«а) После направления вами Мюллеру телеграммы запрашивающей, чтобы преследование евреев было остановлено, вы получили приказ от Гиммлера, чтобы проводились еврейские акции?
«б) Что вы вылетели в Берлин с целью поговорить с начальником Зипо и СД, Кальтенбруннером, лично, но что поскольку он отсутствовал, вы встретились с его заместителем Мюллером, начальником управления IV РСХА, который в вашем присутствии, написал сообщение Гиммлеру содержащее ваш запрос о прекращении преследования евреев в Дании?
«в) Что вскоре после вашего возвращения в Копенгаген вы получили прямой приказ Гиммлера отправленный через Кальтенбруннера в качестве начальника Зипо и СД, заявлявший, что антиеврейские действия начнутся незамедлительно?
«г) Что для цели проведения данной акции зондеркоманда Эйхмана[860], который подчинялся Гестапо, была отправлена в Копенгаген для депортации евреев на двух зафрахтованных кораблях?
«Ответ: Да на вопросы — а), б), в) и г).
«Вопрос номер 6: Это факт, что эта акция зондеркоммандо Эйхмана не была успешной; что Мюллер приказал вам доложить о причинах неуспеха в депортации евреев; и что вы отправили этот доклад напрямую начальнику Зипо и СД, Кальтенбруннеру?
«Ответ: Да. Это правильно.
«Я прочитал вышеуказанные вопросы и написал ответы и клянусь, что они правдивы и верны…» — и т. д.
И теперь, с позволения Трибунала, перекрестные письменные показания Вильгельма Хоттля…
Председательствующий: (Подсудимому) Вы хотите что-то сказать?
Кальтенбруннер: Я хотел попросить у Высокого Трибунала разрешения незамедлительно ответить на данный допрос, чтобы я…
Председательствующий: Да у вас будет возможность в подходящий момент. Назначение этого чтения сейчас, чтобы ваш защитник мог спросить вас о каких-либо вопросах в связи с ним, и тогда вы можете сделать любой комментарий какой захотите. Полковник Амен продолжит зачитывать другой перекрестный допрос, и затем ваш защитник продолжит основной допрос. Вы поняли?
Кальтенбруннер: Да, я понимаю. Я просто хотел предположить, поскольку два вопроса разбираются совершенно отдельно и касаются двух различных сфер, чтобы я мог сначала выразить свои взгляды и затем после…
Председательствующий: Мы не можем прервать вопрос таким образом. Вы сможете с ним разобраться в подходящий момент.
Продолжайте полковник Амен.
Амен: Письменные показания доктора Мильднера датированные 9 апреля 1946 станут экземпляром номер США-791 и письменные показания Вильгельма Хоттля, которые я зачитаю, датированные 10 апреля 1946, станут экземпляром номер США-792.
«Я нижеподписавшийся, доктор Вильгельм Хоттль, дал следующие письменные показания в ответ, на перекрестный допрос, относящийся к письменным показаниям подготовленным мною 30 марта 1946 в ответах на вопросы поставленные доктором Кауфманом для представления Международному Военному Трибуналу.
«1) В отношении вопроса номер 3: Пожалуйста, дайте следующие сведения:
«а) Объясните обоснование вашего заявления, что когда лица, принадлежащие СД переводились в айнзацкомманды Зипо и СД, они увольнялись из СД. Ваше внимание обращается на тот факт, что Олендорф, начальник СД, свидетельствовал противоположное.
«б) Объясните обоснование вашего заявления о том, что айнзацкомманд не имели никакого отношения к казням. Ваше внимание обращается на тот факт, что ваши показания в этом отношении также прямо противоречат руководителю СД, Олендорфу.
«в) Чем являлся так называемый «приказа о комиссарах[861]«Гитлера и когда вы впервые осведомились об этом приказе?
«В отношении 1а): В моих письменных показаниях я не говорю о постоянном отделении от СД, но об оставлении либо отсутствии на время деятельности в айнзацкомманде. И это значит, что тогда они не осуществляли свои функции СД; что функция являлась неактивной.
