Небо было тяжелым. В октябре небо почти всегда стальное, невысокое, с клокастыми или ровными, громоздкими или мелкими тучами. Но сегодня его цвет сильно изменился, и над головами Личного Состава генерала Савельева тяжело висело серо-зеленое нечто. Оно казалось таким глубоким и густым, словно пролитое месиво красок или свежевытекший гной. Мерзкое небо. Полигон располагался на горном плато, где негусто торчали из земли метелки сосен. Благоприятные условия для забегов с преодолением препятствий и практике скалолазания. Все, что сейчас требовалось от молодых, еще зеленых солдатиков — при помощи приборов заставить своих «напарников» четко повторять их действия, слаженно работать и полностью подчиняться. Казалось бы, задача проста. Экспериментальные объекты, которые с минуты на минуту присоединятся к Личному Составу, уже ни раз проходили тестирования, которые выявили в них тенденцию к подчинению. Дело оставалось за малым: всего-то воспользоваться новым оборудованием, которое было создано при использовании новейших технологий, для контроля над объектом. Но что-то подсказывало Васе, низкорослому кудрявому парнишке двадцати шести лет, что дело подванивает скрытым дерьмом. Может, это тяжелое небо навевает неприятные мысли, а может то, что он впервые встретится с «напарником» лицом к лицу, нога к ноге… вернее, нога к лапе.
Послышался низкий, мерный рык мотора, и на плато грузно ввалился здоровый фургон. Мотор рычал еще с полминуты, затем резко стих, и из кабины автомобиля выскочил высокий молодой человек в кителе, а за ним спокойно выбрался мужчина средних лет в черной куртке. Они оба коротко перекинулись парой фраз, обошли фургон и остановились у железных дверей кузова. Личный Состав как по команде обернулся к новоприбывшим.
Несмотря на напускную уверенность, Шаргородского трясло. Выправка военного не выдавала в нем даже намека на дрожь, за долгое время командир научился сдерживать себя и всегда выглядел непреклонно и свежо. Однако сейчас его колотило тремором. Похоже, что ни один из Личного Состава до сих пор не понял, что их ждет. Конечно, проинформировали группу условно, в общих чертах описав серьезность контрольного тестирования, но с головой-то на плечах любой дурак поймет, что они буквально смертники. Шаргородский осознавал риск провала еще с первых слов генерала, однако отказаться от тестирования не имел права. Поэтому всю дорогу он перечитывал и повторял наизусть инструкции, а когда фургон приблизился к плато, мысленно помолился. Олег Мышьяков, водитель и ответственный за контроль над экспериментальными объектами, раздраженно, с некоторой отстраненностью поприветствовал солдат.
— Итак, — начал Шаргородский привычным ему тоном, — боевая задача…
— У меня вопрос.
Шаргородский вздрогнул. Его глаза обежали группу солдат и остановились на упомянутом ранее Васе, которой хихикал и кривлялся. Командир с холодным гневом произнес:
— Не перебивай меня, когда я говорю.
— А я и не перебиваю, — Беляев усмехнулся. На белесой двухдневной щетине поблескивали капли пота.
— Отставить вопросы, — Шаргородский не изменился в лице.
— Это срочно, — Беляев показал ему ряд ровных белых зубов. — Что будет, если мы провалим тестирование?
Командир стиснул зубы. Мышьяков, нетерпеливо скребший ногтями подбородок, пренебрежительно уставился на него: никакого авторитета не имеет у зелени.
— Заткнись, — после короткого молчания сказал Шаргородский очень спокойно. Беляев послушно заткнулся, но улыбка не покидала его сверкающего потом лица.
После короткого «воодушевляющего» наставления Шаргородский напомнил, что оборудование, которое они получили, страшно дорогое, и беречь его должны как зеницу ока. О том, как использовать его, Вася прекрасно знал. Пробники и муляжи, месяцы инструктажа и виртуальных тренажеров, почти ни минуты свободного времени. Пусть и выглядело оно сложнейшим образом: шлем на металлических креплениях с кучей каких-то, хрен пойми зачем нужных, огоньков, отсеков и прочего, включалось просто: открывался клапан, в который был встроен тумблер, переключающийся легким движением пальца — и дело сделано.
Была отдана команда, и «шлем» стройно активировали. В ушах коротко, звучно пискнуло, и Васе показалось, что мозг, как иглой, пронзило тончайшим импульсом. Словно нить протянули из уха в ухо. Может, так и должно было случиться — кажется, их даже предупреждали, — сильно закружилась голова. Как будто землю под ногами раскрутили, как фрисби. Затошнило.
— Приготовиться, — громко сказал (а Васе показалось, что проорал) Мышьяков. Шершавые желтоватые ладони рывком распахнули двери кузова.
Вася ощутил, что с головы до ног дрожит.
