Она ни на секунду не пожалела о том, что сделала.
— Ell’ sthmoth dor par khat xhalir. Ell’ sthmosa rott para tragharia, ell’ ta-gratte afe um venerri hssi basa. Tasterver sotha eymi vin al’-Bjirr, — поэтично, почти нараспев зачитал приговор судья. Кара слушала, отчего-то запоминая каждый звук певуче-шипящего древнемалагорского языка. Толком не знакомые, они тронули ее больше, чем те же слова, повторенные на международном языке. Возможно, дело было в некоей магии звука, но древнемалагорская речь судьи отчего-то вселила в нее не отчаяние, а надежду. Она не знала, как именно будет выживать, но знала, что справится с этим.
Останавливаясь на площадях и постоялых дворах, она манила мужчин танцами, и они готовы были платить ей за ее умение пленить их движениями своего роскошного тела — удивительно пластичного и женственного для столь юной девочки.
Платя случайным встреченным воинам заработанными деньгами, Кара со всей серьезностью подошла к вопросу самозащиты и научилась оберегать себя от таких, как Саид, используя нож с искривленным клинком. Первое время Кара думала, что после того, что сделал с нею отец, она навсегда проникнется отвращением к тому, чтобы делить ложе с мужчинами, однако вскоре она убедилась, что этого не случилось. Один из тех воинов, у которых она брала уроки самообороны — молодой, статный и красивый малагорец — привлек ее внимание, и ночью изгнанница Оруфа демонстрировала ему свое тело не только в изящном танце. Довольно скоро Кара поняла, что Великий Мала одарил ее настоящим талантом в области любовных утех: несмотря на свой юный возраст и жестокую выходку отца, в постели Кара чувствовала себя смелой, раскрепощенной и творящей искусство.
Исполнив приговор суда со всем должным смирением и даже превысив срок скитаний, Кара, которой из прошлой жизни позволили оставить при себе лишь имя, пребывала в постоянных передвижениях по стране до 1474 года. На семнадцатый день Реуза ноги привели ее в город Грат. Она избегала его все время своего странствия по Малагории, так как его наместник — второй по старшинству царский сын Сафар йин Мала — превратил его в сплошной комок грязи, разбоя и обмана. Пыльные улицы с ветхими домами, стены которых обглодало само время; множество смердящих нищих; населенные мошенниками и грабителями переулки; площади, где не было прохода от бродячих артистов: мимов, жонглеров, глотателей огня, заклинателей змей, акробатов и прочего сброда…
Кара не знала, почему все же вошла на территорию Грата. С нее не потребовали ни афы при входе, так как городская стража здесь попросту отсутствовала. Сафар йин Мала позаботился о том, чтобы в этом городе охранялось лишь одно место — гратский дворец, представлявший собой пошлое на фоне общего упадка роскошное пятно. Сафар йин Мала не покидал его до самой своей смерти, настигшей его, когда он перевалился через ограду балкона, перебрав с вином.
Теперь у Грата должен был появиться новый наместник. И малагорский царь, изобретательный в своем умении выдать жестокость за привилегию, отправил сюда самого скандально известного из своих сыновей. Иное существо по имени Besthypfar shim Mala.
Зверя-внутри-Солнца.
Аркала.
Монстра.
Сжимая рукоять ножа и озираясь по сторонам, пока брела по улицам Грата, Кара направлялась на рыночную площадь. Несмотря на опасения относительно этого города, она все же хотела своими глазами увидеть пожирателя боли. Каков он из себя? Как отреагирует на то, наместником какого города его сделал любящий отец? Насколько много в нем от монстра, а насколько — от царского сынка?
На рыночной площади уже собралась толпа любопытных, одетых в обноски горожан, глядевших на пребывающий богатый экипаж с заранее заготовленной враждебностью. Воистину, ни один город так не ненавидел своего наместника, как Грат.
Посреди площади остановилась одна карета и две широкие повозки, из которой на толпу зевак предупреждающе глядели вооруженные солдаты.
Кхалагари, — поняла Кара, глядя на их одинаково вышколенную манеру держаться и на собранность, которая бросалась в глаза, — лучшие воины царской стражи Малагории.
