Тем не менее халиф багдадский Мустасим (подобно папе римскому в Италии) по-прежнему владел своей собственной территорией, защищать которую от монголо-татар он вознамерился во главе своего собственного войска, попавшего в искусно расставленную монголами ловушку и практически уничтоженного до последнего человека. Сам халиф был по приказу ильхана Хулагу, по одной версии, зашит в мешок и забит до смерти палками; по другой версии, плотно завернут в ковер и затоптан до смерти монгольскими лошадьми; по третьей — привязан к хвостам четырех диких коней и разорван ими на части; по четвертой — брошен живым в огромную полую башню, доверху заполненную пеплом, в котором задохнулся; по пятой (приведенной в уже цитировавшейся нами выше книге венецианского купца и путешественника Марко Поло, между прочим, много лет служившего великому хану монголов Хубилаю в далеком Китае, центре Великого Монгольского государства, и объездившего все татаро-монгольские владения) — заточен ханом Хулагу в своей собственной сокровищнице, богатства которой пожалел потратить на наемное войско, достаточное для отражения монгольского нашествия, и уморен голодом среди бесчисленных сокровищ — и все это лишь для того, «чтобы не проливать публично кровь владыки правоверных»!
В 1261 году мамслюкский султан Египта Бейбарс (куман, то есть кипчак, или, по-нашему, половец, по происхождению) пригласил единственного уцелевшего после разорения Багдада монголами Аббасида, дядю (по другой версии — брата) убитого монголо-татарами халифа Мустасима, к себе в Каир, где и провозгласил его халифом всех правоверных. С тех пор мамелюкские султаны Египта рассматривали присутствие в египетской столице Каире аббасидских халифов как гарантию легитимности своей собственной власти. После разгрома мамелюков и завоевания Египта турками-османами в 1517 году последний аббасидский халиф был вывезен в Стамбул (так турки называли Константинополь), где и отказался от своего халифского титула в пользу турецкого султана Селима I, считавшегося с тех пор (по крайней мере формально) не только светским, но и духовным владыкой почти всех мусульман мира (придерживающихся суннитского толка ислама). Его власть не признавали только шииты, считавшие своим главой персидского шаха, да уцелевшие измаилиты-низариты, считавшие (да и по сей день продолжающие считать) таковым Ага-хана, потомка последнего Горного старца и имама (о нем у нас еще пойдет речь далее).
Разрушение столицы багдадских халифов татаро-монголами вселило страх в сердца всех магометан мира (кроме разве что измаилитов и других шиитов) и радость — в сердца азиатских христиан. Торжествуя, они неустанно восхваляли падение «Второго Вавилона» (так христиане именовали Багдад, в отличие от «Первого Вавилона» — Каира), и даже величали татарского хана Хулагу «Вторым Константином», отомстившим врагам Христовым за унижения и слезы христиан.
Первым среди государств, расположенных на восточном побережье Средиземного моря, в полной мере осознало важность вторжения монголо-татар на Передний Восток для борьбы с исламом армянское христианское царство (королевство), расположенное в Киликии, давно тесно связанное с левантийскими государствами крестоносцев. Царь (король) Хетум Армянский по собственной инициативе отправился с богатыми дарами ко двору великого хана (каана) монголов Менгу. Хетум получил от Менгу-хана ярлык (жалованную грамоту), утвердивший его во владении Киликийским королевством и одновременно провозгласивший его главным представителем христиан всей Западной Азии. Наряду с гарантией неприкосновенности жизни и имущества населения Киликийского царства, армянскому царю были выданы монголо-татарами тарханные (охранные) грамоты для церквей и монастырей, освобождавшие их от уплаты налогов и податей.
Попытка армяно-киликийского царя Хетума заключить союз с монголо-татарами с целью окончательного предотвращения исламской угрозы христианским государствам Переднего Востока (Леванта) нашла положительный отклик у всех тамошних христиан. Зять царя Хетума, «франкский»- князь Боэмунд Антиохийский, первым из правителей «латинских» государств присоединился к армяно-монголо-татарскому военному союзу. Оба христианских государя (римо-католик и армяно-григорианский монофизит) со своими войсками (а также православные грузинские воинские контингенты) влились в ряды монголо-татарской армии вторжения (включавшей в себя множество христиан несторианского толка) и приняли участие в походе хана Хулагу на мусульман. В качестве награды за верность монголо-татары возвратили князю Боэмунду Антиохийскому целый ряд отнятых у него прежде сарацинами городов, крепостей и замков, в том числе Латакию (Лаодикею), со времен султана Салах-ад-дина находившуюся под властью мусульман.
