Что касается влияния на общественные процессы, то именно высокий дух обеспечил античным демократиям долгую жизнь в море деспотий. Без него они погибли бы при зарождении. Они и так погибли после того, как дух этот завял в выше описанном процессе взаимодействия духа и организации. Но благодаря необычайно высокому изначальному взлету его и ряду реформации и возрождений (например, переносу центра развития в другое место и к другому народу - Рим), античная демократия
просуществовала столь долго и дала такие прекрасные плоды, как для тех, кто жил при ней, так и для всего человечества в поколениях.
Существеннейшим, грандиозным скачком в развитии религиозной духовности, а заодно и духовности вообще, явилось возникновение монотеистической религии - иудаизма и ее дальнейшее развитие, в особенности переход к христианству. Я уже сказал выше, что даю здесь картину эволюции человеческого духа в самом крупном масштабе, что с неизбежностью ведет к опусканию многих деталей, которые при другом масштабе рассмотрения были бы вовсе не деталями, а весьма важными моментами, этапами развития и т.п. Я должен лишний раз подчеркнуть это, приступая к рассмотрению Иудаизма и Христианства, из-за того, что обе эти религии разбиты сегодня на множество конфессий с разным толкованием сути своей религии и ее эволюции и очень ревнивы к любым толкованиям, отличающимся от принятых в их конфессии. Предваряя возможную критику со стороны таких оппонентов, позволю себе заявить, что я готов развернуть даваемую мной здесь сжатую картину и обосновать ее.
Монотеистическая религия, в частности иудаизм, передала полномочия всех богов единому и всемогущему и тем необычайно повысила его авторитет. Она дала также единую и стройную картину устройства мира, включая его возникновение и место человека в нем, что способствовало убедительности соответствующей концепции в глазах верующих, а значит устойчивости, крепости духа. Затем она потребовала любви к Богу бескорыстной, не ждущей вознаграждения (Иов, а затем все христианство в целом). И, наконец, авторитетом Бога она потребовала "возлюбить ближнего своего", т. е. сомкнулась с той духовностью, которая складывалась на основе превращения племен в народы и осознания сопричастности всех к общечеловеческой судьбе, освятила ее и подняла на несравненную высоту в системе человеческих ценностей.
Монотеизм в лице иудаизма впервые отнесся к духу, как к потребности человеческой натуры: шесть дней недели он отвел на заботу человека о хлебе насущном и теле своем и один день - субботу, на заботу о душе и духе.
Вообще изначально иудаизм представлял собой высоко гармоничную религию, прекрасно соответствующую природе человека и общества. Кстати, он же сформулировал и весьма близкую к оптимальной мораль и осветил ее авторитетом Бога. На этом этапе влияние иудаизма на качество жизни было исключительно положительным. Прежде всего - благодаря
необычайному развитию и углублению духовной потребности, которую осуществила монотеистическая религия и которую она же удовлетворяет для искренне и глубоко верующих людей в степени, которая, очевидно, до сих пор не превзойдена. О глубине и мощи этих духовных привязанностей свидетельствуют те невообразимые преследования и мучения, которые добровольно принимались и выносились ревнителями как иудаизма, так и христианства и ислама, во имя их веры, а также величайшее искусство, вдохновленное этим духом, и прежде всего духом христианства: симфоническая музыка с Бахом и Вивальди, готика, архитектура православных церквей, живопись со всеми мадоннами Рафаэля, Спасами Рублева и Дионисия и т. д. и т. д.
Исключительную роль сыграло и введение и освящение морали, близкой к оптимальной, которая оптимизировала для тех условий часть функции качества жизни, определяемую физиологией и свободой, улучшила качество общения и проч.