Кара пробралась в первые ряды и с интересом уставилась на белую с позолотой карету, ожидая, пока ее дверь откроется. Когда это произошло, первым она увидела статного мускулистого молодого мужчину с аккуратной черной бородкой, обрамляющей рот. Он был одет, как и кхалагари в повозках, однако его пояс, в отличие от поясов остальных солдат, был золотым. Это означало, что в Грат прибыл капитан кхалагари собственной персоной. Знаменитый на всю Обитель Солнца Отар Парс.
Следом за ним из кареты на площадь шагнул тощий, угловатый гладко выбритый юноша с неаккуратно остриженными черными волосами, спускавшимися до середины шеи. Вопреки ожиданиям многих зевак, он был одет довольно просто — в грубоватые штаны, кожаные сандалии и черно-красную рубаху, которая болталась на нем так, словно была сшита не по его меркам. Рукава рубахи этот невнятный юноша небрежно закатал выше локтя. Завязки ворота болтались и ниспадали на грудь. При таком облике признать в нем царского сына не представлялось возможным. Воистину, хоть он и был первенцем малагорского царя, выглядел он заметно моложе своего недавно умершего младшего братца.
Кара изумленно уставилась на долговязого «монстра».
Аркал? Вот это? — невольно подумала она, скривившись. Она ожидала куда большей величественности от иного существа, в жилах которого текла царская кровь. Этот юноша же казался совершенно… обычным, если, конечно, не брать в расчет удивительно живой и энергичный блеск его темных глаз, коими он обвел толпу и расплылся в хитрой улыбке.
— Приветствую вас, жители Грата! — звонким голосом обратился Бэстифар шим Мала.
Сколько ему? — подумала Кара, пристально разглядывая его. — Лет двадцать?
В свои пятнадцать девушка на удивление чувствовала себя старше него.
Толпа стояла, погруженная в напряженную тишину. Казалось, все ждали от старшего сына царя чего-то особенного, чего он пока не демонстрировал. Кара осознала, что тоже чего-то от него ждет.
Бэстифар не растерялся, хотя его и не подумали поприветствовать в ответ. Он понимающе склонил голову, заложил руки за спину и начал расхаживать по небольшому участку пыльной площади рядом с каретой. Облака пыли поднимались от мощеной площади с каждым его шагом, и уличная грязь въедливо оседала на обутых в сандалии ногах принца, однако его, похоже, совершенно не волновали такие мелочи, как въедающаяся в кожу пыль.
— Ту еще задачку подкинул мне сердобольный папочка, направив меня к вам, верно? — Он усмехнулся сам себе, и реакция толпы его, похоже, нисколько не тревожила. Он критически окинул взглядом площадь и скривил губы в оценивающей гримасе. — Работы предстоит непочатый край. Граждане, живущие здесь годами, может, просветите меня, как моему младшему братцу удалось превратить исторически важный древний город за несколько лет в сплошную трущобу?
По толпе прокатился тихий возмущенный гул.
Кара невольно ухмыльнулась. Дерзость этого аркала отчего-то показалась ей забавной, хотя она и понимала, что с таким отношением к своим будущим подданным долго он может не прожить.
— Запустение на каждом шагу. — Пожиратель боли тем временем продолжал идти по опасной дорожке и зарабатывать ненависть горожан. — А ведь там, — он резко указал в сторону дворца, — возвышается самое жуткое строение этого города! Разве можно соблюдать такой контраст в городском пейзаже: одно роскошное пятно среди руин!
Толпа уже начала перешептываться волной возмущения, как вдруг замолчала и застыла. Речь Бэстифара шима Мала зацепила людей. Сын царя осуждает роскошь гратского дворца? Это было в новинку для всех.
— Это никуда не годится, — скорбно покачал головой Бэстифар, вновь окинув взглядом гратский дворец. — Город должен соответствовать образу того, что выставляет своей лучшей и богатейшей достопримечательностью. Это будет непросто сделать в короткий срок, но, думаю, я справлюсь. Я вынужден просить каждого человека в городе, который имеет хоть малейшее отношение к строительному делу, явиться во дворец завтра утром. Я должен посмотреть, с кем мне придется иметь дело при восстановлении облика города: количество человек, их навыки и опыт, их ум и физическое состояние.
Кто-то из толпы все же решился подать голос.
— Никого из горожан под страхом смерти не пускают в гратский дворец!
Бэстифар обратил взгляд в сторону, с которой донесся звук. Кара поймала себя на том, что следит за его взглядом.
— Кто не пускает? — елейным голосом осведомился аркал.
