влада подруге.
- Яблоко? – не очень-то воодушевилась Лиза. – А я груши люблю. Знаешь, такие не слишком мягкие, которые хрустят, и сочные.
Влада живо представила описанный Лизой фрукт - очень аппетитно! Она бы с радостью отдала подруге грушу, если бы та у нее была, но…
Влада достала из портфеля яблоко.
- У меня только это. Будешь?
- Конечно! – восторженно воскликнула Лиза. - Спасибо большое!
Она в несколько укусов расправилась с яблоком, благодарно просияла, выбрасывая малюсенький огрызок.
- Обалденная была груша! Как раз как я люблю.
- Груша? – Влада изумленно уставилась на подругу.
Она давала Лизке яблоко, абсолютно точно – яблоко! Груша и по форме, и по вкусу отличается – невозможно перепутать! Или садоводы вывели такой сорт яблок, который имеет вкус груши? Но какой смысл в подобных яблоках?
Что такое творится сегодня?
Вечером мама вдруг ни с того ни с сего заинтересованно спросила:
- Собираешься кого-нибудь приглашать на день рождения?
Влада растерялась от неожиданности.
- Не знаю. Еще почти целый месяц.
И никакой гарантии, что друзья к тому времени уже не успеют куда-нибудь смотаться в связи с наступлением каникул.
- К таким мероприятиям следует готовиться заранее, - разумно заметила мама. – Не хотелось бы узнать лишь накануне, что к тебе закатятся человек этак десять-пятнадцать, рассчитывающих на угощение и веселье.
- Какие «десять-пятнадцать»? – возмутилась Влада, но тут же смиренно пообещала: - Хорошо, я подумаю.
Ее день рождения приходился на начало июня. В этом году Владе исполняется четырнадцать. Надо будет получить паспорт… и все такое.
Нельзя сказать, что Влада напрочь забыла о своем дне рождения, что она не дожидается праздника с нетерпением. Конечно, дожидается, но именно того момента, когда сможет сказать, что ей уже четырнадцать. А как пройдет этот момент: с гостями или без, в виде большого торжества или скромной вечеринки для особо приближенных – не столь важно. Но ожиданий еще – целый месяц. Почти целый месяц. А сейчас…
Влада уставилась на свое отражение в оконном стекле. Что же произошло с ней сегодня в школе? Вроде бы мелочи, и следует плюнуть на них, не обращать внимания. Но как странно и непонятно!
На следующий день Влада отправилась в школу, нет, не с опаской, а с волнением и даже с тревогой, но ничего необычного не случилось. Уроки тянулись своим чередом, никто из учителей не вызывал ее к доске, никаких отметок она не получала, и Лизкины вкусовые ощущения не выбивались из пределов нормы и реальности. А в воскресенье Влада с мамой отправились в магазин, прикупить обуви на лето.
Босоножек Владе обычно хватало на один сезон, и дело тут вовсе не в постоянно растущей ноге (нога-то у Влады как раз больше и не росла), а интенсивности жизнедеятельности. Это у бабушки, которая возле подъезда целыми днями сидит, обувь могла здравствовать десятилетиями, а Влада – юная, живая, подвижная. Ее босоножкам простаивать некогда, они всегда в действии.
По дороге мама увлеченно расписывала форматы предполагаемой покупки:
- Хочу такие, чтобы и носок, и пятка были прикрыты, а по бокам – вынуто. И чтобы каблук невысокий, иначе мне далеко не уйти. Я привыкла, медленно ходить уже не могу. И цвет какой-нибудь светленький, но не белый. Ну и по цене, конечно, приемлемые.
И - надо же! – стоило им только войти в магазин, сразу же на первой же стойке ожидали их туфли маминой мечты. Тютелька в тютельку как она рассказывала.
- Вроде и по размеру подходящие, - тотчас ухватилась за туфли мама. – Эти и померяю.
Она примостилась на пуфик, освободилась от старой обуви, но спустя некоторое время разочарованно объявила:
- Представляешь, сваливаются! На ноге не держатся! Видимо размер большой.
Мама перевернула туфлю кверху подошвой в поисках заветного кружка с циферкой.
- Тридцать девять! Еще бы не сваливались! – объяснила она себе и Владе недоразумение и обвела взглядом зал: - Где тут продавец? Может, найдет и мой размер.
Мама с сожалением опустила взгляд на обувь своей мечты.
Возле ее ног стояла черная лакированная лодочка на высокой шпильке.