Однако эта идиллическая гармония длилась в иудаизме, судя по всему, недолго и вскоре этот высокий и гармоничный дух стал отмирать, обрастая скорлупами толкований, ограничений, предписаний, ритуалов, традиций, инстанций и мицвот и одновременно фанатизироваться. Причиной был вышеописанный процесс взаимодействия организации и духа. Фанатизации иудаизма и происхождению некоторых специфичных форм его омертвления способствовали и внешние обстоятельства: прежде всего его борьба с духом языческой античной культуры, которая началась практически с момента появления иудаизма, и более поздняя борьба с христианством. Причем в обоих случаях иудаизм был в обороне и в обоих случаях борьба духа сопровождалась физической борьбой соответствующих народов за территорию и выживание. Последнее обстоятельство значительно ускорило процесс омертвления и фанатизации иудаизма: представителям культа гораздо легче было настроить свой народ против другого духа, в ситуации, когда носители его были воюющая с евреями сторона (или преследующая их). Поэтому гармония иудаизма нарушилась почти с самого начала введением запретов, сильно ограничивших ряд важных свобод, на которые внешние обстоятельства тогдашней действительности этих ограничений не накладывали: свободы любви, свободы заниматься живописью, спортом и т. д. Эти ограничения, в какой-то степени, были следствием желания отгородиться от противостоящего, воспринимаемого как враждебный, античного духа, который эти свободы высоко ценил и культивировал.
Дальше быстро потек процесс омертвления организацией и к моменту
появления христианства дух иудаизма переживал сильнейший упадок. Упадок этот прекрасно описан в христианских Евангелиях, которые являются, конечно, односторонним источником. Однако и история, в том числе и история, поданная в самом Танахе, подтверждают это: причиной падения Второго Храма, случившегося вскоре после зарождения христианства, была "синат ахим", т. е. взаимная ненависть в стане евреев, а в основе ее лежали религиозные распри, само наличие которых свидетельствует о значительной степени подчинения духа организации, и фанатизации его, как следствия этого подчинения.
Сравнивая дух иудаизма с античным по влиянию на качество жизни, следует отметить, что с одной стороны он развил духовные потребности верующих евреев и удовлетворил их в еще большей степени, чем античный сделал то же самое у греков и римлян. Далее, иудаизм освятил мораль в целом и такой ее компонент как справедливость, в частности, причем в жажде справедливости дух иудаизма не знает себе равных ни среди предшествующих, ни среди последующих. (Еврейские пророки и среди них Иеремия, восставший против самого Бога в защиту справедливости). Но с другой стороны, иудаизм не имел той, очень существенной для функции качества жизни, направленности на демократию, свободу и равенство, которую нес античный дух и которая, как уже было сказано, очень способствовала поднятию этого качества не только за счет удовлетворения духовных, но практически и всех прочих потребностей. Это помимо того, что, быстро фанатизировавшись, дух иудаизма и, особенно, порожденная им религиозная организация ущемили ряд существенных свобод верующего еврея в сравнении, скажем, с афинским гражданином.
Что касается влияния на общественные процессы, то тут следует отметить, помимо упомянутой индифирентности иудаизма в отношении формы правления, две его дополнительные направленности: одна на еврейский народ как таковой, другая на его национальную свободу. Первая направленность приводила к тому, что иудаизм при высокой, в общем, степени фанатизма на большей части его истории, не имел никогда ни малейших экспансионистских тенденций, духовных прежде всего, но как следствие и физических, в отличие, скажем, от христианства и ислама. Т. е. фанатично борясь с античной и христианской духовностью за влияние над душами евреев, иудаизм был не только терпим, но попросту безразличен, к тому каким богам поклоняются не евреи. Вторая направленность, на национальную свободу, сыграла существенную роль в истории народа, приведя сначала к окончательному рассеянию евреев по всему свету после заранее обреченного на поражение восстания за
независимость под руководством Бар Кохбы против могущественнейшего в то время Рима, а затем к возрождению еврейского государства через 2000 лет после этого рассеяния. И обе вместе они в сильнейшей степени определили изолированность и не сливаемость еврейского народа с другими в период двух тысячелетнего рассеяния.
