Лысый мужчина на трибунах выкрикнул, ни к кому не обращаясь: «Ставлю двадцать пять к двадцати на Грея!» Сидевший напротив парень помоложе указал на него пальцем и сказал: «Принимаю!» Джим кивком показал мне на группу мужчин, тихо сидевших в углу. Он сказал, что это крупные игроки, которые делают большие ставки между собой.
Судьей был старый негр лет пятидесяти, которого все называли Док. В обычной жизни он работал уборщиком в школе. Он подал сигнал: «Сводите!» Хозяева взяли петухов на руки и одновременно вынесли в центр арены — круглой площадки диаметром около пяти метров, окруженной метровым проволочным заграждением. Стоило петухам завидеть друг друга, как они впали в неистовство, оперение их засверкало, и они бросились вперед, стремясь выклевать глаза противнику. В течение нескольких секунд петухи клевали друг друга в голову, но затем хозяева развели их и водворили за длинные линии, прочерченные в грязи. Пригнувшись, хозяева ожидали команды, и наконец Док крикнул: «Выпускайте!» Дальше уже не было видно ничего, кроме вихря перьев.
Десять минут спустя хозяин красного петуха швырнул мертвое тело в бочку, полную дохлых птиц. Ставки были выплачены, и вот уже два новых петуха готовятся к бою. Я слышу, как Док командует: «Выпускайте!»
Я добрался до дома только к трем часам ночи и ворочался с боку на бок, не в силах уснуть. Я пытался понять, что все это значило. Есть такие строчки у Боба Дилана: «Что-то явно происходит, только что там — непонятно, непонятно, вы согласны, мистер Джонс?» Вот именно такие мысли и крутились у меня в голове.
Следующим утром за завтраком я сказал Мэри Джин, что решил временно сменить профиль и побыть этнографом. Конечно, и до меня исследователи пытались понять, в чем смысл петушиных боев. Большинство из этих исследователей были антропологами и искали какую-то смысловую подоплеку происходящего, увязывая его с тотемами, мифами и символами. В 1942 году Грегори Бейтсон и Маргарет Мид писали о петушиных боях на Бали: «Доказательством того, что бойцовый петух символизирует собой гениталии, является поза, которую принимает держащий петуха мужчина, сексуальный сленг и сексуальные шутки, а также распространенный среди балийских резчиков по дереву сюжет с мужчинами и дерущимися петухами». Британский антрозоолог Гэри Марвин интерпретировал испанские петушиные бои как торжество маскулинности, а принстонский социолог Клиффорд Гирц утверждал, что функцией петушиных боев на Бали является подтверждение иерархического статуса мужчин в глухих деревушках. Не так давно в своем эссе, названном «Петух и фаллос», антрозоолог из университета Калифорнии Алан Дандес заявил, что петушиные бои, по сути, представляют из себя «гомосексуальную битву мужчин, несущую элемент мастурбации».
Эти квазифрейдистские рассуждения, конечно, были небезынтересны, однако они не давали ответа на интересовавший меня вопрос: как совершенно нормальные с виду люди могли заниматься делом, которое большинству американцев (включая меня самого) казалось садистским занятием? Однако для того, чтобы понять этот парадокс — почему хорошие люди делают плохие вещи, — я должен был побольше узнать о петушиных боях. Пришлось сделать шаг назад и примерить на себя роль, которую невролог Оливер Сакс назвал «антрополог с Марса». В течение последующих двух лет я наездил не одну тысячу миль по проселочным дорогам Восточного Теннесси и западной части Северной Калифорнии — разговаривал с любителями петушиных боев, фотографировал их детей и петухов (обычно и тех и других вместе) и не покладая рук с зажатой в них анкетой собирал данные о подпольных петушиных боях. А попутно удалось узнать много интересного о том, что люди думают — и чего стараются не думать — о том, как человек обращается с животными.
