Но Джекис не появился, и новичок продолжал бороться, пока не осознал, что застрял в клетке, и наконец, обосновался внутри.
Гнев исказил его черты лица, и кожа стала темно‑красного оттенка. Его зубы и когти удлинились, и, хотя она должна была убежать в страхе, его изменения очаровали Вику.
Потому что… неважно, как изменилось его тело, глаза по‑прежнему оставались его: большими и голубыми, с длинными темными ресницами, больше подходящими для женщины. Невинные и запоминающиеся.
Глаза Иного.
Девушка знала об обитаемых планетах, как и многие другие люди. Но в отличие от всех остальных, она также знала, что невидимый мир существует, на земле, повсюду вокруг них.
И ее поразила близость этих двух миров. Так много раз она боролась со смертью и мельком видела тот мир, осознавая, что являлось абсолютным добром и абсолютным злом – и оба были так же реальны, как и она.
Всего один шаг требовался, чтобы дух покинул тело и ушел в параллельный мир.
Новый заключенный должен был напомнить ей о злой стороне, но это было не так. Фактически, было абсолютно наоборот.
Она вернулась к своему трейлеру и стала ждать, когда кто‑нибудь принесет ей завтрак. Спустя несколько минут после этого, она вернулась в зоопарк, где бросила еду в клетку Соло. Пробовал ли он бекон, булочки или мед?
Соло не спал и видел Вику, но не попытался поймать мешок, и если даже сказал что‑нибудь, она не знала об этом.
Девушка старалась не смотреть на него. Если бы они пристально взглянули друг на друга, он, возможно, попытался бы заговорить с ней, и она бы захотела остаться.
Вика должна была извиниться после всего. Пленник был слаб, и она ужасно воспользовалась своим преимуществом. Это был только… стоп. Она собиралась это сделать? Неужели она думает о поцелуе сейчас? Она старалась избегать эту тему всю ночь?
Да. Собирается.
Зачем она поцеловала его? Почему? Это было на нее не похоже. Желание было не такое, какое Вика испытывала раньше, и все же ее тянуло к мужчине на примитивном уровне.
На подсознательном уровне. Теперь, часть ее, которая, как она думала, давно уничтожена, в которой нуждалась маленькая девочка, мечтающая о красивом Прекрасном Принце, что придет и спасет ее, продолжала распространяться…. распространяться… и наконец, полностью пробудилась. Только, этот принц был одинок, как и она. Мужчина нуждался в друге, как и Вика.
Опасные мысли. Мысли, из‑за которых однажды Вика оказалась в беде. Во‑первых, она могла рассчитывать только на себя и знала это.
Во‑вторых, Вика уже однажды подружилась с одним из первых иных, который был схвачен, и который на самом деле любил и обожал девушку. Она пробиралась каждую ночь, чтобы побыть с ней, с ее милой Марой, и они говорили, делились историями своих жизней.
В конечном счете, Вика освободила Мару и остальных.
И ужасно пострадала за это.
Она хорошо знала, что лучше не идти по этому пути снова. Тем не менее, все, о чем она думала, это, чтобы новенький не голодал, не испытал ужасного удивления, когда цирк откроется через несколько часов. Хотела, чтобы он испытал что‑то хорошее сегодня.
Если иной отказался от еды, хорошо. Его потеря. Она бы сделала доброе дело и могла…
Верхние огни замерцали, и Вика застонала. У нее не было звонка, вместо этого, систему освещения настроили так, чтобы предупреждать об ожидающем госте.
Живот свело судорогой, но она выдержала и с дрожью повернула ручку. К счастью, это был не отец, пришедший отчитать ее за неповиновение. К сожалению, это был Матас, ее «телохранитель», и он излучал угрозу.
Встретив его пристальный взгляд, девушка резко спросила:
– Чего ты хочешь?
– Впусти меня, – потребовал он своим фирменным угрюмым видом.
Матасу от природы достались взъерошенный темные волосы и глаза, словно черный лед. Его лицо было серого оттенка, он обладал широкой грудью, крупными руками… и свирепым гордым нравом.
Сегодня он решил надеть штаны, но не рубашку, тем самым показывая толстую серебряную штангу, свисающую с левого соска. Он был уверен, что выглядел закалённым. Какое правильное слово? Холодный? Крутой? Девушке показалось, что он похож на молоток. Или ключ? Не важно! Он был похож на какой‑то инструмент.
