Вознаграждение в конце пути 8 глава

"Во время своего утомительного путешествия, - пишет дру­гой наблюдатель, - шаману приходится встречаться с рядом препятствий (pudak), которые ему следует преодолеть и с ко­торыми не всегда можно легко справиться. Пройдя через тем­ный лес и широкую горную гряду, где он иногда натыкается на кости других шаманов и их верховых животных, погибших в пути, шаман достигает дыры в земле. Теперь, когда перед ним открываются глубины потустороннего мира с его удивительными явлениями, начинается самый сложный этап приключения... За­добрив стражей царства мертвых и преодолев многочисленные опасности, он наконец приходит к Владыке Преисподней, самому Эрлику. И последний с ужасным ревом бросается на него; но если шаман достаточно искусен, то ему удается успокоить чудовище и обещаниями роскошных подношений заставить отступить. Этот момент диалога с Эрликом является критическим моментом обря­да. Шаман впадает в экстатическое состояние"⁴.

"В каждом примитивном племени, - пишет доктор Геза Ро-хейм, - мы находим в центре общины знахаря шамана, и не­трудно показать, что этот знахарь является либо невротиком, либо психотиком, или что, по крайней мере, его мастерство базируется на тех же механизмах, что и невроз или психоз. Че­ловеческие группы приводятся в действие своими групповыми идеалами, а они всегда коренятся в инфантильных ситуациях"⁵. "Ситуация младенчества модифицируется или претерпевает инверсию в процессе созревания, снова модифицируется в связи с необходимостью приспособления к реальности, и все же она не исчезает совсем и задает те незримые либидозные связи, без которых не может существовать ни одна человечес­кая группа"⁶. Таким образом, знахари просто делают явствен­ными и открытыми для всех фантастические символы, которые присутствуют в психике каждого взрослого члена их общины. "Они являются лидерами в этой инфантильной игре и громо­отводами общей тревоги. Они сражаются с демонами, для того чтобы остальные могли охотиться за своей добычей и в целом бороться с реальностью"⁷.

Итак, получается, что если кто-либо - в каком-либо общес­тве - предпринимает опасное путешествие во тьму, намеренно или ненамеренно спускаясь в извилистые закоулки своего соб­ственного духовного лабиринта, он скоро оказывается в стране символических образов (любой из которых может его поглотить), которая не менее удивительна, чем дикий мир сибирских священ­ных гор и препятствий инициации. В терминологии мистиков это вторая стадия Пути, стадия "очищения Самости", когда чувства "очищаются и смиряются", а энергии и влечения "сосредоточи­ваются на трансцендентных вещах"⁸; или, говоря более совре­менным языком, это процесс разложения, преодоления или преобразования инфантильных образов нашего собственного прошлого. Каждую ночь в наших сновидениях мы все так же встречаемся с вечными опасностями, фантастическими сущест­вами, испытаниями, таинственными помощниками и фигурами наставников; в их облике нам представляется не только вся картина настоящего, но также и ключ, к тому, что мы должны сделать, чтобы спастись.

"Я стоял перед темной пещерой, - рассказывает о своем сно­видении в начале курса психоанализа один пациент, - и содро­гался от мысли, что не смогу найти дорогу обратно".⁹ "Я видел одного зверя за другим, - записал в своей книге сновидений Эмануэль Сведенборг виденное им в ночь 19-20 октября 1744 г., -они расправили свои крылья, и оказалось, что это драконы. Я летел над ними, но один из них поддерживал меня"¹⁰. А столетие спустя (13 апреля 1844 г.) драматург Фридрих Геббель написал: "Во сне меня с огромной силой несло по морю; кругом были ужасные бездны, и то там, то здесь встречались скалы, за кото­рые можно было ухватиться"¹¹. Фемистоклу приснилось, что змея обвила его тело, затем приблизилась к шее, а когда кос­нулась лица, то превратилась в орла, который схватил его когтями, поднял вверх, перенес на значительное расстояние и опустил на внезапно появившийся золотой жезл герольда, причем так благополучно, что он сразу же избавился ото всех своих больших тревог и страхов¹².