«В отношении 1б) Мои письменные показания в этом отношении неправильно поняты. Я не заявлял о том, что айнзацкомманды не имели никакого отношения к казням, но только то, что не все айнзацкомманды занимались казнями. Я упомянул в качестве примера айнзацкомманды в Африке, Венгрии и Словакии. В связи с этим, я сказал, что эти айнзацкомманды не имели никакого отношения к казням; этим я подразумевал не прямо действительные казни.
«В отношении 1в) Сам я не знаю так называемого «комиссарского приказа» Гитлера. Доктор Шталекер[862], который командовал айнзацгруппой Зипо и СД в России, рассказывал мне летом 1942 о том, что казни комиссаров и евреев осуществлялись на основе приказа о комиссаров, который прикрывал уничтожение евреев под предлогом их сущности носителей большевизма.
«2) В отношении вопроса номер 4: Это не факт, что Гейдрих, в качестве начальника Зипо и СД, давал Эйхману первоначальные инструкции, касающиеся уничтожения евреев; что в РСХА непосредственным начальником Эйхмана был Мюллер, начальник Гестапо; что Мюллер был сначала заместителем Гейдриха и позднее Кальтенбруннера?
«В отношении 2): Да, вероятно в августе 1944 я слышал от Эйхмана, что Гейдрих отдавал ему такие директивы. Также верно, что Мюллер, начальник Гестапо, был непосредственным начальником Эйхмана. Насколько я знаю, Мюллер был заместителем Гейдриха и позднее Кальтенбруннера только в сфере Гестапо, также как и остальные начальники управлений в своих соответствующих сферах.
«3) В отношении вопроса номер 5: Это не факт, что вам известно из ваших обсуждений с Кальтенбруннером и с Эйхманом, что они происходили из одной общины в Австрии и были исключительно близкими друзьями; что Эйхман всегда имел прямой доступ к Кальтенбруннеру и что они часто совещались вместе; что Кальтенбруннер был доволен в какой манере Эйхман осуществлял свои обязанности; что Кальтенбруннер был очень заинтересован в работе по уничтожению выполняемой Эйхманом; что вам лично известно о том, что Кальтенбруннер отправился в Венгрию с целью обсудить программу уничтожения в Венгрии с чиновниками венгерского правительства и с Эйхманом и остальными сотрудниками своего штаба в Венгрии? Пожалуйста, подтвердите или исправьте эти заявления и сделайте какие-либо разъяснения по вашему ответу.
«В отношении 3): Я слышал от Эйхмана, что он знал Кальтенбруннера с Линца и что они служили вместе в 1932 в СС «Штурм». Мне не известно, что они являлись особенно близкими друзьями или что Эйхман всегда имел прямой доступ к Кальтенбруннеру и что они часто совещались.
«Я не знаю подробностей об их официальных отношениях. Я не знаю, находился ли Кальтенбруннер также на совещаниях касающихся программы уничтожения в Венгрии во время своего пребывания в Венгрии весной 1944. Винкельман[863], бывший высший руководитель СС и полиции в Венгрии, должен точно знать об этом, поскольку по моим сведениям, он вместе с Кальтенбруннером, посещал лиц из венгерского правительства.
«4) В отношении вопроса номер 6:
«а) Вам известно, что Мюллер, начальник Гестапо, всегда совещался с Кальтенбруннером по важным вопросам относящимся к функциям его ведомства — особенно в отношении казней специальных заключенных?
«б) Вам известно, что Кальтенбруннер являлся высшим руководителем СС и полиции и государственным секретарем по безопасности в Австрии после аншлюса до своего назначения начальником РСХА, период в 5 лет, во время которых его внимание был посвящено исключительно полицейским и вопросам безопасности?
«в) На чем основывается ваше заявление о том, что разведывательная служба занимала большую часть внимания Кальтенбруннера и весь его интерес?