Христианство, появившееся в период увядания духа иудаизма внутри удушающих его скорлуп и явившееся по сути реакцией на это увядание, было реформацией иудаизма, сохраняющей в основном его изначальную направленность, но усиливающей акцент на духовность, как таковую. Поэтому христианство обеспечило еще более высокий взлет, и как по мне, самый высокий в истории взлет человеческого духа, но духовность эта с самого начала была лишена гармонии, была духовностью экзальтированной, не контролируемой рассудком (религия откровения) и не заботящейся о соответствии со всеми прочими потребностями человека.
В своем отношении к свободе, к равенству, достоинству и демократии, как форме правления их обеспечивающей, христианство еще более пренебрежительно, чем иудаизм: человек- это "раб божий", "блаженны нищие духом", "всякая власть от Бога" и т. д. И в отношении справедливости христианство куда как менее ревностно, чем иудаизм, предпочитая ей милосердие и всепрощение.
Вообще христианство, хоть и появилось как реакция на упадок духа иудаизма, но распространилось не среди евреев, а в Римской империи и ее владениях в период упадка последней, причем распространилось изначально среди рабов после подавления ряда отчаянных попыток освободиться путем восстаний. Для рабов, которые и без христианства были лишены и свободы, и достоинства, и справедливости, и равенства, и надежды на них в этом мире, христианская духовность давала безоговорочное улучшение качества жизни. Однако это было отнюдь не так безоговорочно в отношении евреев, жаждавших и справедливости и национальной свободы и не утративших веру в возможность их достижения. Поэтому, несмотря на упадок духовности в тот период, еврейский народ в массе своей не принял христианства, а пошел за прежними духовными вождями, хоть они и отравляли его жизнь чрезмерной регламентацией и фанатичными распрями между различными ветвями духа иудаизма (типа фарисеев и садукеев) и их организациями.
Христианство же вслед за распространением среди рабов Рима, распространилось среди его свободных граждан (на этапе упадка
империи, когда и последним стало тошно жить), а затем среди народов Европы, подчиненных тогда Риму. Со временем христианство породило свою организацию, которая по мере его распространения, становилась все большей силой и по мере усиления все более омертвляла и фанатизировала дух. Это в сочетании с тем, что христианство в отличие от иудаизма не имело направленности на один народ, привело не только к сильной нетерпимости христианского духа к любым другим, но и к экспансионистской тенденции его, сначала в виде миссионерства, а затем в виде многочисленных и кровавых религиозных войн, как с иноверцами, прежде всего мусульманами (крестовые походы), так и, по мере ветвления религии, вследствие ли ее географического расползания (Византия и православие) или расколов на основе реформации (протестантизм) - между христианскими народами и государствами.
Помимо религиозных войн омертвление и фанатизация духа христианства приводили к таким явлениям, как инквизиция, обогащение церковной верхушки и ограбление ею масс верующих, и безоговорочная поддержка самых варварских и жестоких форм власти.
Что касается влияния на качество жизни, то христианство, сильнейше развив духовность и дав ей богатейшую пищу, в том числе и через искусство, вдохновленное этой духовностью, и через обрядность, с другой стороны сильно сократило свободу даже в сравнении с иудаизмом (не считая свободы заниматься живописью, однако тоже сильно урезанной до Возрождения), не говоря об античной демократии. Как уже было сказано, христианство изначально являло собой дух негармонический, экзальтированный. Оно не только относилось с пренебрежением к вышеупомянутым демократическим свободам и таким понятиям как равенство, достоинство, честь и даже справедливость, оно пренебрегало и физиологическими потребностями человека. Более того, в отличие от иудаизма, христианство изначально противопоставило дух плоти, объявив все нормальные физиологические потребности человека греховными, а удовлетворение их в лучшем случае печальной необходимостью, которую можно разве лишь терпеть (и то не всегда). В результате христианство не только породило такие формы жизни с ущемлением физиологических потребностей, как монастыри, скиты, добровольные заточения в пещеры и даже изуверства, вплоть до массовых самосожжений (в отдельных христианских сектах), но и в целом (вместе с монархическим строем, который оно поддерживало) необычайно ущемило удовлетворение всех потребностей человека кроме духовных, в период своего максимального господства, т. е. в эпоху средневековья. Конечно, как всегда, у нас нет инструмента для точного измерения качества жизни, однако
представляется почти очевидным, что жизнь рядового европейского жителя времен средневековья, несмотря на высокое развитие и удовлетворение духовных запросов, была довольно мрачна, а иногда и невыносима, в сравнении как с жизнью среднего афинянина времен Перикла, так и с жизнью еврейского пастуха или земледельца времен царя Соломона или периода Хасмонеев.