Культура петушиных боев: азбука для начинающих
Стравливание петухов является одним из старейших и наиболее распространенных традиционных состязаний. Современная курица происходит от нескольких видов кустарниковых кур, обитавших в Азии и одомашненных около 8 тысяч лет назад. Кустарниковые куры — драчуны каких поискать, и, вероятно, люди начали устраивать схватки петухов примерно тогда же, когда начали держать кур ради мяса и яиц. Петушиные бои зародились в Юго-Восточной Азии и вскоре проникли в Китай, в Океанию, на Средний Восток и даже в Древнюю Грецию и Рим — там юношам предписывалось посещать петушиные бои, дабы познать, что значит отвага. Бои прижились и в Европе, причем особенной популярностью они пользовались в Испании, Франции и на Британских островах. Колумб привез кур — и, вероятно, традицию петушиных боев — в Новый Свет, и вскорости эта лихорадка охватила Северную и Южную Америку.
Чтобы понять, что представляют собой петушиные бои, начать следует с петухов. Любители петушиных боев помешаны на родословных. Они без конца могут разглагольствовать о достоинствах гибридизации, линейного разведения и инбридинга. Они не хуже заправского учителя биологии расскажут вам о том, чем первое дочернее поколение отличается от полученных в результате скрещивания гибридов второго поколения. Порой заводчики, с которыми я разговаривал, доставали записные книжки, в которых родословные были расписаны на десять лет назад. Они могли точно сказать, кто кого породил и от каких кур получаются лучшие «нападающие» и «секачи». Правда, в наше время эта информация вносится в компьютерные базы данных.
Бойцовые петухи происходят от бесчисленного множества пород. Названия у них самые пышные: синеголовые хэтчи, келсо, арканзасские бродяги, круглоголовые алленские, мадиганские серые, головорезы, кровники. Выращивая боевых петухов, специалисты стремятся добиться идеального сочетания трех качеств. Первое — «каттинг», способность петуха наносить сопернику точные удары в легкие и в сердце. Второе — умение не расслабляться между ударами. Однако самым важным качеством является третье, о котором любители боев говорят с придыханием и которое именуют «настоящей отвагой» или чаще «боевым духом». Я спросил у некоего Джонни, дед и отец которого тоже разводили бойцовых петухов, как он объяснил бы суть «боевого духа» моим знакомым защитникам животных. «Боевой дух живет в сердце петуха, — сказал Джонни. — Петух с боевым духом готов драться насмерть. Обычный петух из курятника трус. Он ни за что не выпустит кишки противнику. Боевой дух — это когда петух готов на все ради победы. Настоящий бойцовый петух бьется за победу до последнего вздоха».
Как бы ни были любители петушиных боев одержимы родословными — куда там членам вестминстерского клуба собаководства! — любой из них признает, что одних хороших генов здесь мало. Петуха надо правильно воспитать. Позиция Джонни в извечном споре «природа или окружение?» такова: умение петуха сражаться на 85 % зависит от генов и на 15 % — от условий, в которых он содержится. За несколько недель до состязания владельцы петухов сажают своих подопечных на особую диету, которую называют «спортивной». У каждого заводчика есть свои секретные рецепты этой диеты. Джонни, например, дает своим петухам витаминные добавки и выпускает на несколько часов в день поклевать червяков и свежую травку. Некоторые владельцы сдабривают «спортивную» диету щепоткой стрихнина, считая, что это делает кровь гуще. Кто-то дает своим петухам антибиотики, тестостерон или стимуляторы. (Джонни пару раз пробовал применять декседрин, но затем перестал, потому что под влиянием лекарства петухи на арене становились неуправляемыми.)
Заводчики относятся к своим петухам как к спортсменам и разрабатывают для них специальные режимы тренировок, повышающих выносливость и скорость. Джонни тренирует своих петухов утром и во второй половине дня. У него есть специальная мягкая скамья — петуха кладут на нее спиной вниз, чтобы научить быстро вставать. Еще одно упражнение — кувырок назад, оно призвано развивать мускулатуру крыльев и спины. Петухи Джонни тренируют каждую группу мышц, совершенно так же, как атлеты, тягающие железо в ближайшем спортзале, а сам Джонни тщательно записывает их результаты во всех упражнениях. В течение нескольких недель перед боями он тренирует петухов по шесть часов в день.
Правила петушиных боев
В каждом виде спорта есть правила. В каждой культуре петушиных боев есть собственные традиции, определяющие ход схватки. К примеру, в Андалузии петухам не надевают металлические шпоры, поэтому во время испанских петушиных боев петухи гибнут редко. Самый распространенный вид петушиных боев на юге США называется «дерби». Каждый участник должен встретиться с определенным количеством противников поочередно. Основные правила, именуемые «Кодексом Уортхэма», были разработаны в 1920-х годах и по сей день применяются в петушиных боях от гор Кентукки до равнин Западного Техаса.
