Покровский: Хорошо. Мы можем найти много документов такого типа; но я не считаю нужным тратить время на дальнейшее разъяснение данного вопроса. Скажите мне, было бы правильным сказать, что вы были осведомлены о всей работе проводимой ОКВ — что вы хорошо знали о важных проблемах связанных с ОКВ тогда?
Йодль: Только в ограниченной степени — в отдельных вопросах. Я вообще не был осведомлен обо всём, что происходило во множественных ведомствах в Берлине. Это совершенно невозможно. Это меня не касалось. Я уже свидетельствовал, что моё время было настолько занято, что я должен был делать больше чем у меня имелось времени.
Покровский: Очень хорошо, вы вынудили меня обратиться к вопросу с которым я хотел разобраться. Пожалуйста, вы посмотрите на наш новый документ СССР-476. Данный документ включает выдержки из показаний Кейтеля от 9 ноября 1945. Он заявляет здесь:
«Вопрос: Генералу Йодлю было возможно без вашего ведома созывать такую встречу?»
Милорд, мы говорим, о совещании в Рейхенхалле.
Ответ фельдмаршала Кейтеля:
«Да это было совершенно возможно, так как я часто находился в официальных поездках; и генерал Йодль имел полномочия созывать встречу, потому что он представлял меня в моё отсутствие».
Вы нашли отрывок? Вы прочли его?
Йодль: Полковник Покровский, конечно, для вас очень сложно следовать за этими военными вопросами. Это смешно. Разумеется, я мог опрашивать своих офицеров штаба. Мне не требовалось для этого созывать встречу. Они являлись моими офицерами генерального штаба с кем я работал в Рейхенхалле. Разумеется, я мог пойти к ним. Это было моё управление и моя обязанность.
Председательствующий: Я не думаю, что требуется настолько повышать голос.
Покровский: Мне кажется, что вы всё ещё не ответили два моих вопроса. Первый, вы прочли документ?
Пожалуйста, скажите мне: прочли вы или нет данный отрывок, который я только что прочёл под протокол на странице 1?
Йодль: Да. Тут, фельдмаршал Кейтель говорил: «…, так как я часто находился в официальных поездках…»
Покровский: Вы не должны читать его второй раз. Я его уже прочёл. Я просто хочу, чтобы вы мне сказали прочли ли вы отрывок?
Йодль: Да, я прочёл то где говорится: «…попросить генерал-полковника Йодля».
Покровский: Нет, вы читаете дальше того отрывка, который сейчас меня интересует. Со слов «попросить генерал-полковника Йодля» — уверяю мы дойдём до данного отрывка. Но это правда, что Кейтель часто уезжал, и что вы замещали его? Я не услышал какого-либо ответа.
(Ответа не последовало)
Я не слышу ответа.
Йодль: Я уже говорил, что, временами, он уезжал на день или похожее и что он несколько раз был в Берлине несколько дней; но он находился в тех ведомствах которые подчинялись ему. Я находился один со своим оперативным штабом и я не мог делать всё, что хотел со своим штабом. За время всей войны я никогда не созывал совещания с другими ведомствами в качестве заместителя фельдмаршала Кейтеля. Я ничего не понял этими вопросами.
Покровский: Вы сказали много слов, но не дали мне чёткого ответа на мой короткий и простой вопрос — а именно, вы подтверждаете или не подтверждаете, правдивость заявления Кейтеля? «Да» или «нет». На это очень просто ответить, не так ли?
Йодль: Вот в чём суть, но записанное смешно.
Покровский: Мы оценим правдивость вашего заявление позднее. Мне важно было установить факт.
Покровский: Я представляю суду еще один наш документ, СССР-263. У вас теперь есть возможность прочитать его самому. Это выдержки из показаний другого офицера, работавшего с вами, генерала Варлимонта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с отрывком, который отмечен в вашей копии, пока я зачитаю его вслух. Так будет быстрее.
Вопрос, который был задан Варлимонту.
«Когда впервые ОКВ получил задание подготовить план нападения на Советский Союз?»
Вы нашли отрывок?
Йодль: Тот, что передо мною — отрывок, который отмечен красным — содержит заявление Варлимонта об организации ведомств ОКВ. На следующей странице нечто о приготовлениях к нападению на Советский Союз.
Покровский:
«Когда впервые ОКВ получил задание подготовить план нападения на Советский Союз?»