Специфические психологические проблемы человека очень часто с трогательной простотой и силой раскрываются в сновидении: "Я должен был взобраться на гору. На пути было множество разного рода препятствий. Мне приходилось то перепрыгивать через канаву, то пробираться через густой кус­тарник, и наконец я вынужден был остановиться, потому что у меня перехватило дыхание". Это сновидение заики¹³.

"Я стояла у озера, которое казалось совершенно спокойным. Внезапно налетела буря, поднялись высокие волны, так что все мое лицо забрызгало водой"; это сновидение девушки, которая боялась краснеть (ereuthophobia), когда она краснела, ее лицо покрывалось испариной¹⁴.

"Я следовал за девушкой, которая шла впереди меня по тем­ной улице. Я мог видеть ее только сзади и восхищался ее великолепной фигурой. Меня охватило страстное желание, и я побежал за ней. Внезапно луч света, будто бы отпущенный пружиной, пересек улицу и преградил мне путь. Я проснулся с колотящимся сердцем". Этот пациент гомосексуалист; пересе­кающий луч является фаллическим символом¹⁵.

"Я сел в машину, но не знал, как ею управлять. Сидящий за мной человек давал мне указания. Наконец все пошло, как следует, и мы приехали на площадь, где стояло много женщин. Мать моей не­весты приветствовала меня с огромной радостью". Этот мужчина был импотентом, но нашел в психоаналитике своего учителя¹⁶.

"Камень разбил лобовое стекло моего автомобиля. Теперь я была открыта ветру и дождю. И я заплакала. Доберусь ли я когда-нибудь до нужного места на этом автомобиле?" Этот сон приснился девушке, которая потеряла свою девственность и это ее беспокоило¹⁷.

"Я увидел лежающую на земле половину лошади. У нее было только одна передняя нога, она пыталась встать, но ей это не удавалось". Этот пациент поэт, которому приходилось зараба­тывать на жизнь, работая журналистом¹⁸.

"Меня укусил ребенок". Этот сон приснился человеку, стра­дающему психосексуальным инфантилизмом¹⁹.

"Я оказался закрыт в темной комнате вместе со своим братом. У него в руке был большой нож. "Ты сведешь меня с ума и доведешь до сумасшедшего дома", - сказал я ему. Он рассмеялся со злобным удовлетворением, отвечая: "Ты никуда не денешься от меня. Нас сковывает цепь". Я посмотрел на свои ноги и впервые заметил, что меня с братом сковывала толстая железная цепь". Брат, комментирует доктор Штекель, репрезентирует болезнь пациента²⁰.

"Я иду по узкому мостику, - снится шестнадцатилетней девуш­ке, - внезапно он ломается подо мной, и я падаю в воду. За мной ныряет полицейский и крепкими руками вытаскивает на берег. И тут мне неожиданно кажется, что я мертва. И полицейский тоже выглядит очень бледным, как мертвец"²¹.

"Человеку снится, что он оказывается абсолютно покинут и одинок в глубоком подвале. Стены помещения, в котором он находится, становятся все уже и уже, так что он не может ше­вельнуться". В этой картине сочетаются идеи материнского лона, заточения, тюремной камеры и могилы.²²

"Мне снится, что я должен пройти через бесконечные коридо­ры. Затем я долгое время остаюсь в маленькой комнатке, которая выглядит, как бассейн, какие бывают в банях. Меня заставляют оставить бассейн, и я должен пройти через мокрый, скользкий, узкий коридор, после чего я выхожу через маленькую решетча­тую дверь наружу. Я чувствую себя как заново рожденный и думаю: 'Это означает для меня духовное возрождение благодаря психоанализу'"²³.

