Но чувствовал он себя отвратительно. В последней игре ушиб колено. Вот тогда к нему и подошел Глен Сэйзер с двумя таблетками аспирина и пластырем. «Приклей‑ка на коленку», – сказал он.
Уэйн чуть не упал со смеху. Но аккуратно приклеил таблетки к колену под наколенник. Потом вышел на лед и сделал невероятное: два гола – в первом периоде, один – в начале второго и еще один – на шестой минуте третьего. Еще одна шайба, и рекорд будет побит. Зрители как будто сошли с ума. Наверху в своей кабинке радиокомментатор так кричал, что было страшно: вдруг Уэйн забьет 50‑й гол, а он охрипнет и не сможет рассказать об этом.
Игра продолжалась. «Флайерз» сначала проигрывали 4: 1, а потом сумели довести счет до 6:5. До конца игры оставалась 1 минута и 14 секунд, и «Филадельфия» сняла вратаря.
Ворота были пусты. Уэйн подхватил шайбу в центре. Он развернулся, ударил и… не попал! Вбрасывание. За семь секунд до конца Гленн Андерсон поймал шайбу с отскока, и они с Уэйном оказались вдвоем против одного Била Барбера и пустых ворот. Гленн ни секунды не колебался. Он передал шайбу Уэйну, который тут же выстрелил по воротам от синей линии. Шайба влетела в ворота за две секунды до финального свистка, и Уэйн стал обладателем нового рекорда…
В том же сезоне 1981/82 года в Буффало состоялась игра «Эдмонтон Ойлерз» с «Буффало Сэйбрз». На ней присутствовали Фил Эспозито и президент НХЛ Джон Зиглер. Уэйн шутил: «Чувствовать у себя за спиной таких знаменитых людей, ожидающих от тебя голов, тяжелее, чем забивать шайбы». Но ему было, конечно, особенно приятно, что приехал Эспозито. Мистер Зиглер присутствовал, так сказать, по долгу службы. Эспозито же был желанным гостем. Он приезжал раньше в Детройт, чтобы увидеть, как Уэйн повторит его рекорд.[17]Он приехал и в Буффало, чтобы увидеть, как Уэйн улучшит его рекорд. Он лучше всех мог понять Уэйна. Ведь он испытал все это сам.
Довольно долго казалось, что Филу и мистеру Зиглеру придется приезжать еще на одну игру. Три или четыре раза Дон Эдвардс, вратарь «Буффало Сэйбрз», отбивал броски Уэйна. Меньше чем за семь минут до конца счет был равным – 3:3. И тут Уэйн забрал шайбу на синей линии соперников, вошел в их зону и забил Эдвардсу гол кистевым броском.
«Ойлерз» выкатились на лед и стали поздравлять его. Публика устроила овацию. Игру остановили. Эспозито вручил шайбу, вынутую из ворот, Уэйну, назвав его «самым талантливым и одним из самых симпатичных игроков». Уэйн сокрушил его рекорд, но Эспозито был очень рад за него. «Спасибо, Уэйн, – сказал он, – за то, что ты пригласил меня присутствовать при этом событии».
Теперь Уэйн мог бы и расслабиться, но… через две минуты после возобновления игры он забил 78‑й гол, а за семнадцать секунд до конца и 79‑й. «Ойлерз» победили со счетом 6: 3. Это было достойное завершение прекрасного вечера. И никто тогда не знал, что это была последняя вершина «Ойлерз» в сезоне. Дальше все покатилось под гору.
Только «Айлендерс» закончили чемпионат с лучшим результатом, чем «Ойлерз». «Эдмонтонцы установили рекорды НХЛ по числу голов (417), по числу результативных передач (706) и по числу очков (1123), – писали газеты. – У них не слишком ладится игра со времени встречи в Буффало, но ведь в кубковых матчах все начинается заново. Так что можно ждать успехов».
В первом круге игр на Кубок Стэнли «Ойлерз» должны были встретиться с «Лос‑Анджелес Кингз», которых они опередили в чемпионате на 48 очков и два последних матча у них выиграли соответственно 6: 2 и 7: 3.
