Значительная часть литературы Фонда расходилась среди русских эмигрантов, наиболее успешно во Франции, Швейцарии и Болгарии, где были сосредоточены многочисленные колонии русских эмигрантов. В Россию издания попадали как по суше, так и морским путем отлаженными каналами: значительная часть рассылалась по почте из разных европейских городов; через границу издания переправлялись при помощи различных революционных организаций. В 1896 г., например, совместно с Союзом русских социалистов-революционеров Фонд переправил через границу 500 экземпляров «Летучих листков»15. В России основная часть изданий попадала в Петербург, Москву и южные города. Отдельные экземпляры доходили и до Сибири.
Несмотря на усилия Фонда наладить связи с различными оппозиционными движениями через издательскую деятельность, ему не удалось стать объединительным центром. Это было связано с разными причинами. Во-первых, участники Фонда, как правило, стояли на народнических позициях, и их попытки примирить разные взгляды приводили к невыразительным эклектичным программам. Кроме того, уровень и характер общественно-политического движения в России не способствовал консолидации различных сил. В конце 80-х – первой половине 90-х годов эмигрантским организациям не удалось организовать сколько-нибудь регулярный теоретический орган. Основную массу изданий составляли в этот период листовки, воззвания, брошюры. Время от времени появлялись журналы и газеты, носившие информационный характер.
В ряду русских заграничных изданий 1880-х годов особое место принадлежит газетам «Вольное слово» и «Правда», связанным с деятельностью «Священной дружины», тайной монархической организацией, созданной русским правительством для борьбы с революционным движением.
«Вольное слово». Газета была заявлена как еженедельное издание, выходила же два раза в месяц (1 и 15 числа) в Женеве с августа 1881 до мая 1883 г. Всего вышло 62 номера. Была создана по инициативе агента монархической организации «Священная дружина» А.П. Мальшинского с провокационной целью отвлечь молодежь от революционной деятельности и держать под контролем эмигрантские круги. Редакторами газеты были А.П. Мальшинский и М.П. Драгоманов (№1–36); М.П. Драгоманов (№36–62). Кроме двух редакторов, по воспоминаниям М.К. Элпидина, «состоял в “Вольном слове” крупным сотрудником некто Василицкий-Божедарович, который вел рубрику иностранной политики славянских земель»16. С №37 газета объявила себя органом либерального общества «Земский союз», реально не существовавшего и являвшегося удачным проектом мистификации «Священной дружины». Для большей убедительности существования «Земского союза» в декабре 1882 г. в Женеве была опубликована «Политическая программа общества “Земский союз”», которая должна была доказать реальное существование земской организации, поддерживавшей издание «Вольного слова». Программа была либеральной по своему характеру и провозглашала целью «достижение политической свободы народов России на основе самоуправления»17.
Как писал М.К. Элпидин, «журнал сорганизовался по всем требованиям направления и цели издания: бороться журнальными статьями против партии действия в России, т.е. против террористов; изобличать неугодных администраторов, министров и т.п.»18. Привлечение к редактированию М.П. Драгоманова, известного и авторитетного в эмигрантских кругах украинского общественного деятеля, очевидно, имело целью внести раскол в эмигрантскую среду. Мнения о сотрудничестве в «Вольном слове» Драгоманова противоречивы. Существует точка зрения, что Драгоманов знал о финансировании газеты «Священной дружиной» и «поддерживал деловые связи с ее представителями, в частности с графом П.П. Шуваловым, отцом и покровителем затеянной “Дружиной” провокации в печати»19. Таким образом, «Вольное слово», являясь официально-либеральным органом, было предназначено для информирования о проектах государственных преобразований, которые вынашивались в недрах «Священной дружины» ее идеологами П.П. Шуваловым, И.И. Воронцовым и Р.А. Фадеевым, и привлекать на свою сторону либерально настроенную часть эмиграции, а вместе с тем проверять реакцию на такого рода проекты императорского двора.
