Автор достаточно подробно изложил фактический материал, относившийся к организации «транзита» и, характеризуя достигнутые между Финляндией и Германией соглашения, сделал весьма важные уточнения. Однако центральная мысль Теря, касавшаяся вступления немецких войск в Финляндию, все же была изложена весьма тенденциозно, что вызывает сомнения относительно объективности и беспристрастности в раскрытии и других событий. Профессор Мауно Ёкипии, известный специалист в области финско-германского сотрудничества в межвоенный период, вообще усомнился в исторической достоверности публикации Теря, отметив, что она «сильно ограничена ссылками на источники», и указывает на то, что пока еще были живы главные участники раскрываемых Теря событий, он ничего не писал[51].
Однако, несмотря на столь серьезный упрек в адрес Теря, следует учитывать, что фактический материал, излагавшийся им, все же мог быть более тщательно проанализирован. Дело в том, что его работа мемуарного характера являлось далеко не единственным источником по вопросу о финско-германском военном сотрудничестве в тот период. Воспоминания, которые касались этой проблемы продолжали издаваться и позднее. В частности, в середине 60-х годов появились мемуары бывшего посланника Финляндии в Германии Т. Кивимяки, который рассказал о своей весьма обширной политической, государственной и дипломатической деятельности[52].  20-30-å ãîäû îí íåîäíîêðàòíî âõîäèë â ôèíñêîå ïðàâèòåëüñòâî, à çàòåì äîñòàòî÷íî äîëãî åãî âîçãëàâëÿë. Îäíàêî ýòîò ïåðèîä äåÿòåëüíîñòè àâòîðà âîñïîìèíàíèé îêàçàëñÿ íåïîëíûì è äàæå îò÷àñòè çàïóòàííûì[53]. ×òî æå êàñàåòñÿ ñîáûòèé 1940-1941 ãã., òî Êèâèìÿêè ñìîã ïðåäñòàâèòü èõ äîñòàòî÷íî ïîäðîáíî, õîòÿ è îòìå÷àë, ÷òî íå âîñïîëüçîâàëñÿ ñâîèìè äíåâíèêîâûìè çàïèñÿìè (îíè ñãîðåëè â 1943 ã. â ìîìåíò áîìáàðäèðîâêè Áåðëèíà)[54]. Íî, ñ äðóãîé ñòîðîíû, ïðè íàïèñàíèè äàííîãî ðàçäåëà ìåìóàðîâ àâòîð ïðèâëåê ÷àñòü äîíåñåíèé, êîòîðûå îí ñàì íàïðàâëÿë èç Ãåðìàíèè â Ìèíèñòåðñòâî èíîñòðàííûõ äåë, à òàêæå ðÿä äðóãèõ äîêóìåíòàëüíûõ ìàòåðèàëîâ, êàñàþùèõñÿ åãî ïðåáûâàíèÿ â Áåðëèíå. Âñå ýòî Êèâèìÿêè âêëþ÷èë â ñâîþ êíèãó â êà÷åñòâå ïðèëîæåíèÿ, ÷òî ñëóæèëî êàê áû äîêàçàòåëüñòâîì äîñòîâåðíîñòè â îáùåì îòðàæåíèè åãî äåÿòåëüíîñòè â ñòîëèöå ðåéõà.
Действительно, работая с 1940 по 1944 г. в Берлине, он мог многое рассказать о закулисных связях своего руководства с Германией. В финских дипломатических кругах Кивимяки был именно тем человеком, с помощью которого завязывались самые первые серьезные контакты, преследовавшие цель вовлечь Финляндию в военную коалицию Третьего рейха.
Прежде всего финский посланник принимал участие в подготовке решения вопроса о пропуске немецких войск в Финляндию. Это являлось весьма весомым фактом для возможности подойти к пониманию того, что делалось в развитии финско-германского военного сотрудничества, поскольку в мемуарах автор пытается воссоздать атмосферу, в которой ему довелось работать в Берлине, и дает характеристику высшему германскому руководству, а также определяет различные фазы финской политики Германии.