«В отношении 4а): Подробности касающиеся официальных отношений между Мюллером и Кальтенбруннером мне неизвестны. Однако, я по нескольким поводам мог заметить, что Мюллер находился с Кальтенбруннером докладывая ему о работе своего управления.
«В отношении 4б): Кальтенбруннер не был занят исключительно полицейскими и вопросами безопасности в рамках своей деятельности в качестве высшего руководителя СС и полиции в Австрии или в качестве государственного секретаря по безопасности соответственно. Без сомнений он имел кроме них политические интересы, поскольку высшие руководители СС и полиции являлись представителями рейхсфюрера СС Гиммлера по всем вопросам.
«В отношении 4в): Я мог заметить, что у меня были официальные отношения с ним. Сотрудники других управлений также часто выражались сами в отношении того, что он далее покровительствовал управлению III, и в особенности управлению VI и военному управлению.
«5) В отношении вопроса номер 7: Ответьте на следующее:
«а) Какое лично отношение вы имели к концентрационным лагерям и на чем, следовательно, основывался ответ на данный вопрос?
«б) Вам известно, что исполнительные приказы, освобождения и казни в концентрационных лагерях исходили от РСХА?
«в) Вам известно, что РСХА отдавало прямые приказы комендантам концентрационных лагерей? Заявите, о каких подобных приказах вам известно лично.
«г) Какие жестокости совершались в концентрационных лагерях о которых вы упомянули, обращаясь к вашему ответу на данный вопрос, когда и каким образом вам стало известно об этих жестокостях совершаемых в концентрационных лагерях?
«В отношении 5а): Лично я не имел никакого отношения к концентрационным лагерям. Однако, я освободил ряд лиц из концентрационных лагерей и поэтому знаю о сложностях которые создавались персоналом концентрационных лагерей, которые всегда обращали внимание на приказы ФВХА в таких случаях если заключенные требовались для военной промышленности.
«В отношении 5б) Мне известно, что приказы о помещении в концентрационные лагеря и последующем освобождении поступали от РСХА. Мне не известно, что все такие приказы исходили от РСХА. Мне не известно о приказах по казням от РСХА.
«В отношении 5в): Мне не известны какие-либо подробности и мне лично не известны какие-либо приказы касающиеся этого. В случаях, в которых я вмешивался для освобождения, я адресовал себя также к Кальтенбруннеру или в управлению IV. Когда процедура затягивалась, я несколько раз получал ответ от сотрудников управления IV о том, что есть сложности со стороны ФВХА СС.
«В отношении 5д): Когда в марте 1944 Венгрия была оккупирована немецкими войсками, несколько моих венгерских знакомых были отправлены в концентрационные лагери. После того, как я добился их освобождения, они рассказывали мне о плохом обращении и жестокостях в концентрационном лагере Маутхаузен. Затем, я отправил официальное сообщение касаемо этого начальнику отделения Гестапо в Линце, с запросом разобраться с этим вопросом у коменданта концентрационного лагеря Цирайса. Однако, Цирайс, отрицал это, как мне сообщили в ответе.
«6): В отношении вопроса номер 9: На чем основывалось ваше мнение о том, что Кальтенбруннер противостоял Гитлеру и Гиммлеру в программе физического уничтожения европейского еврейства?
«В отношении 6): Кальтенбруннер рассказывал мне после своего совещания с представителями Международного красного креста в марте 1945 о том, что он был против программы Гитлера и Гиммлера в вопросе уничтожения европейских евреев. В ответе на вопрос 9, что Кальтенбруннер не отдавал приказов об убийстве евреев, слова «по моим сведениям» пропущены.
«7): В отношении вопроса номер 11: Кто являлся американцем, о котором вам рассказывал Кальтенбруннер, что с ним он контактировал в нейтральной стране в 1943? Кальтенбруннер согласился отправиться с вами в Швейцарию для встречи с союзными державами с кем вы находились в соприкосновении через австрийское движение сопротивления; и, если так, с кем?
