У меня закружилась голова при мысли, что я могу спать в настоящей кровати и меня будут кормить. Но я ведь теперь воровка и преступница. Кто меня такую возьмет?
– Скажи, а когда ты стучишься, у тебя перед носом не захлопывают дверь? – спросила я девочку.
– Случается и такое, – ответила она, – но некоторые дверь не захлопывают. Только учти, Пони Мальта, на такое дело нужно идти одной, без твоей банды. Если вас будет несколько человек, люди не откроют, потому что побоятся, что их ограбят.
Я задумалась. Мне не хотелось бросать слабых Байену и Мими, которым без меня придется плохо, но они сами должны научиться о себе заботиться. Я решила, что можно попробовать привести в действие план, который предложила мне бывшая беспризорная подруга. Терять мне было совершенно нечего.
XXIV
Чтобы перейти от слов или, скорее, от мыслей к делу, мне потребовалось много времени. Несмотря на показную браваду беспризорника и смелость, с которой я воровала, я стеснялась стучать в двери и проситься в прислуги. Воровать и работать на других людей – очень разные вещи. Когда ты воруешь, то не спрашиваешь ни у кого совета. А тут надо было встречаться с людьми, которые судили тебя и создавали о тебе свое мнение. Мне было сложно перейти невидимую черту и начать просить о помощи.
Но время шло, и я все четче осознавала, что пора убираться с улиц. Я помылась, причесалась и пошла искать работу с проживанием.
Я решила начать поиски в районе El Calejon, который, по словам Милли, был самым перспективным. Здесь жили богатые люди. Я предложила членам своей банды пойти со мной. Мы толпой начали ходить от дома к дому, но все произошло так, как предсказывала Милли: завидев группу беспризорников, люди или не открывали нам, или наотрез отказывали. Тогда я сказала друзьям, что хочу заниматься этим одна, и распрощалась. Тогда я не подозревала, что уже никогда их не увижу.
Я шла от дома к дому, обливаясь потом от жары. В горле пересохло, я чувствовала себя подавленной и одинокой. Все жители отказывались от моих услуг. Я так устала слышать отказы, что была готова сдаться и отправиться восвояси. Но тут я вспомнила эпизод из моей жизни в джунглях – когда я в первый раз наблюдала, как обезьяна разбивает бразильский орех. Животное долго и упорно работало, чтобы добраться до вкусной сердцевины. Обезьянка сначала нашла подходящий камень, которым можно разбить орех, а потом – место, где удобно это сделать. Она без устали стучала по ореху камнем, пока не послышался звук расколовшейся скорлупы. По своему опыту я знала, что самые вкусные орехи оказывались почему-то самыми твердыми. Орех мог расколоть только достойный, тот, кто это заслужил своим трудом. Эта мысль придала мне сил.
Я возвращалась в этот район каждый день. Я не сдавалась. Это был большой район, некоторые двери мне не открывали, и я раз за разом приходила к ним в надежде, что хозяева вернутся и согласятся на мое предложение. В конце одной улицы стоял дом, в который я стучалась несколько раз, но там никого не было. Я решила снова постучать в его дверь. И дверь не только открылась – за ней показалось знакомое лицо.
Это была Консуэла, работавшая рядом с парком Сан-Антонио. Та самая Консуэла, которая мне улыбалась и с которой я любила поболтать.
– Ну ничего себе! Пони Мальта! – воскликнула она.
Я мысленно поблагодарила Бога за то, что ни разу у нее ничего не своровала, когда мы сидели вместе на скамейке и она шила.
Я обрадовалась и широко улыбнулась.
– Привет, Консуэла, – сказала я.
– Что ты делаешь в наших краях? – спросила она.
– Прошу твоей помощи, – ответила я.
С ее лица исчезло радостное выражение.
– Вот как, – медленно проговорила она. – Я надеюсь, ты не собираешься просить денег.
– Нет, Консуэла, совсем нет, – заверила ее я. – Я хочу наняться к вам в дом прислугой. Совершенно бесплатно.
Консуэла очень удивилась.
– Зачем тебе это надо? Скажи честно, чего ты хочешь? – спросила она.
– Я устала жить на улице. Я хочу жить в доме и помогать людям с уборкой, стиркой и на кухне. Хочу жить как нормальные люди, – заверила ее я.
Я не знала, что еще сказать. Консуэла увидела, что я говорю искренне.
