Прежде всего, люди всё ещё находившиеся на Восточном фронте, которые насчитывали около 3 ½ миллионов, попали бы в руки противника на Востоке. Нашим стремлением являлось спасти как можно больше людей направив их в западный район. Это могло быть сделано притягиванием двух фронтов ближе друг к другу. Это были чисто военные мнения, которых мы придерживались на последних этапах войны. Мне кажется, что спустя годы можно будет больше сказать об том, что могу сказать или желаю сказать сегодня.
Нельте [2629]: Генерал-полковник, как долго вам известен фельдмаршал Кейтель?
Йодль: Мне кажется, я встретил его в 1932, когда он был начальником организационного отдела армии.
Нельте: И с того времени, за исключением времени, когда вы находились в Вене, вы всегда работали с ним?
Йодль: Это было время, когда фельдаршал Кейтель не находился в военном министерстве, а в поле. Мне кажется это было в 1934–35. Потом я потерял его из вида. Иначе бы я был с ним всё время.
Нельте: Ваша работа с ним являлась только официальной или вы имели с ним личные отношения?
Йодль: В течение лет, как результат всего, что мы прошли вместе, эти отношения стали очень личными.
Нельте: Обвинение охарактеризовало фельдмаршала Кейтеля как одного из наиболее могущественных офицеров Вермахта. Оно вменило ему использование такого положения для влияния на фюрера. Другие круги представленные там называли Кейтеля слабым и обвиняли его в неспособности достигать своей задачи при своём положении.
Я не хочу задавать каких-либо вопросов, которые ранее задавались и отвечались; но есть вопросы на которые ранее отвечалось различным образом — как вы слышали — и только лицо такое как вы можете ответить на них, лицо которое работало с фельдмаршалом более чем десятилетие. Следовательно, пожалуйста, расскажите мне кратко — укорачивая свои предложения — какими были официальные отношения между Кейтелем и Гитлером.
Йодль: Официальные отношения между фюрером и фельдмаршалом Кейтелем были точно такими, как между фюрером и мной, но на совершенно ином уровне. Они являлись чисто официальными, особенно в начале. Они перемежались, также как в случае всех остальных высших офицеров, постоянными стычками между революционером и прусским офицером связанным традициями.
Нельте: Тогда, эти стычки, приводили к расхождению во мнениях, случавшемуся ежедневно?
Йодль: Они являлись ежедневно происходящими и как эффект вели к чрезвычайно неприятным сценам, таким сценам которых можно стыдиться, так как старший офицер, должен был слушать такие вещи в присутствии молодых адъютантов. Запись в моих дневниках подтверждает, что к 19 апреля 1940, например, фельдмаршал Кейтель бросил свой портфель на стол и вышел из комнаты. Это факт.
Нельте: Могу я спросить о какой являлась причина?
Председательствующий: Нет, доктор Нельте. Если вы хотите, чтобы он подтвердил доказательства приведенные подсудимым Кейтелем, почему бы вам не спросить подтверждает ли он их?
Нельте: Господин Председательствующий, это вопросы, которые я не представлял фельдмаршалу Кейтелю. Моя линия опроса стала необходимой из-за допроса подсудимого…
Председательствующий: Вопрос, что вы поставили ему был: какими были его отношения с фюрером? Вы не можете ставить его так широко, и вы точно охватываете этим подсудимого Кейтеля.
Нельте: Я обсуждал это с Кейтелем.
Председательствующий: Вы поставили вопрос Кейтелю и Кейтель отвечал на это очень долго.
Нельте: Господин Председательствующий, после опроса Кейтеля, появился свидетель, который дискредитировал заявление фельдмаршала Кейтеля, если то, что он сказал, является правдой. Следовательно, с целью разъяснить, я должен…
Председательствующий: Это та самая причина, почему я спросил вас хотите ли вы, чтобы данный свидетель подтвердил, то что сказал подсудимый Кейтель и — если бы вы это сделали — почему вы не спросите его подтверждает ли он доказательства по Кейтелю.