На страницах «Вольного слова» помещались не только статьи, отражавшие либеральную программу издания, но и выступления радикальной части эмиграции, например П.Б. Аксельрода. М.К. Элпидин вспоминал, что эти публикации были призваны «удовлетворить демократическую публику – социалистов в особенности». Именно для этого, по его мнению, «Драгоманов пристегнул к журналу известного социалиста Аксельрода, который постоянно помещал статьи о рабочем движении в Европе»20. В газете были опубликованы важнейшие статьи Драгоманова, отразившие систему его политических взглядов и ставшие затем основой брошюры «Вольный Союз – Вiльна Спiлка. Опыт украинской политико-социальной программы, свод и объяснения М. Драгоманова», которая подвела итог его теоретическим концепциям. Газета помещала также проекты государственных преобразований земско-славянофильского направления; дезинформацию, исходившую от «Дружины», а также реальные корреспонденции, поступавшие из России и от эмигрантов. Удивительно, что «Вольное слово» оставалось загадкой не только для современников, но и для многих поколений исследователей. И до сих пор высказываются разные предположения о мотивах, побудивших Драгоманова к участию в этом издании.
«Правда». Другой газетой, организованной «Священной дружиной», была «Правда», выходившая в Женеве с 8 августа 1882 по 13 февраля 1883 г. на 4 или 8 страницах и заявленная как еженедельная политическая и литературная газета. Вышло всего. 20 номеров. «Правда» именовала себя органом «социалистов-общинников». Редактором газеты был И. Климов, как выяснилось впоследствии, агент «Священной дружины». По воспоминаниям Элпидина, «при всем своем формуляре уголовного преступника, ему (т.е. Климову. – Л.Г.) удалось пригласить таких чистокровных революционеров, как Василия Сидорацкого, князя Варлаама Черкезова и Григорьева (поэта, псевдоним П. Безобразов)». Редактор привлекал сотрудников высокими гонорарами. При этом, как это ни парадоксально, «Правда» воевала с «Вольным словом», во главе которого стоял Аркадий Мальшинский, «крупная рука III отделения». «Словом, – писал Элпидин, – была война главного шпиона с уполномоченным сыщиком той же кухни»21.
Те, кто финансировал «Вольное слово» и «Правду», предполагали со временем обнародовать историю создания этих газет и тем самым скомпрометировать тех, кто сотрудничал в них. Истинный характер «Правды» раскрылся довольно скоро, тайные же связи «Вольного слова» долгое время оставались для современников загадкой.
С начала 1890-х годов русская эмигрантская журналистика с европейского континента начинает распространяться и в Америку. Вслед за пионерами русской прессы – газет Агапия Гончаренко «Вестник Аляски» и «Свобода» (см. выше), появившихся в Сан-Франциско в 1870-е годы, в 1891 г. в Нью-Йорке выходит еженедельная газета «Прогресс», издававшаяся до 1894 г. группой русских политических эмигрантов. С декабря 1891 по март 1892 г. газета выходила в Нью-Йорке, затем в Чикаго. Редакторами газеты были Я.М. Гордин и И.А. Гурвич (№1–15); И.А. Гурвич и В.П. Маслов-Скоков (В. Жук) (№16/17–28/29). Газета выходила нерегулярно, что было характерной чертой для эмигрантских изданий; всего вышло 29 номеров. В газете сотрудничали Агапий Гончаренко, В. Бурцев, В.К. Дебогорий-Мокриевич, И.Н. Кашинцев, Б.Н. Кричевский и др. Она была рассчитана прежде всего на русских читателей в Америке. В ней освещалась экономическая и общественно-политическая жизнь в России, Европе и Америке. Большое место занимал отдел «Русское собрание», в котором помещался разнообразный материал из России: о голоде, о крестьянских волнениях, о преследовании сектантов и др. В газете выступали представители самых различных течений политической эмиграции. На ее страницах публиковался и литературный материал, в частности, в №11–15 был помещен очерк В.Г. Короленко «Чудная».
