В основном, Адольф Гитлер согласился, и он сказал мне:
«Это не вопрос о 25 пунктах. Нельзя объявлять о догме; следует идти от пангерманской и национальной немецкой концепции к национал-социалистической».
Это являлось жестом на моём совещании с Адольфом Гитлером 17 февраля, с 12 до 2 часов 10 минут.
Штейнбауэр: Вы…
Додд [2764]: Господин Председательствующий, я понял, что свидетель сказал, что он сделал свои записи встречи с Гитлером и позднее продиктовал их секретарю. Мне, не ясно читал ли он из записей. Далее, мы никогда не видели таких записей, и я думаю это следует прояснить под протокол.
Председательствующий: Доктор Штейнбауэр, у подсудимого есть записи?
Штейнбауэр: Оригинал забрали у него во время ареста.
Председательствующий: Подсудимый, вы слышали мой вопрос; у вас есть записи?
Зейсс-Инкварт: Оригинал этих записей был среди моих дел в Вене. Я заявил ходатайство, чтобы в этих делах, которые обнаружили, поискали эти записи. Я вручил копию записей обвинению во время одного из моих первых допросов; они в делах обвинения. У меня есть только копии; у меня нет оригинала.
Председательствующий: Копия также подойдет для этой цели.
Зейсс-Инкварт: Я передал копию в распоряжение защиты.
Штейнбауэр: Но я вернул вам копию.
Зейсс-Инкварт: Тогда вы можете, представить её.
Штейнбауэр: Да, вы передадите её?
(Документ был передан Трибуналу)
Председательствующий: Доктор Штейнбауэр, вы присвоите номер экземпляра?
Штейнбауэр: Номер Зейсс-Инкварт-61, иначе он смешается с остальными.
Председательствующий: Да.
Додд: Господин Председательствующий, я запутался; я всё ещё не понимаю, и я не уверен, что мои коллеги нет. Мы никогда не получили никакой копии или каких-либо записей, данного подсудимого сделанных им вскоре или во время его совещания с Гитлером. У нас нет никакой копии в наших делах. И я хочу сам понять заявляет ли он, что данная копия, которая представлена Трибуналу является копией того оригинала, который как он заявляет он давал нам.
Председательствующий: Подсудимый, это то, что вы сказали, что документ, который вы только, что передали своему защитнику, является копией документа, о котором вы говорите, что представили во время своих допросов, которые являются стенографическими записями сделанными вами тогда?
Зейсс-Инкварт: Господин Председательствующий, оригинальные записи сделаны вечером 17 февраля. Несколько недель спустя, я продиктовал эти записи, которые я сделал от руки, своему секретарю, которая перепечатала их на машинке. У меня есть несколько копий, одну из которых я представил обвинению во время одного из моих допросов прошлым летом. Сейчас я передал вторую копию своему защитнику. Они являются копиями, сделанными с оригинальных записей несколькими днями спустя, после совещания. Оригинал находился в секретных делах в Вене.
Председательствующий: Очень хорошо.
Додд: Я интересуюсь, сможем ли мы узнать, кем был тот, кому подсудимый передал эти записи? Господин Председательствующий, я хочу поискать их, и сейчас делаются некоторые усилия, чтобы найти их.
Председательствующий: Вам известно, кто был дознавателем?
Зейсс-Инкварт: Сам господин Додд.
Додд: У нас их нет.
Зейсс-Инкварт: Я думаю, что прав говоря, что передавал их.
Штейнбауэр: Господин Председательствующий, основные положения содержания совпадают с добровольным заявлением, которое подсудимый…
Додд: Господин Председательствующий, я думаю данное положение достаточно важно разъяснить. У меня есть первый допрос, который я впервые проводил с подсудимым, и он ясно показывает, что он ссылался на записи; но он чётко сказал мне тогда, что у него их нет, что он оставил их в черном кожаном чемодане с остальными документами в Мондорфе и он спросил меня может ли он получить их; и я сказал, что я сделаю так, и мы так и не смогли найти их, и такова расшифровка допроса.