Нельте: Генерал-полковник, вы слышали, что мы можем упросить вопрос по данному предмету. Я представлю вам то, что свидетель Гизевиус сказал здесь, в этом зале суда, о фельдмаршале Кейтеле. Это в основной части, противоречило тому, что фельдмаршал Кейтель и остальные допрашиваемые свидетели говорили о Кейтеле. Я указываю на то, что Гизевиус не говорил о своих собственных сведениях, но что он получал информацию из ОКВ. Если вы хотите рассмотреть это, пожалуйста, ответьте сейчас на вопрос: по вашим сведениям о таких вещах, это правда, что фельдмаршал Кейтель говорил под присягой — и что подтверждалось другими, за исключением Гизевиуса — или правда то, что сказал Гизевиус?
Йодль: Правда только то, что сказал фельдмаршал Кейтель. Я испытывал эту тысячу дней. То что говорил свидетель Гизевиус в этой связи является общими фигурами речи. Помимо Гитлера, не было человека могущественней; не было и не могло быть влиятельного человека следом за ним.
Нельте: Свидетель Гизевиус упоминал в качестве примера подтверждения того, что Кейтель не давал определенным докладам представляться Гитлеру. Поскольку вы принимали участие в этом документе, я хочу представить данный документ вам и попросить вас прокомментировать его. Это документ 790-ПС. Данный документ не действительное изложение стенограммы, а запись для дела, как вы поймёте. Это о «Белой книге» которая была подготовлена о предположительных бельгийском и голландском нарушениям нейтралитета. И в этой связи свидетель Гизевиус сказал:
«Мне кажется, что я должен привести ещё два примера, которые я считаю особо значимыми. Прежде всего, всеми средствами пытались настроить Кейтеля предупредить Гитлера перед вторжением в Бельгию и Голландию, и сказать ему — то есть Гитлеру — что информация представленная Кейтелем относительно предполагаемого нарушения нейтралитета голландцами и бельгийцами являлась ошибочной. Контрразведка — то есть Канарис — «должен был подготовить эти доклады, которые инкриминировали голландцев и бельгийцев. Адмирал Канарис, тогда отказался подписать эти доклады…Он непрерывно говорил Кейтелю, что эти доклады, предположительно подготовленные ОКВ являлись ошибочными.
«Это один пример, когда Кейтель не передал Гитлеру, то, что должен был».
Генерал-полковник, я прошу вас подтвердить, после просмотра этого документа, что эти заметки показывают, что фельдмаршал Кейтель и вы ожидаемо прилагали ложные доклады, и что на основании доклада Канариса — содержащегося в части А — ОКВ отказалось приложить эту «Белую книгу». Это правда?
(Ответа не последовало)
Председательствующий: Что же, если вы поняли вопрос, вы ответите на него?
Йодль: Я понял вопрос, и я хочу кратко установить тут факты и сказать как это было в действительности насколько я могу не задохнуться от отвращения.
Я присутствовал, когда Канарис прибыл в рейхсканцелярию с данным докладом фельдмаршалу Кейтелю и представил ему проект «Белой книги» министерства иностранных дел. Фельдмаршал Кейтель затем просмотрел книгу и внимательно выслушал существенные замечания сделанные Канарисом, пожелания министерства иностранных дел, в отношении того, чтобы разведке требовалось вероятно некоторое улучшение, чтобы он подтвердил, что военная акция против Голландии и Бельгии являлась абсолютно необходимой, и что, как говорилось там, окончательное грубое нарушение оставшегося нейтралитета. Прежде чем Канарис сказал и слово, фельдмаршал Кейтель бросил книгу на стол и сказал: «Я не настаиваю на этом. Как я могу принимать ответственность за политическое решение? В этой «Белой книги», слово в слово, доклады, которые вы сами — Канарис —дали мне».