Толпа молчала. Прошло около полуминуты. Затем тот же голос отозвался:
— Принц… Мала…
— Вот оно, значит, как. — Губы Бэстифара растянулись в нехорошей улыбке. — Хотел бы я ответить, что принца Мала здесь нет, но это будет фактической неточностью. Потому что принц Мала прямо перед вами, и он не помнит за собой указа не пускать никого в гратский дворец. Зато помнит, что просил явиться туда всех и каждого, кто имеет отношение к строительному. Это понятно, или мне повторить?
Толпа вновь погрузилась в тишину.
Кара, обомлев, смотрела на дерзкого молодого человека в невзрачном наряде, нисколько не походившем на одеяние царской особы. Она не понимала, как мог этот невнятный долговязый выскочка так легко приструнить гратскую толпу, которая явно ненавидела его брата и готова была перенести свою ненависть и на него.
Тем временем Бэстифар улыбнулся снова — на этот раз менее угрожающе — и приподнял руки, словно собирался капитулировать.
— Друзья мои, я был бы не против предметного разговора, — усмехнулся он. — Но если уж вы отказываетесь говорить со мной здесь и сейчас, придется вам послушать, что еще я могу сказать о городе, который отныне станет моим домом. Уверен, вам кажется, что я увидел в Грате одно лишь запустение, налет бедности, пыль и дряхлость. Для начала оговорюсь, что все это в городе присутствует, но среди этого нет ничего, что нельзя было бы исправить. А затем скажу, что еще я здесь заметил, пока богатый экипаж моего папочки, — казалось, он специально упомянул царя в столь неуважительной форме, и от этого по толпе прокатился легкий смешок, — вез меня по улицам Грата.
Бэстифар перестал ходить из стороны в сторону и замер, обводя взглядом гратцев. Все словно застыли. Теперь на аркала смотрели совсем иначе, чем несколько минут назад: ему внимали, над его словами думали, на него надеялись. Кара никак не могла взять в толк, как ему удалось так играючи — при всей своей внешней нелепости — подчинить себе людей и даже заставить их… полюбить его. Или хотя бы начать проникаться к нему.
— Я заметил, что невдалеке от дворца возвышается шатер цирка. А еще я заметил, что множество талантливых, оригинальных и поражающих воображение артистов выступает за жалкие гроши на пыльных улицах, но не там.
— В цирке давно уже никто не выступает! — послышался голос из толпы. — Он пришел в упадок еще до… прихода предыдущего наместника.
Бэстифар понимающе кивнул.
— Что ж, тогда нам даже не придется искать артистов в других городах, чтобы его возродить, — воодушевленно воскликнул он. — Засим я прошу каждого уличного артиста, какой бы ни была его специализация, явиться в гратский дворец через два часа. Я лично отберу тех, кто попадет в новую труппу. Предупреждаю: там окажутся не все, а лишь те, кто по-настоящему способен выступать на профессиональной арене. Артистам, привыкшим к иной жизни, будет проще делить оставшиеся точки на площадях. Пройдет немного времени, и мы с вами вдохнем жизнь в этот шатер.
Толпа реагировала смешанно: кто-то ворчал, кто-то вдохновленно смотрел на аркала, кто-то равнодушно пожимал плечами, однако речь нового наместника все же, по большей части, произвела впечатление.
— Итак, первую волну преобразований, которые мы будем чинить собственными руками, закончим, пожалуй, послезавтра днем: я хочу, чтобы каждый, кому нечем зарабатывать себе на жизнь, явился во дворец в полдень на девятнадцатый день Реуза. Я знаю, чем сумею занять если не всех из вас, то, как минимум, значительную часть. Ваш город пыльный, как забытый сундук! Безработным будут отведены участки, которые они будут блюсти в чистоте и порядке. Эта работа обеспечит стабильное жалование в десять малагорских аф в месяц.
Кара прищурилась. Обещание казалось весьма привлекательным. Бэстифар шим Мала не обещал чистильщикам нереальных сумм, и это заставляло хотеть верить ему. Однако… Грат пребывал в бедности. Где принц собрался брать деньги на то, что обещал?
— Откуда это жалование будет поступать? — Она подала голос импульсивно, даже не поняв, что делает. Бэстифар обратил на нее внимание и заговорщицки прищурился. Кара приподняла подбородок и спокойно выдержала его испытующий взгляд. Аркал или нет — раз она вступила с ним в противостояние, то не отступится. Во имя лучшей аргументации она решила продолжить: — Город погряз в нищете. Запасы дворца не бесконечны, особенно для таких больших планов. Так откуда брать деньги на все эти нововведения?
