История странная. Отпрыск знатнейшей в Европе фамилии, наследник многомиллионного состояния, оказывается в Питере, где попадает в разработку контрразведки в связи с контактом с ЦРУ США. Одновременно общается с чиновниками. Уезжает из Питера, как только закрывается американское консульство. Убывает через три дня вслед за агентом ЦРУ. И, наконец, гибнет от передозировки наркотиков в Москве. Уже не впервые в голову приходит мысль. А не является ли он, Романов, инструментом в какой-то игре? Не используют ли его втемную? Почему Прилепин, странный тип, так живо заинтересовался этим делом? Явно не из любви к какому-то неизвестному Виктору Петровичу. Озабоченность, выраженная генералом Романовым, постепенно передавалась и майору Романову. Он взял смартфон и отправил сообщение Ружинскому:
«Срочно свяжитесь с источниками в Питере и дайте всю информацию о парне, которого вы мне рекомендовали».
Уже через два часа получил сообщение от Ружинского:
«Прилепин Сергей Николаевич. Родился 5 мая 1960 года в Ленинграде. Рано потерял родителей. Воспитывался в семье дяди, полковника милиции Прилепина Виктора Васильевича. В 1985 году окончил ВОКУ им Верховного Совета РСФСР. Проходил службу в Прибалтийском военном округе. Последняя должность – командир мотострелкового батальона. Уволился в 1991 году в звании капитана. Звание майора было задержано в связи с ЧП в батальоне. По протекции дяди был принят на работу в Ленинградский уголовный розыск в отдел по борьбе с распространением наркотиков. Быстро сделал карьеру и стал старшим группы. Рассматривался, как кандидат на должность заместителя начальника отдела. В 2007 году был отдан под суд за превышения служебных полномочий. Был приговорен к восьми годам исправительной колонии. Срок заключения отбывал в колонии № 3 для бывших сотрудников милиции. Дважды подавал заявление на УДО, которые были отклонены. Освободился в 2015 году. В том же году возглавил созданное им частное охранное предприятие „Безопасность“».
Ровно в 20.00 Романов спустился в вестибюль. Прилепин ждал его, сидя на диване. Рядом с ним сидел еще один рослый парень. При появлении Василия Кузьмича оба встали.
– Это Андрей, – сказал Прилепин, указывая на парня. – Он будет вас сопровождать, пока вы в Питере. Прошу отнестись серьезно и не исчезать. Без Андрея никуда не ходите.
Они вышли на Невский, и тут же к ним подъехал автомобиль. Ехали молча часа два. Наконец машина свернула с шоссе на грунтовочную дорогу и через несколько минут въехала в полузаброшенную деревушку. Подъехала к домику на окраине. В первой комнате сидели два человека, вставшие при появлении Прилепина и Романова.
– Клиент готов к беседе? – спросил Прилепин.
– Как старая дева к потери невинности. Но боюсь, беседа не состоится.
– Почему? – Прилепинец развел руками и продекламировал:
Ты не успеешь ринуться в кусты,
Когда тебя уложат из обреза.
На свете нет прекрасней красоты,
Чем абстиненция морфийного генеза.
Что, сильно ломает?
– Еще как. Пойди полюбуйся.
– Полюбуюсь. У нее с собой наркота была?
– Пять пакетиков героина.
– Где они?
Человек вынул из кармана прозрачные пакетики с белым порошком.
Прилепин открыл один, попробовал на язык и удовлетворенно кивнул:
– Героин.
В дом вошел еще один человек. Лет пятидесяти. С благородной сединой, тронувшей виски. В руках он держал шприц и пробирку с жидкостью. Вопросительно посмотрел на Прилепина. Тот кивнул:
– Через пять минут начинайте. – И обратился к Романову: – Пойдемте наверх.
Они поднялись по деревянной скрипучей лестнице на чердак, где стояли столик с ноутбуком и несколько стульев. Прилепин указал Василию Ильичу на стул, сел рядом и начал настраивать устройство. Через минуту на экране появилась комната. Из мебели только медицинская лежанка, стол и несколько стульев. На лежанке сидела, прислонившись к стене, молодая женщина с неприятным лицом и комплекцией, которую в курсантской казарме называли «дефект массы», используя термин из лекции по оружию массового поражения. Романов почувствовал, что любовница Аньелли вызывает физическое отвращение. Особенно были отвратительны мелкие зубы черного цвета.