Впоследствии Канарис сказал: «У меня точно такое же мнение. По моему мнению, это совершенно излишне подписывать этот документ Вермахтом и доклады, которые у нас есть, в целом, совершенно достаточны, чтобы установить нарушения нейтралитета, который имеет место в Голландии и Бельгии». И он посоветовал фельдмаршалу Кейтелю не подписывать их.
Случилось так. Фельдмаршал взял книгу с собой, и мне неизвестно, что случилось потом. Но одна вещь точная, что воображаемые доклады этого господина Гизевиуса переворачивали всё вверх головой. Все эти доклады о нарушениях нейтралитета шли от тех людей которые теперь утверждают, что мы их ложно подписывали. Это один из наиболее отвратительных инцидентов в мировой истории.
Нельте: Генерал-полковник, адмирал Канарис принимал участие в этом деле. Гизевиус сказал: «Невозможно, чтобы адмирал Канарис представил срочный доклад Гитлеру по своей собственной инициативе». Он утверждает, что Канарис давал доклады фельдмаршалу Кейтелю, который не представлял их. Я спрашиваю вас, это правда?
Йодль: Конечно, я не следил за каждым документом приходившем к фельдмарщалу Кейтелю; но фельдмаршал Кейтель представлял всё, что рассматривал необходимым фюреру для сведения. Я уже говорил, что если Канарис не был доволен в этой связи, он мог пойти к фюреру напрямую. Ему следовало пройти лишь в следующий кабинет и сообщить главному адъютанту фюрера или ему следовало сказать мне.
Председательствующий: Если вы не знаете, почему бы вам так не сказать? Если вам неизвестно передавал он это фюреру или нет, так и скажите.
Нельте: Я лишь спросил, правдивы ли показания о том, что адмирал Канарис не мог пойти к Гитлеру. Я хотел вашего ответа на данный вопрос.
Йодль: Фактически, он ходил к фюреру дюжину раз.
Нельте: Если бы он захотел он мог попасть когда угодно?
Йодль: В абсолютно любое время.
Председательствующий: Теперь, вы скажите мне на какой странице стенографических записей эти показания Гизевиуса?
Нельте: Показания о Кейтеле в расшифровке заседания от 26 апреля 1946.
Председательствующий: Очень хорошо.
Нельте: Теперь я хочу показать вам два письменных показания, которые вы подписали совместно с фельдмаршалом Кейтелем, которые также представлены Трибуналу. Это письменные показания номер Кейтель-9, высшее командование Вермахта и генеральный штаб, и письменные показания номер Кейтель-13, развитие условий во Франции с 1940 по 1945 и военная компетенция.
Вы помните, что подписали эти письменные показания?
Йодль: Да, написал.
Нельте: И если вы уверены в этом, вы помните содержание?
Йодль: Да.
Нельте: Вы подтверждаете точность ваших письменных показаний?
Йодль: Я подтверждаю это заявление.
Нельте: Я не зачитываю эти письменные показания или их часть. О предмете перевооружения — то есть, относительно генерала Томаса, который также приводится в них в качестве источника информации — я хочу задать несколько вопросов.
Вам известно, что обвинение представило здесь многотомную книгу, документ 2353-ПС, которая описывает перевооружение, описанное генералом Томасом. Так как генерал Томас также приводился свидетелем Гизевиусом здесь в качестве источника информации, я должен спросить вас о Томасе. В его письменных показаниях, которые прилагаются к документу 2353-ПС, он говорил, что 1 февраля 1943, он был освобождён из ОКВ. Вам известно, правда это или нет.
Йодль: Насколько я помню, он был назначен в группу офицеров особого назначения высшего командования Вермахта. Следовательно, он находился в распоряжении фельдмаршала Кейтеля.
Нельте: У него не было особого назначения, когда он стал доступен для специального назначения?
Йодль: Он принял несколько задач, после этого, мне кажется.
