Придя в сознание, принц обнаружил себя лежащим всё на том же мраморном полу на балконе. По-прежнему была ночь – значит, он пролежал недолго. Недолго по времени, но не по количеству пережитого им во сне. Если это можно было назвать сном.
Протирая одной рукой глаза, он опёрся другой на холодный каменный пол и привстал. Несколько раз моргнув глазами, он посмотрел по сторонам, одновременно пытаясь сообразить, что произошло, и восстановить картину недавних событий. Он, хотя и довольно смутно, помнил какой-то красный клочок. Помнил бело-жёлтые облака, поглотившие его. Помнил, что он что-то видел, будучи во сне. Но что именно – он не помнил. А вернее не мог вспомнить сразу, но какие-то кусочки сна отложились в его голове и он один за одним собирал их воедино. Однако картина всё равно представлялась очень расплывчатой. Не найдя в ней ничего особенного, он принял всё недавно с ним произошедшее за обычный бредовый сон и постарался отбросить подальше от себя. Он подошёл к краю балкона и вперился глазами в ночное небо. Прохладный ветер напоминал утренний и по коже пробегал лёгкий морозец. Среди всего неба резко выделялось одно тёмное пятно – башня Рассвета загораживала звёзды, и казалось, будто кто-то отрезал от небосклона целый кусок. Песчаная пыль в воздухе немного рассеялась, и пропало то самое облако, в которое вошёл принц, хотя воздух всё ещё был каким-то тяжёлым и душным – Песок не исчез, он просто сделался невидимым и впитался в каждую частичку пространства.
Он несколько раз прошёлся по тому месту, где клубились огромные облака. Ничего. Такой же пустой воздух, как и в десяти шагах отсюда, как на краю балкона и наверно по всему городу. Он прошёл ещё вперёд, ближе к стене, с которой он так неудачно упал – повсюду блестели осколки разбитого стекла, а в одном месте были два тёмных пятна. Принц нагнулся к ним – кровь. Наверняка его собственная. Потекла оттого, что он врезался руками в эти осколки при падении. И наверняка было очень больно. Но он не помнил этой боли. И сейчас не чувствовал её. Он посмотрел на свои руки – одна совершенно чистая, без ран, вторая замотана полоской белой ткани, но, кажется, тоже абсолютно здоровая. Он размотал тугую повязку: действительно рука была совершенно цела, на ней не было порезов, пятен крови и даже шрамов. Хотя он отчётливо помнил, как рассёк руку о меч. И от этого ему становилось как-то не по себе. Конечно же, не страшно, но как-то неуютно. Удивление смешивалось с недоверием. Но сопротивляться очевидной правде было глупо, от этого она не пропадёт – Пески залечили его руку.
– Нет! Этого не может быть! – почему-то вслух произнёс принц.
Он не верил в то, что желавшие его смерти Пески вдруг поменяли своё к нему отношение. Они по-прежнему виделись ему смертельной угрозой, и принц искал какое-то другое объяснение случившемуся. Но найти не мог. Он старался как можно глубже зарыться в свои выброшенные минуту назад воспоминания. Что-то туманное и бесформенное висело в его памяти. Несколько ярких пятен, размазанных по огромному холсту.
Пятна… Разум принца зацепился за это слово и начал лихорадочно что-то вспоминать. Во сне он шёл. Да, он не стоял на месте. Куда он шёл? Этого ему вспомнить не удалось. Нет, он не шёл, он бежал! От кого-то или куда-то. Много голубого света… А потом ночь. Нет, не было ночи, это ему показалось. Но что же тогда было? Вода! Большой фонтан с водой. Он отчётливо вспомнил, как опускал обе руки в воду и умывал лицо. Как по рукам разбегалась живительная прохлада, унося с собой боль… Нет, всё не то! Бессвязный набор пятен. Да! Пятно в воздухе! Много пятен, разных цветов! И почему-то одно белое и одно чёрное. И от последнего он бежал. Навстречу жёлтому свету. Он грел и лечил его руку! Значит, всё-таки Песок помог ему. Буквально спас его!