Совместный поход христиан и монголо-татар против мусульманской Северной Сирии начался в сентябре 1259 года. После недолгого сопротивления ими был взят город Халеб, бывший некогда цитаделью покровителя низаритов — кровожадного султана Ридвана. В соответствии с монголо-татарской практикой весь гарнизон и мусульманское население города были вырезаны. После алеппской резни по всей магометанской Сирии распространились страх и ужас. Султан Дамаска даже не осмелился защищать свой город от монголо-татар и в панике бежал в Египет, а перепуганные горожане 1 марта 1260 года без боя открыли ворота и сдали столицу мусульманской Сирии завоевателям. Начиная с достопамятного 635 года от Р.Х., когда халиф Омар, друг пророка Мухаммеда (тот самый, павший при входе в мечеть от кинжала перса Абу Лаулу Пероза), отвоевал этот город у православной Восточной Римской (Ромейской, или Византийской) империи для мусульман, прошло ни много ни мало — 600 лет (!), в течение которых ни один христианский государь еще не вступал в Дамаск победителем. С падением Дамаска, казалось, наступил конец ислама в Азии. В Дамаске, как и повсюду в Западной Азии, монгольское завоевание ознаменовало собой начало восстановление позиций местного христианства. Начавшийся процесс возрождения был, однако, прерван и обращен вспять тремя событиями чрезвычайной важности.
Первым из них была последовавшая в 1259 году внезапная смерть великого хана монголов Менгу, вторым — военное столкновение между монголо-татарами и мамелюкским Египтом, неудачное для монголо-татар, третьим — головокружительный взлет египетского военачальника Бейбарса, ставшего новым султаном страны пирамид. После падения Дамаска монголо-татары направили в Каир посланника с требованием беспрекословно подчиниться власти великого хана, правящего миром из далекого Каракорума. Однако султан Бейбарс, выслушав монгольского посланника, велел обезглавить его вместе со свитой. Незадолго перед тем аналогичный поступок с монголо-татарским посольством стоил царства и головы куда более могущественному мусульманскому государю — хорезмшаху Мухаммеду (знакомому людям моего поколения прежде всего по одной из любимых книг нашего детства — историческому роману В. Яна о Чингисхане). Отныне война монголо-татар с последней еще не покорившейся им великой исламской державой стала совершенно неизбежной.
Если бы не внезапная смерть великого хана Менгу, монголо-татарская конница, насчитывавшая (по сведениям современников, как всегда, несколько преувеличенным) не меньше 100 000 сабель, при поддержке крестоносцев, армянского войска, грузинских отрядов и практически всех христиан Востока, воспрянувших духом в ожидании скорого крушения господства исламского Полумесяца, в короткий срок захватила бы Египет и подавила там всякое сопротивление власти монголов. Однако смерть великого хана в корне изменила ситуацию, и Хулагу отреагировал на нее, как в свое время Бату, полководец бывшего великого хана Угедея и покоритель Восточной Европы. Когда Бату-хан в 1241 году, опустошив Польшу и Нижнюю Силезию, получил известие о смерти великого хана и о созыве курултая, он немедленно повернул со своим войском назад в Монголию, чтобы успеть на совете ханов закрепить свои завоевания за собой и своим родом в качестве удела. Так и Хулагу после смерти Менгу-хана, также опасаясь за свою власть, с большей частью своих войск отступил на Восток.
Оставшаяся в Сирии часть монголо-татар во главе с отважным полководцем Китбугой, исповедовавшим христианство, сражавшимся под знаменем с изображением Святого Креста (который многие монгольские и татарские христиане носили и на шлемах) и повсюду возившим за собой несторианских священников, выступив в так называемый Желтый Крестовый поход для освобождения от мусульман Иерусалима, сошлась с войском египетских мамелюков в битве под Айн-Джалутой, неподалеку от библейского города Сихема, именуемого греками Неаполем, «франками» — Наплюзой, а арабами и турками — Наблусом (в 1260 году). Численное превосходство мусульман сыграло на руку мамелюкам. Монголо-татарский военачальник Китбуга был взят мусульманами в плен и, после категорического отказа отречься от Христа, обезглавлен по приказу сулатана мамелюков Котуза. Вторая битва с мамелюками, также окончившаяся поражением монголо-татар, лишила их власти над Сирией. Из отсеченных мамелюками голов монгольских и татарских батыров победитель эмир Бей-барс велел сложить высокую пирамиду.