– Отойди в сторону, Вика.
Неверный шаг.
– Нет. Это – мой дом. Тебе здесь не рады. – Смелый поступок. – Так что уходи.
– Я уйду… после того, как выскажусь. – Он отпихнул ее, и в момент соприкосновения, девушке показалось, будто насекомые перепрыгивают с него на нее, заползая под кожу, и вены.
Это чувство так отличалось от ее контакта с иным.
Она попыталась не съежиться, когда повернулась и столкнулась с ним.
– Сделай это быстро.
– Почему? Ты должна быть в другом месте? – Спросил он только, чтобы быть жестоким.
Вика не удивилась – Матас ужасный человек. Ох, Матас никогда не причинит ей физическую боль или другую, поскольку слишком боялся Джекиса. Но ему нравилось задевать ее другими способами.
Он шлепнулся на ее кушетку и взял одно из ожерелий, свисающих с шара на прикроватном столе.
– Мы поговорим. Поняла?
– Да. – И Вика догадывалась, о чём.
«Когда ты прекратишь упрямиться и выйдешь за меня замуж?» – спросит он.
«Никогда», – будет её ответом.
«Не будь смешной. Когда? Я – лучшее, что могло когда‑либо произойти с такой девчонкой как ты».
С такой как она. Глухой. Дефектной. «После того, как умру, я рассмотрю твое предложение. Возможно».
Он сыпал бы проклятия. Она бы дрожала.
Да, она боялась его больше чем Джекиса.
– Я надеру тебе зад, – проговорила она, отказываясь отступить. – Или ты забыл правило номер один?
Его глаз дернулся, что было признаком растущего гнева.
– Нет.
– И оно звучит?
– Не трогать драгоценную Вику. Никогда.
– А помнишь ли ты, что коснулся меня на своем пути?
– Да, – проскрипел он сквозь зубы.
– И другой вопрос. Ты помнишь правило номер два?
Его пальцы сжали бриллианты, и девушка была удивлена, как камни не стерлись в порошок.
– Если я нарушу правило номер один, то должен бить себя по лицу, или ты расскажешь своему отцу.
Вика ждала, невинно моргая. Джекис был единственной силой, которой она держала этого человека или любого другого, и пользовалась этим часто и жестко.
Матас сжал челюсти со щелчком.
– И?
Хмурясь, он ударил себя.
– Хороший мальчик, – одобрила Вика со всей сахарной сладостью, что могла. Вика видела его с другими женщинами и знала, что он учился у Джекиса Лукаша дисциплине. Он не боялся ударить, отстаивая власть и доказывая (глупую) точку зрения, когда сердился… или даже когда был всего лишь расстроен.
– Теперь моя очередь, – начал он. – Когда ты собираешься выйти за меня замуж?
Видите?
– Я думаю… никогда. Тебе такой срок подойдет?
Вспышка раздражения.
– Я – причина, почему все работники ненавидят тебя, также я – причина того, что даже иные отворачиваются от тебя. Слово здесь, слово там, и яд распространяется. Выйди за меня, и я заставлю их любить тебя.
Как он смеет!
– Что ты сказал? – спросила она.
Он проигнорировал вопрос.
– Я хочу тебя, Вика, и получу.
Фактически, он был заместителем директора цирка, а хотел быть первым. Но еще не понимал, что этого не произойдет. Джекис никогда не откажется от власти, и Матас никогда не будет достаточно силен, чтобы убрать его.
Прежде, чем стать инспектором манежа, Джекис воспользовался магией. После того, как он им стал, то рассказал Матасу тайны темных искусств. Вдвоем они проводили долгие часы, склонившись над книгами, практикуя то, что прочитали, и даже проверяя силы на некоторых посетителях цирка.
Для сравнения, эти мужчины были даже не в одной лиге.
– Ты никогда меня не получишь, – заявила Вика, качая головой. – Ты мне противен.
– Разве? – Внезапно его тень переместилась, в то время как его тело оставалось на месте, расширяясь в плечах… раскалываясь, скользя в различных направлениях, и каждая темная конечность медленно двигалась ближе к ней.