«В отношении 7): американским посредником являлся человек в 1943 сотрудник легации Соединенных Штатов в Лиссабоне. Я уже не помню его имени. Связь через австрийское движение сопротивления с американской организацией в Швейцарии существовала только с начала осени 1944. Кальтенбруннер согласился отправиться туда со мной приблизительно 20 апреля 1945.
«8) В отношении вопроса номер 12: Какого числа Кальтенбруннер приказал коменданту концентрационного лагеря Маутхаузен передать лагерь приближающимся войскам? По чьей инициативе Кальтенбруннер отдал такой приказ, и по какой причине?
«В отношении 8): Я не могу точно заявить о дате приказа Кальтенбруннера коменданту концентрационного лагеря передать лагерь приближающимся войскам. Он, должно быть, был в ходе последних дней апреля 1945. Мне неизвестно по чьей инициативе и по какой причине он отдал такой приказ; возможно, это было связано с его дискуссией со штандартенфюрером СС Бехером[864], которого я тогда видел.
«Вышеуказанные заявления, правда; я сделал настоящее заявление добровольно и без принуждения…» — и т.д. — «Доктор Хоттль».
Кауфман: Высокий Трибунал желает, чтобы подсудимый заявил свою позицию или ответил по этим документам?
Кальтенбруннер: Да, я прошу, что я мог сделать это прямо сейчас.
Кауфман: Тогда, пожалуйста, представьте ваш взгляд сначала по документу Мильднера. Я обращаю ваше внимание, вероятно, на вопрос номер 2, который мне кажется подходящим. Там сказано:
«Это не правда, что… в 1942 и снова в 1943, руководствуясь приказами группенфюрера Мюллера, комендант Аушвица показывал вам установки по уничтожению…
Из него видно, что начальник управление IV знало об этих вопросах.
Кальтенбруннер: Доктор Кауфман, я вас перебью.
Насколько я могу заметить на последних заседаниях, против меня задействована процедура так называемых письменных показаний. Эти неожиданные письменные показания применены впервые в моем деле. Несмотря на это я благодарен и рад, даже не имея возможности увидеть письменные показания заранее, выразить свои взгляды на общее и частное в этих письменных показаний.
Что касается доктора Мильднера — вопрос 1: Его спросили о должностях, которые он занимал в полиции безопасности. Он перечислил должности, которые он занимал с 1939 по 1944. Когда я находился на посту, он служил в качестве инспектора Зипо и СД в Касселе, в качестве заместителя начальника управления IV, в качестве инспектора в Вене в 1944, и также в качестве командира Зипо в Вене в 1944. Он сказал: «Все эти назначения после января 1943 производились Кальтенбруннером в качестве начальника полиции безопасности и СД»
Это неправильно, я никогда не назначал кого-либо на высокие должности, такие как занимал Мильднер.
Если бы Мильднера спросили об этом до Трибунала, он подтвердил бы это. Его по-видимому не спрашивало об этом обвинение. В случае назначения сотрудника для полиции безопасности и СД, меня просто спрашивали и уведомляли в каждом случае назначения функционера полиции безопасности и СД, потому что инспектор СД и полиции безопасности имел в своем качестве сильный разведывательный отдел, то есть, подразделение управлений III и VI, которые находились в моем ведении, что касалось разведки для того, чтобы как начальник разведывательной службы я знал, кто являлся инспектором в Вене, Касселе или в Копенгагене. Позднее он также получал мои разведывательные приказы для своего отдела. Только по этой причине меня уведомляли о таких назначениях. В рамках моей компетенции не находилось, назначать сотрудника Зипо; то есть определенно возникает неправильная интерпретация этих письменных показаний доктора Мильднера.
В ответ на вопрос 2, если там сказано, что в своей должности в Хемнице и Катовице, в 1939 и 1941 гг., он транспортировал заключенных в Аушвиц для заключения и казни, тогда, в первую очередь, это попадает на период до того, как я получил должность, и во-вторых, это была чисто исполнительная мера тех служб, за которые я никогда не был ответственен и никогда не принимал. Следовательно он, не мог действовать как мой заместитель.
