– 1 -
– Ну хорошо, – сказал Роланд. – Скажите мне его загадку.
– А как же те люди? – спросил Эдди, ткнув пальцем в сторону города за огромной колонной залой Колыбели. – Чем мы можем им помочь?
– Ничем, – ответил Роланд, – но помочь себе мы еще в силах. Так что это была за загадка?
Эдди посмотрел на обтекаемый силуэт монорельса.
– Он сказал, чтоб раскочегарить его, нам надо залить насос. Только он заливается задом наперед. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Роланд тщательно обдумал вопрос, покачал головой и посмотрел на Джейка.
– Есть какие-нибудь соображения, Джейк?
Тот помотал головой.
– Даже не представляю, что такое насос.
– Вероятно, загадка – это не самое трудное, – сказал Роланд. – Блейн кажется нам живым, поскольку разговаривает, как живое существо, однако он все равно остается машиной – хитроумной, но машиной. Свои двигатели он запустил сам, а вот чтобы открыть ворота и его двери, должно быть, нужен шифр или код.
– Нам лучше поторопиться, – нервно заметил Джейк. – С тех пор, как он говорил с нами в последний раз, прошло наверняка никак не меньше двух-трех минут. А то и больше.
– Ладно тебе высчитывать, – хмуро сказал Эдди. – Здесь время чокнутое.
– И все-таки…
– Да, да. – Эдди покосился на Сюзанну, восседавшую верхом на бедре стрелка, но та отрешенно смотрела на числовой ромб. Молодой человек снова перевел взгляд на Роланда. – Насчет шифра ты наверняка попал в точку – небось, потому тут и натыкана такая прорва кнопок с цифирью. – Он повысил голос: – Так, Блейн? Хоть это мы угадали правильно?
Молчание. Только убыстряющийся рокот двигателей моно.
– Роланд, – вдруг окликнула Сюзанна, – тебе придется мне помочь.
Выражение мечтательной отрешенности сменилось иным, в котором соединились ужас, смятение и решимость. Никогда еще молодая женщина не казалась Роланду столь прекрасной… или столь одинокой. Когда они, стоя у края поляны, смотрели, как Медведь силится стащить Эдди с дерева, Сюзанна сидела у Роланда на плечах и стрелок не видел, какое у нее сделалось лицо, когда он сказал, что стрелять должна она. Теперь, глядя на молодую женщину, он понял, что это было за выражение. Ка – колесо, его единственное назначение – вращаться, и в итоге оно неизменно приходит туда, откуда начинало. Так бывало всегда и так было сейчас; Сюзанна вновь повстречалась на узкой дорожке с медведем, и ее лицо говорило, что это для нее не секрет.
– Что? – спросил он. – В чем дело, Сюзанна?
– Я знаю ответ, но не могу его ухватить. Застрял в памяти, как рыбья кость в горле. Мне нужно, чтобы ты помог мне вспомнить отца – не лицо, а голос. Его слова.
Джейк украдкой поглядел на свое запястье, и в памяти мальчика неожиданно вновь всплыли зеленые, как у кота, глаза Тик-Така: вместо часов там было белое пятно, резко выделявшееся на темном загаре. Сколько еще времени у них остается? В лучшем случае минут семь, никак не больше. Джейк поднял взгляд и увидел, что Роланд перекатывает по костяшкам левой руки патрон. Мальчик почувствовал, как сразу потяжелели его веки, и быстро отвел глаза.
– Чей голос ты хотела бы вспомнить, Сюзанна Дийн? – негромко и задумчиво спросил Роланд. Его взгляд был прикован не к лицу молодой женщины, а к патрону, который резво плясал по его руке – туда… и обратно… туда… и обратно… – без остановки.
Стрелку не понадобилось отвлекаться от своего занятия, чтобы понять, что мальчик смотрит в сторону и только Сюзанна следит теперь за танцем патрона. Патрон стал перекатываться все быстрее и наконец словно бы заплавал по тыльной стороне руки Роланда.
– Помоги мне вспомнить голос отца, – попросила Сюзанна Дийн.
– 2 -
На мгновение стало тихо. Где-то в городе тяжело ухнул взрыв. По крыше Колыбели барабанил дождь, слышался густой мерный рокот турбинных двигателей моно. Потом тишину прорезал низкий гидравлический гул. Эдди оторвался от плясавшего по руке стрелка патрона (для этого потребовалось некоторое усилие; молодой человек понял: еще несколько секунд – и он сам был бы загипнотизирован) и заглянул за железные прутья ограды. Из покатого розового лба Блейна между окон выдвигался тонкий серебристый прут, похожий на антенну.
– Сюзанна, – негромко окликнул Роланд.
– Что? – Глаза молодой женщины были открыты, но голос звучал еле слышно, с придыханием, как у говорящего во сне.
– Ты помнишь голос своего отца?
– Да… но я его не слышу.
– ШЕСТЬ МИНУТ, ДРУЗЬЯ МОИ.
Эдди и Джейк испуганно вздрогнули и посмотрели в сторону динамика, но Сюзанна точно оглохла и продолжала невидящим взглядом следить за блуждающим по руке стрелка патроном. Костяшки пальцев Роланда под ним сновали вверх-вниз, как ремизки ткацкого станка.
– Постарайся, Сюзанна, – настойчиво упрашивал Роланд и вдруг почувствовал, что Сюзанна в кольце его правой руки меняется. Она как будто погрузнела… а еще ему смутно почудилась в молодой женщине некая живость, которой прежде не было. Словно изменилась сама ее суть.