Но что‑то уже произошло с командой. Только до этого дня никто не знал, что именно. «Кингз» выиграли серию из пяти матчей. Играть, правда, пришлось все пять встреч, но после того, как «Ойлерз» у себя дома проиграли последний матч 7: 4, все забыли и об удачном сезоне, и о рекордах. Эдмонтонская газета «Журнал» в день этой игры напечатала на раскрашенной в сине‑оранжевые цвета «Ойлерз» первой странице гимн клуба. На следующее утро на той же странице газета разразилась потоками упреков и брани в адрес команды. «Они провалились!» – буквально вопил огромный заголовок. Ребят обозвали «нытиками с трясущимися от страха коленками».
Я лично думаю, что мальчики просто сломались. Они были очень молоды и еще не умели распределить силы на весь длинный сезон. Анализы крови у Уэйна, Кевина Лоу, Дэйва Семенко и Марка Мессье показали анемию. В предыдущем сезоне их считали всего лишь молодой командой и не ждали от них ничего. Теперь, полагали некоторые, они могли бы бороться за Кубок Стэнли. А когда люди думают, что вы обманули или подвели их, они мстят. В Эдмонтоне пресса мстила ребятам из «Ойлерз» за обманутые надежды.
У Уэйна не было времени задуматься обо всем этом. На следующий день после последнего матча он улетел в Европу играть за сборную Канады на чемпионате мира. Но тогдашняя травля была только началом кошмара, который преследовал «Ойлерз» еще долго. Кошмар этот назывался: «Они не способны выиграть Кубок Стэнли».
В сезоне 1981/82 года Уэйн улучшил свои собственные рекорды по числу передач (120) и очков (212). Майк Босси из «Айлендерс» с результатом 147 очков стал третьим за всю историю НХЛ, но он отстал от Уэйна на 65 очков. Это был самый большой разрыв между лидерами за время существования лиги. Уэйн улучшил рекорд Фила Эспозито, забив 92 гола за сезон. В третий раз ему был вручен приз Харта… Но «Ойлерз» не смогли пройти дальше первого круга игр на Кубок Стэнли.
В следующем сезоне 1982/83 года Уэйн был лидером по числу забитых шайб (71), результативных передач (рекорд лиги 125) и общему количеству очков (196). В 16 кубковых встречах он набрал 38 очков, и на сей раз «Ойлерз» дошли до финала Кубка Стэнли, но… проиграли «Айлендерс».
Эдмонтонцы устанавливали рекорды, стадионы, где они играли, были переполнены, они были молоды, стремительны, интересны, но над ними постоянно висело, как проклятие: «Не могут! Не могут! Не могут!». От болезни было одно средство. Оно называлось: «Победа в Кубке Стэнли». Ничего другого в Эдмонтоне знать не хотели.
Поездка в Москву
«Владислав Третьяк и Уэйн Гретцки. Два великих хоккеиста на одной площадке. Когда они играют, кажется, сверкают молнии».
Из газет. 1982 год
Больше всего это походило на обычную уличную сценку – как будто собралось несколько мальчишек покидать шайбу. Один встает в ворота, а другие бросают и бросают по воротам.
Кейт, Глен и Брент по очереди состязались с нападающим и вратарем своего возраста. Спор был яростный. От хохота зрителей дрожали стены. А потом на лед вышли «взрослые дети»: Уэйн Гретцки с шайбой и Владислав Третьяк, который встал в ворота.
Это происходило в Центральном Спортивном клубе Советской Армии в Москве. Мы приехали в СССР по приглашению «Филмспорт Канада», кинокомпании из Виннипега, решившей снять часовой телефильм с семьей Гретцки в качестве главных героев. Идея, как об этом говорилось в специальном бюллетене компании, заключалась в следующем: «Показать гуманистическую направленность спорта и его роль в укреплении связей и взаимопонимания между народами. Эта тема раскрывается на примере судьбы Уэйна Гретцки, его отношений с отцом, матерью, братьями, друзьями и Владиславом Третьяком, одним из самых яростных его соперников на льду, но добрым другом в жизни».