По вопросу номер 3, здесь обвинение вменяет ему:
«что «военно-полевой суд СС» Гестапо часто собирался в Аушвице и вы иногда присутствовали на судах над заключенными; — другими словами что он участвовал в казнях — «что в 1942 и снова в 1943, руководствуясь приказами группенфюрера Мюллера… комендант Аушвица показывал вам — то есть Мильднеру — «установки по уничтожению; что вы были знакомы с установками по уничтожению в Аушвице поскольку вы отправляли евреев со своей территории в Аушвиц для казни»
По моему мнению, я могу, вероятно, быть только инкриминирован по одному пункту. Вопрос это: «Однажды Мильднер, в 1943 году, видел такие установки или он присутствовал при расстрелах?» Прежде всего, обвинение не показывает что это «однажды» имело место до или после моего вступления в должность.
Кауфман: Пожалуйста, будьте короче и более точны.
Кальтенбруннер: Простите меня доктор, но я способен опровергнуть каждое слово.
Председательствующий: Доктор Кауфман, мы не хотим, чтобы свидетель спорил о документе. Если ему есть, что-нибудь сказать о фактах, тогда он может сделать это, но не спорить о нём.
Кауфман: Да, это также и мое мнение.
(Обращаясь к подсудимому)
:
Я спрашиваю вас — по кажущемуся мне особенному важному и инкриминирующему положению, вопросе номер 3; объясните, если сможете, я читаю: «…все приказы об арестах…» — и т.д. — «отдельных казнях из РСХА»; и затем: «Существовал регулярный канал от Гиммлера через Кальтенбруннера к Мюллеру, до коменданта концентрационного лагеря?» И затем ответ, «да».
Пожалуйста, ответьте кратко.
Кальтенбруннер: Я уже объяснял сегодня, что полномочия и власть по исполнительным приказам оставалась в небольшой степени только у министра юстиции, и у Гиммлера. Никто более во всем Рейхе не имел возможности или полномочий приказывать этого. Далее, несмотря на официальные каналы — Гиммлер, Кальтенбруннер, Мюллер — такой приказ от Гиммлера никогда не передавался мне; эти приказы передавались от Гиммлера к Мюллеру. Постановка этого вопроса Мильднеру неправильна по той единственной причине, что человек не находился со мной и не может знать получал ли я такой приказ от Гиммлера. Единственный вывод, который он сделал, вытекает из нормальной организационной схемы.
Кауфман: Это вопрос в дальнейшем для защиты; вам не нужно о нем говорить.
Председательствующий: Вы не посмотрели на слова. То, что он сказал это: «Существовал регулярный канал…? Вот вопрос. Что за регулярный канал существовал для приказов Гиммлера вам и Мюллеру?
Кальтенбруннер: Ваша честь, я уже объяснял вопрос о том, как Гиммлер сам управлялся со своими ведомствами. Просто подумайте об июне 1942, о смерти Гейдриха. С этого дня — этот письменный приказ публично объявлялся — Гиммлер принял ответственность за всё РСХА и принял все обязанности которые имелись у Гейдриха. В январе 1943 я был назначен начальником РСХА, после этого было объявлено, что исполнительная власть и компетенция государственной полиции и криминальной полиции оставались с Гиммлером, изменений не делалось, и начальники управлений IV и V, Мюллер и Нёбе, продолжали находиться в подчинении у Гиммлера. По этой причине организационная схема, существовавшая при Гейдрихе больше не применялась для управлений IV и V, когда я вступил в должность.
Кауфман: Итак, вопрос 3-а: Здесь сказано: «Доктор Кальтенбруннер ознакомлялся с условиями в концентрационных лагерях?» Здесь также просто не объясняется что значат «условия» в концентрационных лагерях, но наиболее, похоже, интерпретировать, что условия, о которых свидетельствовал очевидец. Свидетель сказал «да».