В 1893 г. в Нью-Йорке выходила также еженедельная газета «Русские новости», тираж которой составлял 2000 экз. Таким образом, в 1890-е годы география свободной русской прессы за границей расширяется до Америки, что связано с новыми местами расселения русских эмигрантов. Если в 1860–1870-х годах это были, в основном, европейские города (Берлин, Дрезден, Лейпциг, Женева, Лондон, Париж, Брюссель), то в 1890-е годы происходит значительное переселение русских в Америку и, соответственно, появляются издания в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Франциско.
Русскую антимонархическую оппозицию по разным причинам поддерживали писатели, журналисты и общественные деятели Европы и Америки. Одни делали это из уважения к абстрактно понимаемой демократии, другие – по недостатку осведомленности о русской истории, третьи – желая получить в будущем дивиденды. Это взаимодействие ощущалось и в издательском деле, в организации периодических органов. Оно проявлялось в характере и содержании изданий, которые, с одной стороны, развивались в традициях российской прессы, с другой – впитывали и трансформировали опыт зарубежной печати.
Русская журналистика за границей представляла весь спектр политической, а к концу XIX в. – и экономической эмиграции, которая менялась по своему составу, но сохраняла традиции литературной и культурной жизни. Чувство связи с Россией поддерживалось контактами с другими центрами эмиграции. Очевидно поэтому практически во всех изданиях широко представлены материалы не только из России, но и из различных эмигрантских центров.
Более чем за сорок лет существования русская эмигрантская пресса XIX в. накопила богатейший опыт развития. Если говорить о влиянии герценовских идей, то наиболее сильное отражение оно получило в изданиях П.В. Долгорукова (Герцен называл «Колокол» единоутробным братом «Будущности»), в народнической журналистике и, особенно в изданиях П.Л. Лаврова. В цикле статей в газете «Вперед» (1875) Лавров рисует политический портрет Герцена в контексте русской, западноевропейской и мировой общественной мысли. Герцен, по мнению Лаврова, – центральная политическая фигура в развитии традиций общественной мысли от декабристов до народников. Именно развитие политической традиции в истории общественной мысли и становлении свободной печати оказывается для Лаврова главным в Герцене. Столь же заметным было влияние Герцена и на издания Плеханова, Аксельрода, Дейча, Засулич. Однако не только идеи Герцена оказали влияние на формирование русской вольной прессы за границей. Не менее ценным оказался его профессиональный издательский и редакторский опыт, который был использован последующими поколениями эмигрантов в организации, постановке изданий, их распространении, налаживании связей с читательской аудиторией в России и за границей. Герценовская традиция обнаруживается и в облике, типе многих эмигрантских изданий, что проявляется в структуре, верстке, формате, в адресе обращения: к России, Европе и русским эмигрантам.
Далеко не вся эмигрантская пресса учтена в справочных изданиях. Это обнаруживаешь при чтении русской периодической печати или мемуарных источников, где упоминаются издания, не описанные в справочной литературе. Так, например, в газете «Новости» от 4 февраля 1881 г. сообщается о русской газете «Старообрядец», издающейся в австрийской Буковине; в «Новом времени» от 1 февраля 1888 г. в разделе «Среди газет и журналов» называется журнал «“Нигилист”, коего редактор Василий Сидорацкий» и т.д. К сожалению, не все издания сохранились в российских библиотеках. Некоторые можно обнаружить лишь в тех городах, где они издавались. Поиск и изучение эмигрантской периодики должен быть продолжен. Исследование эмигрантских изданий во всем их многообразии обогащает наше представление о становлении русской заграничной прессы как единой системы печати, неразрывно связанной с общим процессом развития отечественной журналистики в контексте взаимоотношений России и Запада.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Цит. по: Вахрушев И.С. Очерки истории русской революционно-демократической печати. 1873–1886. Саратов, 1980. С. 185.
2 Цит. по: Итоги революционного движения за сорок лет (1862–1902 гг.). Женева, 1903. С. 54.
3 Русанов И.С. В эмиграции. М., 1929. С. 163.
4 См.: Красный архив. 1929. №5. С. 176.