Что касается влияния на общественные процессы, то христианство, полагающее всякую власть от Бога, послужило весьма существенной и надежной опорой самодержавия в средневековой Европе, хоть и не оно его породило. Всякое восстание против этой власти оно считало неугодным Богу, даже если власть была жестока и невыносима ("Непротивление злу насилием"). Кроме того, христианство в силу его крайнего фанатизма, сильнейше тормозило развитие науки и в этом смысле отбросило средневековую Европу назад в сравнении с античным миром.
Как уже сказано, по ходу омертвления христианства и как реакции на это омертвление и на изначальную не гармоничность были реформации, среди которых главнейшая - протестантизм. Стали также развиваться и другие направления духа, не отрицавшие прямо христианства, а сначала сочетавшиеся с ним, но со временем сильно сократившие сферы его влияния.
Первым из них было Возрождение. Как следует из самого названия, дух этот был возрождением духа античного, естественно не в полном его объеме и с другими акцентами. Интересно, что зарождение этого духа, как и его античного предшественника связано с демократической формой правления, на сей раз среди средиземноморских торговых республик Венеции, Генуи и т. д. Как и в предшествующем случае тяжело в точности сказать, что там было раньше, дух или организация, но если говорить об основном содержании этого духа, так как мы его сегодня представляем, то он сложился заметно позже, чем зародились итальянские республики, тем более, что дух этот распространился и оказал влияние на всю европейскую цивилизацию, не изменив однако монархической формы правления большинства стран Европы. Соответственно и основная направленность этого духа была уже не на демократию, как форму правления, а на гармоническое развитие человеческой личности. Возрождение противостояло прежде всего не монархической форме правления, а духу христианства, хотя и не во всем и не восстало против него прямо. Против чего дух Возрождения действительно восставал - это против свойственного современному ему христианству пренебрежения не
духовными потребностями человеческой натуры, в частности в любви между мужчиной и женщиной и в свободе, в частности свободе искусства и науки. "Я верую" Возрождения был Человек гармонический вместе со всеми его потребностями, как духовными, так и физиологическими и в свободе.
Эта гармоничность Возрождения способствовала смягчению христианства в его нетерпимости и фанатизме и послужила основой новому мощному всплеску искусства и развитию науки. Влияние Возрождения на качество жизни было исключительно положительным. Дух Возрождения не породил никакой специфической организации и поэтому не проходил процессов омертвления и фанатизации. Благодаря этому дух христианства в эпоху Возрождения и под его влиянием не только не завял, но достиг своих вершин, особенно в сфере искусства (Вивальди, Бах, Рафаэль, Данте и т. д.). Но параллельно с религиозным расцвел дух чисто человеческий, восславивший красоту человека, его деяний и чувств, но особенно любовь к женщине. (Тот же Данте, Петрарка, Ботичелли).