Она и впрямь изменилась.
– На кой ляд тебе сдалась эта сука? – хрипло осведомилась Детта Уокер.
– 3 -
Судя по голосу, Детта была изумлена и раздражена.
– Ей по матике отродясь больше трояка не ставили. А без меня и того было б не видать как своих ушей. – На миг она умолкла, потом ворчливо добавила: – Да и папка по малости помогал. Про хитрые чиселки-то я знала, а вот решето нам папка показал. Я аж приторчала! – Она хихикнула. – Одетта-то хитрые чиселки так и не осилила, потому Сьюзи и не может вспомнить ни шиша.
– Какие хитрые чиселки? – спросил Эдди.
– Да простые! – У нее вышло "па-рас-тыи". Она посмотрела на Роланда. Казалось, она совсем очнулась… но это не была Сюзанна. Однако это не было и гнусное исчадье ада по имени Детта Уокер, хотя разговаривала она как будто бы по-Деттиному. – Одетта заявилась к папке вся в слезах и соплях и давай реветь белугой: завалила тему… а там, коли на то пошло, заваливать было нечего – подумаешь, алгебра в картинках! И ведь могла же написать ту контрошку – коли я могла, значит, могла и она – нет, не схотела. Она, сучка, всех стихоплетов перечитала, дак, вишь ты, как же ей мараться с какой-то там ars mathematica! Ни-ни! – Детта запрокинула голову и расхохоталась, но без былой сильно отдающей безумием ядовитой желчности. Казалось, ее искренне забавляла глупость ее второго "я".
– А папка и говорит: "щас я покажу тебе фокус, Одетта, я ему в колледже выучился. Он мне помог с простыми числами разобраться – и тебе поможет. Поможет найти любое простое число, какое хошь. Ох-детта, бестолочь, говорит: "Пап, учитель говорит, для простых чисел никакой формулы нету". А папка ей на это: "Нету. Но их, Одетта, можно изловить да отсеять – было б решето". Решето Эратосфена, вот как он его назвал. Снеси-ка меня к той коробке на стене, Роланд, щас я загадку этой заразы компьютерной расщелкаю. Щас тряхану решетом – и вытрясу вам катанье на поезде.
В сопровождении Эдди, Джейка и Чика Роланд отнес Детту к коробке.
– У тебя в торбе был уголек – давай-ка его сюда.
Стрелок порылся в кошеле и вытащил короткий обломок обугленной палочки. Детта взяла его и вгляделась в ромбовидную сетку чисел.
– Папка рисовал чуток по-другому, но, думаю, один хрен, – сказала она через минуту. – Простые чиселки все равно как я сама: хитрые и вредные. Получаются от сложения двух других, а делиться нипочем не хочут, кроме как на единичку да на самих себя. Единичка чиселка простая, потому что простая. Двойка чиселка простая, потому что получается, когда сложишь один да один, а поделить ее можно токо на один да на два. И больше четных простых чиселок нету. Стало быть, все четные можно выкинуть.
– Я запутался, – сознался Эдди.
– Это потому, что ты безмозглый белый, – фыркнула Детта, но довольно добродушно. Она еще мгновение приглядывалась к ромбу, а потом энергично взялась помечать все кнопки с четными числами короткими, жирными черными штрихами.
– Три – простая чиселка, только что на тройку ни множь, простого числа не получишь, – сказала она, и Роланд услышал нечто странное, но совершенно замечательное: Детту из голоса женщины постепенно вытесняла другая, и не Одетта Холмс, а Сюзанна Дийн. Ему не нужно было выводить ее из транса: она сама вполне естественно выходила из него.
Сюзанна угольком стала помечать те из оставшихся после вычеркивания четных чисел, которые делились на три – девять, пятнадцать, двадцать один и так далее.
– То же самое с пятеркой и семеркой, – пробормотала она и вдруг очнулась, вновь и только Сюзанной Дийн. – Нужно просто пометить все нечетные числа типа двадцати пяти, которые еще не вычеркнуты.
Ромб теперь выглядел по-другому.
– Есть, – устало сказала она. – Все простые числа от единицы до ста остались в решете. Я совершенно уверена, что это и есть шифр, открывающий ворота.
– ДРУЗЬЯ, У ВАС ОСТАЛАСЬ ОДНА МИНУТА. ОКАЗЫВАЕТСЯ, ВЫСООБРАЖАЕТЕ КУДА МЕДЛЕННЕЙ, ЧЕМ Я ПОЛАГАЛ.
Эдди, не обращая внимания на Блейна, порывисто обнял Сюзанну.
– Ты вернулась, Сьюзи? Пришла в себя?
– Да. Я очнулась посреди ее объяснений, но дала ей поговорить еще немного. Мне показалось, перебивать будет невежливо. – Сюзанна посмотрела на Роланда. – Ну? Рискнем?
– ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД.
– Да. Испробуй этот шифр, Сьюзи. Это твой ответ.
Она потянулась к вершине ромба, но Джейк придержал ее руку.
– Нет, – сказал он. – Насос заливается задом наперед, помнишь?
Это, казалось, озадачило Сюзанну. Потом она улыбнулась.
– Да, правда. Хитрый Блейн… и умный Джейк.
Они в молчании смотрели, как Сюзанна по очереди нажимает на оставшиеся кнопки: девяносто семь, восемьдесят девять, восемьдесят три… Кнопки утапливались с едва слышным щелчком. Сюзанна коснулась последней. Никакой напряженной паузы не было – створки ворот посреди ограды тотчас поехали в стороны, противно лязгая и обрушивая откуда-то сверху целые потоки хлопьев ржавчины.