В переводе с официального языка это означало: вся наша семья плюс моя теща Бетти Хоккин, Викки Мосс[18]и ее мать Софи, Чарли Генри с женой Нэн стали членами съемочной группы и получили возможность провести несколько дней в Москве. Мы приземлились в международном аэропорту Шереметьево 28 июня 1982 года и до нашего отъезда домой 5 июля столько увидели, что впечатлений и воспоминаний хватит на всю жизнь.
Фильм был задуман очень интересно: съемка тренировки советских игроков всех возрастов. Владислав (или Блад, как мы его стали называть вскоре) выступал в роли инструктора и комментатора. Мои мальчики должны были следить за тренировкой, а потом попробовать выполнить задания русских тренеров. Затем советские ребята должны были выполнить наши обычные тренировочные задания. Зрители могли сравнить две системы подготовки юных хоккеистов, а ребята кое‑чему научиться друг у друга, и все вместе должны были получить удовольствие. Прекрасный план!
Уэйн потом вспоминал, как смотрел на Брента в новой шикарной форме, стоящего в растерянности перед мальчиком его возраста в ободранных коньках и не лучшего качества обмундировании, и думал, что, может быть, не нужно нам, канадцам, так упорно натаскивать малышей, не нужно постоянно указывать им, как играть.
«Ну в самом деле, чему можно научить десятилетнего парнишку? Только тому, что он может воспринять. Учите основам – так, как делают русские. Когда в Канаде на льду команда десятилетних, только и слышишь крики тренера: „Бросай! Держи свой край! Обороняйся! Вбрасывай в зону!“ Русские выпускают своих десятилеток на лед и говорят только: „Побегайте!… Бери шайбу и – бей!“ Вполне достаточно. Посмотрите, как катаются русские ребята, как держат шайбу, как ее ведут. Прямо удовольствие наблюдать за ними.
У них одна задача – взять шайбу и забросить ее в ворота. Никаких «Держи свой край!» и «Обороняйся!». Просто «Отбери шайбу и – бей». Мои братья отлично владеют шайбой. Но я видел русских мальчиков разных возрастов, которые делают это не хуже, а то и лучше их. Они с воплями и криками носятся по всему льду. И Третьяк там, на льду, с ними хохочет, кричит. А у нас «Вбрасывай в зону! Бросай! Дай ему по башке!» Глупо и скучно.
Мы привезли с собой кучу чемоданов: фотографии Уэйна с автографами (болельщики атаковали его почти так же, как в Канаде, только в основном это были люди постарше, лет по тридцать‑сорок), ежегодник КАХА, который с трудом пропустили на границе (советские таможенники косо смотрят на тех, кто ввозит книги в страну), и жвачку, горы жвачки. Если бы мы весь наш багаж заполнили только резинкой, оставив остальное дома, то и тогда ее бы не хватило. Всем она нужна, особенно мальчишкам.
Мы привезли несколько лишних комплектов хоккейной амуниции, и мальчишки, которым она досталась, радовались так, будто нашли клад.
И не только мальчишки.
Анатолий Фирсов, легендарный хоккеист, тренер юношеской команды, был вместе с нами повсюду. Фирсов подружился с Чарли Генри. Однажды они решили поразмяться: Чарли в своих новых модных коньках, и Фирсов в стареньких, видевших не одну жаркую схватку. Чарли предложил Анатолию попробовать новые коньки и подарил их ему.
В свободное от тренировок время мы ездили по Москве, наблюдали, сравнивали, удивлялись.
Третьяк и Фирсов были нашими постоянными попутчиками в таких поездках. Мальчики, особенно Брент, буквально боготворили Владислава. Каждое утро Третьяк и Фирсов встречали нас у гостиницы «Советская», – но ни разу они не вошли в нее. Они ждали нас на улице у входа. Это гостиница для иностранных туристов, и там строгие правила. Третьяк – популярнейший спортсмен, но и он не мог переступить порога гостиницы.
Нас прекрасно принимали, хотя мальчики никак не могли привыкнуть к необычной для них еде. Попав в наше посольство, они буквально объелись своими любимыми гамбургерами. А однажды поздно вечером, соскучившись по нашим домашним канадским лакомствам, мы напросились в гости к кому‑то из сотрудников посольства и не могли оторваться от арахисового масла и сандвичей с джемом. Вдали от дома скучаешь по всяким милым сердцу пустякам.