Кальтенбруннер: Доктор Кауфман, вы просмотрели очень важное последнее предложение, по вопросу номер 3. Здесь обвинение спросило: «ФВХА надзирало за всеми концентрационными лагерями в управлении, использовании рабочей силы, и поддержании порядка?» Это предложение огромной важности по следующим причинам: обвинение стремится переложить всю вину за уничтожение человеческой жизни с ФВХА на РСХА, и если Высокий Трибунал хочет установить правду…
Председательствующий: Подождите. Это снова длинная детализированная речь. Мне кажется единственный возникший вопрос, по вопросу 3-а это: проходили совещания между Кальтенбруннером, Полем и начальником концентрационных лагерей? Если он скажет что нет, тогда этот ответ, он сделает под присягой; вопрос только в факте.
Кауфман: Да, это не вопрос; у меня такое же мнения.
(Обращаясь к подсудимому)
Пожалуйста, ответьте «да» или «нет» на вопрос поставленный вам. Такие совещания между Полем, Мюллером и вами проходили?
Кальтенбруннер: Я никогда не имел совещаний с Полем и Мюллером. Я имел полугодовые совещания с Полем, потому что Поль являлся начальником ФВХА, министром финансов всего СС и полиции и фонды для всей моей разведывательной службы поступали от Поля поскольку министерство финансов Рейха не предоставляло их для всего штата.
Кауфман: Итак, пожалуйста, ответьте на дальнейший вопрос: Кто являлся ответственным за управление концентрационными лагерями, общее содержание, продовольствие, и т. д.?
Кальтенбруннер: Вся компетенция и юрисдикция в концентрационных лагерях, с момента перехода заключенным ворот концентрационного лагеря до его освобождения или его смерти в концентрационном лагере или — третьей возможности — окончания войны, когда его освобождали, оставалась исключительно у ФВХА.
Кауфман: Итак, другой вопрос требует полного разъяснения. Я полагаю, что эти вещи находились исключительно под юрисдикцией ФВХА, которое не имело никакого отношения к РСХА. Но это правильно, не так ли, что лишь путем мероприятий секретной полиции — принятия приказов по превентивному заключению — могло осуществляться заключение в этих лагерях. Я просто хочу определить ясные границы.
Кальтенбруннер: Нет сомнения в том, что это правильно в отношении отдельных заключенных на основании отдельных приказов о превентивном заключении, которые, как уже заявлял, я признаю, были частично основаны на незаконных поводах. Однако, большая часть заключенных не помещалась по приказам от РСХА, но поступала из оккупированных территорий — и откуда они прибывали, например, в больших транспортах которые Фихте упоминал в первом документе.
Кауфман: Но тогда, несомненно существовали, ведомства ответственные за заключенных: отделения Гестапо или региональные руководители Гестапо.
Кальтенбруннер: Не в одиночку.
Кауфман: Но они участвовали?
Кальтенбруннер: Не в одиночку. Одним поводом приказа о превентивном заключении являлось Гестапо, другим приказ о превентивном заключении от Крипо или судов.
Кауфман: Итак, дальнейшее заявление. Пожалуйста, вы сделаете заявление по вопросу номер 5, акции в Дании?
Председательствующий: Вы уже разобрались с вопросом номер 4?
Кауфман: Еще нет, господин Председательствующий.
(Обращаясь к подсудимому)
Я перехожу к вопросу номер 4.
«Это не факт, что в июле или августе 1944 командирам был отдан приказ … Гиммлером через Кальтенбруннера, в качестве начальника… в отношении военнослужащих всех англо-американских групп коммандос которые должны были передаваться вооруженными силами Зипо?»
Господин Председательствующий, я хотел всесторонне разобраться с этим вопросом, позднее и посредством документов, но если вы желаете, я могу заняться им сейчас.
Председательствующий: Меня не волнует, как вы разберетесь с ним. Я думал вы проходили с ним документ.