Не может быть никакого сомнения в том, что психологи­ческие проблемы, которые предшествующие поколения решали с помощью символов и ритуалов своего мифологического и религиозного наследия, сегодня мы (поскольку являемся неве­рующими, а если и верующими, то унаследованные нами веро­вания не в состоянии отражать реальные проблемы современ­ной жизни) должны решать самостоятельно или, в лучшем случае, лишь с пробным, импровизированным и зачастую не очень эффективным направляющим руководством. В этом наша проблема как современных, "просвещенных" индивидуумов, для которых вследствие рационализма все боги и демоны перес­тали существовать²⁴. Тем не менее в том множестве мифов и ле­генд, что дошли до нас и собраны со всех уголков земли, мы по-прежнему способны узреть за общими начертаниями нечто такое, чем отмечен и наш человеческий путь. Однако для того чтобы внять и последовать ему, человек должен каким-то образом пройти очищение и отречение. И наша проблема отчасти состоит в том, как это сделать. "Или вы думали, что войдете в рай, когда вам еще не пришло подобное тому, что пришло к про­шедшим до вас?"²⁵

Самым древним из дошедших до нас повествований о про­хождении через ворота метаморфоз является шумерский миф о спуске богини Инанны в преисподнюю.

От ''великого превыше" она устремилась помыслами к

"великому прениже", Богиня из "великого превыше" устремилась помыслами к

"великому прениже". Инанна из "великого превыше" устремилась помыслами к

"великому прениже".

Моя госпожа покинула небо, покинула землю, в преиспод­нюю спустилась она, Инанна покинула небо, покинула землю, в преисподнюю спустилась она, Оставила власть, оставила владенья, в преисподнюю спустилась она.

Она облачилась в свои королевские одежды и драгоценные каменья. Семь божественных повелений пристегнула она к сво­ему поясу. Она была готова войти в "страну, из которой нет возврата", в потусторонний мир смерти и тьмы, где правит ее сес­тра и ее враг, богиня Эрешкигал. Опасаясь, что сестра может убить ее, Инанна велела Ниншубуру, своему посланнику, в том случае, если она не вернется через три дня, отправиться на небо и бить тревогу в месте, где собираются боги.

И Инанна спустилась вниз. Она пришла к замку из лазу­рита, у ворот которого ее встретил главный привратник, кото­рый спросил, кто она и зачем пришла. "Я царица небес, места, где восходит солнце", - ответила она. "Если ты царица небес, -сказал привратник, - места, где восходит солнце, то скажи на милость, зачем пришла ты в страну, из которой нет возврата? Как сердце твое привело тебя на дорогу, на которой путнику нет возврата?" Инанна заявила, что она пришла, чтобы присут­ствовать на церемонии похорон мужа своей сестры, господина Гугаланны, после чего Нети, привратник, попросил ее подож­дать, пока он не доложит Эрешкигал. Нети было велено отво­рить перед царицей небес семь ворот, но придерживаться уста­новленного обычая и у каждого входа снимать часть ее одежды.

И чистой Инанне сказал он: "Входи, Инанна, входи".

И как вошла она в первые врата,

Снята была шугурра, "корона равнины" с ее головы.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она во вторые ворота,

Был взят у нее жезл из лазурита.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она в третьи ворота,

С шеи было снято ожерелье из лазурита.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она в четвертые ворота,

С ее груди были сняты сверкающие каменья.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она в пятые ворота,

С ее руки было снято кольцо золотое.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она в шестые ворота,

С ее груди был снят нагрудник.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью обычаи преисподней".

Когда вошла она в седьмые ворота,

Все одежды ее светлости были сняты с ее тела.

"Скажи на милость, что это?"

"О Инанна, законы преисподней чрезвычайно совершенны.

О Инанна, не подвергай сомненью законы преисподней".

Обнаженную ее подвели к трону. Она низко поклонилась. Перед троном Эрешкигал сидели семь судей преисподней, Анну-наки, устремив взгляды на Инанну - взгляды смерти.

При их словах, словах, что терзают дух, Несчастная женщина превратилась в труп, Труп был подвешен к столбу²⁶

Инанна и Эрешкигал, две сестры, свет и тьма, согласно древ­нему способу символизации, вместе представляют одну богиню в двух ее ипостасях; и их конфронтация резюмирует всю суть труд­ной дороги испытаний. Герой, будь то бог или богиня, мужчина или женщина, персонаж мифа или человек, наблюдающий за собой во сне, обнаруживает и ассимилирует свое противополож­ное (свою собственную ранее неизвестную самость), либо прог­латывая его, либо будучи проглочен им. Один за другим барьеры сопротивления разбиваются. Он должен отречься от своего дос­тоинства, добродетели, красоты и жизни и подчиниться или поко­риться абсолютно невыносимому. Тогда он обнаруживает, что он и его противоположность не разнородны, а есть одна плоть²⁷.