Сердце колотилось, но Вика расправила плечи, поскольку знала, каковы эти тени, признала в них призраков другого мира. Они были злом. Злом, настолько реальным, настолько мерзким, что принимали подобие живой формы.
Ее отец нес эту же сущность. Фактически, Матас взял себе тоже, что и Джекис. Она заметила перемену, спустя несколько дней после того, как они начали вместе обучаться.
– Это так. Теперь уходи, – отрезала она.
Он усмехнулся, показывая жемчужно‑белые зубы.
– Заставь меня.
И снова внутри всё сжалось.
– Этого не будет, ты знаешь.
Как и ее отец, он изменился за эти годы – из приветливого молодого человека, который любил делить сахарную вату с ней после каждого шоу, Матас превратился в требующего и развращенного, способного на любой мерзкий поступок.
– Знаю, – приговорил он, и это не звучало, как забота. – Теперь я лучше.
– Не для меня.
– Это потому, что ты еще не развилась. Но я могу сделать тебя влиятельной, Вика. Подумай об этом. Я могу сделать тебя настолько сильной, чтобы смогла убить отца и управлять этим цирком со мной. Я…
– Превратил Расу в урода. – Он использовал магию, чтобы превратить волосы в ее бороде в сотни маленьких змей.
Он беззаботно пожал плечами.
– Она смеялась над моим выступлением, и ей было нужно преподавать урок.
– А Одра? – Он разделил свою «силу» и с ней.
– Я никогда не проклинал ее. Она приехала к твоему отцу и попросила этот же дар, который сейчас предлагаю тебе. Джекис сказал мне поработать с ней, и я сделал это. Каждый день она просит больше того, что у меня есть.
Его глумящийся тон заставил ее подумать, что он дал Одре больше, чем урок черной магии.
– Я не хочу иметь ничего общего с тобой или твоей магией.
Вика никогда не позволит себе скатится в яму с дерьмом, которую делили Джекис и Матас. Голод, жажда денег и власти, которую Матас упомянул, разрушили их обоих – их души сгнили.
И да, Вика всегда слышала, что жадность порождает еще большую жадность, и жестокость – еще большую жестокость… но она сломает этот замкнутый круг.
Давно Вика решила не быть похожей на мужчин в ее жизни. Она всегда говорила правду и отказывалась оплакивать свою ситуацию (очень часто), отказывалась ненавидеть людей вокруг нее.
Она заставляла себя быть доброй. Это не означало, что должна принимать или поддерживать то, что люди делали ей. Девушка знала, что было возможно любить кого‑то, но не одобрять их поступки.
Она знала, что могла бороться против того, что ей делали, и всегда боролась в меру своих сил, без жестокости.
И, как всё стоящее, такое решение требует действовать. Трудно быть честной, когда знаешь, что ложь временно, но спасёт. Трудно быть любящей, когда гнев требовал ненависти. Это было тяжело – стать хорошей, когда страдаешь, и еще тяжелее хвататься за надежду, когда чувствуешь себя покинутой… в общем, всеми. Но реально, в конце дня, когда она клала свою голову на подушку, Вика понимала, что выбрала верный путь. Они должны были пробираться через грязь. Она оставалась чистой.
– Сейчас же, – рявкнула Вика, – Извини, ну я хочу остаться одна, воспроизвести наш разговор в уме и посмеяться над тобой. На самом деле, даже если бы тебя здесь не было, я всё равно хочу уединения. Желаю хорошего дня. Или нет. В основном нет. – Ладно, так она никогда не была мила с Матасом. Но даже хорошие девочки не должны играть со злом.
Вика открыла дверь и подождала.
Мужчина медленно встал с кушетки и положил бриллиантовое ожерелье, которое гладил, в карман.
Вика почти начала возражать. Почти.
Вика могла презирать то, что представляли собой украшения, но каждый кусочек был на великое дело. Через год у нее будет достаточно денег на безделушки и амулеты, чтобы купить новое имя и дом, спрятанный высоко в горах Нью‑Колорадо.
Место, о котором она мечтала в течение прошлых четырех лет. Место, которое никто не смог бы у нее отнять.
Без идентификатора личности Джекис не смог бы найти ее. Без дома ей придется устроиться на работу, что бы платить за аренду, которая заставила бы ее подчиняться, так же как и за решеткой.