– НЕДУРСТВЕННО, – удивился Блейн. – Я ЖДАЛ ЭТОГО С НЕТЕРПЕНИЕМ. ПОЗВОЛЬТЕ ДАТЬ ВАМ СОВЕТ: БЫСТРО САДИТЕСЬ В ВАГОН. НЕ ИСКЛЮЧЕНО, ЧТО ВАМ ЗАХОЧЕТСЯ ПОБЫСТРЕЕ УБРАТЬСЯ ОТСЮДА. В ЭТОЙ ЗОНЕ РАСПОЛОЖЕНО НЕСКОЛЬКО ГАЗОВЫХ СОПЕЛ.
– 4 -
Трое людей (четвертая ехала на бедре у одного из них) и маленький пушистый зверек проскочили в открывшийся в ограде проем и опрометью кинулись к Блейну Моно. Тот стоял в своем узком стойле, наполовину возвышаясь над платформой, наполовину скрытый под ней, похожий на лежащий в открытом казеннике мощной винтовки гигантский патрон, выкрашенный в неуместный, нелепый оттенок розового цвета, и тихо гудел. В необъятной Колыбели Роланд и его спутники казались крохотными движущимися пятнышками. Высоко наверху, под древней кровлей, кружили и камнем падали вниз голуби, множество голубей, которым оставалось жить сорок секунд. Путешественники приблизились к монорельсу, и в тот же миг выпуклая секция розового корпуса скользнула кверху, открывая проход. Внутри лежал толстый бледно-голубой ковер.
– Добро пожаловать к Блейну, – произнес чей-то ласковый голос, когда они пулей влетели внутрь. Голос узнали все: это была чуть более громкая, чуть более самоуверенная аранжировка голоса Блейна-маленького. – Хвала Империи! Соблаговолите приготовить к проверке проездные билеты и помните: безбилетная посадка – серьезное нарушение, преследующееся по закону. Надеемся, что ваше путешествие будет приятным. Добро пожаловать к Блейну. Хвала Империи! Соблаговолите приготовить к проверке проездные билеты…
Голос вдруг заторопился, затараторил; слова слились сначала в бурундучиную скороговорку, затем – в высокий нечленораздельный вой. Компьютер коротко ругнулся – БУП!, – и вой оборвался.
– ПОЛАГАЮ, БЕЗ ЭТИХ ДУРАЦКИХ НУДНЫХ ФОРМАЛЬНОСТЕЙ МЫМОЖЕМ ОБОЙТИСЬ? – спросил Блейн.
Снаружи прогремел чудовищный взрыв. Эдди – теперь он нес Сюзанну – швырнуло вперед, и он упал бы, не поймай Роланд его за руку. До этой минуты Эдди отчаянно цеплялся за мысль, что угроза Блейна насчет ядовитого газа – просто мрачная шутка. "Мог бы и догадаться, – подумал он. – Никому, кто воображает, будто косить под старых киноактеров – очень смешно, нельзя верить ни на грош. Это вроде как закон природы".
Вогнутая секция корпуса позади них, глухо стукнув, стала на место. Из скрытых вентиляционных отверстий с тихим свистом пошел воздух. Джейк почувствовал, что у него слегка заложило уши.
– Наверное, он просто герметизируется.
Эдди кивнул, оглядываясь широко раскрытыми глазами.
– Я тоже чувствую. Да вы поглядите по сторонам! Е-мое!
Однажды он читал об авиакомпании – кажется, о "Риджент эйр", – которая обслуживала рейсы то ли Нью-Йорк – Лос-Анджелес, то ли Лос-Анджелес – Нью-Йорк. Ни "Дельта", ни "Юнайтед" не могли обеспечить столь роскошный сервис. Компания предоставляла выполненный по специальному заказу и оборудованный в соответствии с пожеланиями заказчика "Боинг-727" с художественным салоном, баром, видеосалоном и спальными отсеками. То, что Эдди видел сейчас, в его представлении отчасти напоминало интерьер такого самолета.
Они стояли в длинной комнате-трубе, обставленной вертящимися плюшевыми креслами и разборными диванами. На дальнем конце купе (то есть не меньше чем в восьмидесяти футах от них) был оборудован уголок, похожий не столько на бар, сколько на уютное бистро. На подсвеченной невидимыми крохотными лампочками небольшой эстраде из полированного дерева стояло что-то вроде клавесина. Эдди ничуть не удивился бы, если бы в следующий миг там появился Хоуги Кармайкл и забренчал "Звездную пыль".
Высоко вдоль стен тянулись панели, сиявшие мягким отраженным светом; с потолка в центре купе свисала люстра. Джейку она показалась уменьшенной копией той, что грудой стекла и металла лежала на полу бального зала Особняка. Это не удивило мальчика: он начинал воспринимать подобные удвоения и связи как нечто само собой разумеющееся. В этом роскошном помещении лишь одно было не так: полное отсутствие окон.
Под люстрой на возвышении стоял piece de resistance, гвоздь программы, – изваянный из льда стрелок с револьвером в левой руке. Правая держала под уздцы ледяного коня, который, устало понурив голову, шел за хозяином. Эдди разглядел, что на этой руке всего три пальца: большой, безымянный и мизинец.
Пол легонько завибрировал. Джейк, Эдди и Сюзанна завороженно смотрели на изможденное лицо под ледяной шляпой. Сходство с Роландом было поразительное.
