К спектаклю «Таня» (по А. Арбузову, 1972, постановка Ю. А. Сунгурова)
В спектакль не вошла
Там, где грозы грохотать могут год напролет,
Там, где водятся свирепые тигры,
В джунглях удивительная птичка живет,
Радуги детеныш – колибри.
Очень страшно, если ты – с ноготок, с лепесток,
Ждут малютку неминучие беды:
Змеи всевозможные глядят из кустов,
Бродят пауки-птицееды.
Невеличку человек пожалел, полюбил,
«Окружу ее – подумал, – заботой»,
Бережно укутал, накормил, напоил,
Клетку ей купил – с позолотой.
Никаких тебе хлопот, сытный стол, теплый дом,
Не грозят ночами хищные стаи.
Счастлив колибрёныш был два дня, а потом
Понял вдруг, что завтра – не встанет.
Птичка, чем же ты больна, чья же это вина?
Не помогут доктора, не помогут…
Ах, не знал хозяин, и не знала она,
Что колибри в клетках – не могут.
Пусть грохочут небеса, пусть грозят нам леса,
Звери, змеи, ураганы и воды,
Только нас, пожалуйста, не надо спасать:
Птички рождены – для свободы.
hamish7.diary.ru
А шекспировского «Гамлета» ставил я уже в 1979-м, когда театр ПГУ уже носил (с 1977-го) звание Лауреата I Всесоюзного фестиваля народного творчества (лауреатство получили на зональном смотре в Калининграде, за два спектакля: театру ПГУ – единственному в стране из всех участников! – разрешили представить на конкурс не одну, а две работы, «Мистерию-буфф» Маяковского в моей постановке и «После казни прошу…» В. Долгого, о судьбе лейтенанта П. Шмидта, в постановке Л. П. Колесникова; на обложке всесоюзного журнала «Театральная жизнь» красовалось фото – сцена из нашей «Мистерии»…).
У «Гамлета» же официальная судьба оказалась иной… Жюри местной «Театральной весны»-1980 (с приглашенными из Института им. Крупской профессионалами: режиссером и театроведом) донельзя шокировали сразу две вещи. Во-первых, в программке значилось нечто чудовищное: «перевод В. Ананьина и Б. Пастернака». Да, я тогда уже сидел над Шекспиром, «Гамлет» (первый вариант) был уже переложен наполовину, и первый из двух актов нашего спектакля шел в переводе «какого-то Ананьина» (второй – в версии Бориса Леонидовича). «И Вы не постеснялись поставить свою фамилию рядом с Пастернаком?!» – помню, с ужасом и гневом вопрошали меня столичные гости. «Вы что же – вот тут, у себя в Петрозаводске, за кухонным столом, прямо-таки сами и «переводите» – Шекспира?! С подлинника?!» Примириться с такой графоманской наглостью их разум не мог. (А до ошеломившего меня письма от главы отечественной научной шекспиристки, знаменитого Александра Абрамовича Аникста, прочитавшего нахально посланные ему – не мной даже, а моим другом студенческих лет! – мои страдания над сонетами Шекспира, – до того немыслимого письма с приглашением в Москву на Шекспировскую конференцию, было еще два с лишним года…) Во-вторых – «Какого Гамлета вы нам показываете?! Почему он у вас груб, зол? Что это за фактура тяжеловесная у актера, что за неуклюжая пластика! Мы же все знаем, какой он, шекспировский Гамлет!» И с пафосом излагали расхожее – не от Шекспира, а еще от старых немецких романтиков – утвердившееся и цепкое театральное комильфо: про «нежного белокурого»» стройного красавца в черном элегантном трико с белоснежным воротником… «Вам что же – лавры извратителей-формалистов покою не дают, пресловутого Акимова с его чудовищным Гамлетом в театре Музкомедии?» Ученый театровед – она даже не помнила, что дерзкий ниспровергатель театральных «норм», знаменитый Николай Акимов «Гамлета» ставил не в своем театре, а у вахтанговцев… И, кстати, с его хулигански-озорным «Гамлетом», оставшимся в анналах русского театра, наш нигде ни в чем не пересекался…