Однако он отображает исторический материал крайне осторожно. В результате такого подхода описываемые им события затрагиваются лишь поверхностно, и при чтении его мемуаров становится ясно, что автор многое недоговаривает, пытаясь, насколько возможно, затушевать свою роль в процессе подготовки Финляндии к войне против СССР.
Тем не менее финляндский посланник вольно или невольно вынужден констатировать, что Финляндия, участвуя в нападении на СССР, оказалась «в одном ряду» вместе с Германией. Он четко показывает, что финляндское руководство вполне осознанно шло на развитие военного сотрудничества с рейхом. При этом все германские действия были направлены на укрепление военных связей и целиком соответствовали собственной линии Хельсинки. Описывая налаживание германских военных поставок в Финляндию весной 1940 г., Кивимяки даже не удержался от удовольствия заметить, что первый немецкий корабль с оружием в Финляндию «бросил проблеск света надежды»[55].
Безусловно, Кивимяки мог написать о многом, что позволило бы раскрыть сам механизм тайного германо-финляндского военного сотрудничества. Он, в частности, нередко встречался с секретными эмиссарами Финляндии в Берлине, которые и были уполномочены осуществлять это скрытое сотрудничество. Однако в его воспоминаниях содержатся всего лишь намеки или мимоходные упоминания об этом, хотя многое могла, например, раскрыть информация о деятельности в Германии П. Талвела — тайного представителя финского военного командования. Именно Талвела делал первые шаги в направлении военного сближения обоих государств. Кивимяки пишет: «Находясь в Берлине по особому заданию в декабре 1940 г. генерал Талвела поделился в беседе со мной, рассказав, что он действует в соответствии с указанием Маннергейма и что он начал излагать генералу Гальдеру взгляды, о возможностях, имея которые, Германия могла бы оказать военную поддержку Финляндии в ее трудном положении»[56]. Áåññïîðíî, ÷òî Ò. Êèâèìÿêè áîëüøå çíàë îá ýòîé òàéíîé ìèññèè, íî íè÷åãî êîíêðåòíîãî â äàííîé ñâÿçè âñå æå íå íàïèñàë.
Но прошло десять лет после выхода его мемуаров, и в 1976 г. появились воспоминания уже самого генерала Пааво Талвела[57]. Èõ àâòîð áûë âåñüìà çàìåòíîé ôèãóðîé â ôèíñêîé âîåííîé èñòîðèè. Ïðîèñõîäÿ èç æèâøèõ â Ôèíëÿíäèè øâåäîâ, îí áûë ðåøèòåëüíûì ñòîðîííèêîì îòäåëåíèÿ Ôèíëÿíäèè îò Ðîññèè. Òàëâåëà ïðèíèìàë ñàìîå àêòèâíîå ó÷àñòèå â 1918 ã. â ôèíñêîé ãðàæäàíñêîé âîéíå ñ öåëüþ ïîäàâëåíèÿ òàì ðàáî÷åé ðåâîëþöèè. Îí òàêæå âûñòóïèë çà îòòîðæåíèå îò Ðîññèè òåððèòîðèè Êàðåëèè.  1918-1919 ãã. è â 1921-1922 ãã. Òàëâåëà ñàì ëè÷íî ó÷àñòâîâàë â ôèíñêèõ âîåííûõ ïîõîäàõ íà åå òåððèòîðèþ. Ïðîñëàâèëñÿ æå Ïààâî Òàëâåëà âî âðåìÿ «çèìíåé âîéíû» 1939-1940 ãã. òåì, ÷òî ïðîâåë óäà÷íûå îïåðàöèè ïðîòèâ ñîâåòñêèõ âîéñê â Ïðèëàäîæüå â ðàéîíå Òîëâàÿðâè-Èëîìàíòñè. Îí òàêæå ó÷àñòâîâàë â ëåòíåì íàñòóïëåíèè ôèíñêèõ âîéñê â 1941 ã., êîìàíäóÿ êîðïóñîì, êîòîðûé ãëóáîêî âêëèíèëñÿ íà òåððèòîðèþ Ñîâåòñêîãî Ñîþçà, äîéäÿ äî ðåêè Ñâèðü. «ß ïðèáûë íà Ñâèðü, — ñ ïàôîñîì îòìåòèë Ï. Òàëâåëà 8 ñåíòÿáðÿ 1941 ã., — è ïî÷óâñòâîâàë ìîãó÷åå åå òå÷åíèå. Òåïåðü ïî íåé áóäåò ñïîêîéíî ïðîõîäèòü íîâàÿ ãðàíèöà Ôèíëÿíäèè, î êîòîðîé ÿ ãðåçèë âî ñíå»[58]. Ìàííåðãåéì õîðîøî çíàë î âðàæäåáíîì îòíîøåíèè Òàëâåëà ê ÑÑÑÐ è, ïî ñâèäåòåëüñòâó ñîâðåìåííèêîâ, öåíèë åãî êàê ñìåëîãî âîåíà÷àëüíèêà çà ïðÿìîëèíåéíîñòü è íàñòóïàòåëüíûé äóõ íà ôðîíòå[59]. Ìàðøàë äîâåðÿë åìó òàêæå âûïîëíåíèå ñåêðåòíûõ äèïëîìàòè÷åñêèõ ïîðó÷åíèé.