Бэстифар примирительно кивнул, услышав одобрительный гомон людей в ответ на вопросы девушки.
— Оттуда, откуда они и должны поступать. Их будет выделять Его Царское Величество. А мы сделаем так, чтобы он об этом не пожалел.
— Что ему мешало делать это раньше? — продолжила Кара.
— Стоит спросить это у моего братца, который не подавал отцу никаких запросов на средства для благоустройства города. Если бы он делал это, то средства поступали бы в город, пускались в ход, преумножались и возвращались в казну. Сообщение с царской казной всегда было и останется задачей наместника города.
По толпе вновь пронесся гул перешептываний и переговоров, и Кара поняла, что Бэстифар прекрасно знает, какие обещания дает жителям Грата, и за слова свои отвечает.
Она понимающе кивнула и опустила голову в знак согласия с ним. Бэстифар хмыкнул.
— Итак, не будем терять времени на дальнейшие разговоры. Всем нам нужно подготовиться к предстоящим встречам.
Толпа ожидала, что аркал полезет обратно в карету, однако он направился к дворцу пешком. Величественный Отар Парс моментально нагнал его.
— Ваше Высочество, что прикажете делать с вашим экипажем? — Он словно хотел напомнить аркалу, что ему не следует передвигаться по воинственному городу пешком. Однако Бэстифар небрежно махнул рукой.
— Весь город не может пребывать в бедности. Найди того, кому можно продать этот экипаж. Вырученные деньги пойдут на благоустройство. — Он обернулся и нашел глазами Кару. — Считайте это моим личным первым взносом.
Кара обомлела. Ей показалось, или он адресовал последние слова не кому-нибудь, а именно ей? Зачем? Вызвать доверие? Или его так сильно задел ее вопрос?
Пока она размышляла, Бэстифар шим Мала повернулся и прошел через расступившуюся толпу по пыльным улицам вдоль опасных переулков в сторону дворца.
***
Бэстифар шел по витиеватым переулкам Грата, и ему отчего-то казалось, что, несмотря на яркий солнечный свет, падающий на город, здесь было довольно темно. Как будто пыльная завеса окутала каждый уголок этого края и накинула на него мутную сеть.
Ноги несли царского сына по неизведанным маршрутам. Он все же сумел отделаться от бдительно следящего за ним Отара Парса, заверив, что сможет за себя постоять. И вот теперь он забредал в потаенные уголки Грата, двигаясь мимо светлых домов песочного цвета к пошло возвышающейся громаде дворца извилистой и непредсказуемой дорогой, подогревавшей его страсть к исследованию.
Этот город напоминает Альбьир, — с какой-то странной тоской подумал Бэстифар, когда на ум пришла ассоциация с Краем Миражей. — Такой же опасный, песчаный, заброшенный, которому просто требуется сильная рука наместника. Этот город может стать моим детищем, моим… творением.
Мысли о том, что он может сделать с Гратом, воодушевляли его. Все те обещания, которые он дал горожанам, он собирался сдержать. И хотя в глубине души ворочалась неуверенность в собственных силах, он был решительно настроен постараться и сделать все возможное, чтобы возродить Грат из пепла… точнее, из песка и пыли.
Перестав отслеживать дорогу, Бэстифар обнаружил себя в тупике одного из многочисленных проулков Грата. Он замер перед возвышавшейся стеной пыльно-песчаного цвета и склонил голову, как будто в его голове уже начали рождаться идеи, как можно улучшить конкретно этот участок города.
— Ваше Высочество! — услышал он ехидный оклик позади. Неспешно, будто лениво, он обернулся и увидел троих человек. Двое из них красноречиво положили руки на рукояти кинжалов с кривыми клинками. Один уже обнажил оружие и сделал решительный шаг к новому наместнику Грата.
Бэстифар спокойно посмотрел на них, и в его темных глазах не родилось ни толики страха в ответ на откровенную угрозу.
— Стало быть, вы из тех, кого совсем не впечатлила речь на рыночной площади, — смиренно улыбнулся аркал.