Конечно, мы осмотрели все, что положено туристам. Были в замечательном Московском цирке. Наблюдали смену караула у Мавзолея Ленина на Красной площади – это одно из самых впечатляющих зрелищ, какие я когдалибо видел. Уэйн же видел смену караула не раз. Дело вот в чем. Однажды он никак не мог заснуть, бродил по гостинице, в холле в половине второго ночи наткнулся на Чарли (который вообще, видимо, никогда не спит), и они отправились гулять. Гуляли до утра и каждый час возвращались на площадь – посмотреть еще раз этот потрясающий ритуал.
Но поездка наша состояла не из одних развлечений. Съемки занимали семь‑восемь часов в день, не обходилось без сложностей и огорчений. Кроме того, мы представляли там свою страну и должны были особенно следить за каждым своим шагом и словом. Хорошо, что Уэйн наделен дипломатическим тактом.
На приеме министр спорта Советского Союза беседовал со всей нашей группой, но, естественно, больше всего его интересовал Уэйн. В разговоре он заметил, что русским не нравится Бобби Кларк своей грубой игрой. И напомнил, как во встрече с советской сборной в 1972 году Кларк ударил Валерия Харламова по ногам. Потом С. Павлов прямо спросил Уэйна: «А как вы относитесь к нему, ведь вы – игрок совсем другого типа, вы больше похожи на наших ребят?»
Уэйн ни секунды не раздумывал. Он улыбнулся и сказал: «Нужно помнить, что Бобби Кларк горячо жаждет победы и яростно борется за нее, так же как игроки вашей команды. А болельщики и канадские, и американские восхищаются им еще и потому, – но вы, может быть, этого не знаете, – что Бобби болен диабетом. Однако, если он сыграл похуже или его команда проиграла, никогда не ссылался на свою болезнь. Его пример вдохновляет людей, доказывая, что упорством и трудом можно преодолеть любые препятствия».
Некоторые ограничения, с которыми мы столкнулись в Москве, казались странными и очень раздражали. В гостинице у входа швейцар стоит на страже все двадцать четыре часа, и, если у вас нет пропуска, в гостиницу не попадешь. На фотоаппарат смотрят с подозрением. В Москве есть телевизионная башня, с которой открывается замечательная панорама города, но фотоаппарат мне пришлось оставить внизу, иначе меня не пустили бы наверх. Я хотел сфотографировать русского постового у посольства, но наш гид сказала, что этого делать нельзя, «потому что многим постовым это не нравится». Меня взяла досада, и я ей сказал, что где‑нибудь в Канаде или в Штатах солдат или полицейский всегда готовы с улыбкой позировать туристам. А когда мы ехали из Москвы в аэропорт, я принялся снимать из‑за ее плеча, прямо из автобуса. Она не сказала ни слова, сидела, глядя вперед, не поворачивая головы. Это было грубо и бестактно с моей стороны, я понимаю. Но мне хотелось настоять на своем.
Люди в общем везде одинаковы, в какой бы стране вы ни оказались, и москвичи оставили у нас самую добрую память. Третьяк и Фирсов, например, очень полюбили наших мальчиков. И я до сих пор вижу, как Татьяна, жена Владислава, прямо лучится гордостью каждый раз, когда у ее мужа просят автограф.
Мы должны были обедать у Владислава дома, и киношники хотели снять этот вечер. Влад пригласил всех, но нам сказали, что в его квартире будет тесновато. Чтобы не создавать Владиславу и его семье ненужных сложностей, мы решили сделать так: мальчики пусть идут, а мы с Филис придумаем какую‑нибудь удобную отговорку.
Владислав настойчиво приглашал всех. Наконец мы с Филис все‑таки отказались, но сказали, что мальчики будут просто счастливы рассказать дома, что они были в гостях и обедали у самого Третьяка. Владислав все понял.
Владислав Третьяк. Выдающийся спортсмен и, что более важно, замечательный человек. Сцену в аэропорту, куда он приехал попрощаться с нами, я не забуду.