Словом, нахалу из провинции было указано его место, спектакль, режиссер и наш Андрей Грибушин-Гамлет не получили, конечно, сколько-нибудь приличной оценки… хотя половина актеров личными высокими дипломами отмечена-таки оказалась. А Галочка Якунина-Офелия даже стала на смотре лучшей исполнительницей женской роли. Видимо, у прочих судей, из петрозаводских театров – финского и русской драмы, с руководящими голосами жюри мнения не во всем совпали… А, может, пожалели «самодеятельных» артистов: они ж не виноваты, что попали в руки такого амбициозного профана…
Сегодня, когда – через тридцать лет – вышел и встретил добрую оценку у специалистов мой перевод «Гамлета» с комментариями, я бы поставил его, случись такое, очевидно, совсем иначе. Может быть, и песням (тогда – не «состыковавшимся» с конечным решением спектакля, оставшимся в архиве) нашлось бы место… А, может, и каким-то новым… Впрочем, «Балладу Йорика» я включил в свою книгу, в «Записи на полях»…
ПЕСНИ К СПЕКТАКЛЮ «ГАМЛЕТ»
(по У. Шекспиру, 1980)
illustrators.ru
ПЕСЕНКА МОГИЛЬЩИКА
Мой перевод текста У. Шекспира
Прозвучала только в одном показе спектакля
И я бывал в любви удал
От самых юных лет,
И день за вечность я считал,
Когда подружки нет.
Но старость, лютая карга,
Подкралася – и хвать!
И отвезла на берега,
Где милку не обнять.
А что потом? Лопата, лом,
Да саван для костей.
Могила – твой последний дом,
Земля – тебе постель.
scandalwatch04.wordpress.com
БАЛЛАДА ЙОРИКА
В спектакль не вошла
Не верьте, миледи, могильщики врут,
на плешь им вина я не лил.
Талдычат: пропойца, охальник и шут.
А шут – королеву любил.
Ах, как королева прекрасна была!
Хотя без румян и белил
Уже обходиться она не могла.
Но шут – королеву любил.
Король был могуч, да умом не ахти:
на войны растрачивал пыл.
А ложе свое – не умел он блюсти.
Но шут королеву – любил.
Проезжий вагант и смазливенький пэр –
кто только в альков ни входил…
А шут – в карауле стоял у портьер.
И шут – королеву любил.
Миледи, чтО знают шуты и луна, –
никто из людей не открыл…
И только шуту доверяла она, –
ведь шут королеву любил.
А в замке ползла по углам темнота,
и сон по утрам приходил…
Не дай вам Господь увидать сны шута,
который молчал – и любил!
Родился малютка с угрюмым лицом,
его на плечах я носил.
Не знаю, миледи, кто принцу – отцом,
но я ее сына – любил.
Однажды, насилу смеясь и шаля,
я с маленьким принцем сидел.
Прошел к его матери брат короля –
и вскользь на меня поглядел…
Миледи, миледи, ни слова – о том,
кем кубок тот послан мне был…
И вот – я не знаю, что было потом,
и кто ее дальше любил.
…А с принцем над ямой – я встреч не искал,
не ждал, не гадал, не хотел.
Он долго, бледнея, смотрел на оскал –
как в зеркало смотрят, смотрел.
Мертвея губами, шутил с мертвецом.
А я ему молча твердил:
«Мой мальчик, не выпало быть мне – отцом,
но маму твою я любил.
Мой мальчик, зачем ты во тьму заглянул!
Он слаб, твой клинок, хоть остёр!»
Но тут он мой череп, скривясь, отшвырнул
и тщательно руки отёр…
nicolaslud.prihod.ru
ТИШИНА
Заключительная песня
В спектакль не вошла
Тишина над землей… Ах, какая стоит тишина!