– Я обещаю, что не буду мешать. И честное слово, я работы не боюсь, – добавила я.
Консуэла улыбнулась.
– Я в этом уверена, – сказала она, – но пойми, что это не мой дом, а дом моих родителей. Я должна их спросить.
Она на секунду задумалась. Я испугалась, что она передумает и откажет или предложит прийти на следующий день, но Консуэла приняла решение на месте.
– Подожди здесь, – сказала она, – и никуда не уходи.
Несколько минут я ждала на пороге. Это был очень красивый дом с тяжелой деревянной дверью, как в старых церквях. Он был полной противоположностью развалюхе, в которой Анна-Кармен держала свой бордель. Судя по всему, здесь жили богатые люди.
Дверь снова открылась, и на пороге появились немолодые мужчина и женщина. У мужчины было благородное лицо, вероятно, в молодости очень красивое, волосы с проседью, аккуратно подстриженная бородка. Он выглядел очень ухоженным, и, судя по рукам, ему недавно сделали маникюр. Женщина оказалась не такой красивой. Она была пухлой и чем-то напоминала хомяка. На ней было широкое платье с массой оборок и огромное количество золотых украшений.
– Это мои родители, – сообщила Консуэла.
– Ух, какая ты грязная! – заметила женщина. Они осмотрели меня с ног до головы, словно машину, которую собираются купить, или фрукт, который хотят съесть.
– Я сошью ей платье, – предложила Консуэла. – Я с ней давно знакома. Ее зовут Пони Мальта. Она маленькая, но трудолюбивая и сильная. И она не такая уж грязная, если учитывать условия, в которых она живет.
Мне хотелось обнять Консуэлу за такую рекомендацию. Она очень хорошо «преподнесла» меня своим родителям. Потом она сказала, что я буду убирать дом и не прошу никаких денег за свои труды.
– Хорошо, – сказал мужчина, – возьмем ее и посмотрим, что из этого получится. – Он уставился на меня своим темными глазами, и его брови сошлись на переносице. – Главное – не воруй, – сказал он. – Обещаешь?
– Обещаю, – ответила я. – Спасибо вам огромное.
«В городе все-таки встречаются хорошие люди», – подумала я. Я была рада тому, что нашла работу и дом.
– Как тебя зовут? – спросила жена хозяина дома.
– Пони Мальта, – ответила я.
– Потому что она очень маленькая, – объяснила родителям Консуэла. Ее отец снова смерил меня взглядом с ног до головы.
– Давайте назовем ее Розальбой. Консуэла, отведи ее в ванную. От нее за версту воняет, – сказал он.
Я обрела новое имя и новую жизнь. Через несколько часов я стала такой чистой, что кожа скрипела, и у меня было собственное место для сна. Теперь мне не надо было воровать. Мне казалось, что я попала к небожителям. Я стала служанкой и уборщицей в доме семьи Сантос.
У супругов Сантос был огромный дом, в котором жили они и пятеро их детей. Старшему, по имени Хуан, было сорок пять лет, и вид у него был самый устрашающий. Кроме него были Альфонсо, возрастом чуть за тридцать, и самый младший, Педро. Девушки были немного моложе Алфонсо: Эстела и моя спасительница Консуэла, которой тогда было тридцать два или тридцать три года.
За домом располагался квадратный дворик, где в кадках и горшках росло много растений и жило несколько ручных птиц. Мне сразу же поручили избавиться от пыли на ступеньках дома и в этом дворике. Кукута – город, в котором очень много пыли, покрывающей все открытые пространства. Консуэла дала мне совет, как вымести пыль, чтобы она не поднималась в воздух. Надо спрыснуть пол водой и замести собранную кучку пыли на газету со смоченными краями. Это очень эффективный способ уборки, которым я пользуюсь по сей день.
На меня возложили обычные обязанности по уборке и помощи на кухне. Я мыла посуду, помогала готовить и выносила мусор. За это мне предоставили коврик под крыльцом у выхода во дворик. Вместо подушки я подкладывала под голову стопку газет. Во дворике жило несколько собак, компании которых я была только рада. И меня хорошо кормили.
Однако прошло несколько недель, и мне стало скучно. Я получила кров и еду, но потеряла друзей. Я снова жила как привидение: никто не обращал на меня внимания, никто со мной не разговаривал. Я стала такой же невидимой, какой была у Анны-Кармен.