— Напротив, Ваше Высочество. Речь была вдохновляющей, а ваши намерения очень смелыми. А нашему нанимателю будет не очень-то выгодно, если Грат действительно начнет благоустраиваться, как вы описали. Поэтому не сочтите за личную неприязнь. — Убийца сделал еще один решительный шаг к Бэстифару, но тот остался на месте, все еще не выказывая страха.
Двое других наемников действовали менее смело, однако клинки обнажили и, судя по всему, приготовились перехватить Бэстифара, если тот вздумает бежать. И, похоже, их сильно озадачивало, что царский сынок бежать не собирается.
— Вы не хотите этого делать, — спокойно произнес Бэстифар, и в голосе его прозвучала неприкрытая угроза. Убийца, стоявший ближе всех к нему, нервно усмехнулся.
— Хотим или нет, нам придется. А угроза в вашем голосе излишня — вы безоружны.
Бэстифар испустил скучающий вздох и приподнял руку, подумав, как глупо выглядят ситуации, когда приходится вступать в противостояние с людьми, не знающими, что такое аркал.
Убийца метнулся в его сторону, подняв кинжал.
Ладонь пожирателя боли охватило алое яркое свечение, Бэстифар сжал руку в кулак и улыбнулся.
Двое нападавших, стоявших у входа в тупик, со стонами опустились на колени, решительно несущийся убийца запутался в собственных ногах и повалился лицом в пыль.
Из-за стены здания в начале тупика выглянула девушка — темноволосая, стройная и совсем юная. В руках она держала нож с кривым клинком. Глаза ее, секунду назад горевшие решительностью, вдруг изумленно округлились.
— Ох… — только и выдавила она, опуская клинок и почти разочарованно глядя на скорчившихся и стонущих убийц. Бэстифар склонил голову набок и с не меньшим разочарованием посмотрел на нее. Разумеется, он узнал ее — вспомнил ее вопрос, заданный на площади.
— Ты тоже решила устранить меня, чтобы Грат остался прежним? — с искренней досадой спросил он. В следующий миг он собирался применить свою пытку и к ней, однако, к его удивлению, девушка убрала кинжал за пояс и сложила руки на груди.
— Ты идиот? — возмущенно спросила она, скептически приподнимая бровь. Бэстифар удивленно округлил глаза.
— Прошу прощения?
Он легко перешагнул через стонущего и свернувшегося на пыльной земле убийцу, его рука продолжала испускать яркое алое свечение. Он сделал неспешный шаг в сторону той, которая решилась столь неуважительно разговаривать с представителем царской семьи.
Девушка закатила глаза.
— Ты только что произнес громкую речь, пообещал городу перемены, которые могли прийтись не по духу тем, кто извлекает выгоду из всеобщей бедности, и тут же в одиночку зашагал по опасным переулкам города безо всякой охраны! Вот я и спрашиваю: ты идиот?
Бэстифар усмехнулся.
— Вообще говоря, я никогда не слыл глупцом. Как видишь, я вполне в состоянии постоять за себя и в отсутствие охраны. — Он оценивающе хмыкнул. — А ты, стало быть, пошла за мной, потому что решила, что я не смогу себя защитить? Это мило.
— Я пошла за тобой, потому что решила, что ты достаточно глуп и самонадеян, чтобы погибнуть в первый день своего наместничества. А если ты и впрямь можешь дать этому городу то, что пообещал, твоя смерть станет большой потерей для местного населения.
— То есть, ты решила защитить меня во благо Грата? — осклабился Бэстифар. — Тебе лет-то сколько, защитница? Четырнадцать?
— Пятнадцать, вообще-то, — обиженно фыркнула она. — Но умение постоять за себя зависит от навыка, а не от возраста.
— А навык у тебя, стало быть, есть, — скорее утвердил, чем спросил Бэстифар, покосившись на кинжал у нее на поясе.
— Не думаю, что ты хочешь это проверять, — угрожающе низко ответила девушка, чем вызвала у него лишь еще одну усмешку.
— Как тебя зовут? — спросил он, изучающе глядя на нее. Она поморщилась и бросила быстрый взгляд на горе-убийц аркала.
— Может, сначала ты разберешься с ними, а потом познакомимся?
— Они тебя смущают? — хохотнул Бэстифар. — Они безобидны.
— Их стоны меня раздражают, — холодно отозвалась Кара.
Бэстифар пожал плечами.