Правила эти сложны — не думайте, что можно просто натравить петухов друг на друга, а там будь что будет. Во время боя на арене находятся два хендлера, два петуха и судья. Судья следит за ходом поединка. Хендлеры, не обязательно являющиеся хозяевами петухов, сводят птиц и дают им поклевать друг друга в голову. Затем петухов опускают наземь на расстоянии примерно трех метров друг от друга, так, чтобы птица видела соперника. Судья дает команду, и петухов выпускают. В тот же миг они в полном молчании бросаются друг на друга со злобой, о которой Клиффорд Гирц отозвался так: «удары крыльев, вытянутые шеи, рвущие воздух когти — животная ярость, столь чистая, столь совершенная и по-своему столь прекрасная, что достигает почти идеальной платоновской концепции ненависти».
Как правило, через двадцать — тридцать секунд один или оба петуха вгоняют в тело противника шпоры и в таком виде падают наземь. Судья подает сигнал хендлерам, чтобы те разъединили птиц и за двадцать секунд привели их в готовность к следующей схватке. Хороший хендлер знает толк в ранах и, как хороший секундант в боксе, может подготовить раненую птицу к следующему раунду. Порой он брызгает на голову петуха водой, дует на него, чтобы успокоить, или просто опускает наземь и дает сплюнуть застрявший в горле кровяной сгусток. После перерыва схватка возобновляется, и все повторяется до тех пор, пока не определится победитель.
Порой петух выигрывает бой, убив противника на месте или изранив его до такой степени, что хендлер противника признает поражение. Однако чаще победитель определяется с помощью сложного набора правил, «подсчета». Превыше всего в петушиных боях ценится боевой дух петуха, готового сражаться даже с изодранными легкими, переломанным позвоночником или полу-ослепшими глазами. По итогам подсчета победителем становится тот петух, который продолжает драться, даже когда все уже, казалось бы, пропало. Если петух выходит из боя, будучи ранен или измучен, хендлер его противника говорит судье: «Считай моего!» И если первый петух отказывается бросаться в бой четыре раза подряд, петух хендлера «на счете» объявляется победителем. Однако если окровавленный и истерзанный петух демонстрирует хоть малейшее намерение драться дальше, пусть даже один-единственный раз слабо клюет противника, счет начинается заново. Обычный бой с использованием шпор длится около десяти минут, однако порой случается удача и петух наносит удар по жизненно важным органам противника уже в первые секунды. Впрочем, порой бой может затянуться и длиться целый час, а то и дольше. Чтобы зрители не заскучали, участников затянувшегося поединка переносят на дополнительную, или «вспомогательную» площадку, а на главной стравливают свежую пару птиц.
Приток эмигрантов в последние годы оказал столь же заметное влияние на петушиные бои, сколь и на всю американскую культуру. Нынешнее поколение любителей боев выбирает в качестве оружия нож. Обычные шпоры напоминают сосульку с заостренным концом, в то время как у ножевидных шпор имеются бритвенно-острые лезвия. Филиппинцы предпочитают длинные ножи, какими вполне можно разделать отбивную или бифштекс. Мексиканцы пользуются короткими ножами длиной в два с половиной сантиметра и с обоюдоострыми лезвиями. Старомодные люди вроде Джонни и Эда не одобряют этих новшеств. Они считают, что с ножом даже трусливый петух может выиграть бой за счет одного-единственного удачного удара.
На самом деле петушиный бой — не настолько кровавое зрелище, как можно было бы ожидать. Жена Эдди, которая руководит ресторанной кухней, рассказала мне о том, как муж впервые взял ее на бои в Дель-Рио. «Я была очень удивлена. Никакой крови, никаких кишок. В туалетах чисто, аккуратная кухня, кормят вкусно. На пустом месте — и такой порядок!»