Зейсс-Инкварт: Могу я сказать, что я получил их. Чёрный кожаный чемодан доставили сюда в суд и записи в нём. Мне представили копию на одном из последующих допросов.
(Была короткая пауза)
Председательствующий: Продолжайте, доктор Штейнбауэр.
Штейнбауэр: Могу я сказать, что документ номер Зейсс-Инкварт-49, страница 113, является по сущности таким же по содержанию. Подсудимый, нынешний свидетель, проинформировал Шушнига о предмете беседы; что очевидно из документа номер 3721-ПС, экземпляр номер Зейсс-Инкварт-65, на странице 158.
Свидетель, я хочу спросить вас о том, одобрил ли Гитлер ваши предложения?
Зейсс-Инкварт: Он чётко сказал «да» ряду вещей, но по другим положениям он выразил сомнения о том согласится ли австрийское правительство; однако, принципиальным впечатлением было то, что такая политика казалась возможной.
Штейнбауэр: В этой связи также предполагалось, что в качестве министра внутренних дел и полиции вы поставили исполнительную власть под контроль нацистов.
Зейсс-Инкварт: Я хочу оставить основные объяснения данного вопроса своему свидетелю, доктору Скублю[2765]. После смерти Дольфуса доктор Скубль был особо доверенным лицом австрийского правительства и приставлен ко мне в качестве государственного секретаря и генерального инспектора по вопросам безопасности — для своего рода контроля. Я вообще не имел возражений этому и был очень рад иметь такого эксперта в своём распоряжении.
Я хочу лишь кратко упомянуть, что все правоохранительные приказы шли от Скубля. Я сам никогда не отдавал прямого приказа австрийской полиции. Скублю давал инструкции доктор Шушниг, в частности 10 и 11 марта. Я сам не привёл ни одного национал-социалиста в австрийскую полицию.
Штейнбауэр: Хорошо, этого достаточно.
Зейсс-Инкварт: Вероятно, я могу кратко сослаться на публичное обращение…
Штейнбауэр: В данной связи я хочу сослаться на два документа, номера Зейсс-Инкварт-51 и 52 на страницах со 117 и 119 соответственно. Сейчас мы пришли к документальной книге номер 2. Первая является речью подсудимого в качестве министра, адресованной к сотрудникам полиции, вторая речь это радиобеседа, которую он провёл в Линце.
Теперь мы переходим к критическим дням в марте. Вас информировали и кто о плане плебисцита Шушнига?
Зейсс-Инкварт: За день перед объявлением доктором Шушнигом плана по плебисциту, в Инсбруке он вызвал меня и проинформировал меня об этом плане. Тогда я спросил его, являлось ли его решение неизменным и он подтвердил это. Я выразил свою озабоченность тому, что это может привести к сложностям; но я пообещал ему, что я помогу ему во всём, что можно, также делая всё возможное для плебисцита или достижения подходящего результата — подходящего, то есть, даже для национал-социалистов. Конечно, у меня был постоянный контакт с австрийскими национал-социалистами, поскольку я был посредником. Я говорил на нескольких встречах — Зернатто и доктор Шушниг были проинформированы об этом — и я — и пересказывал то, что я обсуждал с Адольфом Гитлером или то, что я предложил ему. Я избегал всех возможностей демонстраций, и в качестве министра внутренних дел также запретил такие демонстрации. В этой связи могу я сослаться на общий запрет общественных митингов, наложенный мной на остальных, и особо запретил демонстрацию в Граце, что очевидно из допроса свидетеля Юберрейтера.
Штейнбауэр: Шушниг дал вам какие-либо обещания?
Зейсс-Инкварт: Нет, я хочу сказать, что тем же самым вечером ко мне также обратился доктор Юри, который некоторым образом уже услышал о плане плебисцита. Я не говорил ему о том, что я дал своё согласие доктору Шушнигу, хотя в связи с моей функцией как посредника изложенной в соглашении от 12 февраля, мне не позволялось молчать; пока же, я молчал.