Кроме того, я жила взаперти. Ворота на улицу были высокими, и их всегда держали закрытыми. На две скобы, приделанные к задней стороне ворот, клали тяжелое бревно. Я не могла ни дотянуться до бревна, ни поднять его.
Из небольшого окошка на втором этаже можно было перелезть на ветку дерева меликокки [9]. Плоды меликокки похожи на лайм, но по вкусу напоминают личи. У этого дерева глянцевые листья, похожие на острия копий. Когда мне становилось одиноко, я залезала на него и проводила время в густой зелени в компании птиц и насекомых. Я хорошо чувствовала себя только на природе и часто вспоминала свою обезьянью семью – как они иногда меня дразнили, как выискивали у меня в волосах насекомых, как мы играли. Я очень по ним скучала! Дни, проведенные в джунглях, так сильно отличались от моего нынешнего существования, когда никто из людей не хотел со мной дружить.
Но я не сдавалась. Я решила терпеть все трудности и быть благодарной семье Сантос за то, что они дали мне возможность изменить свою жизнь. Возможно, они оценят мой труд, и тогда мое положение станет иным. Они начнут говорить мне «С добрым утром!» и пригласят за свой стол во время еды.
Но всем моим мечтам не суждено было сбыться, и позже я горько пожалела, что постучалась в эту дверь. В Колумбии много хороших людей, но мне не повезло – я попала в дом Сантос. Дело в том, что Сантос была одной из самых известных семей в криминальном мире города.
Все преступники ведут себя скрытно. Информацию о деятельности семьи я получала постепенно, из обрывков разговоров и на основе наблюдений. В дом часто приходили хорошо одетые бизнесмены, но я долго не могла понять, каким бизнесом они занимаются. Они курили длинные сигары и держали в руках кожаные «дипломаты». Офис главы семьи находился в той части дома, куда меня не пускали.
Иногда, когда я убиралась, до меня доносились обрывки разговоров. Я сама мало говорила, и поэтому члены семьи считали, что я плохо понимаю разговорный язык. Я действительно говорила с ошибками, но мои языковые способности сильно недооценивали: я все понимала. Разговоры мужчин касались в основном денег. Семья Сантос была очень богатой. Судя по тому, что мне удалось услышать, Сантос вымогали деньги или обманывали людей. Несколько раз в разговорах проскользнуло страшное слово «убить».
Вообще-то это открытие меня не сильно испугало. Я жила на улице и знала, что многие колумбийские бизнесмены занимаются разными темными делами. В то время в стране бизнес был тесно связан с преступностью. Я боялась только одного члена семьи – старшего сына Хуана, который точно был связан с местной мафией. Мне даже казалось, что настоящим главой семьи был Хуан, потому что к нему приходили очень подозрительные друзья. Возможно, у его родителей не было выбора и они должны были помогать сыну во всех его преступных начинаниях.
Впрочем, Альфонсо был профессиональным грабителем и взломщиком, а Педро постоянно приносил в дом золото и драгоценности. Видимо, девушки помогали своим братьям. Мужчины могли вернуться домой в три часа ночи и начать переносить в дом оружие, боеприпасы, дорогие часы и драгоценности. Я должна была прятать их оружие под мусорными бачками на веранде.
Я многого насмотрелась, когда жила на улице, но обилие оружия в доме Сантос меня пугало. Чем больше я узнавала об их бизнесе, тем сильнее начинала бояться. Я знала, что они поджигают дома своих конкурентов. Они все очень хорошо продумывали и планировали, чтобы все выглядело как несчастный случай.
Получилось, что я в очередной раз попала в плохой дом с плохими людьми. Как и в борделе Анны-Кармен, вокруг было много мужчин, и если эти мужчины обращали на меня внимание, то их намерения были совсем не добрыми.
XXV
Моя жизнь в семье Сантос мало отличалась от той, что была у Анны-Кармен. Как же мне опять не повезло! О чем я думала, когда стучалась в их дверь? Сантос относились ко мне как к одной из своих собак, которых привязывали во дворе. Меня кормили объедками, состоящими из костей, очисток и огрызков хлеба, и давали еду вместе собаками. А собаки были больше и сильнее, чем я.
Впрочем, не все ставили меня на одну доску с домашними животными. Однажды я заметила на себе взгляд главы семьи, от которого у меня мурашки побежали по коже. Сеньор Сантос оценивал меня взглядом, и мне стало не по себе. Я уже знала, к чему ведут подобные взгляды.