Плюс, время дает ей шанс, чтобы найти ключ к наручникам, которые носили иные. Наручники, которые должны быть сняты, или пленников можно выследить даже на краю земли… и даже возможно на других планетах.
– Если Джекис поймает тебя с этим, – сказала девушка, как будто радовалась перспективе, – у тебя будут проблемы.
– Он не поймает меня. Ожерелье исчезнет в течение часа. – Матас выскочил из трейлера, будучи уверенным, что задел ее.
Вика вздрогнула, когда насекомые снова прыгнули на нее, и захлопнула дверь.
Переводчики: maryiv1205, marisha310191, natali1875; редактор: natali1875, Shottik
Глава 10
Какое бы ни ковали на тебя оружие, не видать ему победы, какой бы язык тебя ни обвинял – переспоришь его на суде.
Таково наследие слуг ГОСПОДНИХ, и оправдание им – от Меня, – пророчество ГОСПОДА.
– Книга пророка Исайи 54:17
Вика бросила пленнику пакет с едой. От осознания этого факта Соло застыл. Она дала ему еду, а в глазах девушки читался страх.
Почему?
Чего или кого она боится?
Как и прежде, когда двое иных обижали ее, Соло испытал почти непреодолимое желание перегрызть прутья клетки.
Но теперь он знал, что это не сработает. Да и сейчас это стремление не имело никакого отношения к получению свободы, а все было направлено на убийство любого изверга, который издевался над ней.
Отчаянно пытаясь отомстить его тюремщику?
Возможно. Он мстил раньше сотни раз и никогда не чувствовал себя лучше после этого, только хуже. Соло задался вопросом, будет ли он ощущать себя иначе за мщение от имени женщины. Его женщины?
Нет, не его.
– Джекис изобьёт ее – ради этого можно пробежать через весь зоопарк, – радостно произнёс плюющийся табаком мужчина в отдалении. – Он идет туда прямо сейчас. Знаешь, как сильно я хочу посмотреть на это?
Уши Соло дернулись.
Другой вчерашний мужчина захохотал.
– Держу пари, что так же как и я.
– Какой позор, однако, видеть это симпатичное личико разбитым.
– С ним всегда так поступают.
– Верно.
Пауза.
– Хорошо, ответь на вопрос – к твоей голове приставили пистолет и заставили решать: трахнуть Вику или бородатую. Но если ты предпочтешь Вику, Джекис поимеет твою жену. Кого ты выберешь?
– Пусть забирает мою жену, маленькую сучку. Я выберу его дочь.
Вика. Они обсуждали ее. Джекис собирался избить собственную дочь? Его «сердце»? Не может быть. Скорее мужчина отшлепает ее и ничего более. Но ублюдки упомянули разбитое лицо, ему, же не послышалось?
Перед глазами Соло поплыли черные пятна.
Он не знал девушку и не доверял ей. Зачем ему это? Не хотел помогать ей. И все же…
Она бросила в его клетку пакет с едой. Ему даже не нужно было заглядывать туда, чтобы узнать о содержимом.
Соло почувствовал запах молока и хлеба, сладость меда и аромат мяса.
С чего бы ей так поступать, тем более, если верить словам этих скотов, Вика вообще не должна заходить сюда, сегодня? Она рискнула… и получит… наказание.
Надо помочь ей.
– Вика! – Прежде, чем иной осознал, что делает, его руки сжали прутья клетки и начали трясти… трясти… так яростно, что кости мужчины тоже задрожали. – Вика, иди сюда!
Как и прежде, тепло кольнуло его запястья и быстро распространилось по всему телу. Через несколько минут, его руки отяжелели. Разочарованный, беспомощный и разгневанный он снова и снова стискивал зубы и заставлял себя продолжать.
Его мать, наверное, в гробу переворачивается. Где‑то рядом собираются избить женщину… а он был здесь, относительно силен, отчасти способный что‑то предпринять… но ничего не мог поделать, просто собирался позволить этому произойти.
«Мы должны что‑нибудь сделать, Соло», – произнёс Икс, материализуясь и выглядя сильнее и устойчивее, чем вчера.
Независимо от того, где была эта парочка, когда исчезали, они всегда ощущали изменения в его эмоциях и возвращались.
«А я говорю ей – скатертью дорога. Он не хочет такую женщину, как эта», – присоединился доктор Зло при появлении, выглядя слабее и бледнее, чем вчера.