Штейнбауэр: Господин Председательствующий, может быть подошло время для перерыва.
Председательствующий: Очень хорошо. Мы прервёмся.
(Объявлен перерыв)
Штейнбауэр: Мы дошли до плебисцита, который запланировал Шушниг и о котором тогда стало известно. Теперь мы переходим к 11 марта. Что вы делали утром того дня?
Зейсс-Инкварт: Сначала я должен сказать, что за день или два ранее, после консультации с австрийскими национал-социалистами, я написал письмо доктору Шушнигу в котором я прокомментировал плебисцит отрицательным образом. Причинами являлось в основном, что действительные результаты плебисцита не были гарантированными, потому что это не был подходящий плебисцит в рамках национальных законов. Например, о плебисците решил не совет министров, а Отечественный фронт, то есть партия; и он должен был проводиться партией.
Предлагалось, чтобы плебисцит был отложен и были проведены правильные выборы соответствующие всем законным требованиям. Вечером 10 марта в присутствии министра иностранных дел Шмидта[2766], я провёл другой подробный разговор с доктором Шушнигом; и мы согласовали, что правительство — должно включать национал-социалистов, чтобы, соответственно, коалиционное правительство было сформировано; и в таком случае национал-социалисты также проголосуют «да». Только относительно разрешения на деятельность партии, деятельности партии, всё ещё существовали разногласия во мнениях. Я доложил об этом австрийским национал-социалистам, но они не сильно заинтересовались, потому что шли новости из Берлина которыми отвергался плебисцит. Мне сказали, что на следующий день я получу письмо от Гитлера.
Штейнбауэр: Вы получили письмо?
Зейсс-Инкварт: Да. Я получил письмо от Гитлера с курьером. Я почти уверен, что письмо также содержало проект телеграммы о вступлении в Австрию, но я не могу вспомнить включался ли в него проект речи по радио.
Штейнбауэр: Что вы делали утром, после получения письма?
Зейсс-Инкварт: После получения этого письма я пошёл с министром Гляйсе[2767] к доктору Шушнигу. Мы были в ведомстве федерального канцлера до 10 утра, и я проинформировал федерального канцлера Шушнига о всём содержании этого письма без ограничений. В частности, я указал на то, что в случае отказа Адольф Гитлер ожидал беспорядков среди австрийских национал-социалистов и что он был готов, если произойдут беспорядки, ответить на просьбу о помощи войдя в неё. Другими словами, я прямо обратил внимание федерального канцлера Шушнига на возможность такого развития.
Штейнбауэр: Вы попросили его ответить?
Зейсс-Инкварт: Письмо устанавливало крайний срок, 12 часов. Так как наш последний разговор длился до 11:30, я попросил федерального канцлера Шушнига дать мне ответ к 2 часам. Я знал, что тем временем, и также в следующий день, он предпринимал меры безопасности посредством доктора Скубля, которые я должен был одобрять. Ряд возрастных групп австрийской федеральной армии были призваны, полиция повсюду получала инструкции, и вечером вводился комендантский час.
Штейнбауэр: Что случилось вечером 11 марта?
Зейсс-Инкварт: В 2 часа я пошёл в ведомство федерального канцлера Шушнига с министром Гляйсе. Мы поговорили с доктором Шушнигом; он отверг отсрочку. В тот момент мне позвонили по телефону; фельдмаршал Геринг был у трубки и разговор между нами воспроизведен здесь под номером экземпляра США-76, документ номер 2949-ПС.