- Это я на радостях не ту туфлю схватила? – вопросительно проговорила мама, внимательно оглядев стеллажи, но в ближайшей перспективе ничего, даже отдаленно напоминающее объект своих вожделений, не нашла.
- Не понимаю! Я что, свихнулась?
Ища поддержки, она в замешательстве глянула на дочь, но Влада казалась не менее озадаченной случившимся. А если честно, весьма встревоженной.
Вот оно! Опять началось!
- Лиз, а с тобой такое бывает, когда что-то одно принимаешь совсем за другое?
- Ну да! – не задумываясь, брякает Лиза. – Вчера даже…
Влада облегченно перевела дух: вчера, то есть в воскресенье. В этот же день они с мамой были в магазине. Значит, странные вещи происходят не только в ее присутствии, и Влада не имеет к ним никакого отношения. А уж она-то посчитала, что все дело в ней, что именно она так необычно действует на окружающих людей.
- Думала, передо мной Петрова идет, а оказалось – совсем незнакомая девица! – продолжила Лиза. – Хотя со спины было ужасно похоже.
- Это не то! – чуть не заплакала Влада и попробовала объяснить доходчиво: - Вот представь: на самом деле сидит черная кошка, а ты видишь перед собой рыжую собаку. У тебя так бывает?
- Я что, по-твоему, совсем идиотка? – рассердилась подруга.
- Нет, конечно! – поторопилась заверить ее Влада, но про себя ворчливо добавила: - Однако, ела же яблоко, а восторгалась грушей! – И сразу спохватилась: - Или это у меня крыша поехала? И в сумке действительно лежала груша! И у доски я не впадала в ступор! Но мама-то! Мама сама призналась, что мерила одни туфли, а видела при этом другие!
Наверное, это очередные выверты природы: нестабильная геомагнитная обстановка, какие-нибудь взрывы на солнце или неизвестное космическое излучение. Что-то действует на сознание людей и заставляет их принимать желаемое за действительное. И было бы неплохо, если бы это что-то внушило Владе, будто в мае учеба еще не достала до смерти, в школу ходить очень хочется, а думается исключительно об уроках и заданиях. Но нет! Мысли о школе по-прежнему безрадостны, а уроки тянутся бесконечно и утомительно.
На физике Марина Юрьевна взяла со стола стопку белых листов, и класс испуганно замер. Контрольная! Да еще без предупреждения!
- Учебники убрали! Тетради тоже вам не понадобятся! – металлически твердый голос учительницы вызывал трепет в еще недостаточно закалившихся в жизненных передрягах детских сердцах. – Жалко мне урока, да ничего не поделаешь: распоряжение администрации! – Внезапная смена интонации немного убавила напряжение, но расслабиться никто не решился. – Сейчас я раздам вам тесты, - объяснила происходящее Марина Юрьевна. – Не страдайте! К физике они не имеют никакого отношения. – Она поймала чей-то вопросительный взгляд. – А к чему имеют? Трудно сказать. Читайте внимательно, отвечайте на вопросы. В конце урока сдадите мне.
Марина Юрьевна не обманула: к физике тест не имел никакого отношения, как почти и ко всем остальным программным предметам.
- Маразм полный! – прокомментировала Лиза. – Но спасибо за несостоявшуюся физику.
- Кто справится, может отправляться домой, - добавила Марина Юрьевна. – Но ответить нужно на все вопросы! – она повысила голос, предупреждая возникновение кое у кого неправедных идей. – Обязательно!
Влада специально не торопилась, но ответы почему-то выстраивались сами собой, и она дошла до конца одной из первых.
- Ты уже все? – не поверила Лиза.
- Тебя подождать?
Подруга отрицательно мотнула головой.
- Лучше не здесь. Лучше у раздевалки.
Влада сдала листочки Марине Юрьевне и выбралась из класса, не переставая размышлять по поводу только что пройденного теста. Очень странные вопросы, никакого отношения не имеющие к учебе: о настроении, об отношении к окружающим и себе самому, о чувствах и эмоциях.
Спускаясь по лестнице, Влада увидела возле окна Егорова. Саша ее пока не заметил, и Влада остановилась.
Все! Хватит трусить! Сколько можно страдать от нерешительности! Надо вести себя как Ксения Ярцева. Надо отбросить смущение, подойти и сказать, например: «Привет! А что ты здесь делаешь?» Простой и естественный поступок. Ничего героического. Ярцева совершила бы его легко и непринужденно, даже не задумавшись ни на секунду. А еще Ярцева наверняка бы улыбнулась. Не лучезарно во все зубы, а чуть-чуть - мило, приветливо, не выдавая своей сильнейшей заинтересованности.