Будто век не знавала земля канонад и салютов.
Облаков белизна – еще дымом не скрыта она.
Как длинна, как покоя полна
Перед боем минута!..
Нам понятней – громА… И не наша, собрат мой, вина,
Что нам помнится небо в огне чаще, чем голубое.
Ты продлись, тишина! Не буди ты солдата, война!
Дай еще хоть минуту для сна –
Перед утренним боем…
instatunascendi.blog.onet.pl
А вот лет за пять до того, в спектакле по мудрой и грустной притче Евгения Шварца «Тень» – песен было много. Мы даже ввели «действующее лицо», отсутствующее у Шварца: Певец, кто-то вроде Ведущего; он, с гитарой, начинал и завершал каждый из трех актов. А некоторые из песен – были отданы персонажам, стали чем-то вроде «персональных» зонгов… Финальную же песню исполняли все участники спектакпя.
До сих пор удивляюсь: как же тогда, в глухие брежневские годы, когда любую художественную попытку – тем более «самодеятельную» – бдительнейше пасла цензура, когда репертуар Народных театров (то есть любительских, но официально возведенных в ранг «высшей формы народного творчества», включенных властью в сферу «культурной политики») утверждался специальной комиссией местного министерства культуры, а спектакли не выходили к рампе без приемки и одобрения – той же комиссией, вкупе с парторганами и администрацией учреждения или Дома культуры, при которых (между прочим, «штатно» – в лице режиссера, заведующего постановочной частью и часто даже художника! – и с выделяемыми ежегодно по представляемой театрами смете деньгами на постановку!) числился театр (у нас, стало быть, под опекой и приглядом парткома и ректората вуза), – как же нам тогда РАЗРЕШИЛИ этот спектакль, с ТАКИМИ песнями?
Наверное, бдительное око дало маху не только потому, что в госкультурсферах Карелии бывали тогда и умные, понимающие, даровитые профессионалы (остались в истории карельского искусства эти славные фамилии – и театрального критика С. Д. Тогатова, и мудрейших знатоков, организаторов, деятелей культуры С. В. Колосенка, С. М. Карпа…), а в стенах иных вузов – тем более в «провинциях», далековато от идеологических центров, – еще не совсем выветрились следы давней «оттепели», да и вообще атмосфера в университете нередко бывала все же «полиберальней», чем в учреждениях прочих. Сказалось, думаю, то, что и Шварц был знаменит, числился в обойме «признанных» (хотя далеко не все его пьесы были «разрешены», но как раз у «Тени» установилась в конечном счете счастливая судьба). Главным же, надо полагать, было то, что пьеса называлась однозначно: СКАЗКА. То есть – все-таки как бы вне сферы аллюзий на «советскую действительность»…
Так или иначе, а спектакль вышел – и даже стал тогда победителем всекарельской «Театральной весны» (трудно теперь поверить – но проводились ежегодно такие смотры-конкурсы театрального любительства республики, их придумал и «пробил», кстати, тот же Сергей Дмитриевич Тогатов, – с солидным профессиональным жюри, с лауреатством, с освещением в центральной карельской прессе…).
ДЕВЯТЬ ПЕСЕН ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ТЕНЬ» (по Е. Шварцу, 1976)
sosedi-online.ru
I АКТ. 1. ВСТУПИТЕЛЬНАЯ
Что ж ты наделал, сказочник старый,
Была же чудить охота!
Зачем ты от ран умирать заставил
Доброго Дон-Кихота?
Зачем у тебя любимых бросают,
Бумажный солдат горит,
А в море под алыми парусами
Бродит пиратский бриг?
Хватит с нас этих странных историй!
Тебе мы поверим разве,
Что смерть Белоснежки кому-то горе,
А для кого-то – праздник?
Ведь каждый из нас запомнил со школы,
Учителю глядя в рот:
Бывает король только в сказках голый,
В жизни – наоборот.