Нельте: Я лишь хотел удостовериться, что также после 1 февраля 1943, генералу Томасу всё ещё давались задачи ОКВ, в особенности о том, чтобы написать эту книгу, которая была здесь представлена, это правда?
Йодль: Это правда, он был задействован в написании того, что могло называться «Историей перевооружения».
Нельте: Каким было отношение фельдмаршала Кейтеля?
Йодль: Я знаю, что время от времени, когда эти двое работали вместе — это было только до войны и в самом начале войны, отношения были хорошими.
Нельте: Вам известны доклады генерала Томаса касающиеся перевооружения?
Йодль: У меня нет точных воспоминаний о каких-либо докладах о нашем перевооружении. Я могу лишь вспомнить о военном потенциале наших противников. Я это помню.
Председательствующий: Доктор Нельте, вы собираетесь продолжать, потому что без 10 минут 5, и если вы не собираетесь завершить вечером нам лучше прерваться.
Нельте: Мне нужна ещё четверть часа.
Председательствующий: Тогда мы откладываемся.
(Трибунал отложен до 10 часов 6 июня 1946)
Сто сорок восьмой день
Четверг, 6 июня 1946
Утреннее заседание
(Подсудимый Йодль возвращается на место свидетеля)
Нельте: Генерал, вчера в ответ на мой последний вопрос о генерале Томасе вы сказали, что он обычно делал доклады по военному потенциалу вражеских держав вам и фельдмаршалу Кейтелю. Эти важные доклады всегда представлялись Гитлеру?
Йодль: Эти доклады, с детальным графическим описанием, эскизами и схемами, регулярно представлялись фюреру и часто случались жесткие дискуссии, потому что фюрер считал такое представление вражеского потенциала чересчур преувеличенным.
Нельте: Вы и фельдмаршал Кейтель разделяли точку зрения, что представления генерала Томаса являлись обоснованными?
Йодль: У фельдмаршала Кейтеля и меня было мнение, что после самого внимательного изучения вражеских достижений в производстве вооружений, эти заявления Томаса несомненно были полностью аккуратными.
Нельте: Вы слышали свидетеля Гизевиуса говорившего о том, что Томас предположительно являлся противником военного руководства Гитлера. В течение лет и сделанных докладов, вы когда-либо осознавали данный факт?
Йодль: Я такого не наблюдал. Единственной вещью, которую я наблюдал, было то, что он возражал такому преувеличенному оптимизму которому привычно предавался и вероятно в своём основном отношении он являлся скорее пессимистичной нежели оптимистической натурой.
Нельте: Генерала Томаса уволили со своей должности как главы управления экономических вооружений ОКВ из-за усилий Кейтеля?
Йодль: Нет, но во время ухода в отставку с действительной службы генерал Томас находился в подчинении министра Шпеера, но министра Шпеера больше не интересовало работать с ним и он попросил фюрера, чтобы его уволили из ведомства вооружений, министра Шпеера. И это было сделано фельдмаршалом по приказу фюрера.
Нельте: Поэтому я могу установить…
Председательствующий: Доктор Нельте, как показания генерала Томаса относятся к делу Кейтеля — как вопрос о том действовал ли генерал Томас против предполагаемых интересов Германии или нет, относится как к Кейтелю так и Йодлю? Показания Гизевиуса относятся к делу подсудимого Шахта. Мне кажется — и я думаю, Трибуналу — они будут совершенно не относящимися к делу как подсудимого которого представляете вы, так и делу подсудимого Йодля. В чём смысл для нас о том действовал ли генерал Томас с целью попытаться, свергнуть Гитлера или нет.