Влада сделала глубокий вдох и шагнула вниз, повторяя про себя: «Все хорошо. Я не боюсь. Я – Ксения Ярцева. Я – Ксения Ярцева».
Услышав шаги, Саша поднял глаза, и в них легко прочитала Влада сбывшееся ожидание и радость, и слова сами слетели с губ.
- Привет! Что ты здесь делаешь?
«Я – Ксения Ярцева! Мне неведома робость!»
Саша немного помедлил с ответом, попытался усмехнуться независимо, но, не справившись, глуховатым от волнения голосом признался:
- Тебя жду.
Владу обожгло изнутри, она смотрела на Сашку и молчала.
К черту Ярцеву! Кому она нужна со всеми ее достопримечательностями! Сашка ждал Владу! А она, дурочка, боялась с ним заговорить!
Не услышав от собеседницы никаких слов, Саша продолжил сам:
- Знаешь, Ксю… - но не договорил, отшатнулся внезапно, глаза его округлились, и Егоров выдохнул изумленно: - Большакова?
- Да, - растерявшись, подтвердила Влада.
- Что за фигня! – Сашка зажмурил глаза, тряхнул головой, словно избавляясь от отвратительной мысли или неприятного видения, отступил назад. – Большакова, я тут…
Он оборвал себя на полуслове, посчитав, что объяснения вовсе не обязательны, резко развернулся и торопливо ушел прочь, почти сбежал, а Влада осталась стоять с застывшим лицом.
Неудачница! Вовсе не ее дожидался Егоров. Как же! Нужна она ему очень! Размечталась! Недосказанное «Ксю…» однозначно должно было продолжиться слогом «ша». И выходило «Ксюша»! Ксюша! Ксюша! А не Влада! Ни в коем случае, ни за что, никогда не Влада!
Она хотела стать такой как Ярцева и в своем стремлении едва не получила то, что предназначалось не ей. Едва. Но она не Ярцева, и, значит, не получает ни-че-го! Она всего лишь Влада Большакова, которая никому на свете неинтересна.
А на лестнице опять раздавались шаги.
- Владик! Ты чего здесь торчишь? – удивленно вскинула брови Ксения.
- Представляешь, не могу ноги с места сдвинуть! – мрачно ляпнула Влада, не поднимая глаз.
- Да ты что! Офигеть! – удивленно воскликнула Ярцева, подошла осторожно, стараясь чересчур не приближаться. – Здесь, наверное, пролили что-нибудь, - рассудительно предположила она, для страховки переступив с ноги на ногу.
- Наверное, - согласилась Влада и побрела прочь, не прислушиваясь к звучавшим за ее спиной словам.
Ярцева поторопилась со своей гипотезой. Здесь еще ничего не пролили, здесь только сейчас прольются Владины слезы, слезы разочарования и обиды.
Плакать хотелось очень, но что-то сдерживало, что-то загадочное, необъяснимое.
Как мог Сашка Егоров перепутать ее с Ярцевой? Как?
Ксения выше ростом, волосы у нее длинные и светлые, а у Влады короткие и темные. Спутать абсолютно невозможно. Даже с закрытыми глазами! Голоса у них тоже разные и Сашке хорошо знакомые. Влада Сашкин голос безошибочно узнала бы среди множества других. Да только, что толку?
Егоров предпочитает Ксению Ярцеву, а Влада для него – пустое место, случайная девочка из параллельного. Еще к тому же и странная, как выясняется.
Люди рядом с Владой начинают сходить с ума, у них появляются галлюцинации.
Кто станет с такой водиться? Кому она может понравиться? От нее бежать надо, как от чудовища.
И пусть! Пусть все разбегаются. Ей тоже никто не нужен! Проживет как-нибудь без всеобщей любви и участия! Такая вот странная! Извините, других нет.
Спустя несколько дней классный руководитель попросила Владу:
- Большакова, ты задержись после уроков. Подойдешь ко мне в кабинет.
- А что случилось? – встревожилась Влада.
- Ничего особенного, - равнодушно проговорила учительница. - Просто с тобой хотят побеседовать по результатам теста.
- Почему со мной? Я что-то не так сделала? – с недавнего времени Влада сильнее верила в неудачи и неприятности.
- Я не знаю, Большакова. Меня в подробности не посвящали, - в голосе классного руководителя прозвучала обида. – Но ты уж подойди, сделай милость!