Кальтенбруннер: Высокий Трибунал, могу я вероятно ответить прямо сейчас? Ответ на вопрос прострй. Само обвинение, путем документов, в совершенно отличной форме, обвиняет в том, что государственная полиция инкриминировалась сама в фальсификации фактов. В этом документе обвинения заявляется о том, что Мюллер давал одобрение; но здесь свидетельство говорит, «принятое Гиммлером через Кальтенбруннера, в качестве начальника Зипо и СД». И этот документ, насколько я помню — я не знаю номер — подписан Мюллером.
Кауфман: Я представлю вам документ. Это документ 1650-ПС, экземпляр США-246. Документ озаглавлен, «Отделение Гестапо, Кёльн; управление Аахен». Данный телетайп датирован «4 марта 1944; совершенно секретно»:
«Предмет: Меры против сбежавших военнопленных, являющиеся офицерами или сержантами, за исключением британских и американских военнопленных».
Председательствующий: Убежден, что это не относится к нему. Это документ марта, а документ, упоминающийся в вопросе относится к июлю или августу.
Кауфман: Я не расслышал.
Председательствующий: Документ, который вы представили это документ марта 1944. Вопрос номер 4 относится к документу июля или августа 1944.
Кауфман: Июля или августа 1944? Ваша честь у меня нет такого документа. Вероятно, подсудимый может рассказать нам, существовал ли как таковой приказ Гиммлера и передавался ли им — «да» или «нет».
Кальтенбруннер: Я впервые услышал здесь о существовании такого приказа. Мне кажется это ошибка со стороны обвинения, что вопрос был поставлен Мюллером в июле или августе. Мне кажется обвинение подразумевает документ от 4 марта 1944.
Кауфман: Тогда вы скажете, приказ от июля был вам известен?
Кальтенбруннер: Я не знаю этого приказа и ни знал его во время своей службы.
Председательствующий: Доктор Кауфман, совершенно очевидно, не так ли, что документ, к которому вы обращаетесь, не имеет никакого отношения к вопросу, потому что документ от марта касается мер принимаемых против захваченных, сбежавших военнопленных офицеров или сержантов, за исключением британских и американских военнопленных. Это документ.
Кауфман: У меня нет документа от июля или августа 1944.
Председательствующий: Я совсем не знаю, есть ли документ от июля или августа 1944. Я говорю вам о том, что тот документ который вы представили свидетелю сейчас — от марта 1944 — не может быть документом, относящимся к вопросу номер 4, так как касается совершенно другого вопроса.
Кауфман: Да. Вы правы ваша честь. Господин Председательствующий мне кажется я могу объяснить это. Я полагаю, что показания свидетеля относятся к так называемому приказу коммандос Гитлера от 18 октября 1942, и что в результате этот приказ подразумевается здесь. Мне кажется это так.
Председательствующий: Полковник Амен, вы можете сказать Трибуналу обвинение, ставя этот вопрос, представляя его, обращалось к документу от марта 1944, или оно обращалось к документу от июля или августа 1942?
Амен: Ваша честь мы, не имели в виду какой-либо документ представленный свидетелю. Но поскольку с того момента мы подтвердили из другого документа, который я думаю, есть у нас на столе — ссылку на документ или документы от той же даты. Теперь свидетель чувствует, что документ уничтожен после прочтения. Но дело в том, что был такой же приказ, по-видимому, содержащийся в другом документе, который мы имели у себя здесь, но совсем не имеющийся у суда. Другими словами, этот документ в первую очередь самим свидетелем.
Председательствующий: Но документ, от марта 1944 к которому обратился доктор Кауфман, имеет к нему какое-либо отношение?
Амен: Это не документ и не имеет к нему никакого отношения.
Кауфман: Ваша честь тогда я перейду к следующему вопросу?
Председательствующий: Да.
Кауфман: Это вопрос о преследовании евреев в Дании. Вы сделаете об этом заявление?