Фактически при участии Талвела в 1940 г. осуществлялись самые ответственные переговоры финского военного руководства с высшим военным командованием вермахта. То, что Маннергейм дал задание вести тогда скрытно переговоры в Германии непосредственно ему, также представляется неслучайным, если учесть хорошо известное его германофильство, сформировавшееся еще в молодости. Именно в ходе первой мировой войны в Германии Талвела получил боевую закалку. Впоследствии, проявляя пронацистские настроения, он выражал симпатии к А. Гитлеру, считая его «удивительным человеком... и величайшим героем»[60]. Ñ íà÷àëà 1942 äî êîíöà 1944 ã. Òàëâåëà âûïîëíÿë â Ãåðìàíèè ôóíêöèè îôèöåðà ñâÿçè ïðè ñòàâêå Ãèòëåðà. Èìåííî íà íåãî ïîëàãàëèñü â Áåðëèíå êàê íà ñâîþ îïîðó â Ôèíëÿíäèè, êîãäà â êîíöå ëåòà 1944 ã. ôèíñêîå ðóêîâîäñòâî ïðèøëî ê âûâîäó î íåîáõîäèìîñòè ðàçðûâà ñ Ãåðìàíèåé è âûõîäà èç âîéíû.  ðåéõå òîãäà ïëàíèðîâàëè îðãàíèçîâàòü â Ôèíëÿíäèè âîåííûé ïåðåâîðîò, ïðè÷åì íà Òàëâåëà âîçëàãàëàñü îòâåòñòâåííîñòü íåïîñðåäñòâåííî â ìîìåíò òàêîãî ïåðåâîðîòà âîçãëàâèòü ôèíñêèå âîéñêà[61]. Ïî ýòîìó ïîâîäó ñ íèì âåëè îòêðîâåííûå áåñåäû â ñåíòÿáðå 1944 ã. X. Ãèììëåð è À. Éîäëü. Íî êàê îòìåòèë íåìåöêèé èñòîðèê ïðîôåññîð Ì. Ìåíãåð, äëÿ Òàëâåëà, âèäèìî, «ïðåäñòàâëÿëîñü òðóäíûì âûñòóïàòü ïðîòèâ Ìàííåðãåéìà»[62]. Ïîñëå îêîí÷àíèÿ âîéíû, â 1945 ã., Òàëâåëà íå ñ÷èòàë áåçîïàñíûì äëÿ ñåáÿ íàõîäèòüñÿ â Ôèíëÿíäèè è âûåõàë â Ëàòèíñêóþ Àìåðèêó, îòêóäà âîçâðàòèëñÿ â Õåëüñèíêè ëèøü ÷åðåç ÷åòûðå ãîäà.
Воспоминания Талвела были основаны на дневнике, который он долгое время вел. Однако его дневниковые записи оказались с пропусками, в силу чего отдельные важные этапы своей деятельности он излагал в форме мемуарных заметок, наброски которых были сделаны в 1961, 1963 и 1966 гг. Представленные им фрагментарные сведения вполне можно объяснить и тем, что Талвела не считал нужным полностью раскрывать суть своей секретной миссии. «Я все же был центральной фигурой с финской стороны в тех событиях и надеюсь, — заметил он, — что мои сведения опубликуют намного позже, когда они ни в какой форме не смогут повредить моей стране, иными словами, когда они не будут связывать сложившуюся историю с современностью»[63]. Ñåìüÿ Òàëâåëà ïîñëå åãî ñìåðòè îòêàçàëàñü îáíàðîäîâàòü ÷àñòü îñòàâëåííûõ ãåíåðàëîì âîñïîìèíàíèé.