Женщина, как эта. По некоторым причинам фраза раздражала Соло. Она была женщиной, которая нежно ухаживала за ним.
Женщина, которая целовала его словно самого дорогого ей человека, которая прикусила его губу, будто ей понравился его вкус, и она желала большего.
Но Вика была так обеспокоена и добра, как если бы рисковала получить наказание, чтобы накормить его… почему он?.. или она такая же фальшива, как змея в Эдеме: искушает его, дает чувство безопасности, прежде чем, в конечном счете, сбросить его вниз?
В ее глазах был настоящий страх, и вряд ли она будет терпеть наказание только для того, чтобы обмануть Соло… Зачем?
Не для того чтобы смягчить, как сначала казалось, было слишком рано, чтобы выявить любые истинные результаты в ситуации как эта. Возможно, девушка надеялась обмануть его доверие к ней.
Но почему она хотела его доверия? Он был уже заперт и кроме того слабел. У нее нет нужды в таком сотрудничестве. Возможно, пыталась облегчить свою работу?
Иной едва удержался от очередного удара, в этот раз об пол клетки. Соло был смущен, и ему не нравилось такое состояние, поскольку предпочитал вещи в черно‑белых тонах. Или, как в случае Икса и доктора Зло, правильное и ошибочное.
– Что я могу сделать для нее? – прошептал Соло с отчаянием. Он так редко просил у этой парочки совета, что от неожиданности они забормотали что‑то непонятное. – Я в ловушке. – Но нужно что‑нибудь сделать. Необходимо отплатить ей за великодушие.
За всю жизнь из всех опасных ситуаций, в которых побывал, только однажды Соло попадал в ловушку без надежды на спасение.
Еще, будучи ребенком, столь малым, что, вероятно, не должен был помнить произошедшее, но помнил, как он сидел в манежике, и его биологическая мать, поцеловав в щеку, сказала Иксу заботиться о нем, пока она принимает душ… и Соло помнил, как трое мужчин в масках, ворвались в дом и расстреляли его мать. Помнил, как упало её тело, и вода окрасилась в темно‑красный цвет. Помнил сильный запах пороха и ощущение теплой липкой крови.
Отец Соло выбежал из другой комнаты. Его кожа уже менялась из бронзового цвета в темно‑красный, а в глазах пылало беспокойство. Он открыл рот, чтобы закричать, но голос заглушил звук пуль – его тоже расстреляли. Отец упал в дюйме от матери Соло, его кровь текла на пол. В их широко распахнутых глазах читались страх и боль, свет внутри померк….
Один из убийц спросил остальных, что сделать с ним. Все трое посмотрели вниз. Обсудив этот вопрос, решили убить Соло тоже.
Обсуждение завершилось, стрелок был выбран. Пистолет поднят. Прогремел еще один выстрел. Боль… темнота, накрывшая Соло… воркующий Икс.
– Теперь спи. – Сознание вернулось, когда Майкл прижал его к себе, крича на медработников.
«Позволь мне помочь Вике, – сказал Икс сейчас, и его голос был полон силы и решимости. – Просто поверь мне и разреши сделать это. Ты увидишь. Ты можешь сидеть и наблюдать, как происходят чудеса».
Доктор Зло фыркнул.
«Если ты спасешь девушку, то будешь слаб и не сможешь помочь Соло, когда что‑нибудь случится с ним. Он не настолько глуп, чтобы допустить это».
«Соло? – позвал Икс, игнорируя оппонента. – Давай. Разреши мне».
Иной не возражал потерять силу человечка, но не для чего‑то вроде этого. Они уже однажды шли по этому пути, и Икс только разочаровывал его.
У него никогда не было лучшего друга, хорошая девочка никогда не выбирала его среди других, приемные родители не воскресли. Он больше не доверял таким предложениям.
«Соло?» – позвал Икс.
Но… возможно, хорошая девочка, наконец, выбрала его. Вика помогла ему, несмотря на возможное наказание. Такое великодушие было лучше, чем тепло в метель и свет в темной пещере. Надежда расцвела.
– Что ты сделаешь для нее? – спросил он.