От всех этих скачков сознания у принца закружилась голова и он сел на пол.
– Так, так, так! – сказал он сам себе и принялся ещё раз погружаться в воспоминания.
Первое, что он увидел – самого себя, лежащего на боку под светом Луны на мраморном полу, подогнувшим колени к голове. Но в этот момент он чувствовал себя в чужом теле, и этот кто-то отходил назад. Медленно, шаг за шагом, к краю балкона, на перила… и за них, по воздуху, в неведомую ночную даль. А потом всё гасло и терялось в тумане. И он видел мир уже своими глазами. Грань между сном и реальностью была утеряна, и принц окончательно запутался. Порой ему начинало казаться, что он всё ещё во сне. Но быстро в этом разубеждался – слишком уж реальными были сейчас все его чувства.
Вдруг перед ним всплыло чьё-то лицо. Не совсем человеческое, измождённое, с почерневшими глазами, в центре которых горело по белому зрачку. И он видел себя в этих глазах. Он протянул руку… И в миг всё исчезло, лицо расплылось в воздухе и он проснулся.
Мысли как рой пчёл летали в голове принца, но он так и не смог соединить их воедино. И вдобавок он вновь вспомнил красную вспышку. Он посмотрел по сторонам: с балкона, по обе стороны от окна уводили куда-то две широких лестницы. Он пошёл к левой, поднялся по ней и обнаружил, что она выводит на балкон в том зале, где он сражался со своим отцом.
Здесь наверху стены были другого цвета, коричневато-красные, из дерева. Они были увешаны картинами по всей своей длине, а неподалёку от той двери, через которую принц пару мгновений назад попал сюда, располагалась ещё одна, но вход в неё был слегка прикрыт… красной занавеской. Именно красной. Небольшой кусочек его сознания, в котором уже больше часа царил хаос, вдруг неожиданно превратился в нечто стройное и понятное. Всё стало на свои места, но от этого лучше не становилось. Почему ему так врезалась в память эта занавеска? Он ушёл от Песков навстречу манящей неизвестности, а она оказалась бессмысленной жалкой тряпкой. Глупая иллюзия, сбившая его с правильного пути. Принц понимал, что с его головой творится что-то явно неладное. Он подошёл к краю и обеими руками упёрся в перила. Его взор был устремлён вниз, но он смотрел словно в пустоту. Он погружался в бесформенные мысли, его настроение резко ухудшилось, хотя ему и без того уже было не по себе. И стало бы ещё хуже, если бы случайных звук не вырвал его из круговорота собственных размышлений, нещадно пожиравших его. Он резко поднял голову и увидел на противоположной стороне, на точно таком же балконе девушку в красном с жгуче-чёрными волосами. Та самая пленница, на которую он обратил внимание во время перехода по пустыне. Та самая, что…
Она увидела его и, издав испуганный вскрик, побежала прочь, на бегу откидывая в сторону точно такую же занавеску, что была и на этой стороне.
– Постой! – принц крикнул ей вслед, протянув руку в её сторону.
Его призыв, разбежавшись эхом по залу, остался без ответа, слышался лишь звук быстрых удаляющихся шагов.
Сейчас принцу было невероятно важно присутствие любого по-настоящему живого человека. Может, чтобы успокоиться и разобраться в происходящем. Никогда так сильно чувство одиночества не подкатывало к нему, не било его так больно. Он почувствовал странное ощущение в груди – будто бы чего-то не хватало, будто бы оттуда вырвали кусок или вынули сердце, и эта пустота доставляла жгучую боль. И заполнить её могло лишь чьё-нибудь присутствие. Пусть это будет напуганная индийская пленница – сейчас это не имело совершенно никакого значения. Понятия «король» и «раб» попросту не могли сейчас существовать. Все делились сейчас на людей и не людей. И, похоже, что последних было куда больше.