Глава 15
Расколоть до донышка
Швабру ломало, видимо, всерьез. На лице было бессмысленное выражение. Время от времени рассудок как бы возвращался, и тогда на лице было написано только одно – боль. Романов на несколько секунд даже почувствовал некоторое сострадание к этой отвратительной девице. «Как бы не померла», – подумал он. Вошли двое. Человек со шприцем и тот, с кем разговаривал Прилепин.
– Ну-с, моя милая, – обратился он к Швабре, – если вы ответите на мои вопросы, то не только получите укол, – он кивнул на человека со шприцем, – но мы вернем и ваши пакетики.
Он достал из кармана пакетики с героином и вопросительно посмотрел на наркоманку. Она не отвечала. Судя по всему, ломка усиливалась, потому что она начала извиваться на лежанке, хватаясь руками за все части тела. Человек спокойно наблюдал.
Наконец Швабра завопила:
– Дайте укол, дайте укол. Я умираю.
– Сначала вопросы, потом укол, – ласково продолжал человек. И, подождав немного, раскрыл один пакетик и высыпал порошок на пол. – Осталось четыре порции. Если вы не заговорите, доктор, – он кивнул на человека со шприцем, – выльет лекарство на пол. Итак, в каких отношениях вы были с Фабио Аньелли?
Швабра сумела взять себя в руки:
– Мы были любовниками.
– Что еще вас связывало?
– Я выполняла некоторые его поручения.
– Какие?
Но тут Швабру стало так колбасить, что было ясно, рассказывать она не сможет. Человек сделал знак доктору. Последний подошел к Швабре, перетянул резиновым жгутом предплечье и ввел иглу. Наркоманка затихла. Затем на лице появилось осмысленное выражение и спокойствие.
– Итак, милая, продолжим. Вы понимаете, что если откажитесь отвечать, то через несколько часов все начнется снова. Только условия будут более жесткие.
– Не маленькая. Спрашивайте.
– При каких обстоятельствах вы познакомились с Аньелли?
– Нас познакомила подруга.
– Это было здесь или в Москве?
– Здесь. Он работал в питерском филиале банка «Интеза».
– Что вы знаете о его знакомствах в Питере?
– Ну, знаете ли, у него было много знакомых.
– С кем он встречался чаще всех?
– С одним американцем, Роджером. Фамилию я не знаю.
– Чем занимался этот американец?
– Понятия не имею.
– Еще кого вспомните?
– Часто мы встречались в ресторане с его другом Димой. Я была за переводчицу. Дима не говорил ни по-английски, ни по-итальянски. А Фабио по-русски понимал, но не говорил.
Человек достал из кармана фотографию и показал ее Швабре:
– Кто из них Дима?
Она уверенно ткнула пальцем в фото:
– Вот этот. Остальных не знаю.
– Как часто встречались? Время от времени?
– Регулярно раз в месяц.
– Ас Роджером?
– Не знаю. Фабио с ним встречался, как правило, без меня. Я ему была не нужна на этих встречах.
– Теперь сконцентрируйтесь. От ответа на этот вопрос зависит ваша дальнейшая судьба. Вы сами подсадили Аньелли на иглу или кто-то вам поручил?
На неприятном лице Швабры появилось злобное выражение. Она просто задохнулась от возмущения. Пальцы сжались в кулаки, глаза метали молнии.
– Я? Подсадила Фабио на иглу? Это он, подонок, меня подсадил. А сам не употреблял. Мне колол героин, а себе, как потом оказалось, глюкозу.
– Вы уверены, что он не был наркоманом?
– Абсолютно уверена. Не знаю зачем, но он изображал наркомана. Даже нюхал на встречах ваниль под видом кокаина.
– И еще один вопрос. Почему вы уехали из Москвы? Почему оставили Фабио одного? Ведь раньше вы от него не отходили ни на шаг.
Швабра заколебалась. Было видно, что это самый неприятный вопрос. Допрашивающий достал пакетики с героином. Как зачарованная, наркоманка смотрела на эти пакетики.
– Ну, – повысил голос допрашивающий, – и не вздумайте лгать, моя милая. Надеюсь, вы поняли, что мы люди серьезные.
– Меня попросил об этом Роджер.
– Он приезжал в Москву?
– Нет. Он позвонил мне и сказал, что, если я не уеду в тот же день, у меня будут очень крупные неприятности. А если уеду, то в Питере меня будут ждать двадцать тысяч долларов.