Сеньор Сантос работал главным образом ночью, а днем спал. Днем сеньора с детьми уходила за покупками и по другим делам, и дома оставались только я и он. Однажды, когда мы были с ним дома одни, я находилась на кухне и готовила обед. Неожиданно я поняла, что сеньор Сантос стоит у меня за спиной.
Он вошел так тихо, что я его не услышала, а увидела отражение на поверхности глянцевой плитки. На нем были одни трусы, и стоял он в дверном проеме. Я сделала вид, что его не заметила. Я только внутренне напряглась, когда он подошел ко мне сзади и присел на корточки. Он протянул руку и начал гладить меня по внутренней стороне ноги. Его ладонь показалась мне влажной.
Я делала вид, что не обращаю на него внимания. Его дыхание стало более учащенным. Он передвинул руки мне на бедра и стал гладить их. Я начала внутренне «закипать». Что я еще должна терпеть в этом доме? Его ласки, которые могут привести только к тому, что он меня изнасилует? Сеньор Сантос был здоровым и сильным, но у меня было одно преимущество – фактор внезапности. Он, вероятно, думал, что я подчинюсь его воле. Но я твердо знала, что, пока жива, не дам себя изнасиловать ни ему, ни кому-либо другому.
На столе передо мной стояла железная подставка для сковородок и кастрюль с длинной ручкой. Я схватила ее, развернулась и ударила его. Удар пришелся прямо по голове. Сеньор Сантос взревел и упал на бок. Я ударила его еще несколько раз и убежала.
Но я не могла убежать далеко. Все двери были закрыты, по стене вокруг участка протянута колючая проволока, а наверху по торцу стен в бетон вставлены куски разбитых бутылок. Единственное место, где я могла спрятаться, – крона меликокки. Я бежала, и за моей спиной раздавались крики сеньора Сантоса: «Ах поганая тварь! Я тебя убью!»
Я сидела на ветке в окружении яркой зелени листьев, вдыхала сладкий аромат цветов, но чувствовала лишь тоску и отчаяние. Мне хотелось плакать. Рано или поздно он найдет меня. Что делать? Бежать? Но я не смогу поднять запор на воротах. А если и захочу попробовать, сеньор Сантос меня остановит.
Потом я задумалась о том, что меня ждет за пределами дома семьи Сантос. Я снова окажусь на улице. Разве жизнь беспризорника будет более счастливой? В семье Сантос у меня хотя бы оставалась надежда, что моя ситуация изменится к лучшему. Я разозлилась, когда поняла, что могу потерять этот шанс. Ах, этот похотливый козел сеньор Сантос! Что теперь со мной будет? Может быть, члены семьи решат, что я слишком много знаю и нужно меня убить?
Но потом меня осенило. Конечно, мне поможет сеньора Сантос! Мне надо сидеть на дереве и дожидаться ее возвращения. Я расскажу ей о поведении ее мужа. Конечно, сеньор Сантос будет говорить обо мне разные небылицы, но что-то подсказывало мне, что сеньора все-таки прислушается к моим словам. Наверняка она знает или подозревает о неверности мужа и может воспользоваться этим случаем, чтобы положить конец его изменам.
После возвращения сеньора Сантос успела переговорить с мужем до того, как я ее увидела. По выражению ее лица я поняла, что он действительно представил сегодняшний инцидент в выгодном для него свете и она не станет моим союзником.
– Где ты пропадала? – спросила она. – Сеньор Сантос сказал, что ты весь день пряталась и ничего не делала.
Она кинула в меня тапком, от которого я даже не пыталась увернуться.
– Сеньора Сантос, – попросила я, – мне нужно с вами поговорить.
– Что ж, Розальба, говори! – ответила она и грозно на меня посмотрела.
– Сеньор Сантос, – тихо произнесла я, – хотел меня изнасиловать. Он гладил меня по ногам… – Я показала, как он это делал. – Я ударила его и убежала.
– Что?! – закричала сеньора Сантос. – Ты думаешь, что он захочет заниматься сексом с такой крысой, как ты? Что-то мне не верится. Перестань привлекать к себе внимание и принимайся за работу! – Она помолчала и добавила: – И поосторожнее, Розальба. Если ты его еще хоть раз рассердишь, то дорого за это заплатишь, понимаешь меня?
Она развернулась и зашагала вон из комнаты, но остановилась на полпути:
– Если расскажешь кому-нибудь о том, что сегодня произошло, я тебя своими руками утоплю.