Он хотел было броситься вдогонку незнакомке, но по воздуху бегать он не умел, и, вовремя осознав это, побежал вдоль перил, в сторону окна. Добежав до стены, он осмотрел её повнимательнее – ещё издали он увидел небольшой уступ, который поверху огибал окно – по нему можно было быстро перебраться на ту сторону. Отойдя на несколько шагов назад для разбега, он резко рванул вперёд к стене, а достигнув её, совершил несколько шагов по ней, вытягивая правую руку как можно выше и одновременно стараясь левой оттолкнуться вверх. И ему почти удалось зацепиться, но, достигнув сколького уступа, влажная от пота рука предательски проскользила по балке, и принц с крайне озадаченным видом полетел вниз. Его ошибка заключалась ещё и в том, что, забегая на стену, он слишком продвинулся влево и теперь он имел все шансы сорваться с большой высоты. Но на счастье он успел вытянуть правую руку и обхватить ей перила, которые были не острыми, и, помимо боли от удара, он ничего особенного не почувствовал. Однако такое положение со свисающими вниз ногами, без какой бы то ни было опоры, его не очень устраивало и он, закинув левую руку на перила, тут же вскарабкался обратно на балкон. Но отступать он не собирался, хотя было бы гораздо проще спуститься назад по лестнице на балкон снаружи, а затем подняться по правой на другой балкон и броситься вдогонку уже наверно далеко убежавшей девушке. Но сейчас упрямство овладело им и он вновь отошёл на несколько шагов, чтобы получше разогнаться. Но на сей раз он поступил более обдуманно и сначала оттолкнулся от перил, а затем продолжил взбегать на стену, отклоняясь немного вправо – ему не слишком то хотелось пополнять число погибших в эту ночь за счёт своей жизни. И вот, две, предварительно тщательно вытертые о штанины, ладони зацепились за уступ. Теперь ему надо было аккуратно двигаться влево, стараясь не давить на стекло. Или лучше вообще свесить обе ноги вниз, полагаясь на силу рук. Так он и поступил. О чём и пожалел, не успев преодолеть и четверти пути. Почему-то именно в самый неподходящий момент усталость захлестнула его безжалостной волной и настойчиво продолжала выкачивать из него силы. Он постарался аккуратно упереться ногами в окно, но, услышав подозрительный хруст, тут же решил бросить эту затею, и кое-как справляясь с собой начал перебирать руками вправо. Ему казалось это странным – почти никогда для него подобные препятствия не оказывались такими сложными. Но с собственным телом было невозможно спорить – оно всегда было правым, даже если это и было совершенно некстати. С огромным трудом он достиг-таки края выступа на стене и спрыгнул вниз. Видимо идея о спокойном переходе по двум лестницам, соединявшим балконы, даже и не собиралась посещать его голову, потому что он вновь собрался забраться на уступ, но уже с новой целью и немного другим образом. Он рассмотрел чуть выше него небольшую выемку в стене, достаточную для того, чтобы зацепить за неё рукой. Постояв ещё немного, он встряхнул несколько раз обеими руками, пытаясь сбросить с них путы усталости, и вновь взбежал по стене, всё так же оттолкнувшись от перил и выбрасывая обе руки как можно выше. И это ему вновь удалось. Теперь его целью была эта самая выемка, которая располагалась точно над его головой. Собравшись с силами и подготовив правую руку, он всем телом отклонился вниз, а затем, оттолкнувшись ногами и левой рукой, сделал резкий рывок вверх и выбросил правую так, чтобы зацепиться ей за выемку. Готово! Он уверенно держался за неё. Теперь, прижимаясь поближе к стене, и собирая остатки сил, он пытался подтянуться, чтобы закинуть правую ногу на узкий каменный выступ. Довольно опасно, потому что он запросто мог соскользнуть вниз и удариться спиной или головой. Но всё прошло удачно и ему с первого раза удалось поставить и правую и левую ноги на уступ. И вот, твёрдо держась на ногах, он вплотную прижался