– Вы получили эти деньги?
– Получила.
– Кто вам их передал?
– Дима. В тот же вечер.
Прилепин встал и обратился к Романову:
– Поехали. Главное мы узнали. Во всяком случае, для вас. То, что нужно мне, я из нее вытрясу.
– Да, судя по всему, мое расследование закончено. Если только клиент не захочет, чтобы я копал дальше. Можно в этом случае рассчитывать на ваше сотрудничество?
– Разумеется. Только не понимаю, чем я смогу вам помочь. Ведь ваше следствие будет идти в Москве.
– Нужно еще многое узнать о деятельности Фабио в Питере. Кроме того, я не исключаю, что мне понадобятся люди для операций, подобных этой. В Москве таких людей нанимать опасно. Нужно либо иметь своих, либо отказаться от такого рода деятельности. Сотрудники вашего предприятия, судя по всему, люди надежные и профессиональные.
Прилепин не стал пояснять, что эти люди не сотрудники его ЧОПа, а товарищи по нелегальной организации «Самооборона». Все сильно пострадали либо от действий полиции, либо от ее бездействия. Все были не просто повязаны, а повязаны кровью. Самая высокая степень надежности.
В машине Романов осмысливал полученную информацию. Итак, ко всему прочему оказалось, Аньелли не наркоман. Зачем он посадил на иглу Швабру? Какие поручения она выполняла? И главное. Передозировка была. Это показало вскрытие. Но инъекция была сделана явно не самим Аньелли. Кем? На этот вопрос старик Филиппо наверняка захочет получить ответ. Но для этого нужно уже искать не поставщиков героина, а тех, кто был заинтересован в смерти Фабио. Для этого нужно было раскрыть его деятельность в Москве и в Питере.
– Знаете, кто такой Дима? – прервал его размышления Прилепин.
– Понятия не имею. А что, это имеет какое-то значение?
– Самое прямое. Дима – это Королев Дмитрий Николаевич. Депутат Заксобрания Петербурга. И заодно один из лидеров наркомафии в нашем городе.
Романов присвистнул. Сообщение Прилепина толкало его прямо к мысли, которую он старательно от себя гнал. А именно: Аньелли был связан с наркомафией. И если это так, то перед ним дилемма – отказаться от заказа, сообщив старику Аньелли всю правду, или продолжать копать, теперь уже с риском для жизни.
– Скажите, Сергей Николаевич, – обратился он к Прилепину, – вас явно интересует не только гонорар за работу, но и само дело. В чем ваш интерес?
Прилепин ответил не сразу, словно размышлял, стоит ли говорить. Со стороны он выглядел как водитель, внимательно следящий за дорогой. Романов терпеливо ждал. Он, как всегда в подобных случаях, вспомнил поучения отца. Если тебе не отвечают, никогда не задавай вопрос повторно.
Наконец Прилепин коротко бросил:
– Личные счеты.
Романову было ясно, что дальнейшие расспросы скажутся негативно на так хорошо начавшемся сотрудничестве. Он уже неплохо разбирался в людях и знал, что термин, изобретенный Марио Пьюзо, верен не во всех ситуациях, а точнее, верен только в финансовых вопросах. В остальном, особенно когда дело касалось личных счетов, личное играло первостепенную роль.
– Вы будете и дальше, насколько я понимаю, прокачивать эту особу. В принципе, мое расследование закончено, но все-таки, Сергей Николаевич, выясните у нее все московские контакты Аньелли. И пришлите, как можно быстрее. Как вы хотите получить гонорар за работу, на счет или налом?
– Если можно, налом. Я пришлю человека или подъеду сам.
– Буду рад встретиться в Москве. Кроме того, не исключаю, что старик Аньелли, узнав, что это не оплошность внука, а убийство, может попросить найти убийцу.
– И заказчика.
– Разумеется. Это у нас в лучшем случае полиция находит убийцу. В Италии все намного серьезнее. Но я буду рекомендовать старику официально обратиться в правоохранительные органы.
– Если старик хоть немного знает эту страну, то поймет, что это бесполезно. Даже за самые большие деньги.
Романов хотел сказать, что кроме денег у старика имеется возможность воздействовать на высших российских чиновников, но промолчал.
На следующий день, выписавшись из гостиницы, Романов пообедал в «Палкине» и поехал на вокзал. Уже сидя в «Сапсане», он отправил сообщение на смартфон Паолы: «Это была не передозировка, а убийство. Фабио не употреблял наркотики».