Я застыла от изумления. Ах, как же я в ней ошибалась! Разумеется, сеньора Сантос поняла, что я говорю правду. Но она не хотела слышать о своем муже ничего компрометирующего. Я вспомнила слова доброй женщины и свой побег от Анны-Кармен. Видимо, мне все-таки суждено стать «мясом» для мужчин.
Сеньора Сантос стала относиться ко мне значительно хуже. Сеньор Сантос меня не изнасиловал, но каждый раз, когда мы оставались в доме одни, я сжималась от страха. Он предлагал мне деньги за секс, и я отказалась. Однажды он попытался схватить меня, но я чуть не выцарапала ему глаза, и он оставил меня в покое. Мне кажется, иногда люди видели, что я веду себя как дикое животное, и поэтому обходили меня стороной.
Оба они часто меня били. Сеньор Сантос, как мне кажется, был просто садистом, а сеньора знала, что он положил на меня глаз, и уже поэтому ненавидела.
Похоже, я попала в дом в начале развода или большого скандала между супругами. А может быть, меня били потому, что я была неумелой и бестолковой. У меня все из рук валилось. Я плохо отстирывала вещи, и на них всегда оставались мыльные разводы. Я некачественно мыла посуду, а когда гладила рубашки, то складка у меня всегда была не там, где нужно. Я часто заметала мусор под комоды. Признаюсь, я была очень плохим рабом.
По сравнению с Анной-Кармен пара Сантос проявляла больше изобретательности – они были связаны с криминалом и знали толк в пытках. Они часто стегали меня электрическими проводами, и это было очень больно. Когда на конце проводов была «вилка», было еще больнее, и именно такими проводами меня и били. Иногда я теряла сознание и приходила в себя в луже мочи и крови. И за эту сделанную мною грязь меня тоже били, точно так же, как и у Анны-Кармен. Моим единственным спасением была ветка дерева меликокки, на которую я могла перебраться из небольшого окна. Там я отсиживалась под конец дня, когда была уже никому не нужна.
Я сидела на ветке и думала, почему Консуэла меня так подвела. Она казалась такой дружелюбной, и что теперь с ней произошло? Я редко ее видела, а когда это случалось, она не смотрела мне в глаза. Она могла заметить на моем теле побои и спросить, откуда они, но предпочитала этого не делать. Казалось, она не хочет меня узнавать. Представляла ли она, в какой ситуации я оказалась? Не знаю. Может быть, ее отец рассказал ей про меня такое, после чего она не хотела со мной знаться.
Часто я вспоминала обезьян: Дедушку, смелого Руди, маленькую Миа – и мою старую уличную банду. Как, интересно, у них идут дела? Справляется ли Байена? Находятся ли они в безопасности? Мне до физической боли их не хватало. Я чувствовала себя совершенно одинокой.
Однако ветки меликокки давали не только блестящие зеленые фрукты. Дерево помогло мне встретить друзей.
Дом семьи Сантос был огражден высоким забором, но с дерева я могла заглянуть на соседний участок. Там жила женщина чуть моложе сеньоры Сантос. Ее лицо было добрым и приветливым и понравилось мне с первого взгляда. Я наблюдала за этой женщиной, как в свое время наблюдала за индианкой, которая родила в джунглях. Что-то меня к ней притягивало. Это был голос инстинкта, которому я привыкла верить. Но я не показывалась ей на глаза. Жизнь в Кукуте научила меня, что лучше лишний раз не высовываться.
У женщины были дети: старшие, которые помогали развешивать белье, и несколько ребят моего возраста и младше. Они возились и играли, напоминая мне о жизни среди обезьян. Я видела перед собой любящую семью. Именно в такой семье, как эта, я бы хотела жить. Я замечала, как женщина, проходя мимо, ласково треплет волосы детей и улыбается им, даже когда они на нее не смотрят. Все дети были такими счастливыми и довольными! Я им очень завидовала. Они живут спокойно, не зная страха. Как же мне самой не повезло в жизни!
В один прекрасный день я решила больше не прятаться. Я села на ветку пониже и приблизилась к ее участку. Листья зашелестели, она взглянула вверх, и наши взгляды встретились. В ее глазах я увидела сострадание. Приободренная этой реакцией, я чуть больше высунулась из-за листвы.