к стене, раскинул руки так, будто бы пытался обхватить её и пошёл на другую сторону. Достаточно медленно, но всё же намного быстрее по сравнению с предыдущим способом. Достигнув наконец другого балкона, не испытав по пути особых затруднений, принц начал спускаться с ненадёжной опоры. Но в его руках проснулась ещё большая слабость, и, почувствовав это, он решил просто спрыгнуть. Сделав это с завидной лёгкостью, он не раздумывая бросился в ту арку, через которую скрылась незнакомка. Ноги слушались его, и от этого он чувствовал себя ещё увереннее. За занавеской простирался длинный коридор с множеством дверей. Повсюду были разбросаны обломки стен – в некоторых зияли огромные дыры и провалы, которые открывали взгляду дополнительные комнаты и небольшие залы, к коим этот коридор не вёл изначально. Не зная, куда бежать, принц решил двигаться вперёд, никуда не сворачивая и не смотря по сторонам. И тут же ему пришлось расстаться с этим намерением – он услышал испуганный человеческий крик, кажется женский, и резко остановился. Крик был невероятно громким, полным даже не ужаса, а чего-то ещё страшнее, и раскатился звучным эхом по всему коридору, потерявшись в нём. По левую руку от принца располагалась небольшая вытянутая комната с большим ложем посередине, входом в которую сейчас являлась большая, почти в человеческий рост дыра в стене, висевшая на уровне его груди. Нагибая голову, принц, не раздумывая, взлез на стену, и, спрыгнув на другую сторону, попытался сразу же оценить обстановку. Перед ним, напротив друг друга, стояли молодая светловолосая девушка и песчаный монстр, невысокий, но какой-то особенно уродливый. Последний крутил в руках увесистую металлическую цепь и хищно смотрел на чуть ли не обезумевшую от страха девушку. Та походила на обычную наложницу. Когда принц сделал несколько шагов, оба обратили на него внимание. Но если монстр надолго остановился взглядом на принце, то наложница, увидев его, и воспользовавшись тем, что он отвлёк чудовище, бросилась бежать прочь, покинув комнату через обычную дверь, что располагалась в другом конце комнаты.
На счастье монстр был здесь один и принц решил, что ему не составит труда справиться с ним. Он вытянул из-за спины кинжал и достал меч, после чего сразу же рванул к чудовищу и попытался ударить его длинным лезвием как можно сильнее, чтобы лишить его руки, которая сжимала его единственное средство защиты. Но ещё прежде чем меч достиг своей цели, монстр замахнулся цепью и одним резким движением выдернул его из руки принца. И тут же замахнулся ещё раз, на сей раз обвив ему руку. И принц сразу же почувствовал пробирающий жуткий холод, которым пропитана цепь. И этот холод пробирался в него, обжигая его, а цепь будто бы ещё сильнее обвивала его, а из-за холода она будто бы прилипала к его коже, доставляя дикую боль. Громко крича, принц резко дёрнул руку на себя, стремясь освободить её. И ему это удалось с первого же раза, но пришлось заплатить свою цену – цепь, не желавшая так просто отпускать его, отстала от его руки вместе с кусочками кожи, отчего на ней моментом образовалось множество продолговатых ран, которые тут же начали жутко кровоточить. После этого принц буквально озверел. Крича ещё громче, он ударил врага в прыжке сразу обеими ногами, упав при этом на спину и отбросив на порядочное расстояние своего противника. И тут же вскочив на ноги, принц разбежался и с прыжка засадил кинжал прямиком в грудь всё ещё лежащему монстру. Однако напоследок, прежде чем раствориться в воздухе, тот успел хлестнуть своей цепью принца по спине, отчего он ещё сильнее надавил на кинжал, впиваясь им будто зубом в тело чудовища. Прошла какая-то секунда, и эта цепь осталась единственным, что напоминало о недавнем существовании монстра, который распался на тысячи маленьких песчинок, часть из которых поглотил кинжал, а часть – Песок, что пропитал здешний воздух.