Египетские мамелюки, победе которых способствовали и происходившие во многих случаях нападения рыцарей ордена Храма на отдельные монголо-татарские отряды (чем при этом руководствовались ближневосточные тамплиеры, нам неведомо — возможно, желанием отомстить за гибель своих центральноевропейских собратьев по ордену в битве с монголами под силезским городом Лигницей в 1241 году?), окончательно присоединили Сирию к Египту, что ознаменовало начало конца существования христианских государств на Переднем Востоке (заодно свирепый султан Бейбарс, взошедший на египетский трон, перешагнув через труп своего предшественника
Котуза, уничтожил в 1273 году последние «орлиные гнезда» низаритов в Сирийских горах). Впрочем, некоторые современники событий и позднейшие историки высказывали сомнения в справедливости выдвигавшихся против сирийских тамплиеров обвинений в нападении на монголо-татарских крестоносцев (в общем контексте приписывания рыцарям ордена Храма тайного сговора с мусульманами и измене делу Креста), поскольку как король Иерусалимский, так и папский престол, которому подчинялся орден тамплиеров, был жизненно заинтересован как раз в скорейшем установлении военно-политического союза с татаро-монголами. Возможно, нападение тамплиеров на монголов, уничтожавших «осиные гнезда» низаритов, объяснялись тайным союзом, заключенным орденом Храма с ассасинским орденом? Как говорят, «темна вода во облацех…».
В 1287 году Аргун, монгольский хан Персидской Орды (потомок Чингисхана и Хулагу-хана), предпринял еще одну попытку заключить военный союз с «франками» против мусульман. Бар Савма, наместник католикоса (патриарха) несторианской Церкви Востока, снабженный ярлыком (грамотой) ильхана Аргуна как его полномочный представитель, был направлен в «земли ромеев», на деле же не к «ромеям» — православным византийским грекам, — а к самым что ни на есть «латинянам», католическим государям: французскому королю Филиппу IV Красивому, английскому королю Эдуарду I и к папе римскому Николаю IV, — с поручением договориться о новом Крестовом походе, с целью окончательного вытеснения мусульман из Палестины и Сирии.
Попытки создания антимусульманской коалиции между католическим западноевропейским христианским миром и монголо-татарами, известными своим сочувствием христианам, и угроза нового Желтого крестового похода не замедлили вызвать реакцию со стороны «ордынских» мусульман. Еще в 1281 году, после смерти хана Абагана, право его сына Аргуна на престол ильханов было оспорено братом покойного Абагана, ханом Тегудером, ставшим орудием в руках «ордынских» мусульман. Тегудер принял ислам под именем Ахмеда и воцарился в 1281 году. Он сразу же обрушил репрессии на своих подданных-христиан, как сторонников Аргуна. А в 1291 году, после смерти Аргуна, в Персидской Орде разгорелась новая междоусобица, в ходе которой погибли ханы Гейхату и Байду. Особенно враждебен христианам был эмир Навруз. Несториан грабили и всячески притесняли, превратив немало христианских храмов в мечети. В 1295 году воцарился сын Аргуна, Газан-хан (бывший правитель Хорасана), безуспешно пытавшийся нормализовать ситуацию, но выпужденный в конце концов принять ислам. Христианская Церковь Востока, пользовавшаяся дотоле покровительством монголо-татар, известных своей враждебностью к мусульманам, сама стала объектом их вражды (хотя окончательно уничтожил несториан во владениях Чингизидов только Тимур, или Тамерлан, отличавшийся крайним мусульманским фанатизмом). Так оказался упущенным уникальный исторический шанс…
Если бы монголо-татарам удалось прорваться в Египет, то восточнее Марокко очень скоро не осталось бы крупных исламских государств. Мусульмане Азии были слишком многочисленны, чтобы, при тогдашнем уровне развития техники массового уничтожения (несмотря на имевшийся, в частности, у татаро-монголов, хотя и не только у них, богатый опыт в этой области!), быть истребленными поголовно, но, потерпев поражение от монголо-татар, они наверняка утратили бы свое господствующее положение на Востоке навсегда (или, во всяком случае, надолго). Победа христианина Китбуги послужила бы мощным стимулом развития симпатий всех монголов к христианству. Победа мамелюков над монгольско-христианским войском при Айн-Джалуте превратила их Египетский султанат в сильнейшее государство Ближнего Востока на целых два столетия, вплоть до нашествия Тимура и возникновения турецкой Османской (Оттоманской) империи. Она положила конец влиянию местных азиатских христиан, усилила позиции мусульманской части населения, ослабила позиции его христианской части и тем самым побудила осевших в Западной Азии монголо-татар к принятию ислама.