5 Группа «Освобождение труда»: (Из архивов Г.В. Плеханова, В.И. Засулич и Л.Г. Дейча). Сб. 1. М., 1923. С. 38–39.
6 Тихомиров Л. Воспоминания. М.; Л., 1927. С. 173.
7 Цит. по: Книга в России. 1881–1895. СПб., 1997. С. 339.
8 Агафонов В. К. Заграничная охранка. Пг., 1918. С. 31.
9 Невский В.Н. От «Земли и воли» к группе «Освобождение труда». М., 1930. С. 521.
10 Каторга и ссылка. 1928. №2. С. 45.
11 Лавров П.Л. Годы эмиграции. Т. 2. С. 466.
12 Каторга и ссылка. 1926. №2. С. 226.
13 См.: Антоненко А.Н. Избранная деятельность Фонда вольной русской прессы // Книжное дело в России во второй половине XIX – начале XX в. Вып. 3. Л., 1988. С. 32–41.
14 Заявление Фонда вольной русской прессы // Степняк С. Чего нам нужно и начало конца. Лондон, 1892. С. 1.
15 См.: Издательская деятельность народнических организаций за рубежом // Книга в России. 1881–1895. С. 352.
16 Библиографический каталог: Профили редакторов и сотрудников. С. 14.
17 Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли. СПб., 1997. С. 71.
18 Библиографический каталог: Профили редакторов и сотрудников. С. 14.
19 Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли. С. 71.
20 Библиографический каталог: Профили редакторов и сотрудников. С. 14.
21 Там же. С. 12.
--------------------------------------------------------------------------------
Назад • Дальше
СодержаниеСодержание
Назад • Дальше
--------------------------------------------------------------------------------
1. Историографическая справка (Г. В. Жирков)
В начале XX в. в русском зарубежье сложилась такая ситуация, которая характеризовалась концентрацией политических сил, ставшей результатом усиленного гонения инакомыслия в России. Когда после февраля 1917 г. представилась возможность вернуться на родину, 6 тысяч политэмигрантов только части европейских стран, по свидетельству посланника России в Великобритании К.Д. Набокова, выразили такое желание1. Известно, что из других стран, в том числе Америки, тоже шел поток возвращающихся в Россию политиков.
Одна из недавно вышедших книг по истории русской эмиграции называется «Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли»2. В таком названии есть доля преувеличения значения двух оттенков политических идей. Впрочем, в самих статьях сборника оттенков представлено больше. В частности, оригинальное эссе Антонеллы Саломони посвящено толстовцам. Определяя это течение мысли как христианский анархизм, А. Саломони замечает: «Сегодня мы можем изучать христианский анархизм прежде всего благодаря журналам “Свободное слово” (1898–1905 гг.) и “Свободная мысль” (1899–1901 гг.), которые Бирюков и Чертков издавали в годы эмиграции в Англии и Швейцарии»3. Воронежская исследовательница С.Н. Гладышева относит эти издания к либерально-демократическим4. В первом случае превалирует духовно-философский аспект, во втором зафиксирована некая общественная позиция.
Этот пример различного понимания одного течения мысли свидетельствует о возможности по-разному толковать такие субъективные явления, как идеи. Дело историка не только констатировать эти моменты, но и видеть их нюансы, грани, аспекты.
Хотелось бы подчеркнуть, что процесс дифференциации политической мысли в России шел особенно активно именно в начале XX столетия, когда в стране появляются политические партии. В исторической литературе сложилась тенденция видеть преобладание в это время социалистической мысли, что хорошо укладывалось в рамки официальной идеи о росте роли в революционизировании России такого течения, как большевизм. Эта же тенденция окрасила и работы по истории русской эмиграции XIX в., где в центре внимания оказалась лишь яркая фигура А.И. Герцена, ставшего предтечей русской социалистической мысли. Все остальные деятели эмиграции попали в ее тень или вообще выпали из истории. Тенденция эта по-прежнему жива. Так, судя по названию современной монографии об основной неофициальной печати России «Издательская деятельность русских несоциалистических партий начала XX века»5, можно подумать, что в начале века существовала мощная социалистическая пресса, хотя в действительности ее в стране почти не было.