Возведение Возрождением на пьедестал любви к женщине, а заодно и вообще человеческой любви, например, материнской (все эти мадонны, в которых земная любовь к своему земному сыну соревновалась с любовью к Сыну Небесному) сыграло исключительную роль в обогащении духовной и душевной жизни как современников Возрождения, так и всех последующих поколений, вплоть до наших дней. Атмосфера Возрождения способствовала раскрытию душ, замороженных христианством, которое всякую сильную душевную привязанность, даже мужа к жене и матери к сыну, склонно было рассматривать как греховную, покушающуюся на привязанность к Богу. В атмосфере Возрождения легко было цвести обыкновенной земной человеческой любви и она цвела. Цвели заодно и дружба и привязанность к своему дому и городу и т. д. Теплая, богатая чувством человеческая эпоха. Возрождение повлияло положительно и на общественные процессы, расширив свободы, смягчив фанатизм и подготовив почву для будущих буржуазных революций. Напомню, что хоть дух Возрождения и не был так акцентирован на демократии как античный, но, безусловно, тяготел к ней. Вообще Возрождение создало прекрасные условия жизни для тех, кто жил в его эпоху и оставило неизгладимый след на всей дальнейшей человеческой цивилизации.
Следующим за Возрождением крупным духовным явлением (в принятом мною здесь масштабе) была идеология буржуазных революций и ее дух. Как уже сказано буржуазные революции были, в значительной степени, подготовлены Возрождением и поэтому их идеология во многом явилась преемницей идей Возрождения. Однако не следует представлять дело так,
будто буржуазные революции явились попросту средством удовлетворения соответствующего духа на определенном этапе его разгорания. Как сказано выше, возможны и бывали явления человеческой истории, и исключительным движителем которых был дух (упомянутые крестовые походы, например), были явления, где основным движителем являлся желудок (голодные бунты) и были явления, в которых различные духовные и недуховные факторы перемешивались в разной пропорции. В случае буржуазных революций, существенную и возможно главную роль сыграл процесс сугубо материальный, именуемый технической революцией. Хотя сугубо ли он материальный это еще вопрос, поскольку в основе его лежали научные открытия, ну а развитие наук было обязано своей возможностью духу Возрождения. Во всяком случае, нет сомнения, что буржуазные революции были бы немыслимы без революции технической, породившей буржуазию, которая стала основной движущей силой их. Но она стала этой силой не только по причине власти денег, которыми располагала благодаря технической революции. Это был существенный фактор, но не настолько существенный, чтобы политическая власть свалилась в руки буржуазии, как переспелая груша, и буржуазии пришлось бороться за эту власть, бороться, рискуя и кошельками и жизнями и жертвуя ими. Причина готовности и способности буржуазии на борьбу и на жертвы и не готовности других групп - в том, что потребность буржуазии в свободе оказалась наивысшей в сравнении с прочими слоями общества того времени. Мы знаем, что потребность в свободе обладает мощным потенциалом, но одновременно большой гибкостью и ее удовлетворение может откладываться на долгие сроки и даже на всю жизнь. Мы знаем также, что потребность эта может угнетаться до такой степени, что она даже и не воспринимается, не осознается человеком. Наконец, мы знаем, что качество жизни наилучшее, если потребности развиты и удовлетворены, но если они не развиты, угнетены, не осознаются и не удовлетворены, то это еще не наихудшее качество жизни. Хуже когда они развиты, осознаются, но не удовлетворены. Так вот, в эпоху буржуазных революций и предшествующую ей свободы подавляющего большинства населения были жестоко ущемлены, но для основной массы - крестьянства потребность в свободе была также не развита и не осознавалась в эту эпоху, как и в предшествующую средневековую. Они не имели свободы, но и не чувствовали в ней необходимости. Длительным угнетением потребность в ней была как бы атрофирована. Другое дело буржуазия, в которой свободный по природе своей характер ее предпринимательской деятельности пробудил жажду свободы и, хотя потребность эта удовлетворялась у буржуазии больше, чем у крестьянства, но неудовлетворенный потенциал все равно оставался намного выше. Этот потенциал и создал почву для воспламенения духа буржуазных
революций, стержнем которого была свобода, именно среди буржуазии.
Слияние неудовлетворенных индивидуальных потребностей в свободе с потребностью духовной в свободе для всех, как идеала общественного устройства, и было основным движителем буржуазных революций.