Всё ещё полный ярости, принц вскочил на ноги, подбежал к мечу, схватил его и осмотрелся по сторонам. Никого. Поток невероятной силы резко пошёл на убыль, он почувствовал сильное жжение в руке. Он посмотрел на неё и к счастью обнаружил, что несмотря на множественные раны, кровь течёт не так уж сильно. И опять безумная усталость растекалась по его телу, заставляя путаться его мысли, затуманивая и руша их. Ему не хотелось бежать за напуганной наложницей, пленницу он уже упустил, и теперь он опять потерял нить, что хоть как-то связывала его и то, к чему он стремился. А он стремился положить конец этому кошмару, что раскинул свои руки над городом и выжимал из него все соки, так же как это делала сейчас усталость с ним самим. Постоянные скачки сил и настроения, которые, по видимому были вызваны Песками, изрядно вымотали его.
Принц решил вернуться обратно в тронный зал. Именно там всё начиналось, возможно, там же и можно было найти какой-нибудь ключ к разгадке. Он подошёл к стене и начал взбираться на неё – сейчас это должно было быть легче, потому что с этой стороны лежал большой отколовшийся камень, но силы покидали принца ещё быстрее, чем капли крови капали с его пальцев, поэтому это препятствие доставило ему множество хлопот, прежде чем он наконец-то более-менее уверенно встал обеими ногами на него. И тут же пошатнулся от неожиданности, чуть не упав назад. В коридоре, в десятке шагов от принца, ближе к противоположной стене, стояла та самая незнакомка в красных одеяниях и смотрела на принца. По её лицу было видно, что она и сама не совсем была готова к такой встрече, потому что она стояла совершенно недвижимо, опустив обе руки и не предпринимая попыток к бегству. Еле удержавшись на ногах, принц медленно двинулся вперёд. И он уже приготовился медленно спрыгнуть, чтобы не напугать случайную знакомую, которая могла внести хоть какой-то смысл во все его дальнейшие действия или даже возможно что-то поведать ему о происходящем. Но тут произошла самая глупая и ненужная вещь, которая только могла случиться – принц стоял почти на самом краю и один из камней, как раз тот, на который опиралась его правая нога, отломился и упал на пол. А принц лишился опоры и полетел вниз. Ударившись спиной о камни, он вскрикнул от боли и отчаянно замахал руками, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Но это ему не удалось и, вдобавок ко всему, ударившись затылком, он, уже без сознания, покатился кубарем на пол, ещё раз ударившись головой, на этот раз лбом и рассёк его об маленький каменный осколок, после чего остался лежать совершенно недвижимым.
Ему ничего не снилось и не виделось, он просто пролежал около часа в совершенно бессознательном состоянии. За это время усталость, опутавшая его, немного ослабила свою хватку и, очнувшись, принц почувствовал себя отдохнувшим и набравшимся сил. Первое, что он увидел, когда встал на ноги, и, покачав головой из стороны в сторону, разомкнул слипшиеся веки – устремлённый на него самого взгляд пары голубых глаз – индийская пленница стояла в нескольких шагах от него. Обеими руками она держала перед собой небольшой лук, а из-за спины виднелось несколько стрел. Но лук она держала не наготове, а в опущенных вниз руках, выказывая этим своё доверие.
Принц, конечно же, не заметил этого сразу и, не нащупав рукояти кинжала на привычном месте, он выдернул из ножен свой меч – он оказался при нём – и впился угрожающим взглядом в незнакомку. Та отшагнула назад, приподняла свой лук и потянулась за стрелой. В этот момент принц увидел на своей руке, которая была задета цепью, несколько аккуратных повязок, сделанных из его же рукава. И только тут он по-настоящему смог оценить происходящее и сразу же отступил назад, тихо произнося:
– Извини.