А вот что, например, пишет А. Саломони по поводу анализируемого ею предмета: «Распространение толстовской мысли представляет собой важную веху в глубоком кризисе европейского самосознания конца XIX в.»6. Этому же посвящена ее основная работа7. На каких весах можно взвесить значимость идей большевизма, конституционных демократов, христианского анархизма или толстовства и др.?
Таким образом, читатель, студент, сталкиваясь с комментарием позиции тех или иных изданий, должен учитывать субъективность самих комментариев и направления журнала или газеты. Такой подход к историческим фактам и явлениям несет в себе неполное, а порой и искаженное знание. Его можно исправить, лишь рассматривая, как данное явление сложилось исторически. Так, последователи Л.Н. Толстого были названы «толстовцами» в ходе их критики на страницах церковной периодики8. Изначально термин нес в себе некий негатив, но время сделало его нейтральным: в его употреблении сложилась определенная традиция. Другая судьба сложилась у такого распространенного термина, как «троцкизм», появление которого Л.Д. Троцкий приписывал П.Н. Милюкову9. На самом деле термин получил гражданство и реальное наполнение позднее и с явно негативной окраской как некое противопоставление ленинизму – при помощи И.В. Сталина и его окружения, оппонентов и противников Троцкого. До сих пор сохранился этот оттенок термина, поэтому при его использовании необходим комментарий.
Наконец, следует помнить и еще об одном преувеличении, сопутствующем исторической литературе прошлого и являющемся ее наследием, когда вся политическая мысль сводилась к эмиграционной, а роль политиков в России, лидеров кадетской партии преуменьшалась. В связи с этим приведем слова Е.Д. Кусковой, участницы революционного движения, о П.Н. Милюкове: «Не знаю, какое отношение было у Павла Николаевича к русскому монархизму, когда он произносил свою знаменитую речь в Государственной думе о направлении внутренней политики Двора и правительства (“Глупость или измена?”). Я нахожу, что при тогдашних обстоятельствах эта речь носила революционный характер и гораздо больше подняла революционное настроение русского общества, чем все подпольные манипуляции большевиков»10.
Конечно, деятельность русской эмиграции была одним из важных факторов революционизирования России, но, возможно, не самым важным. Не следует забывать о влиянии общецивилизационных процессов (миграции, урбанизации, капитализации, развитии научно-технического прогресса и др.); воздействии бурно развивающихся в стране политических партий и их печати; работе революционного подполья; просветительской деятельности литераторов, публицистов, церковников, ученых; неумелой внутренней политике самодержавия и др.
Социалистическая мысль русской эмиграции, ее журналистика в советский период интенсивно исследовались. Наиболее изученным ее течением является большевизм и его периодика: практически о каждом издании имеется литература11. Тем не менее необходим новый анализ как самого большевизма, так и его периодики, поскольку существующая литература идеологизирована, роль большевизма и его журналистики в революционизировании России начала XX в. преувеличены. Не точно и не полно раскрыты такие явления, как раскол социал-демократии на большевиков и меньшевиков, непримиримость их борьбы и др. Все это наложило отпечаток на изображение в литературе даже такой исторической фигуры, как В.И. Ленин: настолько ли он был непримирим, как это показано в многочисленных произведениях?
Достаточно вспомнить его реальные взаимоотношения – от идейной борьбы к сотрудничеству – с Л.Д. Троцким, тоже всегда претендовавшем на лидерство. В.И. Ленин отстаивал Л. Д. Троцкого в редакции «Искры», когда тот не понравился Г.В. Плеханову; при активном участии В.И. Ленина Л.Д. Троцкий становится сначала наркомом по иностранным делам первого советского правительства, а затем получает ключевой пост тех лет наркома по военно-морским делам. Или такой эпизод. В условиях эмиграции, где всякие мелочи воспринимались болезненно, сталкивались амбиции, циркулировали и муссировались слухи, большое значение имели симпатии и антипатии и т.д., В.И. Ленин резко полемизирует по ряду проблем с молодым и талантливым Н.И. Бухариным, их отношения доходят до крайности, близки к разрыву. Н.К. Крупская, например, характеризует одно из писем Н.И. Бухарина как «ругательное»12.