Насчет крови она совершенно права. Раны, нанесенные стальными шпорами, практически не кровоточат, да и кровь за петушиным оперением не видна. Кроме того, у бойцовых петухов кровь сворачивается быстрее, чем у представителей других пород. Говоря языком завсегдатаев, боевой петух «держит сталь». У любителей боев есть специальные названия для разных ран. Петух с пробитым легким испускает скрежещущие звуки — «дребезжит». Бьющийся на земле петух с поврежденным позвоночником «затрепыхал». Как-то раз я подобрал тело петуха, погибшего в бою, и отвез в ветеринарную патологоанатомическую лабораторию для вскрытия. Оказалось, что патологоанатом, выросший в Оклахоме, не понаслышке знаком с петушиными боями. Вскрыв петуха, он насчитал девятнадцать открытых ран. Смертельным стал удар в горло.
Как правило, в боях все сравнительно просто: проигравший чаще всего погибает, победитель чаще всего остается жив. Однако бывают и неожиданности. Петух может отказаться от драки и отправиться бродить по арене с самым недоуменным видом. Порой, на позор владельцу, он поворачивается к противнику спиной и улепетывает во все лопатки с громким кудахтаньем. Бывают петухи, которые нападают не на другого петуха, а на собственного хендлера. Однажды мне довелось видеть, как петух породы грей вогнал в бедро хендлеру обе шпоры по семь сантиметров каждая. Парень побледнел и грохнулся наземь.
Один-ноль в пользу петуха.
Во время путешествия по подпольному миру петушиных боев больше всего меня удивляла неприкрытость происходящего. Большинство любителей петушиных боев в Аппалачах не дают себе труда скрывать свои занятия, даже когда они идут вразрез с законом. Разъезжая по этой части страны, я видел дворы с сотнями бойцовых петухов. Одни были привязаны к бочкам, другие сидели в небольших деревянных домиках, похожих на бойскаутские палатки, и всех их было прекрасно видно с проселочных дорог, а порой даже с крупных шоссе. Как же это сходило с рук хозяевам?
Да очень просто. В 1970-х годах участвовать в петушиных боях в Аппалачах было примерно так же незаконно, как мусорить на улице. Да, петушиные бои были запрещены и в Северной Каролине, и в Теннесси, но никаких особых кар за нарушение запрета не полагалось, и местные шерифы обычно закрывали глаза на происходящее. В тех редких случаях, когда рейды все-таки проводились, участники неизменно получали нагоняй и платили штраф в пятьдесят долларов. Их даже в тюрьму не сажали. И хотя некоторые шерифы явно брали на лапу, все прочие порешили, что пусть лучше бои происходят на известных аренах, где все участники заинтересованы в соблюдении порядка. На аренах царил жесткий кодекс, которому подчинялись все участники: выпивка и наркотики запрещены, выигрыш выплачивается немедленно, судья всегда прав. Владельцы арен принимали все меры, чтобы не причинять неудобств соседям. Владелец арены Эббс-Чэпел, например, на субботних боях собирал пожертвования для баптистской церкви, стоявшей дальше по дороге.
Короче говоря, местные власти сочли, что лучше оставить арены в покое, чем загонять их в подполье. Возможно, они были правы. Петушиные бои представляют собой взрывоопасную смесь тестостерона и денег. Лично я успел испугаться во время петушиных боев лишь однажды, во время довольно темного мероприятия под названием «бой в кустах». Боем в кустах называются неофициальные бои, организуемые в сарае или где-нибудь в лесу. Устраивают их спонтанно, платы за участие не взимают, платных судей не приглашают и антиалкогольного правила не блюдут. Дело было на западе, в Ноксвилле; погода стояла жаркая, и пиво лилось рекой. В роли судьи выступал один из зрителей — его наугад выдернули из толпы, и он не слишком хорошо понимал, что вообще происходит. Хендлеры, оба пьяные, стали пререкаться с давшим команду судьей. Если бы это произошло на нормальной арене, обоих немедленно выставили бы вон. Но это был бой в кустах. Ссора становилась все жарче и жарче, и наконец один из спорщиков схватил пивную бутылку, отбил у нее горлышко, бросился на второго хендлера и резанул его по плечу. Истекая кровью, раненый схватил своего петуха и бросился прочь. Когда я услышал, как он бормочет: «Я этой сволочи задам, у меня ружье в машине», то тут же начал искать пути отступления. Увы, я приехал на бой рано, и моя машина была полностью заблокирована дюжиной пикапов. Впрочем, сочетание огнестрельного оружия и алкоголя не встретило понимания у широкой общественности, и несколько минут спустя на поле не осталось ни единой машины. Я ехал домой весь потный, сердце стучало, ладони были мокрые, а сам я думал о том, что, пожалуй, антропология все-таки не для меня.