Повязки были и впрямь хороши, они прекрасно сдерживали кровотечение и не доставляли особых неудобств. Его ладонь была совершенно чистой, не измазанной в крови – бывшая пленница видимо позаботилась и об этом! Затылок болел, и принц коснулся его рукой, а затем внимательно посмотрел на кончики пальцев – никакой крови. Значит, ему повезло, и он лишь ударился, не порезавшись. Чувствовалось какое-то неудобство при движении спиной, но совсем незначительное и принц мгновенно про него забыл. Он провёл ладонью по лицу, начав движение от подбородка и заканчивая тем, что откинул слипшиеся от пота волосы со лба.
Коснувшись лба, он почувствовал глубокую царапину, но она так же не кровоточила и почти не болела, однако и не исчезла, как та рана на руке.
– Что произошло? – первым заговорил принц. Его тон был немного грубым и требовательным, но он ничуть не смутил девушку:
– Ты упал и потерял сознание. Я промыла и перевязала твои раны.
Принц почти не понял её слов – он плоховато знал индийский, на котором она говорила, и, уловив лишь слова «ты» и «раны», переспросил:
– Что?
Индийская девушка видимо понимала его намного лучше и попыталась сказать свои слова по-персидски:
– Я промыла и перевязала твои раны.
При этих словах она несколько раз совершила такое движение, будто бы она обматывала невидимым куском ткани свою руку, при этом примешивая в речь слова из родного языка.
Теперь картина прояснилась. Принц, конечно же, и без её слов успел понять, что это она перевязала ему руку и остановила кровотечение (в конце концов – если не она, то кто ещё?), но теперь он лишний раз убедился в этом.
– Спасибо, – сказал он. – Но куда ты дела кинжал? Тон принца сменился на подозрительный. В конце концов, они не были друзьями, скорее наоборот, во всяком случае до недавнего времени.
– Что? Это я у тебя хотела спросить – куда ты его дел? – возмутилась девушка. – Без него мы обречены!
– Он был при мне всё это время, я отчётливо помню. Такое ощущение, что обронил его совсем недавно, где-то неподалёку, – несколько рассеянно ответил принц. И подумал про себя: «Стала бы она со мной возиться, будь кинжал у меня. Вытащила бы, и убежала. И дело с концами! С этого момента я доверяю только самому себе!»
– Может быть, стоит его поискать? Иначе всё пропало…, – то ли с упрёком, то ли с грустью сказала девушка в красном.
– Тебе что-то известно об этом кинжале? Или о Песках? Почему ты так говоришь? – заинтересованно спросил принц.
– С самого детства отец рассказывал мне, что внутри этих песчаных часов живёт ужасный зверь, который рушит всё вокруг. Что самые жуткие вещи начнут происходить, если кто-то откроет Пески Времени. Я всегда знала, что кинжал – ключ к Пескам. Я пыталась остановить тебя, но всё произошло так неожиданно и стремительно, что ничего нельзя было поделать, – рассказала бывшая пленница.
– Всё, что ты рассказала, для меня не новость. Вопрос в другом – можно ли это как-то исправить? – нетерпеливо отвечал принц. – Только не начинай говорить что-то вроде «отдай кинжал мне!». Я сделаю всё сам, но, возможно, ты сможешь помочь мне?
– Я уже помогаю тебе. И расскажу всё, что знаю или могу вспомнить, – как можно спокойнее отвечала Фара. Она попыталась убрать из голоса всю обиду и раздражение.
– Говори, – в ожидании произнёс Принц.