Нельте: Вопрос, который касался подсудимого Кейтеля о том представлял ли фельдмаршал Кейтель и поддерживал доклады передаваемые Томасом. Свидетель Гизевиус говорил здесь, ссылаясь на Томаса в качестве источника информации, что эти доклады Томаса скрывали от Гитлера. Поэтому эти показания…
Председательствующий: Мы прошли это вчера и теперь подсудимый Йодль говорит, что доклады Томаса представлялись фюреру. Но на, что я хотел вам указать, это то, что вопрос честно ли Томас делал свои доклады или нет это вопрос совершенно не относящийся к делу.
Нельте: По моему мнению это к недостоверности источников Гизевиуса; но я отзову вопрос. Однако, в этой связи я должен задать ещё один вопрос относительно другого источника информации Канариса.
(Обращаясь к подсудимому)
Канарис был регулярным и частым гостем в штаб-квартире фюрера и вашем гостем. Какими были отношения между фельдмаршалом Кейтелем и его старейшим начальником управления?
Йодль: Отношения между фельдмаршалом Кейтелем и Канарисом с первого до последнего дня была заметно дружескими и к сожалению со слишком слепым доверием.
Нельте: Могу я спросить какими были отношения после 20-го июля?
Йодль: Я знаю, что после 20-го июля фельдмаршал Кейтель не верил в обвинения против Канариса и, что после ареста Канариса он деньгами поддерживал его семью.
Нельте: Какими были отношения между Канарисом и Гейдрихом?
Йодль: Я упоминал это однажды. Канарис пытался в особенности поддерживать хорошие отношения с Гиммлером и Гедрихом, для того, чтобы они не разуверились в нём.
Нельте: Что вы можете сказать об отношении фельдмаршала Кейтеля к плану Гитлера в октябре 1939, плану нападения на Западе?
Йодль: Я знаю, что фельдмаршал Кейтель видимо сильно впечатленный отношением главнокомандующего армии и генерального штаба армии и также озвучивал предупреждения против наступления на Западе. Я это знаю, хотя у меня нет об этом личного опыта; но Шмундт говорил мне об этом позднее — я знаю, что тогда он также имел споры с фюрером, которые привели к первой просьбе об отставке. Это то о чём я могу доложить согласно сказанному мне Шмундтом; я не свидетель этому сам, и фельдмаршал Кейтель не говорил мне об этом лично.
Нельте: В документе 447-ПС, который представило обвинение — они являлись руководящими принципами по особым задачам принятым в директиве номер 21 — под I, 2б, это известный теперь параграф, согласно которому в оперативном районе армии, рейхсфюреру СС от имени фюрера давалась особая задача в связи с подготовкой политического управления, вытекающего из неминуемого конфликта между двумя противостоящими политическими системами. Достаточно для краткой цитаты. Я не вручаю вам документ, поскольку вы точно с ним ознакомлены и укорачивая вопрос, я лишь прошу вас рассказать суду как фельдмаршал Кейтель отреагировал не принятие этого приказа.
Йодль: Требование фюрера отойти от суверенитета армии в оперативном районе с Гиммлером и полицией привели к дням горьких споров с фюрером. Такие же споры уже шли, когда Тербовен был назначен в Норвегию. Можно лишь прочесть записи в моём дневнике, 1780-ПС. Конечно, сегодня я знаю, почему фюрер настаивал на данной точке зрения при любых обстоятельствах и почему он применял полицию, подчиненную Гиммлеру, в оперативных районах. Это всё было против наших правил. Это было вопреки предыдущим соглашениям с полицией и Гиммлером, но в конце фюрер ввёл данную меру несмотря на сопротивление во всех отношениях.
Нельте: Обвинение утверждает, что в 1940 фельдмаршал Кейтель отдал приказ убить генерала Вейгана, тогда начальника генерального штаба французской армии. Данное заявление в основном опирается на показания свидетеля Лахузена. У меня есть несколько кратких вопросов о данном вопросе. Фельдмаршал Кейтель был компетентен отдать приказ об убийстве генерала?
Йодль: Нет. Любой смертный приговор должен был утверждаться фюрером.