– ПРИШЛОСЬ РАБОТАТЬ В ИЗРЯДНОЙ СПЕШКЕ, – скромно промолвил Блейн. – ЧТО СКАЖЕТЕ?
– Изумительно! – сказала Сюзанна.
– БЛАГОДАРЮ, СЮЗАННА ИЗ НЬЮ-ЙОРКА.
Эдди пощупал один из диванов. Тот оказался невероятно мягким; прикосновение к нему пробудило в молодом человеке желание проспать как минимум шестнадцать часов кряду.
– Великие Пращуры любили ездить с шиком, верно?
Блейн снова расхохотался. Сквозившая в этом смехе сумасшедшинка заставила их тревожно переглянуться.
– НЕ ВПАДАЙТЕ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ. ЭТО БЫЛ САЛОН-ВАГОН ДЛЯ ЗНАТИ – ТО, ЧТО ВЫ, ВЕРОЯТНО, НАЗВАЛИ БЫ"ПЕРВЫМ КЛАССОМ".
– А где остальные вагоны?
Блейн не счел нужным ответить. Пол под ногами путешественников подрагивал все быстрее – двигатели продолжали набирать обороты. Так, подумала Сюзанна, самолет прогревает моторы, чтобы затем стремительно промчаться по взлетной полосе Ла-Гвардии или Айдлуайлда.
– ПРОШУ САДИТЬСЯ, МОИ ЗАНЯТНЫЕ НОВЫЕ ДРУЗЬЯ.
Джейк опустился в вертящееся кресло. Чик тотчас запрыгнул к мальчику на колени. Роланд, мельком глянув на ледяную скульптуру (с дула револьвера в плоскую фарфоровую чашу, где стояла статуэтка, уже падали редкие капли), занял кресло по соседству.
Эдди с Сюзанной уселись на диван, который был в точности таким удобным, каким казался на ощупь.
– А куда именно мы едем, Блейн?
Терпеливо, словно сознавая, что собеседник глупее его и с этим нужно считаться, Блейн ответил:
– ТУДА, КУДА ВЕДЕТ ТРОПА ЛУЧА. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, НАСКОЛЬКО ХВАТИТ МОЕГО РЕЛЬСА.
– К Темной Башне? – спросил Роланд. Сюзанна поняла, что стрелок, по сути, впервые заговорил со словоохотливым призраком из машины под Ладом.
– Только до Топеки, – вполголоса сказал Джейк.
– ДА, – подтвердил Блейн, – КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ МОЕГО НАЗНАЧЕНИЯ НАЗЫВАЕТСЯ ТОПЕКА. СТРАННО, ЧТО ТЕБЕ ЭТО ИЗВЕСТНО.
"Ты столько знаешь про наш мир, Блейн, – подумал Джейк, – почему же ты не знаешь, что о тебе написана книжка? Из-за того, что имена в ней изменены? Неужели так просто одурачить сложную машину вроде тебя? Не узнать собственной биографии! А Берил Ивенс, которая якобы сочинила историю про Чарли Чух-Чуха? Ты знал ее, Блейн? Что с ней сталось?"
Хорошие вопросы… но Джейку отчего-то казалось, что задавать их не время.
Ровно гудели двигатели, вагон подрагивал все сильнее. Слабый удар, куда слабее взрыва, потрясшего Колыбель, когда они садились в поезд, прокатился по полу. По лицу Сюзанны прошла тень тревоги.
– О черт! Эдди! Мое кресло! Оно осталось там!
Эдди обнял ее за плечи.
– Поздно, детка, – сказал он, и тут Блейн Моно, впервые за десять лет и в последний раз в своей невероятно долгой жизни, плавно двинулся к узкой щели в стене Колыбели.
– 5 -
– САЛОН-ВАГОН ДЛЯ ЗНАТИ ОБЕСПЕЧИВАЕТ ВЕЛИКОЛЕПНЕЙШИЙ ОБЗОР, – сообщил Блейн. – ХОТИТЕ, ВКЛЮЧУ?
Джейк поглядел на Роланда. Тот пожал плечами и кивнул.
– Да, пожалуйста, – сказал мальчик.
И тогда произошло нечто столь эффектное и захватывающее, что оно потрясло их до глубины души и лишило дара речи. Меньше всех был изумлен Роланд, мало понимавший в технике, зато с младых ногтей привыкший к волшебству. В вогнутых стенах салон-вагона возникли окна, но ошеломило путешественников другое: не только стены, но и пол и потолок сделались молочно-белыми, затем полупрозрачными, затем прозрачными – и бесследно исчезли. За пять секунд Блейн Моно истаял, растворился – и странники понеслись по улицам города как бы сами собой, без всякой сторонней помощи.
Сюзанна и Эдди вцепились друг в дружку, точно малые дети, оказавшиеся на пути дикого зверя. Чик тявкал и подпрыгивал, пытаясь укрыться за пазухой у Джейка. Мальчик почти не обращал на него внимания: вцепившись в края сиденья, он водил по сторонам большими изумленными глазами. Охватившая его в первые минуты тревога уступила место глубокому удивлению и восторгу.
Он увидел, что и мебель, и бар, и пианино-клавесин, и ледяная скульптура, созданная Блейном в память о встрече, по-прежнему здесь, но что теперь эта гостиная, лишенная внешней оболочки и обратившаяся в набор расположенных определенным образом деталей интерьера, мчит на высоте семидесяти футов над залитым дождем центром Лада. Пятью футами левее Джейка вместе с диваном, на котором сидели, плыли Эдди с Сюзанной; тремя футами правее над загаженными, захламленными, бесплодными землями в тускло-голубом вертящемся кресле безмятежно летел Роланд. Пыльные, разбитые сапоги стрелка упирались в ничто.