Последняя крепость ордена низаритов держалась еще много лет и пала лишь в конце XIII века. Все ее защитники были перебиты монголо-татарами безо всякой пощады.
Как писал уже цитируемый нами неоднократно Рашид ад-дин Фазлуллах Хамадани:
«А в здешнем краю, после того как (Рукн ад-дина) Хур-шаха отправили (к великому хану Менгу. — В.А.), всех его родичей и приверженцев, от женщин и мужчин до младенцев в колыбели перебили между Абхаром (Абхер) и Казвином, так что от них не осталось и следа (расстояние между городами Абхаром и Казвином составляет не более 75 километров; в других районах от монгольского меча уцелели большие группы измаилитов. — В.А.)».
До сих пор археологи находят в глухих ущельях развалины твердынь некогда грозного ордена измаилитов. Но еще далеко не все крепости ассасинов обнаружены.
Официально орден низаритов-ассасинов прекратил свое существование в 1256 году, после того как пали крепости Аламут и Меймундуз (Меймундиз). Низариты, как и прежде, в первые годы существования своего тайного братства, были вынуждены рассеяться по безлюдным горам или уйти в глубокое подполье. Хотя египетский султан Бейбарс I в конце концов сумел остановить монголо-татар и изгнать их с Ближнего (но не Среднего) Востока, но низариты так и не сумели восстановить свое могущество в этих краях. Однако измаилитское движение не прекратило своего существования. В XVIII веке иранский шах (наконец, после стольких столетий свирепых гонений!) официально признал измаилизм не «ересью», а вполне легитимным течением шиизма, имеющим право на существование. Нынешний прямой потомок последнего Горного старца и имама — принц Ага-хан IV в 1957 году официально принял главенство над измаилитами.
Измаилиты по сей день проживают по всей Азии, главным образом в Индии, Пакистане, Сирии, Таджикистане, Афганистане, Ираке, Омане и в восточноафриканском государстве Танзания (на входящем в его состав острове Занзибар), занимаясь преимущественно торговлей (в том числе оружием и, по старой памяти, наркотиками), и платят дань упомянутому выше Ага-хану, потомку некогда грозных, но впоследствии впавших в ничтожество, столь наглядно продемонстрировав бренность всякой мирской славы, низаритских имамов, считающемуся одним из богатейших людей на Земле. Говорят, принц (князь) Ага-хан, масон высокой степени посвящения, ежегодно получает в подарок от благодарных подданных груду золота, вес которой равен весу его тела.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Приложение 1
СПИСОК ГЛАВ ОРДЕНА НИЗАРИТОВ (САББАХИТОВ, БАТИНИТОВ, АССАСИНОВ)
I. С титулом «даис» («дай») или «худжжа» («ходжа»):
1. Гассан (Гасан, Хассан, Хасан) I ибн Саббах (1090–1124)
2. Кийя Бузург (Бозорг) Умид (11 24 —1138)
3. Мухаммед ибн Бузург (Бозорг) Умид (1138–1162)
II. С титулом «имам»:
4. Гассан (Гасан, Хассан, Хасан) II ибн Мухаммед (1162–1166)
5. Нур-ад-дин Мухаммед II (1166–1210)
6. Джелал ад-дин Гассан (Гасан, Хассан, Хасан) III (1210–1221)
7. Алла ад-дин Мухаммед III (1221–1255)
8. Рукн эд-дин Хуршах (1255–1256)
Приложение 2
СТЕПЕНИ (СТУПЕНИ) ПОСВЯЩЕНИЯ ОРДЕНА НИЗАРИТОВ (САББАХИТОВ, БАТИНИТОВ, АССАСИНОВ)
1. Фидаин, фидаи или фидай («жертвующий собой»)
2. Рефик, или рафик («товарищ», «старший рядовой», «единомыслящий», «рядовой проповедник», «рядовой миссионер»)
3. Ласик («причастный к тайне»)
4. Даис, дай или дай («старший проповедник», «старший миссионер»
5. Дай (даис, дай) аль-кирбаль
6. Худжжа (ходжа), Горный старец, Старец горы
7. («Скрытый») имам
Приложение 3
Филипп Паруа ПУТЕШЕСТВИЕ СЕМЬИ ПОЛО И ЦАРСТВО ПРЕСВИТЕРА ИОАННА