Вернувшись в Москву, Василий Ильич первым дело отправился к отцу. Генерал, как всегда, был занят важным делом. Он сидел возле аквариума с сачком в руках. После выхода на пенсию, в отличие от своих коллег-генералов, он не пошел работать. Чем очень гордился. И не стал ни охотником, ни рыбаком, хотя еще лет десять назад любил побаловаться рыбалкой. Он стал завзятым цветоводом и аквариумистом. Его кабинет был покрыт зеленью домашних растений, которые оплели стену и окно. На балконе рос виноград, который даже давал плоды. В гостиной стоял большой напольный аквариум на тридцать ведер емкостью с замкнутой экосистемой, а в спальне – несколько маленьких, в которые он помещал заболевших рыбок или самцов с самками для разведения. Сейчас, видимо, предстояли роды, и генерал был наготове, чтобы отсадить мамашу в другой аквариум, дабы она не съела свое потомство. «Хорошо, что у меня есть ключ от квартиры», – подумал Василий, зная, что в такую минуту он мог звонить до посинения, но генерал не оторвался бы от важного дела, чтобы открыть дверь.
– Как съездил? – спросил старик, не отрывая глаз от аквариума, где металась довольно крупная рыбка серого цвета. У него не было привычки здороваться, когда приходил наследник.
– Расскажу в деталях. Когда освободишься.
– Правильно. У меня гурамиха рожает. Так что ты уж подожди. Кстати, Ванька на той неделе приезжает.
Иван Ильич Романов был старшим сыном генерала. Он был дипломат и работал в российском посольстве в Вене. Отношения между братьями были не совсем братскими, поскольку они росли врозь. Младший сын четы Романовых ездил с родителями по странам Европы. Старший, в силу возраста, учился и воспитывался в специальном интернате для детей сотрудников ГРУ, находящихся за границей.
Минут через сорок все было кончено. Мальки запрятались в траве, мамаша была выловлена и отправлена в большой аквариум, а генерал пипеткой накапал малышам разведенный желток от сваренного вкрутую яйца. На ближайшие недели эта будет их пищей.
– Итак, докладывай, – сказал генерал, когда кофе и коньяк были налиты.
Старик Романов, как Черчилль, пил исключительно армянские марочные коньяки. Больше всего любил «Отборный». Романов в деталях рассказал о своей поездке. Генерал долго размышлял, прихлебывая кофе и ароматный коньяк. Наконец он заговорил:
– Нечто в этом роде я и предполагал. В то, что Аньелли наркоман, не верил с самого начала. А вот то, что ты участвовал в спецоперации, да еще с похищением человека, мне не нравится. Запомни, мы чисто информационная структура. Интеллектуалы, если хочешь. Надо придерживаться профиля деятельности. Во всех видах бизнеса.
– Я не участвовал. Просто присутствовал.
– Раз присутствовал, значит, участвовал. Вы оба, и ты, и этот Прилепин, пока еще далеки от того, чтобы называться профессионалами. Впрочем, что с вас взять! Самоучки. Он что оканчивал?
– ВОКУ.
– Киевское или моспех?
– Моспех.
– Понятно. Ты имеешь в виду продолжить сотрудничество?
– В случае, если Аньелли попросит продолжать расследование.
– Запомни, ты не сыскарь, а шпион. Причем элитный. Аналитик. Что ты можешь сделать в данной области? Кроме того, ясно, что здесь играют крупные игроки.
– У старика Аньелли есть методы воздействия на этих игроков.
Зазвонил телефон. Романов достал трубку из кармана и, посмотрев на номер, хмыкнул:
– Ну вот, кажется, началось.
– Синьор Романов, – раздался голос Паолы, – синьор Аньелли вылетает сегодня в Москву. Он остановится в «Метрополе». Если у вас нет срочных дел, просит вас подъехать в ресторан сегодня к восьми на ужин.
– Вы будете присутствовать?
– Разумеется.
Глава 16
Сам борона
Зазвонил телефон. Прилепин посмотрел на номер, и лицо его приобрело озабоченное выражение.
– Слушаю, слушаю, Виктор Петрович.
– Нужно встретиться, – раздался хрипловатый голос Бати.
– Давайте в «Рубинштейне». В 13 часов.