Брент не хотел расставаться с Владом. Пришло время идти в самолет, а мы никак не можем найти мальчика. В конце концов Влад обнаружил его: Брент присел среди чемоданов, сумок и плакал. Третьяк подхватил его на руки, крепко обнял на прощание. Брент даже улыбнулся сквозь слезы. И не нужно у него спрашивать, кто из советских хоккеистов ему нравится. Кумир не меняется…
Через несколько месяцев русские приедут в Канаду вместе с командами других хоккейных стран, чтобы вновь, после перерыва, разыграть Кубок Канады. Для Уэйна Кубок Стэнли всегда был целью номер один. А Кубок Канады – сразу за ним, на втором месте.
В первый раз он играл против советских хоккеистов в 1977 году на чемпионате мира среди юниоров в монреальском «Форуме». Тогда ему было шестнадцать лет и он с трудом попал в команду. Эрни Маклин, один из тренеров сборной Канады, сказал: «Он замечательный молодой игрок, но хватит ли у него сил выстоять в жесткой игре?»
После того как Маклин раскритиковал его за игру в товарищеской встрече со шведами, Уэйн решил, что его шансы попасть в сборную ничтожны. «Они, конечно, сошлются на мой возраст. Но это слабое утешение».
Да, он был очень молод, нечего и говорить, так молод, что входил в раздевалку «Канадиенс», как в храм. Он спросил у служителя, где место Ги Лафлера. «Да вон там, между Ларушем и Стивом Шаттом», – ответил тот. «Боже! – вздохнул Уэйн. – Какие они счастливчики».
И он вышел из комнаты. И стал лучшим бомбардиром на том чемпионате, забив 8 голов и сделав 9 голевых передач за шесть игр. Его назвали центральным нападающим в команде «Олл Старз», но самыми полезными игроками в нашей команде стали Райан Уолтер и Роб Рэмедж. Этого я не ожидал.
Сборная Канады тогда проиграла 2:3 в напряженной встрече советским хоккеистам. «Советы» в финале выиграли у шведов 5:2.
В следующий раз Уэйн встретился с русскими, когда в составе сборной «звезд ВХА» играл в одной тройке с Горди и Марком Хоу против московского «Динамо». Команда ВХА выиграла серию 4:2, 4:2 и 4:3. Потом были игры на Кубок Канады 1980/81. Эту серию помнят все. День, когда сборная Канады была буквально разгромлена в последней игре русскими со счетом 8:1, назвали днем национального позора. Никто не вспоминал, что канадцы выиграли две первые встречи. Расписание игр было составлено таким образом, что последняя встреча стала решающей, и русские вырвали победу. И не было в канадской команде игрока, который не хотел бы новой встречи. Уэйн не планировал играть в сборной на чемпионате мира 1982 года в Финляндии. Он собирался в составе «Ойлерз» бороться за Кубок Стэнли. Но в первом же круге «Лос‑Анджелес Кингз» вытеснили их, выиграв серию со счетом 3:2. И на следующий день Уэйн и Пол Коффи улетели в Европу. Оба были безмерно огорчены. Но на чемпионате в Финляндии произошел один из самых трогательных эпизодов за всю карьеру Уэйна.
По окончании турнира Дэррил Ситтлер был признан самым полезным игроком в сборной Канады и награжден часами. Прямо там же, на катке, перед толпой зрителей, он направился к Уэйну и отдал ему награду. «Возьми. Это ты их должен получить», – сказал Дэррил.
Конечно, Уэйн не взял часы, Ситтлер весь чемпионат играл просто замечательно. И жюри выбрало его. А потом Уэйн все не мог успокоиться: «Какой человек Дэррил! Какой замечательный человек!»
Он никогда не забывает ни своего друга Дэррила Ситтлера, ни своего друга Владислава Третьяка. В последний раз, когда они встретились на льду, их окружали смеющиеся мальчишки, русские и канадские – снимался фильм. Наши мальчики были в свитерах сборной Канады первой серии 1972 года. Когда игра закончилась, они поменялись свитерами со своими советскими соперниками. Был еще Кубок Канады 1985 года, но Владислав уже не играл. Будут еще игры, и, может быть, когда‑нибудь он приедет с командой тренером. Но дуэль Гретцки с Третьяком больше не повторится. И я уверен, все жалеют об этом.