Женщина улыбнулась мне. Она наверняка знала семью Сантос и представляла себе, что они за люди, потому что не произнесла ни слова и нервно оглянулась по сторонам. Потом она показала пальцем на меня, а другой приложила к губам. Этим она хотела мне сказать, чтобы я ничего не говорила. Нас могут услышать, и тогда у нас обоих возникнут большие проблемы. Она показала на свой дом и покачала горестно головой, давая понять, что понимает, в какой сложной ситуации я нахожусь. Я поняла, что женщина слышала мои крики, когда меня били.
Потом женщина показала на себя и тихим шепотом произнесла свое имя: «Маруйя». «Розальба», – возбужденным шепотом ответила я и поняла, что нашла нового друга.
Присутствие Маруйи давало мне надежду и придавало сил. К тому времени я была окончательно изолирована. Видимо, семья Сантос считала, что я слишком много знаю и могу проговориться. Поэтому я общалась только с собаками. Сантос это вполне устраивало. Я для них была почти как собака, побитое и бессловесное животное.
Но теперь у меня появился друг, которого я видела каждый вечер. Маруйя помогала мне пережить боль. Если я оказывалась на дереве, а ее не было, я слегка трясла ветку, листья шелестели, и она выходила из дома. Потом мы «говорили». Мы разработали способ общения, который не требовал слов. Это был своеобразный язык, основанный на мимике, жестах и знаках. Именно этот язык спас меня в тяжелую минуту.
Я полюбила Маруйю с первого взгляда. Я и сейчас ее люблю. На своем жизненном пути я нашла сокровище, и этим сокровищем была она. Маруйя была настоящим ангелом, которого мне в жизни повезло встретить. От радости я была готова кричать во весь голос, но вот этого-то нельзя было делать, чтобы не выдать нашу дружбу.
Вскоре произошел один очень неприятный случай. К тому времени я была у Сантос уже около года. Однажды в дом пришли двое мужчин, чтобы поговорить с Хуаном. У меня не было никакого желания знать что-либо про дела семьи, но я убиралась внизу и ненароком услышала их разговор.
Мужчины сидели в гостиной, а не в офисе, как они обычно делали, и орали во весь голос. Если бы я не захотела слушать, что они говорят (как говорится, меньше знаешь – лучше спишь), мне бы пришлось заткнуть уши. Я пришла в ужас от того, что услышала. Потом мне стало любопытно, и я подошла к приоткрытой двери гостиной. В одной руке у меня была тряпка, а в другой – флакон с чистящей жидкостью.
Хуан говорил громче всех. Судя по всему, они разрабатывали план налета, который должен был принести много добычи. Разговор шел о каком-то богатом доме и о том, что нечто, что находится в этом доме, очень дорого стоит.
– Но Рико, послушай, – произнес голос Хуана, – ситуация слишком опасная. Я бы не стал со всем этим связываться. Вдруг нам готовят ловушку и хотят взять нас за убийство этих людей? Там может быть полиция, и мы на этом не только не заработаем, но и потеряем.
Я поняла, что планы у них серьезные.
– Может, ты и прав, Хуан, – ответил голос, принадлежавший, по всей видимости, Рико. – Просто не хочется упускать такую уйму денег.
– Я понимаю, – ответил Хуан. – Это очень, очень соблазнительно. Но я привык доверять своему чувству, и что-то подсказывает мне, что это ловушка. У нас сейчас есть другие дела, о которых надо подумать.
– Ты о Фабио? – уточнил мужчина после недолгой паузы. – Ты прав. Он начинает доставлять нам проблемы.
Тут послышался голос третьего мужчины:
– Очень серьезные проблемы. Он уже не считается с нашими общими правилами. Он предает интересы семьи.
Раздался глубокий и сокрушенный вздох.
– Это может быть потенциально опасным, – сказал кто-то. Потом наступила тишина. – Мы не можем допустить, чтобы ситуация ухудшилась.
– В последний раз он отказался делать свою работу. – Хуан снова вздохнул. – Мне кажется, его время пришло.
Я затаила дыхание. Что он имел в виду под выражением «его время пришло»? Они собираются его убить?
– Так как лучше его уничтожить? – спросил третий голос.
– В этом нам поможет моя мать Мария, – ответил Хуан. – Надо действовать через нее.
Он говорил о сеньоре Сантос? Она тоже убийца? Меня это так поразило, что бутылка с чистящей жидкостью выскользнула из моей потной руки и с грохотом ударилась об пол. Дрожащими руками я схватила ее и бросилась на кухню.