– Любой ключ может не только отпирать, но и запирать. И любого зверя можно загнать обратно в клетку. Я точно не знаю, как именно можно это сделать – мой отец тщательно охранял секреты кинжала и часов – он откуда-то знал о них намного больше, чем остальные. Сейчас важно то, что пока кинжал не попал к визирю – он слаб, с ним можно справиться, он не всемогущ. Но попади кинжал к нему – и тогда никому не спастись, – мрачно проговорила Фара. – Я знаю, ты не доверяешь мне. Думаешь, что я хочу мести. Да, внутри меня кипит буря. Всё, что случилось за последние дни. Во всём виноват ты, но сейчас это не важно. Мы посреди бури, самой грозной и безжалостной. И нам нужно выстоять.
– Всё это так сложно. Твой вероломный визирь обманул меня. Я видел, как мой отец превратился в Песок! А потом… это был уже не он.
– Мне очень жаль. Я знаю, что такое потерять отца. Именно поэтому я не хочу мести. Ты и так получил сполна. Не жди моего прощения, но видь во мне союзника.
Сбросив с лица недоверчивое выражение, он с самой большой добротой и благодарностью в голосе, на которые был сейчас способен, сказал, почему-то по-индийски:
– Спасибо!
На лице девушки скользнула робкая улыбка, пробившая стену недоверия и непонимания между ними. А проблема с языками была совершенно пустячной и мгновенно перестала волновать обоих. Самое главное было то, что они – просто люди, а не чудовища. Но, просто забыв о проблеме, решить её было невозможно, поэтому бывшая пленница начала с простого. Поднеся указательный палец к груди, она произнесла:
– Фара. Меня зовут Фара. Я индийская принцесса, дочь великого магараджи.
Эти слова принц понял легко и сразу и, не задумываясь, ответил:
– А меня …
И тут он почувствовал режущую сухость в горле – его мучила сильная жажда и он был не в силах говорить. На счастье, его взгляд сразу же упал на кувшин, что стоял в нескольких шагах от него – видимо в нём Фара принесла воду, который она промыла раны принца – и он кинулся к нему, опрокидывая в иссушенное горло поток воды, который, вытекая из широкого горлышка, лился не только принцу в рот, но и, стекая по щекам и подбородку, капал на одежду и пол. Делая жадные глотки, принц отметил про себя какой-то особенный вкус воды. Вероятно, он казался ему таким оттого, что он сильно хотел пить. Но сам он так не думал, потому что когда капли этой воды затекали за одежду и попадали на его кожу, он тоже чувствовал что-то особенное. Он словно бы ощущал этот вкус своим телом. Хотя одновременно с этим он прекрасно знал, что ничего такого в этой воде не было – она, как и обычная, не имела ярко-выраженного привкуса, каким обладала еда, но всё же эти капли как-то по-особенному действовали на мысли. Они, всё ещё бешено мечущиеся в его голове, постепенно замедлялись и прояснялись, ненужные уходили, и приходила более или менее ясное осознание происходящего. Возможно, это произошло даже слишком резко, потому что принц сразу вспомнил смерть отца, ужас, который пропитал его самого и всё вокруг несколько часов назад.
Но с другой стороны, он чётко представлял ситуацию и не бегал за иллюзиями. Он держал правду в своих руках. Она доставляла боль, но была правдой и не собиралась рассыпаться на глазах. И он должен пройти с этой правдой от начала до конца, каким бы он ни был. Сейчас эта правда виделась ему хотя бы в том, что у него болели лоб и рука, даже будучи заботливо обработанными. Но Фара была Человеком, а не Песками и не могла мгновенно залечить. Но вопрос был в том – действительно ли последние могли лечить и заживлять? Спрятанная боль не перестаёт существовать и неизвестно, чем она обернётся. А сейчас всё было довольно очевидным. Видя свои раны, можно наблюдать за тем, как они заживают. Пусть медленно, зато верно. По-настоящему.
Примерно такие мысли вертелись в голове принца, пока он вслед за Фарой шёл обратно в зал с балконами. И он постепенно осознавал, что не так уж и ошибся в своём недавнем выборе. Единственное, чего он не понимал – почему кинжал не смог показать ему правду о его мимолётном, но, как оказалось, важном воспоминании. Но тогда ему в голову ещё не приходило, что кинжал мог сделать это специально.