Виктор Петрович, потомственный ленинградец, жил на улице Рубинштейна. Часто хворал. Поэтому они встречались в ресторане с тем же названием, располагавшемся в доме, где жил старик.
Сергей Николаевич примерно знал, о чем пойдет разговор. Его секретная организация вновь после двухлетнего перерыва провела акцию, в ходе которой были ликвидированы шесть человек наркоторговцев. В принципе, необходимости в этом не было. Но члены организации были сильно обозлены на наркомафию. Кого-то она так же, как Прилепина, упрятала за решетку. У кого-то погубила сына или дочь. Были даже такие, у кого наркомафия разрушила бизнес, который ей мешал. Кроме того, Прилепин прекрасно знал, что люди должны были постоянно действовать, дабы организация не распалась. Первая акция была проведена в 2016 году, вскоре после появления организации. Тогда члены «Самообороны» отстреляли за полгода полтора десятка наркоторговцев, что привело к сильному спаду наркоторговли в Питере. Это были мелкие сошки. Простые распространители. Но слух о том, что какая-то госструктура уничтожает наркоторговцев, искусственно посеянный в городе «Самообороной» с помощью скандальных репортеров, сделал свое дело. Желающих работать в этом бизнесе поубавилось. Расследованием убийств занимался угро, но после очевидной неспособности полиции справиться с этой задачей к делу подключилась ФСБ. «Самооборона» легла на дно. Сейчас за две недели шесть человек действовали по принципу цепочки. Ловили одного, увозили на «базу», допрашивали, получали имя подельника, после чего отвозили километров за тридцать в лес, где заранее выкапывалась могила. После этого наставала очередь подельника. И так по цепочке. Прилепин знал: нет трупа – нет преступления. Поэтому на запросы родственников об исчезновении наркоторговцев полиция будет действовать вяло до тех пор, пока не вырисуется система пропаж. Кроме того, полицаев могли подстегнуть боссы наркомафии, люди которых бесследно исчезали. В этой связи тактика «Самообороны» резко отличалась от той, что использовалась два года назад. Наркоторговцев не отстреливали прямо на улице. И не заталкивали в машину средь бела дня. Прилепинцы очень искусно знакомились с объектом и заманивали его в укромное место, где ждала засада. Чаще всего предлагали взять на реализацию граммов двести героина или кокаина. Кто ж откажется заработать, миную хозяина. «Запомните, – поучал Прилепин своих рекрутов, – жадность – наш главный союзник. Как говорится, жадность фраера сгубила».
Батя, который пришел раньше Прилепина, сидел в самом углу, потягивая какой-то напиток из рюмки. Рядом стоял Антон и что-то объяснял. Прилепин хлопнул парня по плечу и протянул руку:
– Принеси-ка порцию джина и эспрессо, Антоха.
Потом, не здороваясь, плюхнулся на стул. Батя никогда не здоровался, как будто собеседник выходил на три минуты в туалет.
– Ну что, Серега, как жизнь протекает?
– Неплохо, Виктор Петрович, работаем помаленьку.
– Ты убираешь мелких торговцев, – прямо в лоб сказал Батя. – Не отрицай. Последние пропажи – твоя работа.
Прилепин молча кивнул и поднес к губам стакан с джином, который поставил перед ним Антон. Он подождал, пока парень отойдет, и сказал:
– Дело того требует. Ребята застоялись. Если ничего проводить не буду, разбегутся. А я слишком много вложил сил в эту организацию.
– Ребята, как я понимаю, в твоем ЧОПе не служат.
– Верно. Это общественная организация.
– Название у вас имеется?
– «Самооборона».
Старик понимающе хмыкнул:
– Ну да. Если правоохранительные органы тебя не обороняют, обороняться самому приходится. Это рано или поздно всегда происходит. Здорово вы десять человек упрятали.
– Шесть.
– Шесть? А кто же еще четверых оформил?
– Скорее всего, конкуренты.
– Конкуренции на этом рынке нет. И быть не может. Самый высокоорганизованный бизнес. И один босс у всех
– Самый верхний?
– Самый верхний в Москве. А здесь босс городского масштаба.
– Вы его знаете?
– Знаю. Но тебя не он оформил. Он в то время еще боссом не был.
– А кто?
– Спроси чего полегче. Когда тебя упаковали, я уже полтора года на нарах парился.
– А сейчас кто верхний босс здесь? Хотите, угадаю?
– Ну, попробуй.
– Королев Дмитрий Николаевич.