Хуан через несколько мгновений тоже появился на кухне. Увидев меня, он облегченно вздохнул.
– Это ты шумела? – спросил он.
Я быстро кивнула.
– Тупое животное, – произнес Хуан. – Не надо ронять вещи и шуметь.
Он повернулся, но перед выходом, даже не оборачиваясь, бросил мне:
– А с тобой, мелкая сирота, мы тоже разберемся.
XXVI
Это произошло летом. В тот день был церковный праздник, скорее всего, день какого-то святого. Никто не работал, на улицах было много людей, кругом играли дети, и семьи навещали своих родственников. Было время обеда. Из-за жары и из-за того, что в доме было много гостей, входную дверь оставили открытой. У меня появился шанс.
Сантос не разрешали мне выходить, опасаясь, что я убегу. Но я не могла убежать: на улице они бы меня обязательно нашли. После долгих побоев и унижений я и сама начала думать, что совершенно бесполезный человек и заслужила такое отношение и такую жизнь. Даже если бы они чудом не нашли меня, я не хотела снова оказаться на улице, потому что такое существование – полный тупик.
У меня появилась подруга Маруйя, и я не хотела ее терять. Маруйя относилась ко мне с любовью, и наши отношения были слишком дороги мне, чтобы ими рисковать. Маруйя была единственной радостью моей жизни, моей единственной надеждой, и я не собиралась с ней расставаться.
Я надеялась, что рано или поздно Маруйя возьмет меня к себе. Я не представляла, как это может произойти, но верила, что это возможно, и была готова ждать столько, сколько необходимо.
Тем не менее входная дверь была открыта, и мне очень хотелось выйти, чтобы развеяться и поиграть с детьми. Я слишком долго сидела взаперти. У меня не было никакого конкретного плана. Если у меня во время прогулки появится возможность покопаться в мусоре и найти что-нибудь, я бы это с удовольствием сделала. У меня практически не было личных вещей, а в мусоре можно было найти что-нибудь полезное. Допустим, расческу, зубную щетку или мыло. Все члены семьи Сантос были заняты своими делами, общались с родственниками и обедали, и на меня никто не обращал внимания. Я незаметно выскользнула из двери.
Дом Сантос стоял на улице, которая выходила к реке. Где-то в десяти метрах начинался мост. Я услышала детские голоса и пошла на них. Оказалось, что дети копались в стоящих около моста мусорных бачках. Они вытаскивали оттуда разные предметы, и я решила к ним присоединиться.
Меня всегда привлекали высокие мусорные бачки из металла. Внутри них можно было найти много чего интересного. Кроме еды, там попадалось разобранное оружие, одежда, инструменты, сломанные игрушки и подарки, которые кому-то оказались не нужны.
Я была слишком маленького роста, чтобы исследовать содержимое бачка, стоя на земле. Поэтому я просто влезала в бачок и копалась в нем. Я знала, что не стоит отсутствовать слишком долго, поэтому решила действовать быстро. В первом мусорном бачке не нашлось ничего полезного, и я быстро залезла во второй.
Во втором бачке я обнаружила интересный предмет. Это был металлический четырехугольный ящик, похожий на сейф. Я видела сейф у Сантос, поэтому знала, как он выглядит. Я потрясла ящик и услышала, как внутри что-то звенит и перекатывается. Было бы здорово, если бы там оказались деньги. Деньги – очень нужная и полезная вещь. За деньги можно купить массу всего, и самое главное – деньги способны купить свободу. Я не очень представляла себе, как это возможно в моей ситуации, но чувствовала, что деньги в состоянии решить многие мои проблемы.
В ящике что-то звенело. «Наверняка это деньги, – подумала я. – По крайней мере, мелочь». Я внимательно осмотрела ящик, чтобы понять, как он открывается. Он был тяжелым, а его металлические стенки казались толстыми. Пальцами такой явно не откроешь.
Я снова нырнула в мусор, надеясь найти предмет, которым можно этот ящик открыть, но мне не попалось ничего подходящего. Я выбралась из мусорного бачка, размышляя, что здесь нужен камень, а еще лучше – молоток. Тут я заметила двух мальчишек приблизительно моего возраста. По их одежде, поведению и выражению глаз было очевидно, что ребята торгуют наркотиками. Их глаза были прикованы к ящику в моих руках.