Хватит пугать нас, дети мы, что ли,
И смех разбавлять слезами!
Ты сказочник – значит, смеши до колик,
Плакать мы можем сами.
…И лишь по ночам, когда у постели
Тревожно часы стучат,
Покажется вдруг нам, что наши тени
Ждут, что придет их час…
doseng.org
2. ПЕСЕНКА ЛЮДОЕДОВ
В темном лесе, в буераке,
Где лютует комарье,
Собирали вурдалаки
Профсобрание свое.
Не вопросы членских взносов
Волновали их ряды:
Нужен был моральный кодекс
В отношение еды.
После споров, после драки,
Точки зрения сведя,
Огласили вурдалаки
Обращение к людЯм:
«Мы не режем, мы не душим,
Только что там говорить –
Нам ведь тоже надо кушать
И детей своих кормить.
У людей же при болезнях,
Чтоб иметь здоровый вид,
Кровь порой пускать полезно,
Как наука говорит.
Люди, просим вас ответить,
Ведь у каждого должны
Быть такие на примете,
От которых вы больны!
Вам, к примеру, душу гложет,
Что велик удельный вес
Ожиревших, толстокожих,
Но – возглавивших прогресс.
А с другого повороту,
Если здраво рассуждать,
Дайте волю донкихотам, –
Всё б им технику ломать!
Мы в еде неприхотливы,
Что дадите – то съедим,
Восстановим справедливость:
Тех и этих – потребим!»
…Лет полтыщи или боле
Этой сказке, говорят,
Но в снабженье перебои
Вурдалакам не грозят!
</i>www.diary.ru<i> </i>
3. «МНЕ СНИЛОСЬ…»
(стихи Г. Гейне, перевод мой)
Мне снилось печальной луны лицо
И танец печальных звезд.
И будто бы рядом твое крыльцо –
И будто за тысячу верст.
Летящего платья и маленьких ног
След на ступенях стыл,
И будто бы я целовал порог –
И льда холодней он был.
А ночь, ледяней печальных камней,
Столетий длинней, плыла.
И тенью в окне ты чудилась мне –
С той стороны стекла...
downloads.khinsider.com<b> </b>
II АКТ. 4. РЫЦАРЬ ЛАНСЕЛОТ
В царстве Зазеркалии уж который год
Бродит неприкаянно рыцарь Ланселот,
Не поймет, где правые: слева, что ль, они?
Не по нашим правилам общество у них…
Хаос в Зазеркалии, не найдешь концы:
В великанах – карлики, в гениях – глупцы,
Там в брюнетах – рыжие, в зодчих – Герострат,
А любовью к ближнему славится – кастрат.
В царстве Зазеркалии ангелы грешат,
С Авелями Каины пьют на брудершафт,
Трусу ставят памятник, судят храбреца,
Честный ждет на паперти грош от подлеца.
Нравы в Зазеркалии странные в ходу:
Там друзья – охают вас, жёны – предадут,
Девы непорочные, мини понадев,
Бьются в кровь за очередь к Синей Бороде.
Учат воспитатели тамошних юнцов
Верности предателей, мудрости лжецов,
Там в правдоискателях – старые ханжи,
А с гробокопателем принято дружить.
Словом, в Зазеркалии – всё наоборот.
Там злодей не кается – сладко ест и пьет,
Взят последний праведник под надзор врачей,
А стихи – по праздникам – хобби палачей.
В творческих исканиях там рожден закон:
«Ближний в Зазеркалии ближнему – дракон»,
В неизвестность канули рыцари давно,
В мирной Зазеркалии смотрят их в кино…
Слезы в ланселотовых рыцарских глазах:
Как в таких условиях и кого спасать?
Правда, есть у бедного утешенье все ж:
Это царство вредное – сказочное сплошь.
Ну, а сказка – ложь…
5. «АХ, ЗАЧЕМ Я НЕ ЛУЖАЙКА!»