Тяжелое испытание является углублением проблемы первого порога, когда все еще не решен вопрос: может ли эго предать себя смерти? Ибо эта неотступная Гидра многоголова; отрубишь одну голову - появятся две новые, если не прижечь обрубок надле­жащим образом. Исход в страну испытаний представляет только лишь начало долгого и действительно опасного пути завоеваний и озарений инициации. Теперь следует убить дракона и преодо­леть множество неожиданных препятствий - снова и снова. В ходе этого будет еще немало сомнительных побед, преходящих наитий и мимолетных картин чудесной страны.

2.

Встреча с Богиней

Последнее приключение, когда все преграды и великаны-лю­доеды остались позади, обычно представляется как мистичес­кий брак (izgoQ уац°с) торжествующего героя-души с Царст­венной Богиней Мира. Это переломная точка - в надире, в

 

зените или на краю земли, в центре Вселенной, под сводами храма или в самом потаенном уголке нашего сердца.

На западе Ирландии бытует сказка о принце Острова Одино­чества и хозяйке удивительного пылающего колодца Туббер Тинти. Надеясь исцелить королеву Эрина, отважный юноша отпра­вился за водой из колодца Туббер Тинти. Следуя совету своей тетки-волшебницы, которую он повстречал в пути, принц вер­хом на удивительно грязной, тощей, маленькой, косматой ло­шаденке, которую она дала ему, пересек огненную реку и благо­получно миновал рощу ядовитых деревьев. Лошадь со скоростью ветра промчалась мимо замка Туббер Тинти; принц запрыгнул с нее в открытое окно и оказался внутри, цел и невредим.

"Все это необозримое место было заполнено спящими морскими и земными чудовищами - огромными китами, скользкими угрями, медведями и зверьем всякого-вида и формы. Принц, пробираясь мимо них и переступая через них, наконец подошел к огромной лестнице. Поднявшись наверх, он вошел в комнату, где увидел самую красивую женщину из тех, что ему когда-либо доводи­лось видеть, она спала, лежа на кушетке. 'Мне нечего сказать тебе', - подумал он и пошел дальше; и так он заглянул в две­надцать комнат. В каждой была женщина прекраснее, чем в предыдущей. Но когда он подошел к тринадцатой комнате и открыл дверь, взор его был ослеплен блеском золота. Он за­стыл на месте, пока снова не обрел способность видеть, а затем вошел. В большой светлой комнате стояла золотая кровать на золотых колесах. Колеса непрерывно вращались; кровать неус­танно двигалась по кругу, не останавливаясь ни днем, ни ночью. На ней лежала королева Туббер Тинти; и хотя двенадцать ее де­вушек были прекрасны, рядом с ней они не казались бы такими. В ногах кровати находился сам Туббер Тинти - огненный коло­дец. На колодце была золотая крышка, и он вращался по кругу вместе с кроватью королевы.

'Честное слово, - сказал принц, - я отдохну здесь немного'. И он прилег на кровать и не вставал с нее шесть дней и ночей"²⁸.

Хозяйка Дома Сна является хорошо известным персонажем сказок и мифов. Мы уже сталкивались с ней, говоря об образах Брюнхильды и маленькой Спящей Красавицы²⁹. Она - образец всех образцов красоты, ответ на все желания, сулящая блажен­ство цель земных и внеземных поисков каждого героя. Она мать, сестра, возлюбленная, невеста. Все, что в этом мире манит нас, все, что обещает наслаждение - все это знаки ее существования, если не в реальном мире - в его городах и лесах, то в глубинах сна. Ибо она есть воплощение обещания совершенства; залог возвращения души по завершении ее изгнания и скитаний в мире упорядоченных неполноценностей к испытанному ранее блаженству, к пестящей и лелеющей "доброй" матери, молодой и красивой, которую мы некогда познали и, можно сказать, вкусили в далеком прошлом. Время развело нас, но она не исчезла, а как бы застыла в безвременьи на дне вечного моря.