Джейк чувствовал под ногами ковер, но глаза мальчика упорствовали: ни ковра, ни пола под ковром больше нет. Он оглянулся и увидел вдали медленно уменьшающуюся прорезь в каменном боку Колыбели.
– Эдди! Сюзанна! Глядите, глядите!
Джейк поднялся, придерживая все-таки забравшегося ему под рубашку Чика, и медленно двинулся по кажущейся пустоте. Решиться на первый шаг оказалось чрезвычайно трудно – мальчик явственно видел, что островки мебели плывут по воздуху и между ними ничего нет, – но стоило стронуться с места, и несомненное ощущение пола под ногами отчасти успокоило Джейка. Эдди и Сюзанне казалось, что мальчик идет высоко над землей сквозь строй стремительно уносящихся назад обшарпанных и грязных городских зданий.
– Кончай это, пацан, – слабым голосом попросил Эдди. – А то блевану.
Джейк осторожно вытащил Чика из-за пазухи.
– Все в порядке. – Он поставил зверька на пол. – Видишь?
– Чик! – согласился косолап, но, едва поглядев на городской парк, который в эту минуту разворачивался внизу, тотчас попытался заползти Джейку на ноги и засесть у хозяина на мокасинах.
Джейк посмотрел вперед и увидел впереди широкий серый росчерк рельса, медленно, но верно поднимавшегося над домами и исчезавшего в сетке дождя. Он опять посмотрел вниз: только улица и пелена низко плывущих туч.
– Блейн, а почему под нами не видно рельса?
– ИЗОБРАЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ВЫВИДИТЕ, СОЗДАЕТ КОМПЬЮТЕР, – ответил Блейн. – РЕЛЬС УДАЛЕН ИЗ ПАНОРАМЫНИЖНЕГО СЕКТОРА ПО СООБРАЖЕНИЯМ ЭСТЕТИКИ, А ТАКЖЕ С ЦЕЛЬЮ УСИЛИТЬ У ПАССАЖИРОВ ИЛЛЮЗИЮ ПОЛЕТА.
– Невероятно, – пробормотала Сюзанна. Страх прошел, и она с жадностью оглядывалась по сторонам. – Прямо ковер-самолет. Я все жду, что ветер растреплет мне волосы…
– ЕСЛИ УГОДНО, ПОЖАЛУЙСТА, – перебил Блейн. – МОГУ ЕЩЕ НЕМНОГО ПОВЫСИТЬ ВЛАЖНОСТЬ – ЭТО БУДЕТ СОЗВУЧНО ВНЕШНИМ УСЛОВИЯМ, СУЩЕСТВУЮЩИМ В НАСТОЯЩИЙ МОМЕНТ, ОДНАКО МОЖЕТ ПОВЛЕЧЬ ЗА СОБОЙ НЕОБХОДИМОСТЬ СМЕНИТЬ ОДЕЖДУ.
– Нет-нет, Блейн, все хорошо. С иллюзиями можно и переборщить.
Монорельсовая дорога прорезала большой, сплошь застроенный высотными зданиями район, отдаленно напомнивший Джейку район нью-йоркской Уолл-стрит. За ним дорога нырнула к земле, чтобы пройти под эстакадой. Тогда-то они и увидели лиловое облако и в страхе бегущую от него толпу.
– 6 -
– Что это, Блейн? – спросил Джейк, но он уже знал ответ.
Блейн рассмеялся… и промолчал.
Лиловые испарения плыли из разбитых окон пустующих домов, поднимались сквозь решетки в тротуарах, но обильнее и гуще всего ядовитый пар валил из люков вроде того, через какой Режь-Глотку попадал в туннели под мостовой. Железные крышки с них сорвало взрывом, который путешественники слышали, садясь на моно. В немом ужасе Роланд и его товарищи смотрели, как иссиня-багровый газ ползет по широким проспектам, растекается по разгромленным и захламленным улочкам. Желающих уцелеть жителей Лада он гнал перед собой гуртом, как скот. Судя по шарфам, в основном это были Зрелые, но Джейк приметил и несколько ярко-желтых пятен. Пришел последний час, и старая вражда была забыта.
Лиловое облако начало догонять отстающих – в основном уже неспособных бегать стариков. Те, кого настигал газ, вмиг падали наземь, хватаясь за горло и беззвучно вопя. Проплывая над ними, Джейк увидел искаженное смертной мукой лицо, неверящий взгляд, увидел, как внезапно заполнились кровью глазницы – и зажмурился.
Впереди полотно дороги исчезало в надвигающемся на Лад густом лиловом тумане. Когда они нырнули в него, Эдди сморщился и задержал дыхание – но туман перед ними, конечно же, расступился, и ни единое дуновение смерти, пожирающей город, не коснулось их. Смотреть на улицы внизу было все равно что смотреть в ад через цветное стекло.
Сюзанна уткнулась лицом в грудь Эдди.
– Верни стены, Блейн, – сказал Эдди. – Мы не хотим это видеть.