25 мая 1916 г. Бухарин посылает из Христиании В.И. Ленину большое письмо, в котором специально останавливается на своих с ним «разногласиях» и объясняет, что не хотел порвать отношения и «самым серьезным образом решил уехать при первой возможности в Америку»13. Ленин сразу же поддерживает идею, посылая в ответ письмо размером более 4 страниц и предлагая в нем подробную программу работы Бухарина в Америке. Как раз в это время оттуда вернулся А.Г. Шляпников, в письме к которому Ленин делает такую приписку: «Напишите откровенно, в каком настроении уезжает Бухарин? Будет писать нам или нет? Будет исполнять просьбы или нет? Переписка (с Америкой) возможна только через Норвегию: скажите это ему и наладьте»14. Этот эпизод свидетельствует, что В.И. Ленин, ставя перед собой определенную общезначимую задачу, поступался своими эмоциями, субъективным отношением к определенным людям, с которыми имел дело.
Читатель, обращаясь к фактам истории, особенно при работе с литературой, созданной в советское время, без сомнения, должен учитывать такого рода нюансы.
Другое течение социалистической мысли – социалисты-революционеры (эсеры) – освещались в научной литературе только критически, хотя их деятельность имела больший размах и не меньший успех, чем социал-демократическая пропаганда и агитация. В связи с этим в настоящем пособии предлагается более подробная информация об эсеровской периодике. К сожалению, все пробелы, оставленные своеобразным исследованием истории журналистики в прошлом, восполнить пока не удалось. Наряду с социалистами в оппозиции к царскому правительству, самодержавию оказались те, кто ратовал за их ограничение, за конституцию, кто осуждал непримиримость Русской православной церкви к инаковерию, оттенкам православной веры и др. До сих пор не получили настоящий оценки влияние на социальную жизнь общества журналистики кадетов, деятельности Л.Н. Толстого и его сподвижников по раскрепощению духовной жизни народа, не раскрыта творческая деятельность крупных публицистов и литераторов, оказавшихся в эмиграции и т.д. В последнее время сделаны первые шаги в исследовании этих пластов журналистики русского зарубежья, например, изданий последователей Л.Н. Толстого15.
В этой главе дан раздел о «толстовской» журналистике и ряд очерков об изданиях, не получивших освещения в литературе и показывающих многообразие оттенков русской политической мысли, депортированной за рубеж и сохраненной для потомков эмиграционной журналистикой начала XX в.
--------------------------------------------------------------------------------
1 См.: Колоницкий Б.И. Эмиграция, военнопленные и начальный этап германской политики «революционизирования» России (август 1914 – начало 1915 г.) // Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли. СПб., 1997. С. 198.
2 В целом ряде статей этого интересного сборника авторы приводят сведения и об изданиях эмиграции (см. статьи Л.Ю. Гусмана, А. Саломони, В.Ю. Черняева, Б.И. Колоницкого и др.).
3 Саломони А. Эмигранты-толстовцы между христианством и анархизмом (1898–1905) // Русская эмиграция до 1917 года... С. 117.
4 Гладышева С.И. Периодические издания «Свободного слова» (1898–1905): История, особенности функционирования. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1999. С. 3.
5 Шевцов А.В. Издательская деятельность русских несоциалистических партий начала XX в. СПб., 1997.
6 Саломони А. Указ. соч. С. 112.
7 Salomoni A. Il pensiero religiose politico di Tolstoj in Italia (1886–1910). Firenze, 1996.
8 См.: Пругавин А.С. О Льве Толстом и толстовцах: Очерки, воспоминания, материалы. М., 1911.
9 Троцкий Л.Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. Т. 1. М., 1990. С. 254.
10 Последние новости. 1924. 5 дек.