В железных бронированных контейнерах с тонким прямоугольным окошком пряталось нечто. Это нечто они видели ни раз, этому нечто уже был знаком их запах. Но сейчас, когда нет вооруженной охраны, а вместо нее лишь бесполезный длинный дебил и смурной старик, нет белого, всегда воняющего хлором коридора, по которому выходили в холл, а из холла — на улицу, и прочь от здания, когда вокруг только сосны да горы… Вася взмок как мышь. Острая прохлада утреннего воздуха прилипла к влажной одежде, скачущему как лягушка кадыку, к щекам и пальцам. Стало тихо. И в этой густой горной тиши из-за стекла на него пялились два красных глаза. Сейчас бы представить, что перед ним машина… Но Беляев знал и обманывать себя не мог: это существо, которого он назвал Бобиком, настоящее. Абсолютно живое. И как он совладает с ним, одному Богу известно. Надежда оставалась только на «новейшие технологии».
Завоняло дерьмом.
Мышьяков зажал в ладони пульт, размером не больше спичечного коробка. Одна-единственная красная кнопка была активирована. Звучно пискнуло, а затем контейнеры одновременно, с шипением «выдохнули», и двери их, избавившись от сложной системы блокировки, медленно поползли в сторону, являя собравшимся людям D220. То, что Вася ощутил, едва ли можно передать словами. Это было что-то между первобытным ужасом и восхищением безумного ученого. Когда квадратная черная морда пса с красными блестящими глазами высунулась наружу, а затем чудовище вывалило себя из грузовика, твердо приземлившись на массивные лапы, и медленно направилось к Беляеву, он инстинктивно схватился за автомат. Пес, видимо, угрозы не ощутил и не заметил — он продолжал медленным шагом приближаться к «хозяину», не проявляя никаких признаков агрессии или настороженности. Похоже, что «шлем» работал исправно. Однако на всякий случай лучше не убирать руку от оружия.
— Ну че, бандит?.. — Вася попятился, когда тварь была на расстоянии трех-пяти шагов. — Будем дружить с тобой? — молодой человек усилием воли заставил себя протянуть дрожащие пальцы, раскрывая ладонь перед собакой. Если все пойдет, как нужно, псина обнюхает его и узнает. На обычных собаках так и работает: им непременно нужно познакомиться с новым человеком.
Краем глаза Вася заметил, как побелевший, словно молоканка, Шаргородский сглотнул, вцепился в свой автомат и наставил дуло на Бобика. «Напарник» командира смирно лежал напротив хозяина, зажмурив веки.
— Убери, бл*ть, — рыкнул Вася, на миг скосившись на Дмитрия. — За своим следи.
Пальцы были липкими от пота. Осень ветром ныла в верхушках сосен. Здоровый нос Бобика заходил ходуном.
Вторая рука до неистовства вцепилась в оружие.
Беляев не сдержался и громко, влажно сглотнул.
Бобик приоткрыл слюнявую пасть.
«Давай, сука, сидеть, — в мыслях голос звучал совсем иначе. — Сидеть!»
Пес хрюкнул, поджал свои короткие острые уши и послушно сел.
Сначала Вася толком и не понял, что произошло. Химера, блестящая своими огромными телячьими глаза, еще секунду назад в неопределенности водившая носом, сейчас спокойно села, как послушный домашний питомец. Словно почувствовала команду… Беляев едва сдержался, чтобы не шлепнуть себя по лбу со всего размаха. Как он мог забыть? Его так парализовало страхом, что он и не вспомнил о «шлеме». Объяснили уже плюс сто пятьсот раз. Активируешь, выдаешь четкую команду, так, чтобы голос в голове звучал громко, дробно, чисто, без примеси лишних мыслей и сбивчивых интонаций. Тогда прибор считает запрос и транспортирует его в мозг животного на нейронном уровне. На словах всегда звучало предельно понятно. А вот до дела — кроме тренажеров, конечно, — никогда не доходило. И, в первый раз столкнувшись со своим подопечным лицом к лицу, Вася не оплошал. Он всегда представлял, что будет чувствовать, когда возьмет главенство над ситуацией и приструнит Бобика. Когда покажет чудовищу, кто здесь — царь природы. Всегда представлялась гордость собой и ощущения чуть ли не всевластия.
Но сейчас, когда громада мышц и шерсти послушно восседает перед ним, моргая рубиново-красными глазами… Вася смог только выдохнуть.
[1] — Это что за хрень?
— Понятия не имею. Может, турист споткнулся и упал с горы?
— Пошли домой.
[2] Пасатсаты — призраки тех, кто погиб во время японской оккупации Филиппин. (Прим. автора)
[3] В 2018-2019 году некоторые наркоторговцы нашивали внутренний карман шириной в два мужских пальца на поясе своих джинсов. Распространение такой карман получил в начале 2019 года и среди преступности был окончательно «запатентован» в сентябре этого же года. (Прим. автора)
[4] Мэбэ (мб) – сокращение от «может быть» (Прим. автора)