Блейн не ответил. Стены, пол и потолок оставались прозрачными. Облако начало расползаться клочковатыми лиловыми прядями. За ними виднелся город: измельчавшие, теснее жмущиеся друг к другу дома, хаотический лабиринт узких улочек. Кое-где выгорели дотла целые кварталы – выгорели давно, ибо степь уже вновь заявляла на них свои права, хороня руины в траве, которая однажды должна была поглотить весь Лад. "Как джунгли поглотили великие цивилизации инков и майя, – подумал Эдди. – Колесо ка поворачивается, и мир сдвигается с места".
За трущобами – а Эдди не сомневался, что и до наступления черных дней это были трущобы, – высилась сверкающая стена. К ней-то, сбавив ход, и двигался Блейн. Стало видно вырубленное в белом камне глубокое ущелье. Дорога проходила через него.
– ПРОШУ ПОСМОТРЕТЬ В ГОЛОВНУЮ ЧАСТЬ ВАГОНА, – любезно предложил Блейн.
Они послушно повернули головы. Вновь появилась передняя стена – обитый голубым круг, который, казалось, плыл в пустоте. Никаких следов двери не было: если и существовал какой-то проход из вагона для знати в кабину машиниста, Эдди его не видел. На глазах у путешественников прямоугольный участок голубой стены потемнел, изменив цвет на фиолетовый, затем на черный. В следующий миг в прямоугольнике возникла алая ломаная линия, а на ней, через равные промежутки, – фиолетовые точки, и даже раньше, чем возле точек появились названия, Эдди понял, что смотрит на схему маршрута, не слишком отличающуюся от тех, какие висели на станциях и в поездах нью-йоркской подземки. Лад – пункт отправления Блейна – обозначил мигающий зеленый огонек.
– ПЕРЕД ВАМИ МАРШРУТ НАШЕГО ПУТЕШЕСТВИЯ. ЭТОТ КРОЛЬЧИШКИН СЛЕД СЛЕГКА ПЕТЛЯЕТ, НО ВЫЗАМЕТИТЕ, ЧТО МЫСТРОГО ПРИДЕРЖИВАЕМСЯ КУРСА НА ЮГО-ВОСТОК, ВДОЛЬ ЛУЧА. ОБЩАЯ ПРОТЯЖЕННОСТЬ ПУТИ – ЧУТЬ БОЛЬШЕ ВОСЬМИ ТЫСЯЧ КОЛЕС ИЛИ СЕМИ ТЫСЯЧ МИЛЬ, ЕСЛИ ВЫПРЕДПОЧИТАЕТЕ ЭТУ ЕДИНИЦУ ИЗМЕРЕНИЯ. КОГДА-ТО ОН БЫЛ ЗНАЧИТЕЛЬНО КОРОЧЕ, НО ЭТО БЫЛО ДО МАССОВОГО ОПЛАВЛЕНИЯ ТЕМПОРАЛЬНЫХ СИНАПСОВ.
– Что значит "темпоральные синапсы"? – спросила Сюзанна.
Блейн нехорошо засмеялся… но не ответил на вопрос.
– ДВИГАЯСЬ С МАКСИМАЛЬНОЙ СКОРОСТЬЮ, МЫПРИБУДЕМ В КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ МОЕГО МАРШРУТА ЧЕРЕЗ ВОСЕМЬ ЧАСОВ СОРОК ПЯТЬ МИНУТ.
– Восемьсот с гаком миль в час над землей, – тихим от благоговейного ужаса голосом сказала Сюзанна. – Господи Иисусе!
– РАЗУМЕЕТСЯ, Я ИСХОЖУ ИЗ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, ЧТО ПУТИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕГО МАРШРУТА НЕ ПОВРЕЖДЕНЫ. МИНУЛО ДЕВЯТЬ ЛЕТ И ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ С ТЕХ ПОР, КАК Я В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ДАЛ СЕБЕ ТРУД ПРОЙТИ ЭТУ ТРАССУ, ПОЭТОМУ НИ ЗА ЧТО РУЧАТЬСЯ Я НЕ МОГУ.
Стена на юго-восточной окраине города приближалась: высокая, мощная, разрушенная по гребню временем – и выложенная скелетами, тысячами тысяч мертвых луддитов. Туннель, к которому медленно подъезжал Блейн, уходил в глубь стены минимум на двести футов; здесь эстакада, по которой была проложена дорога, была темной, почти черной, словно кто-то пытался взорвать ее или сжечь.
– Что будет, если мы доедем до места, где рельса действительно нет? – поинтересовался Эдди и понял, что, обращаясь к Блейну, по-прежнему повышает голос, словно говорит с кем-то по телефону и плохо слышно.
– ПРИ СКОРОСТИ ВОСЕМЬСОТ МИЛЬ В ЧАС? – весело изумился Блейн. – ПРОСТИ-ПРОЩАЙ, ПРОСТИ-ПРОЩАЙ, ДО ГРОБА ПОМНИТЬ ОБЕЩАЙ, А ВЫЙДЕТ СЛУЧАЙ – НЕ ЗАБУДЬ, ЧЕРКНИ ПИСЬМИШКО КАК-НИБУДЬ.
– Да ладно! – сказал Эдди. – Не рассказывай мне, что такая сложная машина, как ты, не может осмотреть собственные пути на предмет поломок!
– ЧТО Ж, Я МОГ БЫ ЭТО СДЕЛАТЬ, – не стал спорить Блейн, – НО – ЭХ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! – КОГДА МЫТРОНУЛИСЬ, Я ВЫБИЛ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ СХЕМЫ.
– Зачем?