— Будь по-твоему, — согласился он. Сияние вокруг его ладони стало ярче. На какой-то миг кто-то из убийц закричал громче, а затем тупик погрузился в тишину. Глаза наемников застыли с выражением боли и ужаса, навек запечатлевшимся в них. Бэстифар прикрыл глаза, сияние, окутывавшее его ладонь, погасло, и он вновь повернулся к девушке. — Итак, на чем мы остановились? Ты, вроде, собиралась назвать мне свое имя.
— Кара, — почти безразлично произнесла она. Бэстифар с любопытством прищурился.
— Кара. А дальше?
— Просто Кара.
Бэстифар изумленно приподнял бровью.
— Изгнанница? — недоверчиво покачал головой он.
— И что с того? — Она с вызовом вздернула подбородок. Бэстифар невольно усмехнулся: жест девушки вышел слишком картинным.
— Ничего, — покачал головой аркал. — Сколько ты уже скитаешься?
— Не помню. Около полутора лет.
Аркал склонил голову. Что-то подсказывало ему, что в отличие от многих изгнанников, превращавшихся в итоге в нищих, Кара нисколько не жалела о том, что ей пришлось скитаться. Она, похоже, прекрасно справлялась с таким образом жизни и пока не собиралась нигде останавливаться. Бэстифар не знал, почему она появилась сегодня в Грате, почему пошла за ним, почему решила, что его стоит защитить, но что-то в сам о й ее манере держаться показалось ему любопытным. Он был не из тех, кто привык долго тянуть с напрашивающимися решениями.
— Что ж, Кара, буду признателен, если ты сопроводишь меня до гратского дворца во избежание… гм… эксцессов.
Девушка недоверчиво передернула плечами.
— И что потом? Устроишь мне просмотр в цирковую труппу в знак благодарности?
Бэстифар, похоже, отнесся к ее предположению всерьез и оценивающе посмотрел на нее, почти сразу покачав головой.
— Нет, — твердо отозвался он. — Нет, цирк тебе не нужен. Я уверен, у тебя много других талантов, применение которым я найду при условии, что ты будешь неподалеку. Скажем, во дворце. Ты ведь уже исполнила условия своего приговора? Можешь прекратить скитаться. — Он прищурился. — Тебя ведь не из Грата изгоняли?
Кара хмыкнула.
— В город, из которого меня изгнали, я не имею права возвращаться. Да и не стала бы, — ответила она.
Бэстифар осклабился. История этой девушки становилась для него все интереснее.
— Ч у дно, — всплеснул руками он. — Тогда что скажешь? Скрасишь время моего пребывания во дворце? Я ведь, как минимум, должен отплатить тебе за спасение.
— Я ничего не сделала для того, чтобы тебя спасти.
— У тебя было намерение. Для меня этого пока достаточно.
Кара не поверила ему. Она знала, что никто из здравомыслящих людей не станет привечать у себя изгнанницу. С другой стороны, этот Бэстифар шим Мала, похоже, не был здравомыслящим… и, если уж на то пошло, он не был человеком.
— Ну же, Кара, — улыбнулся он, и улыбка его показалась девушке совершенно обезоруживающей. В этот самый миг Кара увидела в нем одновременно очень много качеств, о которых он сам толком не знал.
Не говоря ни слова, она направилась к выходу из тупика, и аркал, восприняв ее молчание как согласие, последовал за ней.
— Расскажешь мне свою историю? — широко улыбнувшись, спросил он.
Кара изумленно посмотрела на него. Сейчас, несмотря на свой старший возраст, он походил на любопытного ребенка, который жаждет послушать на ночь увлекательную сказку о воинских похождениях.
— Ты ведь знаешь, что я не могу, — несмотря на желание произнести эти слова с наибольшей строгостью, голос ее прозвучал мягко.
— А ты ведь знаешь, что в присутствии принца можно обходить некоторые запреты?
— Знаю, — отозвалась Кара. — И, тем не менее, нарушать запрет я не буду.
***
Акрайль, Аллозия.
Двадцать первый день Мезона, год 1489 с.д.п.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Сколько жарких ночей минуло, сколько разных экспериментов, столь интригующих и желанных для них обоих, они ставили за это время на любовном ложе! Сейчас, выгибаясь от удовольствия под его телом, обвивая его ногами и запрокидывая голову, издавая полный страсти стон, Кара чувствовала, как сильные руки обхватывают ее запястья и прижимают их к подушке, и от этого она, находясь на самом пике желания, распалялась лишь сильнее.