Как бы то ни было, возле него сейчас шёл настоящий живой человек, и от этого присутствия ему становилось намного легче. Но одновременно с этим он начинал чувствовать себя виноватым перед Фарой. Ему вспомнилась та непомерная грусть в её глазах, которую он случайно заметил несколько дней назад в пустыне. Сейчас, поймав несколько её случайных взглядов – она изредка оборачивалась, как бы беспокоясь о нём и о том, что ему может сделаться хуже – он не мог уловить никакой грусти. Или она слишком хорошо прятала её или его присутствие ей было так же приятно и гасило эту скорбь. Он так и не назвал ей своё имя – сначала не смог из-за пересохшего горла, а потом решил, что это не так уж и важно. Ему хотелось молчать. Хотя он даже не подозревал, как много он может рассказать ей сейчас.
Выйдя на балкон и подойдя к краю, они остановились и посмотрели вниз. За время их отсутствия пустынная картина совершенно не изменилась и незнающему человеку могло показаться, что всё нормально.
«Кинжал!» – пронеслось в голове у принца.
– Погоди, нам нужно найти кинжал. Кажется, я знаю, где он, – сказал принц, убегая обратно в коридор. А затем, уже из-за длинных занавесок крикнул Фаре: «Я обронил его, когда падал с уступа. Сейчас поищу». Фара не стала бежать за ним, выжидая, чем закончатся поиски. Про себя она подумала что-то о том, как же беспечно принц обращается с такой важной вещью, но эта мысль не занимала её долго.
Не прошло и пары минут, как принц вышел из коридора, сжимая в руках кинжал. Глаза Фары раскрылись чуть шире, а рука её непроизвольно дёрнулась. Принц заметил это, и сказал:
– Помни о нашем уговоре.
Фара промолчала в ответ, проводив принца взглядом до перил.
Посмотрев куда-то вдаль, на противоположную сторону зала, принц подумал: «Пусть считает меня растяпой и недалёким глупцом. Пока я не могу ей доверять. Посмотрим, что будет дальше». А вслух он произнёс лишь:
– Дворец… он красивый, не правда ли?
– Да, но так ли это сейчас важно? Нам нужно спешить! Нужно найти Часы! – с лёгким раздражением ответила Фара.
«Она ещё и командует мной! Да, я, конечно, у неё в долгу – она почти спасла мне жизнь. Но чтобы какая-то девчонка командовала мной? Нет, пожалуй, роль глупца не подойдёт, надо показать ей, кто тут главный!», – подумал принц, произнеся вслух всего лишь: «Погоди минутку, мне нужно прийти в себя».
Затем принц отвернулся от перил и упёрся в них спиной – всё внизу слишком живо напоминало ему о его собственных ужасе и боли. Краем глаза он продолжал смотреть на Фару. А та решила вновь заговорить, переменив тему:
– Это было ужасно… Когда ты выпустил Пески, я ощутила сильный жар и стало очень трудно дышать.
Принц почему-то ожидал особенного ударения на слове «ты», но Фара произнесла его совершенно наравне с остальными. Принцу понравилось, как Фара смягчила свой тон по его просьбе. «Возможно, есть и другие способы влиять на неё», – подумал он.
– А я, наоборот, помню дикий холод, – ответил принц.
– Странно… – как-то неопределённо протянула Фара.
– Да, странно. А тебе не кажется, что сейчас всё странно? Странно то, что произошло? Странно, то, что мы вообще живы? Что не стали одним из этих ужасных созданий? – принц вырывал из себя эти слова так, что казалось ещё немного, и он сорвётся.
– Поэтому я и убегала прочь от тебя. Я боялась, что ты – один из них. Скажи, ведь это не так? – взволнованно спросила Фара. Она знала, что принц не чудовище, но всё равно задала ему этот вопрос.