«Главное – выиграть у русских!»
«Мы понимали, что, только показав безупречную игру, мы сможем победить. Для этого мы вышли на лед. И победили».
Уэйн Гретцки. 13 сентября 1984 года
Глену Сэйзеру не откажешь в мужестве. Ему было поручено отобрать и возглавить сборную Канады для участия в турнире на Кубок Канады 1984 года. В его распоряжении были все канадские игроки НХЛ, а он взял восемь хоккеистов из «Ойлерз», свою тренерскую группу и прессагента из Эдмонтона.
Неблагодарная это была работа. С самого начала Сэйзер заявил, что многие удивятся его выбору, что команда не явится коллекцией звезд, он будет выбирать игроков, которые сумеют наилучшим образом выполнить задачи, поставленные им. Но каждый из 32 хоккеистов, собравшихся 5 августа на тренировочные сборы в Монреале, играл в НХЛ, хотел выступать за сборную своей страны и был звездой. Как сказать большинству из них, что они не подходят для сборной?
Сэйзер сделал свой выбор, и многие действительно были удивлены. Такие выдающиеся игроки, как Рик Вайв из «Торонто Мэйпл Лифс», на счету которого было 50 голов, Дени Савар – центральный нападающий «Чикаго Блэк Хоукс» и Брайан Саттер из Сент‑Луиса, не попали в команду. Зато взяли Боба Бурна, ветерана «Нью‑Йорк Айлендерс» и девятнадцатилетнего Стива Айзермэна из «Детройта». Выбор Сэйзера основывался на его собственных планах. Он понимал, что, кого бы он ни выбрал, недовольные найдутся.
Хоккеисты, отвергнутые Сэйзером, не держали зла на него, хотя были, конечно, очень огорчены. Саттер сказал: «Когда я ехал на сборы, я знал, что еду на конкурс лучших игроков. Побыв здесь некоторое время, понял, что с этими ребятами можно отлично играть. Я считаю за честь приглашение сюда, но, конечно, обидно возвращаться домой». Савар, игравший на сборах с травмой, сказал от имени всех: «Я огорчен, но мы все будем болеть за этих парней и надеемся, что они выиграют».
Разумеется, пресса не упустила случая пройтись насчет сборной «Ойлерз». В команду входило восемь игроков клуба, Сэйзер был генеральным менеджером и главным тренером, Тед Грин и Джон Маклер – ассистентами (вместе с бывшим первым тренером «Виннипега» Томом Уаттом).
«Ойлерз» взяли Кубок Стэнли во многом благодаря скорости. А скорость и нужна в игре с русской командой. В международных встречах главная задача сборной Канады – выиграть у русских. Завоевать Кубок Канады – хорошо, но обязательно надо выиграть у русских. Они нанесли поражения Канаде на двух последних чемпионатах мира, выиграли 6:0 в финале Кубка вызова в 1979 году и 8:1 в Кубке Канады 1981 года, хотя в предварительных играх побеждали канадцы. Третий раз пережить такое унижение было немыслимо.
Итак, в команду вошли из «Эдмонтон Ойлерз» Уэйн, Гленн Андерсон и Марк Мессье – нападающие, из защитников – Пол Коффи, Рэнди Грегг, Кевин Лоу и Чарли Хадди и вратарь Грант Фюр. Вторым вратарем Сэйзер взял Пита Питерса из «Бостона», а Регги Лемелин, хоть и не был включен в официальный список, пребывал в команде на случай экстренной замены.