Нельте: Что же, я естественно не имею в виду смертный приговор — в этой связи.
Йодль: Что же. Вообще ни у кого не было полномочий приказать совершить убийство.
Нельте: Я спрашиваю это, потому что показания Лахузена сделаны так как если бы данный приказ был отдан фельдмаршалом Кейтелем адмиралу Канарису. Если мы предположим, что такой приказ был отдан Гитлером, это являлось бы политически важным актом учитывающем важность Вейгана.
Йодль: Несомненно.
Нельте: Это не являлось бы глупым действием в политических терминах?
Йодль: Прежде всего, это являлось бы преступлением…
Председательствующий: Доктор Нельте, это всё спор и вы ставите свои вопросы в совершенно наводящей форме. Действительное возражение им в том, что это дискуссия.
Нельте: Если бы такой приказ был отдан, он мог остаться для вас неизвестным?
Йодль: Я не могу представить, чтобы фельдмаршал Кейтель ответственный за убийство не поговорил бы со мной.
Нельте: Что именно вы слышали о деле Вейгана[2630]?
Йодль: Я никогда не слышал ни единого слова о деле Вейгана. Я услышал только одну вещь, когда Гиммлер докладывал фюреру в моём присутствии: «Я дал Вейгану очень хорошую виллу в Бадене. Он полностью обеспечен таким образом, что он может быть удовлетворен». Это единственная вещь о которой я когда-либо слышал с именем Вейгана.
Нельте: Свидетеля Лахузена также заслушивали по делу генерала Жиро[2631]. Вам, что-либо известно о деле Жиро, которое привлекло много внимания?
Йодль: Я мало слышал о деле Жиро. Вскоре после успешного побега Жиро фельдмаршал Кейтель однажды сказал мне в беседе, что за Жиро должен следить Канарис, а значит тот не сможет, чего опасался фюрер, сбежать в Северную Африку и там руководить подразделением колониальной армии против нас или, для того, чтобы он мог быть арестован в случае если он воссоединится со своей семьей на оккупированной территории. Так он мне говорил. Несколькими месяцами спустя он снова мне сказал: «Теперь я отзываю это поручение у Канариса, потому что фюрер передал его Гиммлеру. Две службы, занимающиеся этим, только создают сложности и разногласия». Третий раз я услышал о деле Жиро, когда фельдмаршал Кейтель сказал мне, что заместитель Жиро — мне кажется это был конец 1943 или весна 1944 — обратился к контрразведывательной службе и сказал, что Жиро, который не соглашался с де Голлем[2632] в Северной Африке, спрашивал мог ли он вернуться во Францию. Я сказал фельдмаршалу Кейтелю тогда, что мы абсолютно согласны на это немедленно, потому что для нас это было чрезвычайно благоприятно политически. Это единственная вещь, которую я когда-либо слышал о деле Жиро. Ничего более.
Нельте: Позавчера вы говорили о беседах в поезде фюрера в сентябре 1939, на которых также присутствовал генерал Лахузен. В этой связи вы сказали: «У меня нет возражений заявлению Лахузена». Но, чтобы избежать недопонимания, я хочу, чтобы вы сказали, имели ли вы виду, что все показания Лахузена, который также ссылался на Жиро и Вейгана, достоверны и правильны или только часть относительно вашего присутствии в поезде фюрера?
Йодль: Конечно, я имел в виду только те заявления Лахузена, которые он сделал обо мне. Что о других заявлениях, которые были сделаны здесь, у меня есть своё мнение, но вероятно оно тут не уместно.
Нельте: Вчера, в ответ на вопрос доктора Штамера, вы говорили о споре по поводу случая с 80 офицерами КВВС, которые сбежали. С целью разъяснить данный вопрос, который тяжкая ноша против фельдмаршала Кейтеля, я хочу, знать следующее: вы слышали жёсткое возражение Кейтеля из-за того, что захваченных офицеров КВВС должны были передать Гиммлеру, то есть, Гестапо?