И затем последовали требования и уступки. Когда я сказал фельдмаршалу Герингу, что федеральный канцлер Шушниг отверг отсрочку, он заявил от имени Рейха, что он просит отставки Шушнига, потому что он нарушил соглашение от 12 февраля и Рейх ему не доверяет. Доктор Шушниг тогда был готов к отсрочке, но не к отставке. Впоследствии фельдмаршал Геринг потребовал, не только отставки Шушнига, но и моего назначения федеральным канцлером. Во время совещания с федеральным канцлером Шушнигом в 3:30 вечера, канцлер сказал, что он вручит федеральному президенту прошение об отставке всего кабинета. Когда я был проинформирован об этом, я покинул ведомство федерального канцлера, потому что я считал свою функцию посредника завершенной в смысле соглашения от 12 февраля; и я не хотел каким-либо образом оправдывать или продвигать своё назначение федеральным канцлером.
Штейнбауэр: В этой связи могу я сослаться на мой экземпляр номер Зейсс-Инкварт -58, страница 134. Это выдержка из телефонных разговоров Геринга; Геринг слушал доклады, и Зейсс-Инкварт говорил об отношениях между Германией и Австрией. Здесь говорится: «Да, он подразумевает, что австрийская независимость будет сохраняться…»
Итак, это было 11 марта, поздно вечером?
Зейсс-Инкварт: В этих телефонных разговорах также предлагалось, чтобы подразделение партии, эмигрантский легион, прибыл в Австрию. Из этого же телефонного разговора, очевидно, что я возражал этому и хотел скорее выборов или плебисцита перед вступлением данного подразделения в Австрию.
По ходу того вечера государственный секретарь Кеплер прибыл в Вену и запросил у меня информацию. И значит я снова, поехал в ведомство федерального канцлера. Берлин непрерывно просил меня обратится к федеральному президенту в отношении моего назначения федеральным канцлером. Я всегда в этом отказывал.
Штейнбауэр: И, что тогда делала австрийская НСДАП?
Зейсс-Инкварт: Партия в Австрии начала демонстрации. Члены партии покидали свои дома, заполняли улицы и так как члены партии или симпатизирующие принимали участие в демонстрациях против системы и за национал-социалистов, демонстрации приняли огромный размах.
Штейнбауэр: Каким было чувство федеральных провинций?
Зейсс-Инкварт: У меня не было связи с федеральными провинциями, но я достаточно быстро узнал, что ночью или на следующий день там, даже в большей степени, чем в Вене проходили демонстрации огромных толп против Отечественного фронта и за национал-социалистов.
Штейнбауэр: Какие попытки предпринимал федеральный президент Миклас[2768] для разрешения ситуации?
Зейсс-Инкварт: По своим собственным наблюдениям я ничего не могу об этом сказать, так как до 8 часов вечера никто не обращался ко мне с такими вопросами. Никто не говорил со мной о федеральном канцлерстве; никакая другая возможность решения со мной не обсуждалась. Я слышал, что федеральный президент хотел сделать доктора Эндера[2769], из Форальберга, канцлером и меня вице-канцлером. Мне кажется, что сделанное предложение было бы совершенно практичным. Но я не смог обсудить его — по крайней мере, с Берлином — потому что мне никто ничего не говорил.
Штейнбауэр: И когда события достигли пика и Шушниг предложил свою отставку, вы составили список кабинета?
Зейсс-Инкварт: По ходу вечера стало ясно, что федеральный канцлер Шушниг уйдет и что Рейх не потерпит какого-либо иного правительства кроме национал-социалистического правительства. Поэтому, чтобы меня не застали врасплох, я считал своей задачей изучить кого я должен взять в кабинет. Предложения, упомянутые в телефонных разговорах мне вообще не передавались. Я выбрал своими коллегами вполне независимых — естественно после консультаций с австрийскими национал-социалистами — и они включали, также людей с сильными католическими связями, таких как профессора Менгина, доктора Вольфа и других.
Я попросил министра иностранных дел Шмидта войти в кабинет. Он спросил у меня причину, и я сказал ему: «Я хочу сохранить Австрию автономной и независимой, и мне требуется министр иностранных дел, у которого есть связи с западными державами. Шмидт отказался, заметив, что федеральный канцлер Шушниг пригласил его в политику и что он оставался верным ему.