Тем не менее, по его мемуарам и дневниковым записям, относящимся к периоду 1940-1941 гг., все же можно реконструировать картину целенаправленного действия финского руководства, которое вполне сознательно вело страну к новой войне против СССР и одновременно пыталось развивать тесные военные контакты с Германией. Как он откровенно писал в 1940 г., после окончания «зимней войны», «хотя мы обрели мир, чувства все же были не мирными»[64]. È ýòè ñëîâà öåëèêîì ïîäòâåðæäàþòñÿ ïðèâåäåííûìè Òàëâåëà ìàòåðèàëàìè. Àâòîð ñ÷èòàåò, ÷òî âûõîäîì èç ñëîæèâøåéñÿ ñèòóàöèè áûëà ðåàëèçàöèÿ «ìûñëè î ïîìîùè Ãåðìàíèè»[65].
Талвела касается тем не менее своих секретных посещений Германии во второй половине 1940 г. Из приводимых сведений об осуществлении финско-германского военного сотрудничества становится довольно ясной роль прежде всего Маннергейма, поскольку именно он давал такие поручения Талвела. Кроме того, проясняется, что из Хельсинки зачастую исходила инициатива налаживания в определенных направлениях военного сотрудничества с рейхом в преддверии войны с СССР.
Особое внимание уделял Талвела своей беседе в декабре 1940 г. с Г. Герингом. В ходе этой встречи финский генерал прямо изложил ему идею использования немецкими войсками финской территории. Конкретно речь шла о районе Петсамо (Печенги). Талвела тогда предложил, что если «вооруженные силы Германии взяли бы на себя оборону линии Петсамо, то тогда важная связующая коммуникация была бы обеспечена»[66]. Èíûìè ñëîâàìè, ê êîíöó 1940 ã. Òàëâåëà óæå íà÷àë îáñóæäàòü ñ ãåðìàíñêèì ðóêîâîäñòâîì âîïðîñû íåïîñðåäñòâåííîãî âîåííîãî ïëàíèðîâàíèÿ.
Удивительно, но описания наиболее важных встреч того времени, состоявшихся у финского генерала, в его мемуарах отсутствуют. В частности, Талвела так и не раскрыл сути переговоров, которые состоялись у него с Гальдером 16 декабря 1940 г. Из приводимого в мемуарах упоминания об этом можно предположить, что это были не переговоры, а скорее задушевная беседа в момент знакомства двух генералов[67]. Îäíàêî èìåííî â òî âðåìÿ Ãàëüäåð áûë ÷ðåçâû÷àéíî çàíÿò çàâåðøåíèåì ðàáîòû, ñâÿçàííîé ñ ïëàíîì «Áàðáàðîññà». Ôèíëÿíäèÿ æå â ýòîì ïëàíå, ïðèíÿòîì 18 äåêàáðÿ Ãèòëåðîì, äîëæíà áûëà çàíÿòü ñîîòâåòñòâóþùåå ìåñòî, êàê ñîó÷àñòíèê ãîòîâèâøåãîñÿ íàïàäåíèÿ íà ÑÑÑÐ.
О том, что те переговоры были весьма важными, свидетельствуют также лаконичные фразы дневниковых записей Гальдера. Он отметил, что Талвела «просил дать сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении»[68]. Òàêèì îáðàçîì, Òàëâåëà ÿâíî ïûòàëñÿ ñêðûòü, ÷òî óæå â òî âðåìÿ ïîëíûì õîäîì øëè ãåðìàíî-ôèíñêèå ïåðåãîâîðû î ñîâìåñòíîì íàïàäåíèè íà Ñîâåòñêèé Ñîþç è îí ëè÷íî â íèõ ó÷àñòâîâàë.