Недостатка в бомбардирах не было. Из «Айлендерс» прибыла ударная тройка в полном составе: Майк Босси, Джон Тонелли и Брент Саттер (Брайан Тротье уже играл за сборную США). Мишель Гуле и Петер Штястны, принявший канадское гражданство, прибыли из «Квебек Нордикс», Майкл Гартнер – из «Вашингтон Кэпитэлз», Брайан Беллоуз – из «Миннесота Норт Старз», Рик Миддлтон – из «Бостон Брюинз». В защите кроме четырех хоккеистов из «Ойлерз» должны были играть Рэй Бурк («Бостон Брюинз»), Дуг Уилсон («Чикаго Блэк Хоукс») и знаменитый Лэрри Робинсон из «Монреаля». Ему было тридцать три года, он был самым старшим в команде, но у него имелся огромный опыт международных встреч.
Это была скоростная команда, готовая и к силовой борьбе, и к тонкой кропотливой созидательной работе. Как объяснял Сэйзер, универсальность являлась одним из основных критериев при отборе.
«Пример универсального игрока – Мессье. Он может играть и в центре, и на левом фланге. Бурк одинаково силен как центральный нападающий и как фланговый игрок. То же можно сказать о Беллоузе. Нам нужны хоккеисты, которые могут делать на льду все и перестраиваться в разных ситуациях».
Это была отличная команда. Мы играли дома. Что же могло помешать нам выиграть?
Все, что угодно.
Потом, когда турнир закончился, Уэйн пытался осмыслить случившееся. Главную проблему он видел в недовольстве тем, что Сэйзер взял в команду слишком много игроков из «Ойлерз» и соединил их с хоккеистами «Айлендерс», которых они только накануне разбили в борьбе за Кубок Стэнли.
«Не секрет, что „Айлендерс“ нас не любят, – говорил он. – Началось это еще в 1981 году, когда мы встречались с ними в четвертьфинале игр на Кубок Стэнли, выяснять отношения пришлось шесть матчей, и мы бились до конца. Мы были молоды и по молодости самонадеянны. Так что мы никогда не ладили, а тут оказались в одной команде. Так и остались две команды, соперничающие друг с другом. И все разладилось».
Сначала, казалось, все шло хорошо. Первый матч Канада играла против ФРГ и выиграла 7:2. Уэйн забил три гола, Босси – два, и Уэйна назвали лучшим в матче. А потом все распалось.
Сюрпризом оказалась команда США. У них был молодой вратарь Том Баррассо из «Буффало», в том году названный «лучшим новичком НХЛ». В НХЛ играет много американцев, и, имея таких хоккеистов, как Род Лэнгуэй в защите и Тротье в нападении, команда США могла составить конкуренцию любой сборной. Но никто не предполагал, насколько сильную конкуренцию. А они забили нам две шайбы в третьем периоде и свели матч к ничьей – 4:4.
Это всех поразило, но когда канадцы в Ванкувере проиграли шведам 2:4, началась паника. После третьего тура канадцы занимали третье место. Русским они уступали три очка, американцам – два и только на одно очко опережали шведов.
Сэйзер был в ярости. Репортеры томились у закрытых дверей раздевалки, пока он распекал команду: «Играйте или отправляйтесь по домам!» Он еще больше разозлился, когда кто‑то рассказал об этом газетчикам. «Некоторые вещи не должны выходить за порог этой комнаты!» – орал он.
Это было в четверг. Следующую встречу они должны были играть с командой ЧССР в субботу в Калгари. В этот же день чуть раньше на той же площадке играли Швеция и ФРГ, США должны были играть против сборной СССР в Эдмонтоне. Считали, что шведы выиграют, и, проиграй канадцы, им оставалось бороться с чехословацкой сборной за четвертое место с равным количеством очков.
В Ванкувере в раздевалке Уэйн сказал репортеру:
– Если хотите поговорить с отцом, ищите его в Калгари.
– Но, Уэйн, я звонил ему в Брэнтфорд, он не едет в Калгари.
– Теперь едет.
Через несколько минут дома в Брэнтфорде раздался звонок и мы отправились. АЛожете сказать, что это глупо, но Уэйну казалось, что он играет лучше, когда мы сидим на трибуне. В тот критический момент помочь могла любая малость. Может быть, даже… кусочек оранжевого шнурка.
Приехав в Калгари, я достал его из чемодана, показал Уэйну и разложил во всю длину на полу.
– Это что? – спросил он.