Песня Юлии Джули
Всеми любимою быть – это так утомительно!
Ахи и вздохи, признанья на каждом шагу.
Дети, поэты, боксеры и главы правительства
Мне говорили: «Ку-ку!»
Люди искусства, мы ценим партера овации,
Перед любовью народа мы вечно в долгу.
Но иногда – ах, как хочется грации нации
Травкою стать на лугу!
Маленькой стать бы лужайкой у тихого озера,
Слушать бы птичек, забыть об актерской судьбе!
Чтобы бродили по мне симпатичные козлики
И говорили: «Бе-бе!»
И пастушок, как у них, у крестьян полагается,
Нежно прилег на меня бы и спел под баян,
Как ему нравится, ах, как она ему нравится,
Нравится травка моя!
Это не модно – но ах, как была бы я счастлива!
Рос бы цветочек на мне и бежал бы ручей…
Добрые зрители, не наступите нечаянно
Песне на горло моей!
Ах, вы хотите, чтоб я наступила?.. Пожалуйста.
Людям искусства, нам свист из партера – приказ…
Только уж в жизни потом, извините, не жалуйтесь,
Что наступаю – на вас!
stranamasterov.ru
6. ОЛОВЯННЫЙ СОЛДАТИК
В тридесятом государстве когда-то,
Как записано в преданьях старинных,
Очень стойкий оловянный солдатик
Очень сильно полюбил балерину.
Он не слушал шепотка в коридорах,
Очень счастья не хватало бедняге,
Он ведь верил, что она – из фарфора,
И не думал, что она – из бумаги.
За любимую в огонь и на плаху
Шел солдатик, пересудов не слыша,
И ни разу он от боли не плакал,
И, как в сказках полагается, выжил.
И принес он для бумажной любимой
Очень верное и храброе сердце.
А пока он тратил время на битвы,
В табакерке чёртик жил по соседству…
Ну, а дальше – догадались вы сами…
Балерине, правда, нравились сказки,
Но ведь чёртик, хоть и черен, как сажа,
Из бумаги сделан был первоклассной…
Ах, солдатик, он не ведал, бедняга,
Хоть прошел он через бури и стужи,
Что понятней и милее – бумага
Тем, кому даны бумажные души.
С той поры солдатик стал очень зябнуть,
Даже стоя на горячем камине.
Очень добрый был в квартире хозяин –
И сурово попенял балерине.
И оставил – пусть пылится на полке.
А солдатика – поплакав немножко, –
Чтоб в комоде не валялся без толку,
Переплавил в оловянную ложку…
III АКТ. 7. МАРШ КУКОЛ
Зритель кукольные зрелища любит.
Каждый вечер мы на ширме рогожной
Притворяемся, что мы – люди,
Это – не сложно.
Мы, куклы, – как тени,
Кто сделал нас? Вы.
Для вашей потехи,
Совсем как живых.
Вот разве что душу забыли вдохнуть,
Забыли, себе на беду…
Глухо плывут, глухо плывут, глухо плывут года.
Создатели кукол, имейте в виду:
Куклы умеют ждать.
И однажды этот вечер настанет:
Дверь театра не запрет сторож сонный.
И в глухую полночь мы встанем,
Тихо, как совы.
Мы, куклы, – как тени,
Кто сделал нас? Вы.
Для вашей потехи,
Совсем как живых.
Вот разве что душу забыли вдохнуть,
Забыли, себе на беду…
Дымный рассвет, дымный рассвет, дымный рассвет встает.
Испуганным криком встречает петух
Поступь совиных рот.
dartwalker.livejournal.com
Гармонично станет в мире уютном!
Выйдут нЕлюди в пророки и судьи.
Нам на блюде принесут люди
Души и судьбы.
Мы, куклы, – как тени,
Кто сделал нас? Вы!
Для вашей потехи,
Совсем как живых.
Вот разве что душу забыли вдохнуть,
Забыли, себе на беду.