В большинстве последних работ царство пресвитера Иоанна и личность самого пресвитера Иоанна нередко сводят к некоему мифу или легенде или к простой выдумке. Однако вопрос об этом царстве и его царе-первосвященнике куда важнее, чем это представляется отдельными исследователями. С традиционной точки зрения он обретает еще большую значимость, поскольку связан с проблемой Верховного центра, о котором говорит (Рене. — В.А.) Генон в своей книге «Царь Мира». Царство пресвитера Иоанна — это идея, которая владела средневековым Западом на протяжении ХП и XIII вв. и сохранялась в умах вплоть до XVII века. Она получает распространение благодаря одному сочинению — «Письму пресвитера Иоанна», известному во многих версиях на различных языках. Но прислушаемся к летописцу Обри де Труа Фонтену, который датирует появление этого текста 1166 годом:
«В те времена Иоанн, царь Индии, обратился к нескольким христианским государям, к Мануилу, императору Константинополя, и императору Фридриху (Фридриху I Ротбарту, то есть, по-немецки, Рыжебородому, или, по-итальянски, Барбароссе, из династии Гогенштауфенов. — В.А.), с совершенно удивительными посланиями».
Попробуем на основании нескольких известных нам версий этого письма дать характеристику царю-первосвященнику и его царству. Прежде всего, пресвитер Иоанн был священником и царем, то есть объединял две функции, жреческую и царскую, в одних руках. Вдобавок, его царство по описанию напоминает Рай, поскольку в нем течет райская река. Там имеется бесчисленное множество различных животных, съедобных растений, целебных источников, драгоценных камней. Население царства живет в богатстве и процветании, в гармонии и совершенной чистоте. Пресвитер Иоанн превосходит всех владык мира добродетелью и могуществом, и его величают «potentia е virtute Dei et Domini nostri Jesus Christus dominus dominantium» (искаж. лат, «Всемогуществом Божьим и властью Господа нашего Иисуса Христа повелитель повелителей»),
В ХIII веке было предпринято связанное с этим царством путешествие, которое заслуживает того, чтобы взглянуть на него по-новому.
Речь идет о путешествиях Марко Поло, его отца и дяди. Поначалу именно Николо-отец и его брат Маттео (или Маффео) отправились в путешествие в далекую Азию. Это первое путешествие состоялось в 1261 году. В 1271 году к ним присоединился молодой Марко. В 1295 году, спустя приблизительно двадцать четыре года, все трое целыми и невредимыми вернулись в Венецию. В 1271 году, когда Поло отправились в свое путешествие, бескрайняя Монгольская империя («Великое Монгольское государство» — «Иеке Монгол Улус». — В.А.) простиралась от русских границ до китайского моря. Эта империя делилась на четыре царства или ханства: Персидское ханство, ханство Золотой Орды (юг России; следует заметить, что название «Золотая Орда» возникло в среде русских книжников не ранее начала XVI века; сами же монголо-татары именовали это государство «улусом Джучи». — В.А.), Туркестанское ханство и Китайское ханство. Владыкой последнего ханства, которому подчинялись все остальные, был великий хан Пекина (имеется в виду каан всего «Великого Монгольского государства» — «Иеке Монгол Улус». — В.А.) Хубилай (или Кублай-хан).
Первое путешествие Маттео и Николо Поло (1261–1265) представляет для нас особый интерес. Прежде всего, стоит обратить внимание на то, что избранный ими маршрут пролегал далеко на север от китайского торгового пути. Поначалу они направились в сторону Булгара на Волге, в новый город Сарай, основанный монгольским ханом Берке, затем двинулись на юг в персидскую Бухару, принадлежащую сегодня Узбекистану. Там они оставались три года, занимаясь неизвестно чем. И, наконец, объявились у великого хана!
Удивительной кажется и продолжительность этого путешествия — целых пять лет, затраченных ими на путь, который, согласно торговым путеводителям того времени, караван с вьючными повозками и животными преодолевал самое большее за десять месяцев. Имеет смысл упомянуть и необычную просьбу, с которой хан Хубилай обратился к братьям Поло, попросив их привезти ему лампадное масло с Гроба Господня.