Ответ Варлимонта:
«Лично я впервые услышал об этом плане 29 июля 1940 г. В тот день генерал-полковник Йодль прибыл в специальном поезде на станцию Рейхенхалле, где находился отдел «Л» штаба оперативного руководства».
Вы нашли это?
Йодль: Да.
Покровский: У меня нет необходимости зачитывать значительную часть показаний Варлимонта, потому что речь идет об известном факте — о созыве того совещания, где Йодль дал директиву своим оперативным работникам готовить план нападения на Советский Союз.
Варлимонт говорит: «Йодль ошеломил нас этим сообщением, к которому мы не были подготовлены». Вы нашли это место? Пожалуйста, посмотрите на документ.
(Ответа не последовало)
Йодль, пожалуйста, возьмите документ в руку и посмотрите правильно он был прочитан под протокол.
Председательствующий: Он не прошёл правильно? Минуточку.
Экснер: Я лишь хотел обратить внимание Трибунала на тот факт, что перевод и передача плохо дошли до нас, так что я с трудом понял, что-либо. Я услышал только половину вопроса, и я удивлён, что подсудимый вообще смог ответить.
Председательствующий: Теперь прошло лучше? Перевод теперь проходит лучше?
Экснер: У меня мнение, что сам перевод слабый, не только техническая передача. Часто очень сложно понять вопрос — они вообще не имеют смысла. И мой коллега доктор Штамер[2690], подтверждает это. Поэтому нам сложно.
Председательствующий: Нам лучше продолжить и посмотреть, может быть, он улучшится.
Покровский: Я хочу, чтобы вы сами прочли другое предложение. Это отрывок, в котором Варлимонт заявляет, кому была доверена ответственность за разработку данных планов и как отреагировали присутствовавшие офицеры. Он свидетельствовал: «Йодль ошеломил нас этим сообщением, к которому мы не были подготовлены…» Это на первой странице почти в середине страницы. Вы нашли это?
Йодль: Я не могу найти предложение, которые вы только что прочли, «Йодль ошеломил нас». Я не могу найти это предложение.
Покровский: В таком случае, я начну с предыдущего предложения. Вероятно, так вам будет проще.
«Кроме меня, он также приказал трём старшим офицерам…полковнику фон Лоссбергу[2691], подполковнику барону фон Фалькенштейну[2692] от Люфтваффе и капитану Юнге от флота».
Вы нашли это?
Йодль: Да.
Покровский: Спасибо.
«Йодль ошеломил нас этим сообщением…к которому мы не были подготовлены».
И потом несколько ниже:
«Йодль заявил, что фюрер решил подготовить войну против России. Фюрер это обосновал тем, что война с Россией должна произойти так или иначе, так лучше будет, если эту войну провести в связи с уже происходящей войной» и т. д.
Вы нашли это место?
Йодль: Да, я нашел его.
Покровский: Очень хорошо. Теперь я хочу зачитать ещё один параграф из документа СССР-476, который вам только, что вручили, один из которых вы начали зачитывать первый раз и я сказал, что мы в итоге к нему вернёмся. Кейтеля спросили знал ли он, что-нибудь об этом совещании, и он ответил:
«Я вообще ничего не знал о совещании относительно нападения на Советский Союз. Я услышал впервые о нём здесь в заключении».
Вы нашли место?
Йодль: Нет. Я не нашёл его, но я его припоминаю. Я недавно его читал.
Покровский: Я хочу, что вы нашли. Нам не нужно лишнее недопонимание. Немного ниже Кейтель заявил, что вы не информировали его об этом совещании даже позднее. Это так? Вы подтверждаете заявление, или нет? Вы скажете, что показания Кейтеля правильные?
Йодль: Действительно никакого такого совещания по этим военным вопросам не было. У вас есть совещания в гражданской и парламентской жизни, но у нас не было совещаний. Я поговорил со своими офицерами генерального штаба как я часто делал. Поэтому это…
Покровский: Извините меня, я собираюсь вас прервать. Позднее вы сможете добавить всё, что пожелаете, но я просто хотел прямого ответа на вопрос: Правильно ли сказал Кейтель, что вы не докладывали об этом совещании, это так или нет?