Штейнбауэр: Теперь я хочу представить некоторые документы: Документ номер Зейсс-Инкварт-50, страница 115, из книги Зернатто о позиции Зейсс-Инкварта; затем, на странице 125, документ номер Зейсс-Инкварт-54, также из книги Зернатто, где говорится: «…он» — Зейсс-Инкварт — «больше не держит в своих руках развитие».
Затем документ номер Зейсс-Инкварт-62, страница 149, в котором Зернатто цитирует из разговора с Зейсс-Инквартом:
«Он говорит, что есть два основных пункта, по которым он не пойдёт на компромисс. Первый независимость Австрии и во-вторых, возможность консервативного католического элемента для развития своей собственной жизни».
(Обращаясь к подсудимому)
Теперь мы пришли к самому важному вопросу. Затем вы выступили с речью по радио, в которой вы назвали себя министром, хотя Шушниг уже ушёл в отставку.
Зейсс-Инкварт: Ситуация была следующей: отставка всего кабинета не была принята федеральным президентом; и мы, включая меня, оставались министрами. Когда доктор Шушниг произнёс свою прощальную речь, он не говорил об отставке всего кабинета. Он лишь сказал: «Мы уступаем силой». Доктор Шушниг и федеральный президент Миклас тогда согласились, что я не буду в действительности назначен федеральным канцлером, но что исполнительная власть для ввода германских войск передавалась мне. Поэтому, по моему мнению, я был де факто министром внутренних дел и министром иностранных дел.
Штейнбауэр: Обвинение утверждает, что вы сами оказывали давление на федерального президента Микласа для назначения вас канцлером.
Зейсс-Инкварт: Я вообще не видел федерального президента Микласа до 9 или 10 часов вечера, после речи Шушнига «Мы уступаем силе».
Штейнбауэр: Я хочу представить суду эту речь канцлера доктора Шушнига от 11 марта под номером документа Зейсс-Инкварта-53, страница 122; в ней говорится:
«Федеральный президент поручил мне проинформировать австрийский народ, что мы уступаем силе. Поскольку мы не хотим проливать ни капли немецкой крови, даже в такой тяжкий час, мы отдали нашим вооруженным силам приказы отступать, не оказывая сопротивления, если вторжение в Австрию осуществляется, и ожидать решения в течение следующих нескольких часов».
Обвинение, свидетель, поняло о факте такого давления также в том факте, что подразделения СС[2770] были вызваны тогда в ведомство федерального канцлера. Что вы скажете об этом?
Зейсс-Инкварт: Мне кажется после прощальной речи Шушнига, когда я увидел в приёмной 10 или 15 молодых людей в чёрных брюках и белых майках, которые являлись СС. У меня сложилось впечатление, что они являлись посланцами и подчинялись государственному секретарю Кеплеру и остальным. Так как они пришли в комнаты, в которых находились федеральный канцлер Шушниг и президент Миклас, я приказал охранникам австрийского батальона охраны стоять у их дверей. Я могу упомянуть, что он являлся отборным в австрийской армии, который по австрийским меркам был хорошо вооружены, в то время как эти эсэсовцы — больше всего 40 — возможно несли пистолеты. Более того, в 50 шагах от ведомства федерального канцлера находились бараки батальона охраны, с несколькими сотнями отборных и хорошо вооруженных людей. Если бы федеральный президент Миклас и федеральный канцлер Шушниг не озаботились вещами иными чем происходили в ведомстве федерального канцлера и на улице снаружи его, они могли просто положить конец ситуации, вызвав батальон охраны.
Штейнбауэр: Обвинение представило письменные показания гауляйтера Верхней Австрии, Айгрубера[2771], который заявляет, что даже до того, как вы стали федеральным канцлером, вы приказали захватить власть в различных австрийских федеральных провинциях.