…Быстро летят, быстро летят, быстро летят года.
Пока еще люди, имейте в виду:
Куклы устали ждать!
8. ПЕСЕНКА ПАЛАЧА
Мир, в сущности, очень прост:
Любой разрешишь вопрос,
Усвоив, что СРЕДНИЙ рост
Наукой за базис взят,
Что шуба нужна – в мороз,
Собачкам – положен хвост,
Лошадки – едят овес,
Лес рубят – щепки летят.
dreamworlds.ru
Мир, в сущности, очень мудр:
Кому воздадут – за труд,
Кому – за грех воздадут,
Порядок – един и свят:
На Цезаря – есть и Брут,
На Брута – законный суд,
А если закон и крут, –
Лес рубят, щепки летят.
Гуманен, в сущности, мир:
Живем не в лесу – с людьми.
Любого из нас возьми,
Мы – люди, от шей до пят.
Ты мерку к себе приложь:
Коль с прочими схож, – хорош,
А если не схож, – ну, что ж,
Лес рубят – щепки летят!
9. СТАНЕШЬ ТЫТЕНЬЮ ИЛЬ ЧЕЛОВЕКОМ?
nezhna.com
ПЕСНЯ-ФИНАЛ
Был ты иль нЕ был, жил или нЕ жил,
Оставил ли в жизни след?
Видел ли в мире нечисть и нежить,
Или остался слеп?
Необходимым был или лишним,
Дрался иль кланялся злу?
Слезы ты видел? Стоны ты слышал?
Или остался глух?
Дал ли ты в горе ближнему руку,
Иль не хватило сил?
Спас ли любимых? Понял ли друга?
Сердце свое спроси.
Сын грозовОго трудного века,
Выбрать судьбу спеши:
Станешь ты тенью иль человеком –
Сам за себя реши!
…Песен шестьдесят – за полвека, много это или мало? Не знаю. По мне – так достаточно, в общем-то. Сегодня – пора остановиться. И без того получилось слишком длинно. Хотя старая кипа полегчала разве что вполовину. Но оставшееся – это все уже написано много позже, когда автору было далеко за сорок, а потом и за пятьдесят. И тема там, по сути, одна, для такого возраста – странноватая. Запоздалая даже. Песни – о любви. О самом важном, может – единственно важном в жизни. И самом непонятном. Блок, перед страшным своим концом, сказал: единственное, о чем стоит говорить стихами, – о любви и о смерти. О смерти – наверное, я еще не готов, не мудр, слишком бездонна тема. А о любви – как-нибудь в следующий раз. Впрочем, почти все то, что вспомнилось здесь, или тот же «Алый парус», – разве не о ней же?
Пока же – только одна песня из тех, поздних, последних. Как раз – самая поздняя пока. Так она и назвалась, когда выпелась. Той и останется, – сколько бы лет еще ни выпало, и (может быть) какие бы песни еще ни пропелись…
ПОСЛЕДНИЙ ВАЛЬС
https://miss-runet.ru
Когда замолчу,
ты молчанью, родная, не верь.
Затеплю свечу,
отомкну на шаги твои дверь.
Ни в сон и ни в чох я
не верю
и клятв не твержу, –
на милую челку
я тихо ладонь положу.
Ни Богу, ни Чёрту
не верю, –
святым не кажу, –
на гордую челку
я молча ладонь положу.
Когда я устану,
в усталость, родная, не верь.
Мы жизнь пролистали,
где меньше даров, чем потерь.
Ни в крестную муку
не верю,
ни в темную лжу, –
а тонкую руку
я просто к губам приложу.
Полночному стуку
не верю,
теней не бужу, –
а светлую руку
я молча к губам приложу.
Когда усмехнусь
над тобой, ты усмешке не верь.
Ночами молюсь,
чтоб любили нас птица и зверь.
Ни силе, ни власти
не верю,
но зла не держу, –
за бедное счастье
я тихо спасибо скажу.