– А ТЫНЕ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТАК ИНТЕРЕСНЕЕ? БОЛЬШЕ ОСТРЫХ ОЩУЩЕНИЙ?
Эдди, Сюзанна и Джейк оторопело переглянулись. Роланд – по-видимому, ничуть не удивленный, – спокойно сидел в кресле и, сложив руки на коленях, смотрел на проплывавшие тридцатью футами ниже убогие лачуги и развалины, которые наводняли эту часть города.
– КОГДА БУДЕМ ПОКИДАТЬ ГОРОД, СМОТРИТЕ ВНИМАТЕЛЬНО И ПРИМЕЧАЙТЕ, – велел Блейн. – ХОРОШЕНЬКО ПРИМЕЧАЙТЕ.
Невидимый вагон с путешественниками катил к туннелю в стене. Когда, проехав туннель насквозь, они вынырнули с другой стороны, Эдди и Сюзанна вскрикнули в один голос. Джейк едва глянул – и закрыл лицо руками. Чик зашелся неистовым лаем.
Роланд, не отрываясь, смотрел вниз широко раскрытыми глазами. Губы стрелка сжались в бескровную, похожую на шрам полоску. Во тьме его неведения разгорался яркий белый свет понимания.
За Великой Стеной Лада начинались подлинно бесплодные земли.
– 7 -
К проему в стене монорельс спускался под уклон, и путников отделяло тогда от земли не более тридцати футов. Тем сильнее оказалось потрясение, ибо, вынырнув из туннеля за городской стеной, они заскользили на ужасающей высоте – в восьмистах или даже тысяче футов над землей.
Роланд оглянулся на стремительно удаляющуюся стену. Когда они приближались к ней, она казалась неимоверно высокой, но перспектива делала ее поистине ничтожной – расщепленным каменным ногтем, цепляющимся за край необъятного бесплодного поля. Мокрые от дождя гранитные утесы обрывались в бездну, к бескрайнему на первый взгляд царству первозданного хаоса. Скалу под стеной покрывали большие круглые отверстия, похожие на пустые глазницы. Оттуда отвратительными мутными потоками лилась черная вода и выползали щупальца лилового тумана. Все это, растекаясь по граниту чешуей зловонных вееров, с виду столь же древних, как сам камень, устремлялось вниз. "Так вот куда деваются городские отходы, – подумал стрелок. – Через край – и в выгребную яму".
Но то была не яма, а низина. Словно земли за городской чертой лежали на плоской крыше исполинского лифта, и однажды, в туманные незапамятные времена, этот лифт пошел вниз, прихватив с собой изрядный кус страны. Единственный Блейнов рельс, проложенный по центру эстакады, парившей между этой падшей землей и набрякшими дождем тучами, казалось, плыл в пустоте.
– Почему мы не падаем, что нас держит? – воскликнула Сюзанна.
– ЛУЧ, РАЗУМЕЕТСЯ, – ответил Блейн. – ВИДИТЕ ЛИ, ВСЕ НА СВЕТЕ СЛУЖИТ ЛУЧУ. ПОСМОТРИТЕ ВНИЗ – Я УВЕЛИЧУ ИЗОБРАЖЕНИЕ НА ЭКРАНАХ НИЖНЕГО СЕКТОРА В ЧЕТЫРЕ РАЗА.
Даже Роланд почувствовал, как закружилась голова и свело судорогой желудок, когда земля вдруг рванулась вверх, им навстречу. Возникшая картина своим безобразием превосходила все, что ему было известно о безобразии… а известно ему об этом было, к сожалению, очень многое. Сожженный, развороченный взрывами край, переживший страшные дни, – вне всякий сомнений, эта часть мира приняла на себя первый удар губительного катаклизма и сгинула в нем. Почва превратилась в покоробленное черное стекло, скрученное в узлы или выпирающее уродливыми буграми, которые по-настоящему нельзя было назвать холмами, и изрезанное глубокими трещинами и складками, которые по-настоящему нельзя было назвать лощинами. Редкие деревья – низкорослые, чахлые, какие могут привидеться в кошмаре, – грозили небу искалеченными ветвями; увеличение создавало иллюзию, что эти ветви, будто руки безумца, пытаются схватить путешественников. Кое-где из стеклянистой корки торчали пучки толстых керамических труб. Одни казались мертвыми или погруженными в спячку, внутри других поблескивал жутковатый и таинственный синевато-зеленый свет, точно во чреве земли пылали исполинские печи и горны. Среди труб на кожистых крыльях кружили смахивающие на птеродактилей безобразные твари, время от времени угрожающе щелкая крючковатыми клювами. Целые полчища этих жутких воздухоплавателей сидели на круглых верхушках дымоходов – по-видимому, они грелись в теплом воздухе, поднимавшемся от подземных негасимых огней.
Путешественники проплыли над трещиной, змеившейся с севера на юг, точно мертвое русло реки… но она не была мертва. В самой ее глубине, как сердце, билась тонкая алая нить. От этой трещины ответвлялись другие, поменьше, и Сюзанна, своевременно принявшая свою дозу Толкиена, подумала: "Вот что увидели Фродо и Сэм, добравшись до сердца Мордора. Вот они, Роковые Расселины".
Прямо под ними, извергая в небо пылающие камни и волокнистые сгустки лавы, взметнулся огненный фонтан. Мгновение путникам казалось, что языки пламени поглотят их. Джейк взвизгнул и залез в кресло с ногами, прижимая Чика к груди.