Йодль: О самом совещании я, безусловно, ничего не говорил ему, да это и не играет никакой роли. Однако о том, что сказал мне фюрер, мне кажется, я хорошо помню, что доложил ему об этом, так как это был весьма важный вопрос, и он позже в связи с этим вопросом составил меморандум. Так что он, безусловно, узнал об этом. Однако это лишь предположение, которое я могу сделать с довольно большой уверенностью.
Покровский: Вполне удовлетворен вашим ответом. И завершая со своей первой группой вопросов, я хочу задать ещё один по данному предмету: вы не согласны со мной в том, что только заместитель начальника ОКВ, а не простой ответственный сотрудник, мог совершенно независимо — без уведомления Кейтеля, без каких-либо инструкций и даже без доклада пост-фактум — решать вопросы, такие как подготовка плана нападения на другую страну? Вы поняли мой вопрос?
Йодль: Я понял слова, но не их смысл. Прежде всего, вы вставили в свой вопрос ложное утверждение. Вы утверждаете, что я не докладывал о подготовке плана по нападению на нейтральную страну фельдмаршалу Кейтелю. Такое утверждение с вашей стороны я опроверг вчера под присягой. Мы не занимались на той встрече нападением на Советский Союз. Мы занимались обороной против советского нападения на румынские нефтяные месторождения. Это установлено в документе С-170, журнале боевых действий флота.
Покровский: Это всё, что вы хотели сказать о данном вопросе.
Йодль: Мне кажется этого достаточно.
Покровский: Я не намерен с вами спорить. Я просто желаю сказать, что у нас есть два доказательства данного совещания. Первое, ваши показания, в которых вы отрицали факт подготовки плана нападения на Советский Союз; и второе, показания другого участника совещания, Варлимонта, который прямо заявил, что совещание особо было посвящено разработке плана нападения на Советский Союз и что данная директива сильно их взволновала. Я не намерен заниматься с вопросом далее, но я хочу спросить…
Йодль: Если вам интересно, я могу объяснить разницу.
Покровский: Нет в настоящий момент это меня не интересует.
Правильно ли будет сказать, что вы были первым или одним из первых руководящих штабных работников гитлеровской Германии, занявшихся подготовкой мероприятий по нападению на СССР еще летом 1940 года? Вот тут я хочу услышать ваш ответ. Вам понятен вопрос?
Йодль: Да, вопрос понятен и мой ответ в том, что вероятно я был первым, кто узнал об озабоченности фюрера о русском политическом отношении. Я, однако, не был первым, который занялся подготовкой к нападению на Советский Союз. Я, к моему большому удивлению, узнал здесь от свидетеля Паулюса[2693], что задолго до того, как мы вообще согласно приказу начали заниматься этим вопросом в генеральном штабе сухопутных сил составлялись проекты наступления. Я не могу совершенно точно заявить, каким образом это произошло. Может быть, об этом знает генерал-полковник Гальдер[2694]. Я могу высказать лишь предположения по этому вопросу.
Покровский: Предположения нас интересуют очень мало, мы больше занимаемся фактами. Вчера, 6 июня, вы заявили, что нападение на СССР которым Германия нарушила свой договор об отношениях с Советским Союзом, носило характер превентивной войны. Не так ли вы сказали?
Йодль: Да, это я сказал. Это была превентивная война.
Покровский: Да, по вашему мнению. Вы помните из показаний Мильха[2695], из показаний Редера, из показаний Геринга, из показаний Паулюса, из показаний Кейтеля, что они были против войны с СССР. Я оглашу вам одну фразу из показаний Кейтеля здесь, на суде, чтобы вам легче было вспомнить.
Кейтеля допрашивал генерал Руденко[2696], Главный обвинитель от СССР.
«Вопрос: Вы заявили, что вы специально входили с предложением к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского Союза?
Ответ: Да, не только изменить этот план, но вообще оставить эти планы, то есть не вести войну».
Вы помните это показание Кейтеля?
Йодль: Да, я помню его. Я знаю также и меморандум.
Покровский: Очень хорошо. Не находите ли вы странным, что человек, в данном случае вы, который всячески пытается откреститься оттого факта, что он был заместителем Кейтеля, утверждает перед Гитлером и здесь, на суде, что он лучше Кейтеля был проинформирован о положении дел и поэтому брал на себя смелость выступать с утверждениями, идущими вразрез с позицией Кейтеля, Паулюса, Редера, Геринга и Мильха?
Йодль: Я не понял этого.