Зейсс-Инкварт: Это совершенно неправильно и гауляйтер Верхней Австрии также не обращался ко мне за разговором. Мне кажется, он сказал, что он получил телеграмму подписанную мною. Я не направлял телеграмму и не давал никаких инструкций никакому гауляйтеру или кому бы то ни было ещё для захвата власти.
Позднее я слышал от Глобочника[2772], что он осуществлял захват власти. Он говорил мне такие слова: «Вы знаете, я захватывал для вас власть и действовал как правительство; но я ничего не говорил об этом, потому что вы были бы против этого».
Штейнбауэр: Вы сказали, что были бы против этого. Население тоже было против этого, против вступления, которое тем временем имело место, то есть, вторжения описанного подсудимым Герингом?
Зейсс-Инкварт: Нельзя называть это вторжением; это было бурное, громкое приветствуемое вступление германских войск. Не было деревни — даже тех с ортодоксальным католическим населением — и рабочего округа, который не взорвался в праздничном бурном праздновании. Более того, и доктору Шушнигу и мне это было совершенно ясно; однажды в 1937 он согласился со мной, когда я сказал, что вступление германских войск в Австрию не могло ожидаться не с чем кроме как с овациями населения.
Штейнбауэр: В данной связи я хочу сослаться на документ номер Зейсс-Инкварт-37, страница 86. Это цитата из книги Самнера Уэллеса[2773] «Решительное время», описывающее разговор между ним и итальянским министром иностранных дел, графом Чиано[2774], и он говорит:
«До оккупации Австрии, доктор Шушниг приехал в Рим. Он откровенно признался мне, что если Германия оккупирует Австрию, большинство австрийцев поддержат оккупацию, если бы Италия послала войска в Австрию для предотвращения оккупации, австрийцы все до одного присоединятся к немцам для борьбы с Италией».
Свидетель, итак, мы переходим к следующему дню, 12 марта. Тогда у вас был телефонный разговор с Гитлером?
Зейсс-Инкварт: Да; я позвонил фюреру в связи с вступлением войск. Я хочу повторить и объяснить, что днём ранее, около 7 часов, переговоры внезапно остановились. Все ждали. В половине 7 государственный секретарь Скубль пришёл с новостями о том, что вступление германских войск действительно началось, в соответствии с докладом одного из приграничных постов; именно фельдмаршал Геринг постоянно говорил, что это происходило. Думая, что данное вступление уже идет, Шушниг произнёс прощальную речь. И на этом правительство Отечественного фронта ушло в отставку. И я прямо заявлял, до этого момента, что я ничего не делал для ускорения занятия Австрии или, выражая это более правильно, намеренно ускоряя усиление национал-социалистов и захват власти. Я действовал лишь как посредник в смысле договора от 12 февраля. Но с того момента, когда система подошла к концу, я считал своей ответственностью предпринимать действия. Сначала я произнёс речь по радио, но не ту которую мне приписывают утром. Так как я не говорил о провинциальных правительствах, но ссылался на себя в качестве министра внутренних дел. Только тогда я призвал СА[2775] и СС в качестве вспомогательной полиции; и как и Шушниг, я отдал приказ не оказывать сопротивления вступлению германских войск. Впоследствии я был назначен федеральным канцлером, и мой кабинет был одобрен. В ту же ночь я поехал в дом доктора Шушнига на своей машине, потому что я опасался, того, что с ним может, что-нибудь случится в руках провокаторов; я попросил доктора Кеплера позвонить фюреру и попросить его отдать приказ не вводить войска. Рейхсмаршал Геринг говорил здесь об этом. Утром я позвонил снова; затем я встречал фюрера в аэропорту Линца и пока ввод войск продолжался, я спросил его не было бы возможно, чтобы австрийские войска вступили в Германский Рейх, для того, чтобы, по крайней мере, символически, поддерживались равные права. Фюрер согласился; и австрийские войска действительно вступили в Мюнхен, Берлин и другие города, в австрийской форме.