«Зачем ты спрашиваешь? Ты не сможешь убежать, если ослабнешь. Поэтому нельзя позволять чему‑либо оставить тебя без сил. – Доктор Зло зашагал по его плечу вперед‑назад. – Плюс, когда Икс потерпит неудачу, а так и будет, ты расстроишься и будешь неспособен действовать должным образом. И как следствие, не сможешь что сделать? Спастись».
А сбежать он хотел больше всего на свете. Ведь, правда?
Икс остался сосредоточенным на Соло.
«Я не буду знать, что предпринять, пока не увижу ее, но что‑нибудь сделаю. Все, что мне надо – твое разрешение».
«Не делай этого, Соло. Пожалуйста».
– Икс, – прошептал он. – Действуй.
«Нет! Не будь идиотом», – доктор Зло затряс головой.
«Что конкретно мне надо сделать? – настаивал Икс, игнорируя соперника. – Что‑то особенное».
Как хорошо он знал важные слова.
– Я хочу, чтобы ты…
«Нет, – резко прервал его Зло. – Ты издеваешься?»
– Спаси ее, – закончил Соло. – Чего бы мне это не стоило, спаси ее.
«Считай, сделано». – Ухмыляясь, Икс исчез.
«Идиот! – кричал доктор Зло, топая ногами. – Ты представляешь, что наделал? »
Да. Представлял. Мужчина обратился к единственному доступному средству, доверяя силам большим, чем он сам. И не мог позволить себе волноваться о результате.
Иной кое‑что заметил за эти годы: он волновался всегда, когда Икс слабел, а Доктор Зло набирался сил.
Соло поглядел на крошечного человека, который так часто подогревал его гнев, больше не удивляясь, что его кожа меняет цвет.
– Убирайся.
«Ты не можешь… не смеешь… Ох!» – Доктор Зло тоже исчез.
– Эй, так нечестно, я чую запах еды, – произнесла Крисс, привлекая его внимание к клеткам.
Хорошо. Он не мог позволить себе думать о Вике, и только что получил такую возможность.
– Твой нос хорошо работает. У меня есть еда. – Принесенная Викой.
Когда этот факт перестанет его шокировать?
Кортэз протянула руку между прутьями и махнула пальцами.
– Поделись со мной. Я не ела много дней.
– Это – твоя вина. Ты потратила впустую то, что тебе дали.
– Для доброго дела!
Так ли это?
Соло открыл пакет. Уголки нескольких булочек раскрошились, а хрустящий бекон развалился на несколько частей.
Рот Соло наполнился слюной, и в животе заурчало.
– Хочешь половину? – спросил он, беря часть булки и четверть бекона, и кинул ей.
Первое правило рыбалки: правильно используй наживку.
Кортэз поймала все с удивительной грацией и запихнула оба куска себе в рот, а в это время Соло следил за тем, с какой скоростью Крисс это проделала, словно боялась, что кто‑то попытается отнять.
Ее глаза закрылись, пока она наслаждалась едой, и кожа светилась… излучала жемчужный блеск в солнечном свете… и Соло не мог отвести взгляд от этого зрелища.
Когда веки Кортэз поднялись, то глаза были того же яркого оттенка.
– Еще, – сказала она глубоким, хриплым голосом.
– Почему ты принимаешь еду от меня, а не от Вики?
– Не хочу доставлять ей удовольствие смотреть, как я выпрашиваю каждый кусочек.
– Она не просит ничего взамен.
Крисс зарычала.
– Ты любишь мед? – спросил Соло.
– Мед? Дай мне!
Попалась.
– Я дам… после того, как поклянешься никогда не причинять вред Вике снова.
– Конечно, конечно. А теперь дай.
– Ты поклянешься не делать ей больно словами, едой, камнями или чем‑либо еще, и тогда получишь половину из сумки.
Доктор Зло снова появился. На его щеке виднелся свежий порез, а одежда была разодрана. Плечи человечка были опущены, как будто его голова слишком тяжела, чтобы держаться.
«Теперь ты заходишь слишком далеко. Эта твоя еда. Необходимо сохранить силы».
Его? или Доктора Зло?
«Многие находятся без еды намного дольше, чем Соло, – внезапно проговорил Икс, заставляя мужчину обратить на него внимание. – Это правильно, что он делится».
На его одежде был виден след от ожога, как раз над сердцем, кожа стала бледной, в глазах читалось напряжение, но улыбался он так, же счастливо, как и прежде.