Оправдание тому, чему нет оправдания
Большинству людей кажется, будто участники петушиных боев — отбросы общества, которые с наслаждением мучают животных, а в промежутках торгуют наркотой. Однако я обнаружил, что самое интересное в любителях петушиных боев (с психологической точки зрения) — то, что это до скуки нормальные люди. Практически все известные мне владельцы бойцовых петухов вели самую обычную — если только вычесть любовь к кровавым зрелищам — жизнь и имели кредиты, жен, детей и работу на полный день.
Моя знакомая защитница прав животных Сюзи из Луизианы многие годы неустанно трудилась, добиваясь запрета петушиных боев у себя в штате. Впечатления от петушиных боев на Юге США у нее схожи с моими. Она ненавидит петушиные бои. Однако она начала уважать многих своих противников — как баптист, который ненавидит грех, но не грешника. Как-то раз она сказала: «Почти все любители петушиных боев, каких я знала, были набожные, вежливые, каждый из них — хороший семьянин — никакого героина или еще каких-нибудь наркотиков. Я непримиримо отношусь к петушиным боям, но это не значит, что те, кто их проводит, — плохие люди».
Будь любители петушиных боев садистами-извращенцами, объяснить их склонность к участию в кровавых соревнованиях было бы несложно. Однако в большинстве своем это вполне нормальные люди. Как же они могут участвовать в соревнованиях, которые не только поставлены вне закона, но и считаются аморальными практически во всей Америке? А вот как: они создают моральную «рамку», основанную на смеси самообмана и логики, в которой петушиные бои превращаются в абсолютно допустимое занятие. В этом смысле любители петушиных боев ничем не отличаются от всех прочих личностей, эксплуатирующих животных, — охотников, цирковых дрессировщиков и даже ученых и мясоедов. Все приводимые ими доводы в оправдание того, что, по мнению большинства, оправданию не поддается, можно разбить на несколько категорий.
«Самый гуманный вид спорта»
Большинство любителей петушиных боев не считают это занятие жестоким. Они скажут вам, что собственно бои — это лишь малая доля их деятельности. Они скажут вам, что на выращивание бойцового петуха из цыпленка потребуется два года и что бой, занимающий обычно не более нескольких минут, является лишь крохотным эпизодом в их жизни.
Однако как же быть с болью и страданиями? Мой друг Джонни утверждает, что с появлением стальных шпор петушиные бои перестали быть жестокими. Он считает, что шпоры делают бой честным, поскольку уравнивают шансы обоих петухов на победу. Без шпор, говорит он, петухи забивали бы друг друга до смерти собственными семисантиметровыми шпорами. Как-то утром за чашкой кофе я спросил своего соседа Пола Ледфорда о том, насколько болезненна обычно бывает драка для петуха. Пол покачал головой и сказал: «Куры боли не чувствуют. Они для этого слишком глупые».
Порой случается слышать и другие доводы — что петухи самостоятельно принимают решение биться насмерть с противником. По этой логике жестоко было бы не позволять петухам попытать счастья на арене. В книге «Петушиные бои» капитан Л. Фиц-Барнард пишет: «Там, где есть желание субъекта, нет жестокости. Для боевого петуха бой является наивысшей радостью». Фиц-Барнард считает, что петушиные бои более этичны, нежели охота или рыбалка, потому что олень или форель, которых вы убиваете, вынуждены подчиняться вашей воле. «Если один из участников не желает быть вовлеченным, возникает жестокость… ни один человек в здравом уме не может предположить, будто рыбе нравится быть пойманной, обычно с помощью живой наживки, а потом убитой: что лисе или зайцу нравится, когда на них охотятся и рвут их на куски; или что птицы и звери добровольно выбирают мучительную смерть от пули».