– НЕ БОЙСЯ, МАЛЕНЬКИЙ ПЕРВОПРОХОДЕЦ, – лениво успокоил его Джон Уэйн, – НЕ ЗАБЫВАЙ ОБ УВЕЛИЧЕНИИ.
Пламя погасло. Камни – среди них было множество громадных, с целую фабрику величиной, – беззвучным шквалом обрушились на землю.
Сюзанна с удивлением обнаружила, что печальные и страшные картины, развертывающиеся внизу, заворожили ее, сковали гибельными чарами, которые она не имела сил разрушить… и почувствовала: ее темная половина, та часть ее кеф, что звалась Деттой Уокер, не просто наблюдает – она упивается зрелищем, проникается им, узнает в нем нечто давно знакомое. В определенном смысле, Детта всегда искала именно такое место, вещественный двойник ее больного рассудка и безутешной насмешницы-души. Пустынные взгорья севернее и восточнее Западного моря, поваленный и поломанный лес вокруг Портала Медведя, безлюдные степи северо-западнее Сенда – все бледнело в сравнении с этой фантастической, бесконечной панорамой запустения. Они вышли к Свалке и вступили в бесплодные земли. Теперь их окружала отравленная тьма мест, которых сторонились.
– 8 -
Но эти земли, хоть и загубленные, были не безнадежно мертвы. Время от времени путешественники мельком замечали внизу какие-то тени – уродцы, ничуть не похожие ни на людей, ни на зверей, они весело резвились в тлеющей пустыне или во множестве собирались вокруг скоплений гигантских труб и над огненными расселинами, рассекавшими пейзаж. К счастью, невозможно было отчетливо разглядеть этих белесых прыгучих тварей.
Среди более мелких важно прохаживались создания покрупнее – розоватые, отчасти похожие на аистов, отчасти – на ожившие треноги. Выступали они медленно, задумчиво, точно проповедники, погруженные в размышления о неизбежности вечных мук, и то и дело приостанавливались, по-видимому, чтобы, резко наклонясь вперед, выдернуть что-то из земли – так, как цапля хватает проплывающую мимо рыбешку. В этих тварях было что-то несказанно отвратительное – Роланд ощутил это так же остро, как другие, – но определить, что именно вызывало такое чувство, не удавалось. Однако отрицать его реальность было нельзя; на "аистов" во всей их законченной мерзости почти невозможно было смотреть.
– Никакая это была не ядерная война, – сказал Эдди. – Это… это… – Его слабый, полный ужаса голос звучал совсем по-детски.
– АГА, – подтвердил Блейн. – БЫЛО КУДА ХУЖЕ. И КОНЦА ЭТОМУ НЕ ВИДНО. НО МЫДОСТИГЛИ ТОЧКИ, ГДЕ Я ОБЫЧНО ПОВЫШАЮ РАСХОД ЭНЕРГИИ. ВЫУЖЕ ВДОВОЛЬ НАСМОТРЕЛИСЬ?
– Да, – откликнулась Сюзанна. – О Боже мой, да.
– ТОГДА, МОЖЕТ БЫТЬ, Я ВЫКЛЮЧУ ПРИБОРЫНАБЛЮДЕНИЯ? – В голосе Блейна вновь звучала прежняя жестокая, глумливая нотка. На окутанном пеленой дождя горизонте встала зубчатая цепь гор, словно возникших из кошмара, – голые бесплодные вершины клыками вгрызались в серое небо.
– Поступай как знаешь, только перестань забавляться, – сказал Роланд.
– ТЫЧРЕЗВЫЧАЙНО ГРУБ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ УМОЛИЛ МЕНЯ ПОДВЕЗТИ ЕГО, – хмуро заметил Блейн.
– Мы честно заслужили поездку, – возразила Сюзанна. – Мы же отгадали твою загадку, правда?
– И потом, тебя для того и строили, – подхватил Эдди. – Возить людей.
Блейн не ответил словами, но из встроенных в потолок динамиков вырвалось усиленное аппаратурой яростное кошачье шипение, и Эдди пожалел, что распустил свой длинный язык. Пустота вокруг них начала заполняться вогнутыми цветными плоскостями. Курящуюся испарениями дикую пустыню внизу скрыл от глаз вновь появившийся темно-синий ковер. Опять загорелся рассеянный свет, и они снова очутились в салон-вагоне для знати.
Стены завибрировали от мерного гула. Шум двигателей нарастал. Джейк почувствовал, как невидимая рука мягко заталкивает его в кресло. Чик огляделся, тревожно заскулил и принялся лизать Джейку лицо. Зеленая точка на экране в передней части вагона – теперь она находилась чуть южнее и восточнее фиолетового кружочка с напечатанным рядом словом ЛАД – замигала быстрее.
– А мы почувствуем, как он пройдет звуковой барьер? – с беспокойством спросила Сюзанна.
Эдди мотнул головой.
– Не-а. Расслабься.
– А я что-то знаю, – вдруг сказал Джейк. Все посмотрели на него, но мальчик обращался не к ним. Он смотрел на схему маршрута. Конечно, лица у Блейна не было – как Оз, Великий и Ужасный, он был лишь бестелесным голосом, – однако точкой, на которой можно сосредоточить внимание, Джейку служила схема. – Я что-то знаю, Блейн, – про тебя.
– ЭТО КАКОЙ-НИБУДЬ ФАКТ, МАЛЕНЬКИЙ ПЕРВОПРОХОДЕЦ?
Эдди нагнулся и прошептал в самое ухо Джейку: "Поаккуратней – нам кажется, он не знает про второй голос". Джейк е