Верные взятым на себя обязательствам, братья по возвращении на Запад, встретившись с папским легатом Гильомом д’Ажаном в Акре и узнав о кончине папы Климента, отправились сначала в Венецию, а затем в паломничество в Иерусалим, откуда вернулись с маслом для лампады. Перейдем теперь к великому путешествию, совершенному Марко, Николо и Маттео (1271–1295), которое привело их в Пекин (Ханбалык, Кабалык, Гамалекко. — В.А.), ко двору хана Хубилая. И в этом случае они избрали сложный маршрут, пролегавший через горы и пустыни; причины этого выбора так и остались неизвестными.
Прибыв в Пекин, Марко и его родственники на протяжении почти двадцати лет служили крупными чиновниками империи, «missi dominici», в обязанности которых входил надзор за администрацией. Новая миссия, доверенная им Хубилаем, заставила их вновь отправиться на Запад. Им было поручено сопровождать шестнадцатилетнюю принцессу (Кокачин. — В.А.) ко двору персидского хана (вассала каана Хубилая, хулагуида Аргуна. — В.А.) для заключения брака. Они отправились морским путем из Индии в Ормуз. Выполнив задание, они двинулись в Трапезунд, расположенный на южном берегу Черного моря, затем в Константинополь и, наконец, в 1295 году прибыли в Венецию. Пока они путешествовали, скончался хан Хубилай. Здесь важно подчеркнуть, что обратное путешествие на Запад, предпринятое братьями Поло через Азию, также отклонялось от Шелкового пути, которым обычно двигались итальянские купцы.
Книга Марко Поло «О разнообразии мира» представляет собой нечто большее, нежели простой сборник воспоминаний путешественника. Действительно, речь идет о сочинении, написанном в соавторстве. со специалистом по рыцарским романам Рустичелло ди Пиза (или Рустичиано Пизанским). Довольно сложно разобраться, что в этой книге принадлежит перу одного автора, а что — другого. Рустичелло жил при дворе английского короля Эдуарда (I. — В.А.). Предполагается, что вместе с другими, англо-нормандскими рыцарями он сопровождал короля в его (Крестовом. — В.А.) походе в Святую землю, который продлился с 1271 по 1273 год. Несмотря на некоторую неправдоподобность этой гипотезы, историки в целом допускают, что встреча Марко и Рустичелло была случайной и произошла в результате пребывания их обоих в генуэзском плену в 1298 году.
Как бы то ни было, с уверенностью можно утверждать, что книга была написана не в 1295 году, сразу же по возвращении Марко в Венецию, но после его знакомства с Рустичелло, которое состоялось около 1299 года. В более поздней традиции обнаруживается третья, также крайне любопытная, фигура генуэзского математика, астронома, астролога, космографа, великого путешественника, долгое время прожившего в Неаполе среди приближенных Робера д’Анжу (Роберта Анжуйского), Андало ди Негро, который участвовал вместе с Марко в переиздании его книги. После возвращения Поло в Европу и окончания написания книги «О разнообразии мира», мы практически больше ничего не слышим о Марко вплоть до его смерти в Венеции в 1324 году, в возрасте семидесяти лет. Так в общих чертах выглядит путешествие Марко Поло.
Итак, учитывая обстановку конца XIII века, когда одновременно происходит утрата Святой земли и вторжение монголов в исламский мир; когда халифат, Византия и «Священная Римская империя германской нации» клонятся к закату; когда исчезает орден храмовников, можно сказать, что путешествие Поло занимает особое, центральное положение как во времени (между Средневековьем и Возрождением), так и в пространстве (между Западом и Востоком). Существует множество вопросов, связанных с этим путешествием, и одним из наиболее интересных для нас является вопрос о его причинах. Почему они путешествовали втроем? Почему, занимая крупные должности при дворе хана Хубилая, они предпочли вернуться в Венецию и вести там довольно скромную жизнь? Что заставило их выбрать столь странный маршрут, в обход Шелкового пути? Почему Марко взял в соавторы Рустичелло? Почему было столь велико влияние тибетцев в окружении Хубилая? Какую роль играли несториане, также входившие в окружение этого хана? В чем причины интереса Хубилая к Святой земле и Иерусалиму? Почему в «Божественной комедии» Данте мы находим намек на этого великого хана? Почему Вольфрам фон Эшенбах (поэт-миннезингер. — В.А.) в «Титуреле» помещает Грааль рядом с царством пресвитера Иоанна, в некоей части Индии?