Однако сохранившийся в памяти образ не только милосер­ден; ибо в скрытой сфере детских воспоминаний взрослого че­ловека также сохраняется, а иногда даже имеет большую силу образ "злой" матери - (1) отсутствующей, недоступной матери, против которой направлены агрессивные фантазии и со стороны которой страшатся ответной агрессивности; (2) не разрешаю­щей, запрещающей, наказывающей матери; (3) матери удер­живающей подле себя растущего ребенка, пытающегося оттол­кнуться от нее; и наконец, (4) желанной, но запретной матери (эдипов комплекс), присутствие которой является соблазном опасного желания (комплекс кастрации). Это и лежит в основе образов таких недосягаемых великих богинь, как целомудрен­ная и ужасная Диана - ее расправа над юным охотником Акте-оном лишь демонстрирует то, какой заряд страха содержится в подобных символах блокированных желаний ума и тела.

Актеону случилось увидеть опасную богиню в полдень; в тот роковой момент, когда солнце завершает свой, по-юношески полный сил, подъем, останавливается и срывается вниз навст­речу смерти. Все утро посвятив охоте за дичью, он оставил своих друзей отдыхать, вместе с испачканными кровью добычи собаками, а сам безо всякой цели, покинув знакомые ему охот­ничьи угодия, отправился бродить, исследуя окрестные леса. Он обнаружил долину, густо поросшую кипарисами и соснами. С любопытством он спустился туда и нашел там пещеру с тихим журчащим родником и ручейком, который привел его к озеру, поросшему камышом. Этот тенистый укромный уголок был излюбленным местом отдыха Дианы, и в этот момент она нагая купалась здесь вместе со своими нимфами. Она оставила в стороне охотничье копье, колчан, лук с ослабленной тетивой, а также сандалии и платье. Одна из нимф уложила ее косы в узел; а другие поливали ее водой из больших кувшинов.

Когда молодой странник внезапно появился в этом укром­ном уголке, женщины подняли крик и окружили свою госпожу, стараясь своими телами скрыть ее от недостойного взора. Но ее голова и плечи возвышались над ними. Юноша увидел ее и продолжал смотреть. Она поискала взглядом свой лук, но он лежал далеко, поэтому она быстро взяла то, что было под рукой, а именно, воду и плеснула в лицо Актеону. "Теперь рас­сказывай, как ты меня без покрова увидел, ежели сможешь о том рассказать", - гневно крикнула она ему.

На голове юноши выросли рога. Его шея стала большой и длинной, кончики ушей заострились. Его руки вытянулись до ног, а ладони и ступни превратились в копыта. В ужасе он бросился прочь - удивляясь тому, как стремительно он бежит. Но остановившись, чтобы перевести дух и напиться воды, он увидел свое отражение в воде и в ужасе отпрянул.

 

 

 

Ужасная участь затем постигла Актеона. Его собственные собаки, учуяв запах большого оленя, с лаем бросились через лес. После мгновенной радости от звука их голосов он уж было оста­новился, но непроизвольно испугался и побежал. Стая преследо­вала его, постепенно приближаясь. Когда собаки нагнали его, и первая из них бросилась, чтобы вцепиться ему в бок, Актеон попытался окликнуть их по именам, но голос, вырвавшийся из его глотки, не был человеческим. Собаки остановили его своими клы­ками. Он упал, и его собственные товарищи по охоте, криками подгоняя собак, успели нанести ему coup de grace [Последний удар (франц.)].

Диана, чудесным образом знавшая об этом паническом бег­стве и смерти Актеона, теперь могла быть спокойна³⁰.

Мифологическая фигура Вселенской Матери привносит в космос атрибуты женственности, являющей себя в первой, ле­леющей и оберегающей близости. Эта фантазия изначально спонтанна; ибо существует близкое и явное соответствие между отношением маленького ребенка к своей матери и отно­шением взрослого к окружающему его материальному миру³¹. Но во многих религиозных традициях встречается и сознатель­но контролируемое педагогическое использование этого архе-типного образа с целью очищения, уравновешивания и посвя­щения ума в природу зримого мира.