«И разве ты не слышал? – добавил Икс. – Намного лучше давать, чем получать».
– Девушка? – прошептал Соло.
Человечек излучал удовлетворение.
«В безопасности».
– Как? – Он ничего не слышал, да и времени прошло совсем немного.
«Темнота не может оставаться на свету».
Непонятно, что это означало с точки зрения безопасности Вики, но иной успокоился. Она была в безопасности. И это все, что имело значение.
– Итак, ты влюбился в нашу надсмотрщицу, признайся? Я так и думала, – заговорила Крисс. – Ну, романтик во мне это одобряет. Это типичная история «Красавица и Чудовище», и я в деле! Когда братья приедут, чтобы забрать меня, а они приедут, то удостоверюсь, что убила Вику, но так, чтобы небольшая часть осталась в качестве сувенира для тебя. Клянусь. Пожалуйста. Теперь, дай мне мед!
Так или иначе, Соло удалось сохранить спокойствие. Он не станет обсуждать свои чувства к Вике – какими бы они не были – и не позволит себе реагировать на то, что его назвали чудовищем, пока ничего нельзя с этим поделать.
Однако Соло знал, как выигрывать. Это было двойным ударом для Кортэз. И третий… бедная мертвая девушка.
Так все ее будут называть.
– Не достаточно хорошо, – парировал он. – Поклянись, как я сказал. – Мужчина сделал вид, что собирается откусить половинку булочки. – Иначе, ты ничего не получишь.
– Хорошо, хорошо, – быстро ответила она. – Я клянусь, что не наврежу ей снова. Когда‑либо. И чем‑либо.
Прошла секунда, и все ее тело вздрогнуло, как будто его подключили к электрическому генератору. Позвоночник дернулся, став полностью прямым.
– Что это было?
– Напоминание, что тебе не понравятся последствия, если нарушишь свое обещание, – предупредил он.
Крисс сжала челюсть.
– Ты – хитрый Веселый Красный Гигант, однако? Ладно, при условии, что отдашь мне половину, как и обещал. – Ее длинные, изящные пальцы помахали более энергично.
Соло бросил ей часть. Как и прежде она поймала еду и проглотила каждый кусочек.
«Ты можешь хоть что‑нибудь сделать правильно сегодня? Если хочешь поделиться с ней, прекрасно, но надо заставить ее работать на тебя за это, – отрезал доктор Зло. – Под „этим“ я имею в виду половину той самой маленькой булочки, а не всего мешка».
Удовлетворенно вздыхая, Крисс откинулась назад в своей клетке, напоминая редкую жемчужину в море тусклых камней.
Жизнь Соло была бы легче, если бы он мечтал об этой пленнице всю ночь. Вместо этого была Вика, он был увлечен ею, хотел поговорить, хотел узнать и… хотел спасти, даже от себя. Его руки сжались в кулаки. Она была его билетом отсюда. Соло должен был сделать то, что необходимо, даже с ней.
– Эй! – крикнул кто‑то из пленников. – Новенький. Гамбурглер[7].
– Что ты дал Крисс? – спросил еще один.
– Я тоже хочу!
Соло щелкнул зубами на говорящих, и они успокоились. Двое даже склонили головы, признавая хищника, намного более опасного, чем они сами, и не желая раздражать его, даже заточенного в клетку.
Таргон послал ему воздушный поцелуй. Киттен наблюдала за Соло с выжидающим нетерпением.
Без слов он взял часть бекона себе, бросил половину того, что осталось в сумке ей, а другую половину Таргону.
Она поймала свою часть и спрятала. Каамил‑Ализ покачал головой и швырнул еду Теран.
– Милый жест, но я не могу съесть это, – сказал Таргон. – Моя женщина… – Он захлопнул рот и замолчал. И затем, должно быть, решив, что этого не достаточно, повернулся спиной к пленнику.
Интересно.
– Я так рада, что ты поделился с Киттен, не заставляя ее давать самую тупую клятву из когда‑либо существующих, – промурлыкала Крисс. – Она дикая женщина, между прочим. Удивительно, что ты заставил ее поговорить с тобой, а не плеваться проклятиями, но никогда не сможешь воспользоваться этой информацией.
Соло съел бекон, смакуя вкус.
– Я не бездонная бочка, – отрезала Киттен.