Штейнбауэр: Как, в своём качестве вновь назначенного федерального канцлера, вы представляли дальнейшее развитие ситуации?
Зейсс-Инкварт: Поскольку система Отечественного фронта распалась, я больше не мог воспользоваться идеей коалиционного правительства. Мне было ясно, что правительство национал-социалистов с очень сильной католической тенденцией сможет контролировать развитие не в форме непосредственно аншлюса, но скорее — проводя подходящие выборы и плебисцит — в форме экономического и возможно военного союза с Германским Рейхом.
Штейнбауэр: Господин Председательствующий, в этой связи, я хочу представить чрезвычайно важный документ, который показывает в совершенно новом свете как возник закон об аншлюсе. Это заявление под присягой бывшего государственного секретаря внутренних дел, доктора Штуккарта[2776], который здесь в заключении. Я представляю суду и хочу установить следующее из этих показаний…
Председательствующий: Где документ?
Штейнбауэр: Документ номер Зейсс-Инкварт-92. Свидетель говорит в нём, что Гитлер, вероятно, включил бы президентство Австрии в своей персоне, что ему, свидетелю, Фриком было сказано подготовить закон в таком смысле, но что он внезапно приказал в Линце…
Председательствующий: Доктор Штейнбауэр, минуточку.
Штейнбауэр: По голландским вопросам, есть несколько письменных показаний, которые ещё не поступили или которые только, что пришли. Вероятно, более удобно представить эти документы, когда они будут переведены.
Председательствующий: Я полагаю, обвинение имеет письменные показания?
Штейнбауэр: Да, обвинение уже имеет письменные показания.
Если я могу продолжать, он сказал, что к его удивлению ему было сказано Гитлером в Линце подготовить закон, предусматривающий непосредственный, тотальный аншлюс, то есть, предусматривая для Австрии статус провинции, земли, Германского Рейха, как Бавария и остальные немецкие земли. Он разработал этот закон, как он был проинструктирован, вылетел в Вену, и представил его для одобрения министрами, которые собрались там.
Я хочу установить в трёх документах, как аншлюс воспринимался населением. Первое, документ номер Зейсс-Инкварт-30. Это празднование на котором венцы приветствовали фюрера на крупнейшей площади Вены, Хельденплац. По этому поводу, 15 марта, свидетель, поприветствовал фюрера и сказал:
«Цель, за которую боролись веками немецкой истории, за которую несказанные миллионы лучших немцев истекали кровью и погибли, которая являлась окончательной задачей яростной борьбы, длившейся тягости в горькие часы — сегодня достигнута. Австрия вернулась домой».
Теперь Гитлер приказал, чтобы этот закон об аншлюсе впоследствии был санкционирован плебисцитом австрийского населения. Документы, показывающие результат плебисцита уже представлялись суду. Я хочу указать, дополнительно, на отношение католических епископов к плебисциту — то есть документ номер Зейсс-Инкварт-32, страница 73 — отношение тогдашнего действующего федерального президента доктора Карла Реннера — то есть документ номер Зейсс-Инкварт-33, страница 76. По отношению иных держав к вопросу аншлюса, я должен процитировать из показаний свидетеля Шмидта, который в качестве тогдашнего министра иностранных дел являлся квалифицированным человеком; но я хочу приобщить один документ об этом, а именно документ номер Зейсс-Инкварт-38, страница 89. Это речь Чемберлена[2777] в Палате Общин[2778], который был тогда премьер-министром. В ответ на вопрос относительно аншлюса он сказал: «…ничего не могло остановить эту акцию Германии пока мы и остальные не были готовы силой предотвратить это».
(Обращаясь к подсудимому)
Итак Австрия была присоединена, в качестве части великогерманского Рейха, с Зейсс-Инквартом в качестве канцлера. Вы оставались федеральным канцлером или вы получили иную государственную функцию после захвата власти?