– Такого не знаю.
– Назовете?
– Зачем тебе.? Я же говорю, он к твоей посадке непричастен.
– И все же. Дело для моей «Самообороны».
– А стоит ли?
– Стоит. Нужно немного переполошить этот гадючник. Когда они забегают, можно будет многое вскрыть.
– Есин, вице-мэр.
Прилепин хмыкнул. Похоже. Он с самого начала был уверен, что концы ведут в Смольный. Но без веских доказательств решать чью-то судьбу не хотел.
– А вы уверены? Доказательства имеются?
– Это случайная информация. Доказательств не имею. Да и зачем они? Ты что, в прокуратуру их понесешь? Через три дня опять на зоне окажешься. А может, и до дома не дойдешь.
– Давно хотел спросить, Виктор Петрович, во власти есть честные люди?
Старик отрицательно покачал головой и жестом подозвал Антона.
– Ну-ка, сынок, сообрази еще рюмочку.
Парень улыбнулся и бросился выполнять заказ постоянного клиента. Когда он, поставив рюмку с коньяком перед стариком, отошел, тот залпом опрокинул напиток в глотку.
– Может, не стоит так много, Виктор Петрович? Опять в больницу угодите.
– Не, теперь уже только в морг. А насчет власти скажу, что не в ней проблема. Ее скинуть – это пара пустяков. Нужно только, чтобы она довела население до белого каления. А там ни партии, как организующая сила, ни лидеры не понадобятся. Но беда в том, что система с крушением власти не исчезнет. Население-то останется. Куда ты его денешь?! А оно произведет на свет такую же власть. А может быть, и хуже. Запомни, Серега, власть в любой стране, в любые времена не есть самостоятельный субъект. Власть всегда является отражением общества. У нее психология общества. И делает она только то, что одобряет общество.
Или, по крайней мере, не возражает. И измениться власть может, только если изменится общество. А у нас оно не меняется уже три сотни лет. Думаешь, в чем гений Сталина? Он сначала изменил общество, а потом начал менять власть. Но не успел. А общество потихоньку пришло в прежнее состояние. В 1991 году общество создало власть, которая сейчас управляет этим обществом. Сложилась система. Придет честный человек во власть и тут же станет либо вором, либо аферистом, либо откровенным бандитом.
– И в других странах такая же система?
– Конечно. Я же говорю, во всех. Просто в разных странах разные границы свободы, определенные обществом для власти. В Европе одни, у нас другие, в Африке третьи. Но все определяет общество.
– По-вашему, выходит, что любой представитель власти – жертва общества.
– Так оно и есть.
– А имеются перспективы того, что общество у нас изменится?
Старик пожевал губами и почему-то проводил взглядом Антона, который в это время прошел мимо с подносиком в руках. Поймав взгляд Бати он приветливо улыбнулся. Не деревянной улыбкой официанта, а простой, человеческой, которой улыбаются человеку приятному.
– Имеются. Вот он и он, – он кивнул головой на соседний столик, за которым сидели четверо молодых парней в возрасте двадцать плюс, – они не испорчены холопьей психологией предков. Холопьей и воровской. Они, возможно, систему изменят. Но сначала должны уйти в небытие такие старые пердуны, как я. И даже как ты. И даже как вон те. – Он кивнул на другой столик, за которым сидели два мужика лет сорока – сорока пяти с короткими стрижками и две молодящиеся дамы. – Это уже отработанный материал. Они успели вписаться в нынешнюю национальную психологию.
– Что же это за психология? – полюбопытствовал Прилепин.
– Рыночные отношения, – засмеялся старик. – Капитализм, мать его ити. Так что Есин – это мой подарок. Прощальный. Врачи говорят мне месяц остался. Максимум полтора.
– Ошибка исключена?
– Абсолютно.
Прилепин помрачнел. Лишаться Бати он явно был не готов. Сейчас, когда он понял, что старик стоит перед вратами в лучший мир, он впервые почувствовал одиночество.
– Я должен получить доказательства его участия в этом бизнесе.
– Получай, – равнодушно бросил Виктор Петрович. – Давай простимся, Серега. На всякий случай. Я ведь в любую минуту могу того.
Вернувшись в офис, Прилепин мучительно соображал. О том, чтобы вывести Есина на базу для откровенного разговора, не могло быть и речи. Хоть и передвигается он без охраны. Ну что, пора обзаводиться агентурой в мэрии. Благо финансы позволяют. Нужно как-то найти кого-то в аппарате Есина. Или внедрить своего человека, чтобы наблюдать и выявить его связи вне госслужбы. Зазвонил телефон.