Покровский: Я был бы очень рад сделать свою мысль яснее. Кейтель выразил какой-либо необходимости в том, что вы назвали «превентивной» войной, и все те лица, показания которых я только, что упоминал не видели причины для ведения так называемой «превентивной» войны. Они не верили, что Советский Союз намерен напасть на Советский Союз, в то время как вы заявили, что война являлась «превентивной». Итак вы поняли мой вопрос?
Йодль: Да, теперь я вас понял.
Покровский: Очень хорошо, вы ответите на вопрос?
Йодль: Да, я могу дать объяснение. Прежде всего, точно неизвестна позиция фельдмаршала Кейтеля весной 1941 относительно данного вопроса. Во-вторых, главнокомандующий флотом и главнокомандующий воздушными силами — в отношении обоих господ — видели проблему, в целом только с точки зрения морской или воздушной стратегии, и они вообще не видели опасности от русского флота или русских воздушных сил. То, что происходило на суше, конечно меньше их интересовало. Этим объясняется, что сильнейшая оппозиция шла от Люфтваффе и флота; и только армия, в данном случае, была более настроена, понимать огромную опасность, с которой она сталкивалась. Но, несмотря на это, каждый из нас, включая меня, предупреждал фюрера наиболее резко от данного эксперимента, которые можно было предпринять, если бы иного пути не осталось. Я не возьмусь судить были ли исчерпаны политические возможности; я не могу об этом судить.
Покровский: Очень хорошо. Я удовлетворен вашим ответом, и в частности фактом, что вы опустились до определения нарушения договора и нападения на Советский Союз словом «эксперимент». Я хочу, чтобы вы посмотрели на документ…
Председательствующий: Я не думаю, что вы должны делать комментарии такого рода. Вы должны задавать вопросы, а не комментировать.
Покровский: Милорд, моё замечание связано со следующим вопросом.
(Обращаясь к подсудимому)
Свидетель, пожалуйста, посмотрите на документ 865-ПС. У вас есть документ?
Йодль: Да он передо мной.
Покровский: Отвечая на вопросы защитников, вы сказали, что Ламмерс[2697] чисто случайно назвал вас сотрудником Розенберга. В наших руках очень короткий документ, который я сейчас зачитаю вслух, — документ, подписанный Кейтелем. Это совершенно секретное письмо от 25 апреля 1941 г, Оно адресовано Розенбергу в собственные руки. Там сказано:
«Начальник канцелярии направил мне копию указа фюрера, которым он назначил вас своим уполномоченным по разработке основных вопросов восточноевропейского пространства. От верховного командования вооруженными силами я поручаю участие в разработке этих вопросов начальнику штаба оперативного руководства вооруженных сил — генералу от артиллерии Иодлю и в качестве его заместителя генерал-майору Варлимонту. Прошу, чтобы ваше учреждение сносилось только лично с ними.
«Преданный вам Кейтель».
Что вы скажете по поводу этого документа на вопрос о том, не вспоминаете ли вы, что и по линии аппарата Розенберга вы и Варлимонт, как ваш заместитель, были уполномочены ОКВ еще в апреле 1941 года разрабатывать практические вопросы, связанные с гитлеровской экспансией на Восток? Вы поняли мой вопрос?
Йодль: Вчера я уже говорил суду, всё, что можно сказать об этой формальности. Министр Ламмерс направил всем министерствам вместе с этим отношением письмо точно такого же содержания. Он просил каждое министерство назначить своего уполномоченного и заместителя, и, таким образом, генерал-фельдмаршал Кейтель назвал тех двух офицеров, которые были в ставке. Я никогда не работал с Розенбергом и мне этого не требовалось делать — за исключением единственной беседы с ним, которую я упоминал вчера. Только моя секция пропаганды совещалась с министерством оккупированных восточных территорий о листовках — совершенно обычных вопросах, которые каждый солдат может понять.
Покровский: Кстати, касаясь вопроса солдат. Вы упорно подтверждаете, что вы занимались только военными вопросами оперативного характера и вообще не имели никакого отношения к политическим вопросам. Я вас правильно понял?
Йодль: Я уже давал эти пояснения вчера, постольку, поскольку политика не является неотъемлемой частью стратегии. В некоторой степени политика касается её, так как без политики не бывает стратегии. Это существенная часть стратегии. Но поскольку я не являлся стратегом, а только занимался данным вопросом как офицер генерального штаба, я не касался вопроса напрямую.