Влада милость сделала, но в кабинете застала не свою учительницу, а пару незнакомых людей: молодую симпатичную девушку и мужчину постарше.
- Извините, - смутилась Влада и попыталась скрыться за дверью, но ее окликнули по имени.
- Проходи, пожалуйста!
У девушки не только внешность оказалась приятной, но и голос: мягкий, низковатый, внушающий доверие. Она задала Владе несколько вопросов, похожих на те, которые содержались в тесте, а потом очень мило улыбнулась.
- Влада, с тобой последнее время ничего необычного не случалось?
Влада мгновенно насторожилась и чересчур торопливо заверила:
- Ничего!
Но голос неуверенно дрогнул, и стало яснее ясного: она или сильно сомневается, или намеренно врет.
Все, финиш! Видимо, тест проводили с целью выявления всяких душевных и умственных отклонений, и Влада выдала себя с головой. Значит, у нее точно крыша съехала, и за ней прибыли из «психушки». Только там умеют разговаривать такими вкрадчивыми и ласковыми голосами.
Девушка повернулась к окну, за которым ярко светило солнце, и блестело чистое голубое небо.
- День сегодня просто замечательный!
Ага! Отвлекающий маневр! Сейчас Влада расслабится, развесит уши, а этот до сих пор не проронивший ни слова мужик вскочит с места, сграбастает ее и произнесет каменным голосом: «Пройдемте, голубушка! Вам требуется срочное лечение!»
- На улице благодать, почти настоящее лето! – тем временем продолжала девушка. – А вот в школе душновато. Правда, Влада? Даже окна открытые не помогают. Я бы сейчас не отказалась от мороженого. Не слишком холодного, а слегка подтаявшего.
Влада изумленно посмотрела на собеседницу, а та, все более увлекаясь, рассказывала:
- В чуть запотевшей вазочке. Обхватишь ее руками, и вроде уже не так жарко.
Влада внимательно вслушивалась в произносимые слова и вдруг ясно почувствовала, что девушка не сочиняет, стараясь усыпить ее бдительность. Ей действительно хочется мороженого. Непременно обычного белого пломбира, без всяких наполнителей. Хотя можно с кусочками фруктов. Не с цукатами, а именно со свежими кусочками: зеленые – киви, желтые – ананас и…
И на столе перед девушкой появилась чуть запотевшая креманка с белой горкой слегка подтаявшего мороженого, обложенного сверху зелеными, желтыми…
- Откуда? – вскрикнула Влада, и мороженое вмиг исчезло.
Влада смотрела на девушку широко распахнутыми от потрясения глазами.
- Как вы так делаете?
- Это не я, - опять улыбнулась та с легким лукавством.
Влада перевела изумленный взгляд на мужчину. Надо же! А ведь сидел, молчал до сих пор, лишнего движения не сделал.
- И не он. Это ты, Влада.
- Я? – она в жизни не поверит. – Ерунда! Я так не могу! Так никто не может! – Влада, кажется, начала догадываться. – Это что, розыгрыш такой?
- Нет, Влада, это не розыгрыш. Честное слово! И от мороженого я бы не отказалась ни за что.
Девушка мечтательно вздохнула. Влада заглянула ей в глаза, опять ощутила искренность ее желания, и на столе вновь возникла…
- Перестаньте! – Влада вскочила с места. – Не смешно! Выберите для своих розыгрышей кого-нибудь другого! Я не собираюсь участвовать в ваших фокусах!
Она не останется ни на миг в этой подозрительной компании! Она не позволит смеяться над собой!
- Тихо, Влада! – впервые подал голос мужчина. – Успокойся! Ничего страшного не случилось. Сядь и успокойся!
А голосок у него еще похлеще: певучий, умиротворяющий, красивый. Влада не смогла ослушаться, плюхнулась обратно на стул.
- Это, правда, я сделала? – она недоверчиво хмыкнула.
- Да! – уверенно ответили ей, и сразу в голове всплыли все происшествия последних дней, странные и неподдающиеся объяснению.
- Но как?
- Ты же знаешь, человек за жизнь не полностью использует потенциал своего мозга. И никто не знает, что скрывает оставшаяся недоступная часть. И предназначение многих генов, несущих большое количество информации, до сих пор остается неясным. Никто не может с точностью определить границы человеческих возможностей: на что еще он окажется способен?
Влада опять хмыкнула.
- Значит, я не свихнулась? Значит, каждый в состоянии это сделать?