На все эти вопросы можно найти ответ, если мы рассмотрим следующую гипотезу. Похоже, одновременно с исчезновением Иерусалимского королевства «франков» зарождается другой великий проект создания величайшей империи мира — монгольской империи хана Хубилая. В этом замысле можно увидеть попытку создания всемирной империи по образцу «Синархии», описанной Сент-Ивом д’Альвейдром в его сочинениях. Помимо ее всемирного характера, имеет смысл обратить внимание на ее подчиненность единому верховному принципу, исходящему от Верховного центра как незыблемого гаранта Изначальной Традиции. Можно предположить, что исчезновение Иерусалимского центра сопровождалось физическим исчезновением тамплиеров — хранителей Святой земли — и, следовательно, свидетельствовало о деятельности представителей связанной с тамплиерами Западной Традиции. Если мы последуем за тамплиерами Вольфрама фон Эшенбаха в поэме «Титурель» и в «Новом Титуреле» его последователя Альбрехта фон Шар(п)фенберга, то окажется, что Грааль нашел прибежище где-то в Индии, рядом с царством пресвитера Иоанна. Следовательно, происходит перемещение из Иерусалимского центра в центр, расположенный в Азии, элементов, необходимых для функционирования Верховного центра.
Таким образом, мы можем выдвинуть следующую гипотезу: представители Западной Традиции дали троим Поло двойное задание. Во-первых, перевезти «Грааль» из Иерусалима в Азию и, во-вторых, стать помощниками и наставниками Хубилая в деле создания его всемирной империи. В этом случае путешествие Поло следует трактовать следующим образом: начиная с 1260 года высшие иерархи ордена тамплиеров поняли, что Святая земля и Иерусалимское королевство «франков» обречены на исчезновение и что они должны способствовать возникновению нового центра в Азии. Этот новый центр должен был оказать влияние на формирование новой Азиатской империи. Новый центр располагался отчасти на территории Монголии, отчасти на территории Тибета. Целью первого путешествия, предпринятого Маттео и Николо, было установление связей с Азиатским центром и с ханом Хубилаем. Заключительная миссия началась в 1271 году, когда они снова отправились в путешествие из Иерусалима в Азию. Около 1290 года по неизвестным причинам, возможно, связанным с деградацией хана Хубилая, произошел разрыв между ним и этим центром, что привело к краху его империю. Трое Поло, чья миссия была завершена, вернулись на Запад, где жили в тени, с целью сохранения тайны. Марко с помощью Рустичелло — сочинителя романов, связанных С;циклом легенд о Граале, — изложил свои воспоминания в книге «О разнообразии мира, или Книга чудес света» (по-русски: «Книга» или «Книга Марко Поло», от более полного названия «Книга чудес света». — В.А.), ставшей в некотором смысле его духовным завещанием, в котором он в скрытой, зашифрованной форме оставил отчет о своем оккультном путешествии.
Приведем в поддержку этой гипотезы несколько фактов, подтверждающих вселенский характер империи хана Хубилая. В 1257 году империя великого хана в силу своей истории и бескрайних размеров представляла собой своего рода плавильный тигель, в котором сосуществовали почти все религии того времени — монгольский шаманизм, несторианство (мать Хубилая была христианкой несторианского толка), монофизитство, армянский вариант христианства, православие, маздеизм (зороастризм), манихейство, ислам, конфуцианство, даосизм, китайский и тибетский буддизм.
В окружение великого хана входило около сорока китайских, буддистских, тибетских, мусульманских и христианских советников, типа того же Поло. Имя, которое Хубилай-хан намеревался дать своей династии, звучало как «Юань», что означает «корень». В «Ицзин» («Книге перемен») это 59-я гексаграмма, имеющая следующее значение: «За раздроблением следует собирание рассеянного». Но есть и другой, крайне интересный факт, до некоторой степени подтверждающий связь империи Хубилая с Традицией. Мы имеем в виду одну из глав книги Поло «О разнообразии мира», которая озаглавлена: «Двенадцать баронов, управляющих делами Великого Хана». Таким образом, во главе империи стоял совет из Двенадцати Великих (как у Сент-Ива д’Альвейдра. — В.А.)\