Йодль: Когда я стоял у перегородки те 1 или 2 минуты, я слышал, что прежде всего говорил фюрер:
«Это неслыханно. Десятый раз дюжина пленных офицеров сбегает. Эти офицеры являются огромной опасностью. Вы не понимаете» — означало Кейтеля — «что в виду 6 миллионов иностранцев, которые являются пленными и рабочими в Германии, они являются лидерами, которые могут организовать мятеж. Это результат беззаботного отношения комендантов. Этих сбежавших офицеров воздушных сил следует немедленно передать Гиммлеру».
И затем я услышал ответ фельдмаршала Кейтеля:
«Мой фюрер, некоторые из них уже возвращены в лагерь. Они снова военнопленные. Я не могу отдать их».
И фюрер сказал: «Очень хорошо, они могут остаться там». Это то, что я слышал своими собственными ушами, пока моё внимание снова не привлёк телефонный звонок.
Нельте: Потом вы говорили снова с фельдмаршалом Кейтелем об этом инциденте?
Йодль: Мы поехали в Берхтесгаден вместе из Бергхофа. Фельдмаршал Кейтель был вне себя, на подъёме он рассказал мне, что он не докладывал о побеге этих лётчиков фюреру. Он надеялся, что на следующий день они будут возвращены. Он был в ярости от Гиммлера, который немедленно доложил об этом фюреру. Я сказал ему, что если фюрер, в виду общей ситуации в Германии, видел такую огромную опасность в побеге зарубежных офицеров, тогда Англию следует уведомить, для того, чтобы приказ был отменен — чтобы все пленные должны были пытаться бежать.
Я должен, открыто сказать, что тогда никто из нас даже не думал о том, что эти захваченных лётчиков могут расстрелять. Так как они не сделали ничего кроме побега из лагеря, что немецкие офицеры также делали дюжину раз. Я представлял, что он хотел устранить их от дисциплинарных действий армии, которые определенно, по его мнению, были бы слишком мягкими и хотел, чтобы они работали некоторое время в концентрационном лагере подчинённом Гиммлеру. Это то, что я представлял.
Нельте: В любом случае, в вашем присутствии и услышанном вами, приказы Гитлера Гиммлеру расстрелять этих офицеров не отдавались?
Йодль: Я знаю это совершенно точно, так как я знаю, что я почувствовал, когда внезапно получил новости об их расстреле.
Нельте: Теперь я хочу задать вам несколько коротких заключительных вопросов.
Трибунал спросил подсудимого Кейтеля во время дачи показаний, представлял ли он письменные обращения об отставке. Вы присутствовали. Что вы можете сказать суду об усилиях Кейтеля уйти в отставку со своей должности?
Йодль: Первым случаем, упомянутым мною недавно был весной 1940, из-за кампании на Западе. Шмундт говорил мне об этом, но я не видел его сам. Второй случай, о котором я знаю точно, был в 1941, когда был сильнейший спор между фюрером и фельдмаршалом Кейтелем; и фюрер использовал выражение: «Я работаю с болванами».
Председательствующий: Нам не требуются эти подробности. Я имею в виду, если он может рассказать нам, когда Кейтель пытался уйти в отставку…
Йодль: Второй случай был осенью 1941. После спора, фельдмаршал Кейтель написал прошение об отставке. Когда я вошёл в комнату его пистолет лежал перед ним на столе и я лично забрал него.
Председательствующий: Доктор Нельте, я сказал, что Трибунал не хочет подробностей, и теперь нам начали рассказывать подробности об отставке, о способе которым она совершалась.
Нельте: Суду не важно знать, насколько серьезно стоял вопрос, что подсудимый Кейтель даже хотел использовать свой пистолет?
Председательствующий: Он вдается в подробности об отдельном столе на котором был представлен документ или чём-то такого рода. Он делал усилия в письменном виде. Это важно.