Что же представлял собой дух этих революций более детально? Как уже сказано, основной его направленностью были свобода и демократия, как политическое устройство, наиболее обеспечивающее ее. (Не случайно, поэтому часть наших современников, вообще, отождествляет демократию со свободой, в чем делает, конечно, ошибку). Превыше всех свобод ставилась, конечно, свобода предпринимательства, та самая, потенциал которой был наиболее высок у буржуазии. Но и политические свободы: печати, высказываний, демонстраций были высоко вознесены и освящены. В отличие от Возрождения, идеологи буржуазных революций открыто восстали против засилия религии, провозгласив и освятив свободу совести и отделив религию от государства. На высокую ступень, по крайней мере, изначально, возносился идеал всеобщего равенства перед законом. Еще одним из идеалов, не уступающим по значимости вышеперечисленным, была неприкосновенность частной собственности.
Что касается прочих идеалов Возрождения и античности, таких как гармоническое развитие человеческой личности, идеал любви и красоты, то они были наследованы лишь постольку - поскольку и в дальнейшем сильно трансформировались. Все же до того, как они существенно выродились, они успели послужить основанием для богатейшего развития европейского искусства XVIII-XIX веков, в особенности литературы и поэзии. По крайней мере, в литературе и поэзии идеал любви к женщине получил дальнейшее развитие. (Заметим кстати, что он впитал в себя и традицию средневекового рыцарства и отчасти кодекса джентльмена - направлений, на которых, в связи с краткостью этого очерка истории духа, я не останавливаюсь).
Что касается влияния духа буржуазных революций на качество жизни, то, прежде всего, следует отделить его от влияния самих этих революций, которые, как уже было сказано, не являлись следствием одной лишь реализации этого духа, и от влияния научно-технического прогресса.
Последние привели, в конечном счете, к значительному изменению материального уровня жизни и прочих внешних обстоятельств, что безусловно отразилось на удовлетворении физических и некоторых других недуховных потребностей (см. предыдущие главы). Непосредственно дух буржуазных революций существеннейшим образом способствовал удовлетворению потребностей в свободе, в достоинстве, в
равенстве перед законом, отчасти справедливости, но не материальной. Что касается собственно духовной жизни, то она была достаточно богата поначалу и в связи с горением самих идеалов и в связи с сильным развитием искусств и возможностью доступа к ним широких слоев населения благодаря всеобщему образованию, например. Все же духовность в целом была существенно ниже уже изначально и чисто христианской (средневековой, скажем), и Возрождения, и, что существенно, она сравнительно быстро стала убывать.
Дело в том, что в отличие от Возрождения, дух буржуазных революций породил свою организацию, прежде всего класс, затем государства, правительства и правительственные учреждения. Начался процесс омертвления и фанатизации духа со всеми вытекающими последствиями. Во вне это выразилось в захватнических войнах за овладение и передел колоний. Внутри это выразилось в том, что идеалы не только любви и красоты, но и достоинства, равенства, справедливости и даже самой демократии стали блекнуть, уступая место идеалу наживы. Это в сочетании с сильной эксплуатацией и экономическим неравенством создало благоприятную почву для возникновения новой идеологии и ее духа - марксистского социализма.
Дух марксизма начинался с идеологии, еще точнее, с теории, с философии. Это, казалось бы, должно было дать ему преимущество в смысле не слишком быстрого омертвления и фанатизации. Однако этого не случилось из-за специфики самой теории, которая лишь взяла разгон от некоторых идеалов и тут же перешла и посвятила себя, если не целиком, то по преимуществу, путям их реализации, в основе которых было создание организации и определение способа ее действия. Таковая организация - коммунистическая партия и была создана самими основоположниками духа причем еще до того, как философия была вполне закончена. Организация эта, направляемая теорией не только на определенные идеалы, но и к вполне определенным, в смысле общественного процесса, целям (пролетарская революция), в высшей степени преуспела, как в распространении марксизма и достижении упомянутых целей, так и в омертвлении породившего ее духа. Причем в последнем - настолько, что воскресни отцы марксизма и появись в "стране победившего социализма", их бы там, очевидно, упрятали за решетку.