В тантрийской литературе средневековой и современной Индии обитель этой богини называется Мани-двипа, "Остров Драгоценных Камней"³². Там в роще исполняющих желания де­ревьев стоит ложе-трон богини. Пляжи этого острова из золо­того песка. Их омывают неспешные волны океана, образуемого нектаром бессмертия. Сама богиня пылает огнем жизни; земля, солнечная система, галактики уходящего вдаль космоса - все растет в ее лоне. Ибо она есть создательница мира, вечная ма­терь и вечная дева. Она объемлет объемлющее, питает питаю­щее и есть жизнь всего живущего.

Она также есть смерть всего смертного. Весь цикл существо­вания свершается под ее властью, от рождения, через юность, зрелость и старость, к могиле. Она является и лоном и могилой: свиньей, пожирающей свой опорос. Таким образом, она объеди­няет "доброе" и "злое", являя собой две формы сохранившегося в памяти образа матери, и не только собственной матери человека, но и вселенской матери. Верующий должен рассматривать и одну и другую с равным беспристрастием. Развивая такое отношение, человек очищает свой дух от своих инфантильных сантиментов и обид, и его ум открывается непостижимому присутствию, которое существует в первую очередь не как "добро" или "зло" с точки зрения его детского комфорта, его благополучия и невзгод, но как закон и образ сущности бытия.

Великий индуистский мистик прошлого столетия Рамакришна (1836 --1886) был священником во вновь возведенном храме в честь Космической Матери в Дакшинесваре, пригороде Каль­кутты. Скульптурное изображение богини в храме представляло ее в двух ее аспектах одновременно, ужасном и милосердном. Ее четыре руки представляют символы ее вселенской силы: верхняя левая рука угрожающе воздета с окровавленной саблей, ниж­няя - держит за волосы отрубленную человеческую голову; верхняя правая рука поднята в жесте "не бойся", нижняя -простерта в даровании благ. На шее у нее ожерелье из челове­ческих голов; ее юбка - кольцо из человеческих рук; ее длин­ный язык высунут в готовности лизать кровь. Она представляет собой Космическую Силу, всеединство вселенной, гармонию всех пар противоположностей, удивительным образом сочета­ющую в себе ужас абсолютного разрушения с безличным, но все же материнским утешением. Как само изменение, река вре­мени, поток жизни, богиня одновременно создает, сохраняет и уничтожает. Ее имя - Кали, Черная; ее титул - Проводник через Океан Бытия³³.

Однажды в тихий полдень Рамакришна увидел прекрасную женщину, вышедшую из Ганга и идущую к роще, где он медити­ровал. Он понял, что она вот-вот должна родить. Через мгно­вение ребенок появился на свет, и женщина начала нежно качать его. Но вскоре облик ее стал ужасен, она схватила мла­денца своими, теперь страшными, челюстями и раздавила его. Проглотив его, она снова вошла в Ганг и исчезла³⁴.

Лишь гений, способный к высочайшему пониманию, может вынести всю полноту откровения возвышенности этой богини. Для более ограниченных людей она приглушает свой блеск и являет себя в образах, достойных их неразвитых сил. Увидеть ее в полном блеске было бы невыносимо для любого духовно неподготовленного человека: свидетельством чему является не­счастный случай с сильным и молодым мужчиной, Актеоном. Он не был святым, а был охотником, не готовым к откровению образа, который следует созерцать без обычных человеческих (то есть инфантильных) оттенков и подтекстов желания, удивле­ния и страха.