В коней бледной масти
не верю,
Трубы не дрожу, –
за грешное счастье
я молча спасибо скажу.
Когда я обижу
тебя, ты обиде не верь.
Поближе, поближе!
Ну, вот, мы и вместе теперь…
Судьбе и молве я
не верю,
гадать погожу, –
любить – не умею,
а ласку и свет – отслужу.
Лукавому змею
не верю,
за грех – не сужу,
лечить – не умею,
а боль – отмолю, отслужу.
Когда я умру,
разговорам о смерти – не верь.
На Судном ветру
стала небом нам – скудная твердь.
Ни бездне, ни краю
не верю,
назад не гляжу, –
т е б я выбираю,
с тобою одной – ухожу.
Ни аду, ни раю
не верю,
шагнув за межу, –
тебя выбираю.
С тобой – от тебя – ухожу…
weblog.33b.ru
Окончание следует…
Тэги: валерий ананьин, литература, поэзия Просмотров на 17.08.11 (за 45 дней): 4772
Поделиться ссылкой:
· 
· 
· 
·
| Сохранить |
· Share
·
Комментарии
#1 Светлана Захарченко 04.07.2011 10:32
Замечательная память, прекрасные песни, Валерий!
В синеве небес до сих пор
Не окончен извечный спор:
Что синее: вода или воздух?
Воды - зеркало или звёзды...
Цитировать
#2 валерий ананьин 04.07.2011 11:45
Спасибо,Света. Кстати, у одного из любимых моих поэтов, Николая Гумилева, почему-то больше всех названий его сборников мне по душе одно: "К синей звезде"...
Цитировать
#3 Н. Мешкова 04.07.2011 12:07
Удивительно! Когда-то именно этот сборник Гумилева в самиздатовском исполнении мне подарил один мой знакомый.
Цитировать
#4 Светлана Захарченко 04.07.2011 12:32
Гумилев... - то уже к вопросу о предтечах в наших текстах:)
Цитировать
#5 Д. Гордиенко 04.07.2011 15:13
Снимаю шляпу, Сударь!:)
Цитировать
#6 валерий ананьин 04.07.2011 15:16
Тронут, спасибо!
Цитировать
#7 Светлана Захарченко 04.07.2011 18:50
Дима, молодец!!! Тут самое место шляпам: и в воду чепчики бросали!
Цитировать
#8 валерий ананьин 04.07.2011 19:03
Ну, в воду-то зачем? И не жалко чепчика? Так не договаривались. И Дмитрий это в виду не имел, думаю. У Виктора Драгунского, кстати, был прелестный рассказ насчет "шляпы гроссмейстера", которую, желая ее спасти, мальчуганы из той воды ловили, - и что из этого печальное получилось...
Цитировать
#9 Светлана Захарченко 04.07.2011 22:58
Валерий, у Драгунского есть и другой рассказ о живой шляпе. Мой 7-ми-летний внук вчера его прочел и открыл иной мир:)
Цитировать
#10 валерий ананьин 04.07.2011 23:05
Света, "Живая шляпа" - разве это не Николая Носова рассказ? Каюсь, у Драгунского я такого что-то не помню...
Цитировать
#11 Светлана Захарченко 05.07.2011 08:00
Конечно, Носова: внук читает сейчас всё в куче: Шляпу и Мишкину кашу)))
Цитировать
#12 валерий ананьин 05.07.2011 10:03
Вот и ладно, и закроем на этом шляпно-чепчиковую тему, ОК? А то нас опять в частную сторону увело, вряд ли кому еще в журнале нужную. Такое у нас уже было - насчет Мура и Марины... А Дмитрий, поди, чертыхается или хохочет над нашими экзерсисами. Дмитрий, я Вам искренне благодарен за добрый отклик. А эти наши игры со Светой - конечно, тут вещь малопочтенная и лишняя, приношу извинения за нас обоих.
Цитировать