Что собой представляла основная, изначальная направленность марксистского духа и был ли вообще таковой, когда-либо? Последний вопрос уместен потому, что наличие духовности в марксизме отрицалось изначально, и до сегодня отрицается, его политическими противниками, как русскими монархистами, так и такими мыслителями, как
Солженицын.
Позволю себе воспользоваться словами поэта для иллюстрации того, что был дух и что, хоть на короткое время, это был могучий и чистый дух:
"И где бы, не пришлось мне драться,
Какой бы я ни принял бой,
Я все равно паду на той,
На той далекой, на гражданской
И комиссары в пыльных шлемах
Склонятся молча надо мной".
Так написал Окуджава, советский поэт той эпохи, в которой дух этот, трижды распятый Сталиным, омертвел и окостенел "под руководством коммунистической партии", поэт великий, поэт опальный, и безусловно оппозиционный к власти. Не будь этого духа и не будь он так силен, революция 17-го года не могла бы победить в России, несмотря на наличие всех прочих моментов, способствующих ей: слабости режима, войны, разрухи, недовольства масс, пропаганды и демагогии. Не будь его, не устояла бы новорожденная советская власть в жесточайшей гражданской войне, не сумела бы достичь в развитии промышленности того, что сумела (это при всех экономических минусах несвободной системы) и даже не выстояла бы во Второй Мировой войне. Те самые известные "за Родину, за Сталина" были выражением все того же, хоть и перерожденного и ослабленного, но все еще могучего духа, который позволил Союзу выстоять против немцев.
Что же касается упомянутых Окуджавой "комиссаров в пыльных шлемах", то сила и чистота их духа и готовность на жертвы и на муки во имя общественного идеала соизмеримы с тем же у самых великих ревнителей духа всех времен, таких как первые христиане, защитники Массады, итальянские карбонарии Гарибальди.
На что же направлен дух марксизма. Изначально в нем было всего понемногу: и все демократические свободы, завоеванные буржуазной революцией и гармоническое развитие человеческой личности, и человеческое достоинство и идеал любви (два последних, как уже было сказано, оказались изрядно заплеванными в буржуазном обществе, к
моменту появления марксизма). Но главным идеалом и объектом духа оказалась экономическая справедливость ("от каждого по способностям, каждому по труду").
Справедливость эта, как мы знаем, не принадлежала к числу идеалов буржуазных революций, и вообще никогда так сильно не была акцентируема в прошлом, за исключением учений утопического социализма, которые марксизм, в этом смысле, наследовал. Но те, в силу их откровенной утопичности, не стали объектами великого духа, авторитет же марксизма базировался на якобы его научности. Даже иудаизм, превыше всех возносивший справедливость вообще, не акцентировал столь сильно внимание на именно экономической справедливости. Это не помешало, кстати, противникам марксизма из числа русских черносотенцев называть марксизм жидовским учением, усматривая, очевидно, преемственность по части справедливости. Преемственность эта была, однако, весьма условной не только потому, что из всей справедливости марксизм особенно выделил экономическую, но и потому, что всю прочую справедливость, в соответствии со своей философской концепцией, марксизм объявил относительной, заменив справедливость вообще, пролетарской справедливостью, что послужило основанием и для "красного террора" и для сталинских лагерей. Ни тех, ни других явлений иудаизм не знал и не мог породить благодаря отличному от марксизма пониманию справедливости.
Отсутствие экономической справедливости и экономическое неравенство, трактовались марксизмом как источник всех бед, всех времен и народов, в том числе как источник пороков современного Марксу буржуазного общества: бездушности, продажности, лицемерия, фактического ущемления ряда свобод властью денег и т. д.