– Это, – ответил я, стараясь говорить уверенно, – шнурок. Перед финалом с «Айлендерс» я замерял твою клюшку, длину ручки. Мне кажется, сейчас что‑то у тебя неладно с клюшкой. Надо померить. Может быть, она длинновата.
Я молил бога, чтобы клюшка оказалась хоть на дюйм длиннее или короче. Лишь бы заставить его поменять клюшку и поверить, что в этом все дело.
– Ладно, попробую, – сказал Уэйн. Но особой веры в голосе я не заметил.
Они разгромили команду ЧССР 4:0. Я бы очень хотел похвастать, что моя веревочка помогла, но Уэйн сделал только одну голевую передачу. Кроме того, потом Уэйн сказал, что он таки замерил свои клюшки и длина оказалась одной и той же. Но за сорок восемь часов, что прошли от встречи в Ванкувере до встречи в Калгари, сборная Канады сумела объединиться, почувствовала себя единой командой.
«После игры в Ванкувере у нас было собрание, – рассказывал Уэйн. – Мы все обсудили. И обнаружили, что, пусть и бессознательно, мы играем каждый за себя. Особенно „Ойлерз“ и „Айлендерс“. И решили: „Хватит, нужно отбросить все постороннее. Ладно, мы не любим друг друга, но здесь мы делаем одно дело. И нам нужен не „букет“ команд, а одна команда“. И случилась забавная вещь. Мы вышли на лед и победили сборную ЧССР, но это было только начало. Чем дальше, тем больше мы проникались взаимной симпатией, так что когда мы позже встретились в играх сезона с „Айлендерс“, это была совсем другая игра. Мы по‑прежнему хотели победить их, а они – нас, и делали для этого все. Но теперь в основе лежали взаимное уважение и симпатия, чего раньше не было».
Хорошо, что они объяснили и исправили, что могли, вовремя. Потому что их ждало новое испытание.
Как и ожидалось, шведы выиграли у ФРГ 4:2 в четвертом круге, а сборная СССР победила американцев, хотя они оказали отчаянное сопротивление и счет был всего 2:1. Оставался один тур предварительных игр: лидировали русские без поражений с восемью очками, за ними шли канадцы и американцы, набравшие по пять очков, и шведы – четыре очка. В этом последнем туре сборная Швеции играла днем с командой Чехословакии в Ванкувере, американцы с командой ФРГ – в 17.30 в Калгари, а канадцы со сборной СССР – в Эдмонтоне в 20.30. Расписание составили так, чтобы все матчи можно было транслировать по телевидению.
Выход в финальную часть турнира наша команда себе обеспечила, но победа над русскими обеспечивала второе место, а в случае проигрыша – если предположить, что и шведы, и американцы победят в своих матчах – канадцы опять становились только четвертыми. В полуфиналах, оказавшихся неожиданно жизненно важными, первая команда должна была встречаться с четвертой, а вторая – с третьей. Значит, выиграй канадцы у русских – и в полуфинале им предстоит игра с американцами, а шведы будут играть против русских. Если же Канада проигрывала, то следующая игра в полуфинале была опять с русскими.
По радио, по телевизору и в газетах комментаторы просчитывали варианты. Если команда Канады хочет получить Кубок, ей нужно выиграть у русских и занять второе место в предварительных играх. Первое место на начальной стадии сборная СССР себе уже обеспечила и может немного расслабиться в этот вечер. В кубковой части турнира у канадцев больше шансов победить русских в финальной серии из трех матчей, чем в короткой полуфинальной встрече.
Прошло три часа, и прогнозы пришлось пересматривать. Русские разгромили сборную Канады со счетом 6:3, причем в воротах у них стоял запасной вратарь Александр Тыжных. Они приехали без Владислава Третьяка и без Вячеслава Фетисова (которого многие в Европе считают не только лучшим защитником, но и лучшим игроком в мире). Их центральный нападающий Игорь Ларионов даже не надевал форму в тот вечер. Но при всем том канадцам они позволили всего лишь 17 раз бросить по воротам, а сами забили во втором периоде два гола за 19 секунд. Словом, что говорить, просто разбили нашу команду, которая в течение 30 первых минут играла свою лучшую игру в этом турнире.