11 Андронов С.А. Боевое оружие партии: Газета «Правда» в 1912–1917 гг. Л., 1962.
12 См.: Зародов К. Ленинская газета «Пролетарий» (1905). М., 1955; Костин А.Ф. Боевой орган революции: К 70-летию газеты «Вперед». М., 1975; Сазонов И.С. Большевистская печать Петрограда в 1917 г. Л., 1963.
13 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 541 (Комментарий).
14 ЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 5. Ед. хр. 682. Л. 2; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 309–310, 302.
15 Гладышева С.Н. Указ. соч.
--------------------------------------------------------------------------------
Назад • Дальше
СодержаниеСодержание
Назад • Дальше
--------------------------------------------------------------------------------
2. Печать партии социалистов-революционеров (М. В. Федоров)
Распространение социалистических идей в России восходит ко второй половине XIX в. Наиболее влиятельным течением в многообразной палитре освободительного движения того времени было революционное народничество. После периода активных действий 70–80-х годов и ответных репрессий со стороны правительства революционное народничество переживает организационный и идейный кризис. Возникшая на его обломках партия социалистов-революционеров заявляла о том, что в первую очередь представляет интересы крестьянства, а также и других слоев трудящихся России. По своему составу партия была довольно разнородной, в нее входили выходцы из крестьян, ремесленников, трудовой интеллигенции, рабочих. Руководящее ядро составляла в основном партийная интеллигенция, обладавшая более высоким образовательным уровнем и происходившая из более высоких социальных слоев общества: выходцами из семей крупных помещиков были старейшая деятельница эсеровской партии, «бабушка русской революции» Е.К. Брешко-Брешковская и А.М. Устинов, дворянами были В.М. Чернов, Н.Д. Авксентьев, эсеровская «богородица» М.А. Спиридонова, Р.В. Иванов-Разумник и многие другие1.
Процесс формирования партии продолжался довольно продолжительное время – с 80-х годов XIX до начала XX столетия, когда на основе многочисленных групп, кружков, лиг и союзов в 1901 г. возникла единая централизованная партия социалистов-революционеров. Централизованность была понятием достаточно условным, в партии всегда сохранялась широта взглядов, шли постоянные дискуссии, в ходе которых выяснялись оттенки мнений по основным вопросам теории и практики революционного движения, партийного строительства. За все время существования организации у эсеров сохранялись фракции, течения, группы; сохранение внутрипартийного плюрализма они считали необходимым условием успешного существования партии. В годы первой русской революции из партии выделились сторонники легальных методов борьбы, отрицавшие террор и образовавшие затем партию народных социалистов, которую возглавили известные публицисты А.В. Пешехонов, В.А. Мякотин. В годы первой мировой войны партия разделилась на три основных течения: оборонцев, пацифистов и интернационалистов. В 1917 г. и во время гражданской войны раскол в партии усилился – правые эсеры объединились вокруг газеты «Воля народа», издаваемой А.А. Аргуновым, П.А. Сорокиным, Е.К. Брешко-Брешковской и др., а левое крыло выделилось в самостоятельную партию во главе с Б.Д. Камковым, М.А. Спиридоновой, А.М. Устиновым. Центральным органом левых эсеров становится столичная эсеровская газета «Дело народа». В декабре 1917 г. левые эсеры входят в состав большевистского правительства. Практически отдельно существует ультралевое крыло партии – эсеры-максималисты, ставшие в 1904 г. отдельной фракцией, в 1906 г. создавшие самостоятельную партию. Большинство партии, поддержавшее Центральный Комитет и разделявшее политические взгляды его органа – газеты «Дело народа», пыталось сохранить единство партии. Фракционеры получали предупреждения с требованием прекратить раскольническую деятельность, им грозили отлучением, а их газету – «Воля народа» – даже лишили финансирования из кассы ЦК, но преодолеть раскол так и не удалось. После разгона белыми генералами эсеровских правительств в 1918 г., происходит раскол среди эсеров центристского направления по поводу перспектив легализации партии на советской территории и возможности сотрудничества с большевиками.