- Пока что не каждый. Но в будущем – вполне вероятно.
- А вы тоже так умеете? – Влада сурово уставилась на своих собеседников, про себя повторяя: - И не смейте мне врать! Слышите!
- Нет, так не умеем, но кое-что другое…
- А что? – девочкины глаза вспыхнули неуемным любопытством.
Девушка рассмеялась, мужчина улыбнулся.
- Узнаешь со временем. А к тебе у нас будет предложение, и лучше обсудить его в присутствие твоих родителей.
Уже через день Алла и Виктор Николаевич (а именно так звали девушку и мужчину, перед которыми Влада невольно устроила представление с мороженым) оказались в гостях у Большаковых. Тогда-то и открылся смысл их предложения, и Влада наконец-то перестала мучиться нескончаемыми предположениями и фантазиями на тему: что же хотят с ней сделать? Практически, ничего особенного. Владе предлагали оставить ее теперешнею школу, естественно по окончании текущего учебного года, и продолжить образование в специальном интернате для особо одаренных.
Название учебного заведения звучало просто убийственно. Стоило его услышать, и в сознании моментально возникало нечто среднее между колонией для малолетних преступников и спецшколой для умалишенных. «Интернат» значило, что жить придется вне дома, где-то вдали от родной семьи, слово же «особо одаренных» для человека с хорошо развитой фантазией, а главное, совсем недавно открывшего в себе очень странные способности, впечатляло до жути.
Алла красноречиво расписывала преимущества предлагаемого Владе существования.
Учеников в школе немного. К каждому – индивидуальный подход. Педагоги – ну просто золотые! Психолог, врач, медсестра – все как полагается. Программа общеобразовательной школы – без вопросов! Лицензия, аккредитация, аттестат государственного образца.
И расположен интернат не в самом мегаполисе, а в тихом зеленом пригороде. Кругом парки, дворцы, сплошная живая история и экологически чистая природа. Здание нетиповой архитектуры, мастерские, лаборатории, спортивный зал, бассейн. Никаких общих спален на двадцать коек, комнаты на двух-трех человек со всеми удобствами под рукой. Никаких запретов, типа: «За ограду ни ногой!», гуляй по округе сколько влезет, само собой в пределах режима. Совсем без режима - никак, его ведь даже дома стараются поддерживать. Питание отличное, если есть какие-то тонкости, все учтут. Влада даже запомнить не смогла все обещанные блага.
Потом ее тактично выставили из комнаты. Влада, конечно, могла подслушать, но не стала. Не из моральных соображений, а потому как предполагала, о чем пойдет речь: само собой, о тонкостях психологии пубертатного периода и специфических проблемах, которые могут возникнуть у человека, внезапно осознавшего, что он не такой, как все остальные.
Мама сильно сомневалась, ей не хотелось отпускать свою маленькую любимую единственную дочуру от себя, куда бы то ни было, пусть даже в рай, ей было страшно. Но Виктор Николаевич возразил: да, в четырнадцать лет человек далеко еще не взрослый, но уже вполне осознающий, готовый к самостоятельному существованию. К тому же новички приезжают в интернат не к первому сентября, а в начале августа, чтобы успеть адаптироваться, привыкнуть, познакомиться друг с другом и с педагогами. И, если что, до наступления учебного года планы можно кардинально поменять, вернуться домой и продолжать жить привычной жизнью. Но даже в этом случае помощь со стороны интерната в разрешении всяческих затруднительных ситуаций все равно гарантируется. Хотя первые занятия для новичков проводятся уже в августе, но они не имеют отношения к привычной школьной программе, совершенно не обременительны и даже воспринимаются с немалым энтузиазмом со стороны ребят. А в целом это напоминает обычный летний оздоровительный лагерь: будут и экскурсии, и поездки на залив, и походы в музеи и т.д. и т.п. В общем – полный ажур!
После рассказов Виктора Николаевича Владе захотелось поехать с ним немедленно. Особенно вдохновило замечание, что в любой момент можно вернуться домой и сделать вид, что слыхом не слыхивала ни о каком интернате, да и не существует вовсе на земле подобного места. И, когда спросили Владино мнение, она без тени сомнения заявила, что согласна. Почему бы не попробовать? Теперь даже в обещанную Болгарию ее можно не отправлять. Но Большаковым все равно дали время подумать до конца июня.
Вот так и попала Влада в школу-интернат для особо одаренных. И истории двух ее соседок по комнате мало чем отличались от ее собственной, разве только местом действия.