А ведь первое время после того, как юный принц Бэстифар привел ее — хмурую, немного смущенную и настороженную — в гратский дворец, он не притрагивался к ней. Выделив ей одну из самых роскошных комнат, он позволил ей вызвать слуг и украсить эти и без того прекрасные хоромы в полном соответствии с ее вкусом. Он также распорядился, чтобы его гостье помогли приобрести гардероб и выполнили все ее указания касательно предметов туалета. И после — он буквально исчез. Кара горделиво вела себя со слугами, решив принять щедрый дар принца Мала, однако его поведение сильно удивило ее.
Не в первый день и даже не в первую неделю своего пребывания в гратском дворце юная Кара отправилась на поиски Бэстифара, намереваясь вызнать, зачем ему это. Ей пришлось долго блуждать в роскошных золотисто-красных коридорах, прежде чем она поняла, что Бэстифар в этот поздний час только заканчивает с делами. Она нашла его в одной из роскошных комнат в компании множества советников, строителей, казначеев, гонцов, законников и охранников. За это время она сама ни разу не вышла за пределы дворца, поэтому понятия не имела, что в городе уже вовсю развернулись активные работы по благоустройству.
Воспоминания покидали ее, растворяясь в жарких объятиях малагорского царя. Кара закусила губу, чувствуя, что едва может сдержать порыв со всей силы впиться аркалу в спину. В следующий миг она не стала себя сдерживать и, сладко застонав, оставила яркие красные следы на коже Бэстифара. Стон эхом разнесся по каменным стенам тюремной камеры, в которую малагорский царь велел перенести кровать на эту ночь. Поначалу это предложение казалось ей диким, однако теперь она признала, что затея была не лишена своего шарма. Кара не понимала, почему занятие любовью в тюремных стенах, при этом странном сочетании несочетаемого — атмосферы роскоши и гнета темницы — так сильно возбуждало ее желание.
Бэстифар зарылся руками в ее густые темные волосы, уткнувшись ей в плечо и начав целовать ее нежную кожу. Тяжело дыша, Кара схватилась за висевшие на стене кандалы на цепях и сжала холодный металл в руках, отчего-то чувствуя, как волна удовольствия накатывает на нее снова.
Их лица теперь были друг от друга на расстоянии всего в пару дюймов. Кара улыбалась, ожидая от Бэстифара чего угодно — он всегда умел удивить ее. Удивил он ее и сейчас. Соприкоснувшись с ней кончиками носа, он вдруг усмехнулся и сказал:
— Так необычно, когда во время занятия любовью ты погрязаешь в воспоминаниях.
Кара невольно вздрогнула.
Первым порывом было спросить, с чего он это взял, попытавшись отмахнуться, но она осадила себя. Не в их правилах было врать друг другу, на поставленные вопросы они отвечали честно или не отвечали вовсе.
И все же — с чего он взял? Точнее, как он узнал? Кара слишком хорошо знала себя, она никогда не отдавалась удовольствию меньше, чем полностью. Никакие воспоминания не могли отвлечь ее от этого, она отодвигала их на второй план, чтобы позволить себе насладиться тем, что так любила.
И все же…
Как он узнал?
— Попробую угадать, — осклабился Бэстифар, осторожно отстраняясь от нее и выпуская ее из своих объятий. Он сел на кровати и повернулся к ней в пол-оборота. — Ты вспоминаешь о нашей первой ночи?
Кара изумленно распахнула глаза. Бэстифар тем временем — словно верность его догадки изначально даже не ставилась под сомнение — развел руками и пожал плечами.
— Это, должно быть, интересно — пребывать одновременно в двух ночах. И все же я почти ревную, когда не могу в эти моменты получить все твое внимание.
Кара вздохнула, перекатилась на кровати и натянула на себя валявшееся на полу шелковое покрывало. Она отвернулась от Бэстифара, не в силах сейчас смотреть на него. Странное ощущение, будто она изменила ему, переместившись мыслями в свои воспоминания, почему-то заставило ее зардеться.
— Ты сам натолкнул меня на эти воспоминания, — невесело усмехнулась она.
— Напомнив тебе о времени нашего знакомства?
— Именно. Я и думать забыла, что прошло уже пятнадцать лет.
Бэстифар рассмеялся, перевернулся, лег на живот поперек кровати так, чтобы все же поймать взгляд Кары. Она не спешила смотреть на него.