Покровский: Вы не занимались такими вопросами? Вы посмотрите на документ С-26, экземпляр СССР-477, и я должен спросить вас находите ли вы свою подпись на последней странице.
Йодль: Да, я вижу свою подпись.
Покровский: Вы нашли её? Это директива об организации пропаганды в связи с планом «Барбаросса». Правильно?
Йодль: Да.
Покровский: Вы собираетесь отрицать, что в данной директиве принятой вами, ясно стоял вопрос, что СССР суверенное государство, должно быть уничтожено и вы считаете это чисто военной проблемой — вы офицер генерального штаба, не занимавшийся политикой?
Йодль: Я не могу найти то где говорится, что Россия должна быть уничтожена.
Покровский: Вы совершенно правы, если вы хотите обратить внимание на формулировку. Такими словам об этом здесь не говорится. Я думаю об общем смысле директивы, в частности подпараграфе «д»
Йодль: Да, но — я знаю документ.
Покровский: Я хочу зачитать одно предложение:
«Пропаганда, нацеленная на расчленение Советского Союза на отдельные государства не должна использоваться в настоящее время».
Далее есть пара технических замечаний, и затем в том же параграфе говорится:
«Вместе с тем, нам следует избегать таких терминов как «Россия», «русские», «русские вооруженные силы» и т.д. и заменять «Советский Союз», «народы Советского Союза», «Красную армию», и т. д.
Йодль, вы нашли место?
Йодль: Да.
Покровский: Очень хорошо. Что вы хотите сказать о предмете, если вы вообще хотите, что-либо о нём сказать.
Йодль: Почему, разумеется. Я желаю ответить на вопрос.
Покровский: Как хотите.
Йодль: Как можно увидеть из заголовка директивы, она касалась руководства пропагандой. В сравнении с британцами и Советским Союзом, мы являлись просто школьниками в пропаганде. Вы, вероятно осведомлены о том, что пропаганда это нечто совершенно оправданное и не ограниченное какими-либо правилами международного права. Одно время, в Женеве, шли долгие дебаты об этом; и идея о том, что пропаганда должна быть запрещена международным правом была отвергнута. Я уже заявлял это на предварительных допросах. В сфере пропаганды я мог делать всё, что захочу. Закона не существует, ни уголовного не международного относительно неё. Но вероятно вам неизвестно, что данная пропаганда согласовывалась с политическими директивами фюрера и так проводилась. Я полностью знаком с пропагандой, так как изучал её 5 лет — вашу тоже. Это совершенно иной тип пропаганды.
Покровский: Вы предпочли не давать прямого ответа на заданный вопрос. Я совершенно удовлетворен этим, также, поскольку я понял ваше отношение к предмету.
Итак, меня интересует ваш ответ на следующий вопрос: какую связь министерство пропаганды имело с данной директивой? Министерство участвовало в подготовке директивы или ОКВ в одиночку ответственное? Вы меня поняли?
Йодль: Да. Я вас понял. Мой отдел пропаганды работал в Берлине. Я не могу подробно рассказать, как он работал с министром Розенбергом или министерством пропаганды над таким документом. Но генерал фон Ведель[2698], начальник данного отдела, сможет вам рассказать. Я лишь знал, что он разрабатывался по согласованию с министерством оккупированных восточных территорий, так как я всегда желал, чтобы не было раздельных линий, а была совместная работа с компетентными гражданскими властями. Но это лишь пропаганда; это не директива по уничтожению России. Пропаганда это духовное оружие.
Покровский: Я не предлагаю вступать в обсуждение о том, из чего состояла пропаганда и являлись ли вы ответственным за пропаганду. У нас есть ещё ряд вопросов.
Вы предложили принять данную директиву после некого согласования с иными ведомствами? Так я это понял. Это правильно? Частично по согласованию со «штабом Розенберга[2699]«?
Йодль: Да, мне так кажется.
Покровский: Очень хорошо. Теперь мы перейдём ко второму комплексу вопросов. Вы оспариваете факт, что документ относительно совещания в штаб-квартире Гитлера 27 марта 1941 касавшегося предмета Югославии? Вы, конечно, помните, это совещание?
Йодль: Да, помню.