Я ни в коем случае не согласен с тем, что бойцовые петухи решают драться, потому что таким образом самореализуются на свой манер. Нет, они дерутся потому, что за тысячи лет непрерывной селекции в мозгу у них засела жажда вонзить шпоры в петуха-соперника. Даже пожелай они избежать схватки, на тесной арене у них ничего не выйдет. И все же предложенное Фиц-Барнардом сравнение петушиных боев с охотой заставляет нас задуматься о неприятных вещах. Из 120 миллионов диких птиц, которых ежегодно убивают охотники в США, 30 % падают наземь ранеными и в полном сознании. Если им повезет, их найдут и убьют быстро, но уделом миллионов прочих станет мучительная смерть. Фиц-Барнард прав: такой законный спорт, как охота ради развлечения, приносит куда больше мучений, нежели незаконные петушиные бои.
«Это вполне естественно»
Распространенный вариант оправдания «это не жестокость» заключается в том, что петухи от природы склонны к драке, точно так же как львы от природы склонны убивать зебр. Это одна из разновидностей «естественного» заблуждения. Мне изложил ее Джонни: «Мы просто делаем естественные вещи, держа при этом ситуацию под контролем. Есть мы, нет нас — петух все равно будет драться. Мы просто позволяем ему действовать согласно своей природе. Мы не заставляем петухов драться. Они для этого созданы. В этом смысл их существования». (Кстати, по этой причине большинство известных мне любителей петушиных боев не одобряют собачьи бои. Как сказала жена Эдди, «петушиные бои совсем не то, что собачьи. Бои делают из собак чудовищ. А петухи — драчуны от рождения. Они будут драться независимо от того, есть у них зрители или нет».)
Заблуждение о естественности тех или иных явлений очень распространено. Одна моя знакомая защитница прав животных объяснила мне, что она против опытов над животными потому, что СПИД — это «естественный способ» снижения численности населения Земли. Недавно одна женщина на вечеринке сказала мне: «Я никогда не пойму вегетарианцев. Люди уже миллионы лет едят мясо. Для чего-то же существуют коровы и куры!» Я не стал говорить ей, что ее оправдание куроедения сродни логике Джонни, оправдывающего петушиные бои. Боюсь, она не поняла бы этого сравнения.
«Самые милые люди»
Запрет петушиных боев изначально был связан не с заботой о страдающих животных, а со стремлением властей не допустить сомнительных сборищ отбросов общества. Петушиные бои и по сей день ассоциируются с иными видами противозаконной деятельности. Так, Ассоциация гуманизма США связывает петушиные бои с проституцией, кражей персональных данных, грабежами, мексиканскими наркокартелями, незаконными азартными играми, взяточничеством, гангстерскими нападениями, уклонением от налогов, отмыванием денег, незаконной иммиграцией, владением ружьями и ручными гранатами, а также с убийством.
Конечно, сами любители петушиных боев с этим не согласны. Сами они считают себя гонимым братством, объединенным общими ценностями, в том числе тяжелым трудом, соревновательностью, уважением к культурным традициям и любовью к курам. Они отвергают обвинения в пьянстве, наркомании, проституции и денежных махинациях. Джонни отозвался об организациях защиты животных так: «Они нас и так называют, и сяк — и сутенеры мы у них, и наркоманы. Ну прямо гаже на свете нет. Они нас в тыщу раз умнее и знают, как нас изобразить для тех, кто ничего не понимает». Да, признает он, у нас тоже не без паршивых овец — есть парни, которые смазывают петушиные шпоры ядом или незаконно заостряют лезвия длинных шпор. Но таких совсем немного. Что до 99 % любителей боев, говорит Джонни, «это самые милые люди. Много вы знаете мест, где деньги переходят из рук в руки по кивку, без споров и ссор? Петушиные бои — для джентльменов».
Большой Брат всех защитил бы
Любители петушиных боев прибегают к защитному приему «хорошие люди», совершая при этом риторический ход, который социальные психологи именуют «отражением славы». Логика у них такая: «Будь Такой-то любителем петушиных боев, ему бы и слова не сказали». В список Таких-то у них входят Джордж Вашингтон, Александр Гамильтон, Джон Адамс, Александр Великий, Вудро Вилсон, Эндрю Джексон, Генри Клей, Ганнибал, Цезарь, Томас Джефферсон, Бенджамин Франклин и Авраам Линкольн (о последнем говорят, что ему доводилось судить петушиные бои). Порой в этот перечень добавляют Чингисхана и Хелен Келлер, хотя по поводу последней кандидатуры у меня имеются определенные сомнения. Своими единомышленниками любители боев считают и бесчисленных британских королей, называя петушиные бои «королевским спортом».