– Сергей Николаевич, – раздался голос куратора, – нужно встретиться. Давайте вечерком поужинаем в «Арсенале». Я вас приглашаю.
«Тебя только не хватало», – подумал Прилепин с раздражением.
– Конечно, Николай Иванович. С удовольствием. Во сколько?
– Давайте часиков в семь».
Сидя в ресторане в ожидании куратора, он размышлял о том, что поведал ему Батя. Если Есин – верхний босс в Питере, то тот, кого он заменил, наверняка в Москве. И наверняка занимает высокий пост. Но это уже будет не важно. В «Самообороне» был мастер спорта по биатлону. Самый непримиримый боец против наркомафии, который считал, что истребление мафии дело не правоохранительных органов, а населения. Стрелок, как называли его в организации, был готов стрелять в кого угодно…
Прилепин настолько углубился в размышления, что не заметил, как подошел куратор:
– Прошу прощения за задержку, Сергей Николаевич. Познакомьтесь. Это Дмитрий Леонидович.
Дмитрий Леонидович сразу не понравился Прилепину. Типичный прощелыга. Бегающие глазки, намечающаяся плешь. Одет безукоризненно. Серый костюм-тройка, белая сорочка, однотонный галстук. На безымянном пальце левой руки перстень с довольно крупным бриллиантом. Держался он довольно надменно, хотя и пытался изобразить приветливость.
– Не проблема, – сказал Прилепин. – Что такое важное произошло, что вы меня на встречу вызвали?
– Вот тебе Дмитрий Леонидович и расскажет. Ты теперь будешь постоянную связь с ним держать. Кстати, мы оговорили, что услуги твоей фирмы будут оплачиваться отдельно. И налом. Но работа ответственная.
Он вопросительно посмотрел на Дмитрия Леонидовича, давая понять, что предоставляет слово ему.
– Видите ли, Сергей Николаевич, я помощник вице-мэра. Сейчас в Питере сложилась очень неприятная криминальная обстановка. Пропадают люди. Вы понимаете, что мой шеф, как и все, имеет некоторые отношения с бизнесом. Поэтому он опасается покушений на свою жизнь. Мне порекомендовали очень надежные люди вашу структуру для обеспечения его безопасности.
Прилепин утвердительно кивнул, тщательно скрывая радость. Проникновение в мэрию само шло в руки. Он начал подозревать, что сам Бог или какие-либо другие высшие силы начали ему покровительствовать.
– Я думаю, двоих охранников будет достаточно. Но вы понимаете, что он должен будет выполнять определенные правила охраняемого.
– Разумеется, разумеется, – с готовностью закивал головой Дмитрий Леонидович.
– Когда возьмем объект под охрану?
– Тянуть мы не собираемся. Давайте уже в понедельник. Но сегодня людей нужно послать на дачу к Евгению Петровичу.
– Давайте адрес.
– Я сам отвезу их. Можно их вызвать сюда?
– Конечно. Вы знаете таксу?
– Конечно. Мы также будем платить премиальные помимо зарплаты.
– Контракт подписывать не будем?
– Конечно нет. Зачем вам платить налоги? Пусть не патриотично, зато практично.
Прилепин по телефону вызвал двух охранников своего ЧОПа, и через сорок минут оба были в ресторане.
– Они будут нести охрану три дня. Охрана круглосуточная. После этого их заменит другая группа.
– Понятно.
Сергей Николаевич кратко проинструктировал своих соратников, и Дмитрий Леонидович жестом пригласил их следовать за ним, на прощание вручив Прилепину свою визитку. «Алешин Дмитрий Леонидович». Служебный телефон и адрес электронной почты. Номера мобильного телефона не было.
Придя домой, Прилепин тут же сел за компьютер. Вышел на сайт мэрии Санкт-Петербурга и стал искать Евгения Петровича среди вице-мэров. Так и есть. Есин Евгений Петрович.
Глава 17
Прорыв
Оба визитера подкрадываются к двери и на какой-то момент замирают около неё. Прислушиваются…
После чего один из них подтаскивает к ней массивное кресло и устанавливает его так, чтобы при нажатии на ручку та упиралась бы в спинку. Не открыть и не войти – разумно!