Покровский: Вы оспариваете факт, что документы описывающие совещание и директиву для операций против Югославии — оба документа датированы 28 марта 1941, другими словами, они были отданы на следующий день — вы всё ещё оспариваете, что данные документы не исходили от оперативного штаба вооруженных сил, то есть, от вас лично? Вы можете, если хотите, я взглянуть на документ 1746-ПС. Это поможет вам вспомнить события.
Председательствующий: Полковник Покровский, вы не упустили из виду факт, что данный предмет полностью проходился господином Робертсом в перекрестном допросе подсудимого?
Покровский: Милорд, если вы считаете, что данный вопрос уже полностью разъяснен, я воздержусь от него. Но мне кажется, настолько насколько я понял его, он проанализировал данный вопрос в ином смысле. Но если вы думаете, что вопрос ясен, я его отзываю.
Председательствующий: Я ещё не знаю. Но я лишь указал на то, что он был полностью пройден господином Робертсом. Я не знаю, что из данного документа вы предлагаете.
Покровский: Я обратил внимание подсудимого на два документа, милорд: директиву по операциям против Югославии датированную 28 марта, и стенограмму совещания. Оба документа представлены Трибуналу. Если вы думаете, что вопрос был полностью исследован, я не задаю вопросов. Однако, мне кажется, что есть некоторая причина задать вопрос.
Председательствующий: Все, что хочет знать Трибунал это есть ли действительное свежее положение которые будет поднято. Вы должны были слышать перекрестный допрос подсудимого о югославском нападении. И я не знаю, чем являются эти документы от 22 марта и 28 марта, или о чём вы спрашиваете. Если есть что-либо действительно свежее или новое, вы можете это представить; но если это не так, тогда это уже проходилось в сказанном Трибуналом, о том, что перекрестный допрос не должен освещать одно и тоже.
Покровский: Если вы позволите мне, милорд, я понял, что Йодль имел в виду, что для него…
Председательствующий: Я вас также спрашиваю.
Покровский: Я понял показания Йодля, в ответ на вопрос господина Робертс а, что ещё не совсем ясно о том, кто был ответственным за операции против Югославии; и я лишь хочу разъяснения данного вопроса. Итак, если Трибунал считает, что на данный вопрос уже отвечали, я конечно его отзываю.
Председательствующий: Что же, полковник Покровский, Трибунал не смог понять, что свежего в таком методе допроса, о котором вы заявили; и пока вы настаиваете на нём сами, потому что думаете, что у него большое значение, я думаю, вы должны перейти к следующему вопросу в перекрестном допросе.
Покровский: Очень хорошо. Я продолжу, милорд.
(Обращаясь к подсудимому)
Ваш защитник представил документ Л-172, содержит следующее предложение сделанное вами в вашей речи к гауляйтерам от 7 ноября 1943. Я зачитаю это предложение: «Эта проблема недостатка рабочей силы привела к мысли о более тщательном использовании рабочей силы, имеющейся на оккупированных нами территориях.
Вы помните документ?
Йодль: Я не понял вопрос.
Покровский: Я могу его повторить. Ваш защитник представил Трибуналу документ Л-172, который является вашей речью гауляйтерам.
Председательствующий: В чём дело? Вы не может слышать без наушников.
(Обращаясь к доктору Экснеру) Вы что-то желаете сказать?
Экснер: С вашего позволения, господин Председательствующий, перевод такой, что мы просто ничего не понимаем. Мы получаем половину предложения, которая вообще не имеет смысла — по крайней мере, по нашему мнению — и мне кажется, другие господа, включая подсудимого, имеют такие же сложности.
Председательствующий: Подсудимый никак не показал, что он не может понять перевод; он никогда не протестовал, и он отвечал на вопросы.
Экснер: Вы понимаете, подсудимый?
Йодль: Я скажу, что я могу предполагать, о чём большинство вопросов. Поскольку я полностью знаком с проблемой, мне просто; но я не уверен…
Председательствующий: Полковник Покровский, продолжайте помедленнее. Вы слышали, что сказал доктор Экснер?
Покровский: Да я его слышал. Однако, я опасаюсь, милорд, что темп моей речи может затянуть допрос, но я постараюсь говорить медленнее.
(Обращаясь к подсудимому)
В речи, которую вы адресовали гауляйтерам 7 ноября 1943, вы выразили между прочим, следующую идею: ««Эта проблема недостатка рабочей силы привела к мысли о более тщательном использовании…»