Познакомились девчонки быстро, и почти тут же подружились, радуясь удачной компании. И, конечно, в первую очередь они выяснили, чем же невероятным могут поразить друг друга и окружающих.
Самым обычным, точнее, самым легко определяемым в словесном обозначении и широко известным даром обладала Тамара. Чтобы назвать его, требовалось всего одно слово: телекинез. Но Томка вела и держала себя так, будто была великой волшебницей, если не богиней, и все чудеса мира находились в ее власти. Ну да! Ведь помимо телекинеза она обладала еще и незаурядной внешностью. Чуть позже, когда окончательно исчезнут последние отголоски подросткового несовершенства, ее станут называть эффектной. Что не мешало оставаться ей просто отличной девчонкой.
Черноволосая Рушана с большими миндалевидными глаза сущность своих способностей объясняла гораздо дольше. Она понимала животных.
Нельзя сказать, что Рушана бесконечно и беспристрастно любила всех тех, кто бегал, летал, ползал, плавал, короче, принадлежал к царству фауны, но из всего этого разнообразия существ она не боялась никого. Она с любым представителем могла найти общий язык, и никакая из тварей живущих ни разу не причинила ей вреда. Даже комары никогда не кусали.
Рушана могла определить, чего хочет животное, что у него болит, что с ним происходит. Непонятно, как у нее получалось, но Рушана даже могла управлять животными. Готовая наброситься собака успокаивалась, неудержимо несущаяся лошадь останавливалась, муравьи меняли привычную тропинку, стоило ей только этого захотеть. А совсем недавно Рушана попросила осу ужалить одного человека.
Как попросила? Кто же его знает? Просто смотрела на вьющуюся вокруг спелых слив осу. Просто хотела, чтобы оса исполнила ее желание. И та отвернулась от лакомства и с сердитым жужжанием ринулась на… Впрочем, неважно.
А Владе так и не удалось толком объяснить, что она может делать. Читать чужие мысли? Вроде бы нет. Создавать предметы из ничего? Опять не подходит. Облекать мысленные образы в визуальную форму. Кому что-то ясно из этих слов?
Глава 2. Синица
О том, что согласилась поехать в интернат, Влада не жалела. Пока жизнь здесь действительно напоминала смену в обычном летнем лагере.
- Пойдемте, поболтаемся по парку, - предложила Томка. – Я слышала, здесь недавно площадку новую построили для этих… райдеров.
- Кого? – заинтересовалась Рушана.
- Ну, знаешь, всяких велосипедистов и скейбордистов - экстремалов. Которые ездят по перилам, по лестницам, по трамплинам специальным, трюки разные выполняют.
Они уже вышли, а Томка все продолжала их просвещать.
- У нас в городе мальчишки на площади возле фонтанов катаются. Там всякие выступы, лесенки, перегородки, клумбы – полнейший архитектурный хаос. А для них – то, что надо. А здесь, говорят, специальный скейтпарк, и некоторые там такое вытворяют, что нашим и не снилось.
Девчонки не прогадали, действительно было, на что посмотреть, а Рушана так совершенно обалдела: она и скейт раньше только по телеку видела.
- Нет, девочки! Я бы… я бы и близко к этой доске не подошла. У меня оттого, что я смотрю, уже дух захватывает.
А мальчишки не разделяли ее опасений, бесстрашно перепрыгивали через ступеньки и тумбы, скользили по перилам и высоко взмывали над краем рампы, успевая еще что-то изобразить в воздухе. Наверное, у них тоже захватывало дух: от скорости, от полетов, от тонкого чувства баланса, от точности и быстроты реакции. Но мальчишки не пугались своих ощущений, они наслаждались. Особенно когда трюк получался так, как изначально задумывался.
Конечно, мальчишки падали, и даже чаще, чем хотелось бы, но опять поднимались и садились на велосипед или, поставив одну ногу на скейт, другой легко отталкивались от земли. Деревянный настил гудел под колесами. И девчонки очень быстро запомнили дорогу, приводящую их в скейтпарк, и частенько пользовались ею.
Подружек стали узнавать, и даже приглашали самих попробовать, щедро предоставляя собственный инвентарь. Рушана сразу категорично отказалась, Томка туманно пообещала: «Как-нибудь потом». Влада, возможно, и согласилась бы, по крайней мере, на двухколесном велосипеде она ездила лет с шести, но (она прекрасно знала) под устремленными на нее взглядами скорее всего сумеет навернуться, ед