Женщина, на образном языке мифологии, представляет все­общность того, что может быть познано. Герой - это тот, кто приходит, дабы познать. По мере того, как он продвигается впе­ред в постепенной интуиции, которая составляет его жизнь, образ богини претерпевает для него ряд преображений: она никогда не может быть величественнее, чем он сам, хотя всегда может обещать большее, чем он способен на данный момент постичь. Она манит, она направляет, она наставляет его разорвать свои путы. И если он способен соответствовать ее сущности, то он и она, познающий и познаваемая, будут свободны от всех ограниче­ний. Женщина является проводником к возвышенному кульмина­ционному моменту чувственной авантюры. Несовершенный взор низводит ее до низшего состояния; злой взор невежества превра­щает в банальность и безобразие. Но взор понимания восста­навливает ее в ее величии. Герой, который может принять ее такой, как она есть, без излишнего смятения, но с той сердеч­ностью и твердостью, которых она требует, - потенциальный царь, воплощенный бог ее сотворенного мира.

Так, например? существует рассказ об ирландском царе Эохаиде и его пяти сыновьях: о том, как, отправившись однажды на охоту, сыновья заблудились, оказавшись в совершенно незна­комом месте. Мучимые жаждой, они поочередно отправлялись на поиски воды. Первым отправился Фергюс: "и он наткнулся на колодец, который сторожила старуха. Облик ее был таков: от головы до стоп все ее члены и части были чернее угля; седые пучки жестких волос, что пробивались сквозь кожу головы, были похожи на хвост дикой лошади; серпами своих позеленевших от времени клыков, что торчали у нее изо рта и загиба­лись назад, касаясь ушей, она могла бы срубить зеленую ветку дуба в полном соку; у нее были почерневшие, слезящиеся и помутневшие глаза; кривой, с широкими ноздрями нос; морщи­нистый, весь в пятнах, мерзкого вида живот; кривые, бугристые голени с массивными лодыжками и парой широких ступней, уг­ловатые колени и синюшные ногти. Весь вид старой карги был омерзителен. 'Так вот как обстот дело', - произнес юноша. 'Именно так', - ответила она. 'Значит, ты сторожишь этот колодец?' -спросил он, и она ответила: 'Да'. 'Ты не позволишь мне набрать немного воды?' 'Позволю, - согласилась она, - только, если ты поцелуешь меня'. 'Нет', - сказал он. 'Тогда не получишь воды". 'Клянусь, - продолжал он, - что скорее умру от жажды, чем по­целую тебя!' После чего юноша отправился туда, где остались его братья, и поведал им, что не добыл воды.

Точно так же отправлялись на поиски воды Олиол, Бриан и Фиахра и так же приходили к тому же колодцу. Каждый из них просил у старухи воды, но отказывался целовать ее.

И наконец, когда пришла очередь Ниала отправиться за водой, он также пришел к этому самому колодцу. 'Женщина, позволь мне набрать воды!' - попросил он. 'Я дам тебе воды, - сказала она, -только поцелуй меня'. Он ответил: 'Я не только поцелую, а даже обниму тебя!' После чего он наклонился, обнял ее и поцеловал. Когда он сделал это и посмотрел на нее, то увидел девушку, грациознее которой не было во всем мире, с лицом, прекраснее которого не было во вселенной: каждой своей частичкой, от головы до пят, она была, как только что вы­павший снег, лежащий на обочинах дороги; у нее были округ­лые и царственные плечи, длинные, тонкие пальцы и прямые ноги, радующие глаз; ее гладкие, мягкие белые ступни отде­ляли от земли бледно-бронзовые сандалии; на ней была прос­торная накидка из чистейшей шерсти малинового цвета, а в платье - брошь из белого серебра; зубы ее сверкали жемчугом, у нее были царственные глаза и алый, как ягоды рябины, рот. 'Эта женщина -галактика очарования', -сказал юноша. 'Воис­тину это так'. 'Но кто же ты?' - продолжал он. 'Я Королевская Власть', - ответила она и произнесла следующее:

'Король Тары! Я Королевская Власть... Теперь иди, к своим братьям, - продолжала она, - и возьми с собой воду; кроме того, отныне и вовеки веков королевство и верховная власть будут принадлежать тебе и твоим детям. И так же как вначале меня ты увидел уродливой, безобразной и отвратительной, а в конце прекрасной, - такова и королевская власть: ибо без сра­жений, без жестоких столкновений ее нельзя завоевать; но в конечном итоге тот, кто, несмотря ни на что, стал царем, ока­зывается благородным и справедливым'"³^