В работах Фейерабенда сциентизм, т.е. представление о науке как главной культурной ценности, приходит, можно сказать, к своему самоотрицанию. Фейерабенд также подвергает критике представление о соотношении теории и фактов, характерное для логического позитивизма. Он пишет, что теория и факты всегда образуют круг. Нет «голых» или «твердых» фактов. Факты всегда уже концептуализированы. Появление новой теории меняет наш взгляд на свойства мира, дает новую интерпретацию результатов экспериментов и измерений. Так что фактические утверждения всегда содержат теорию. Опыт возникает вместе с теоретическими допущениями, а не до них. К примеру, для установления научных фактов требуется подготовленный наблюдатель. Например, нужно учиться видеть в телескопе звезды. В формировании образа в процессе нашего чувственного восприятия мира вообще всегда участвует язык с его категориями и понятиями - смотря, мы уже интерпретируем. Поэтому говорят, что смотрим мы глазами, а видим нашим сознанием в целом - в формировании образа принимают участие все наши знания о мире. Об этом говорит опыт обретения зрения людьми в зрелом возрасте. Первоначально прозревшие видят только беспорядочное мелькание форм и цветов. На то, чтобы научиться видеть, уходят годы. Почему? Видимо, потому, что нужно привести в соответствие картинку перед глазами со всем, что прозревший знал о мире до этого.
Вследствие этого круга между теорией и фактами, альтернативные факты невозможно обнаружить без альтернативных теорий. Разработка теоретических альтернатив предшествует производству опровергающих фактов. Разорвать круг теории и фактов можно только извне. Так что, если мы хотим изменить парадигму, нужна пролиферация – умножение альтернативных теоретических подходов. Пролиферация, считает Фейерабенд, осуществляется и в периоды нормальной науки[7]. Пролиферация – один из примеров того, как в истории науки нарушаются методологические запреты и рекомендации. В данном случае – запрет на разработку гипотез, противоречащих подтвержденным теориям.
Фейерабенд доказывает, что в самой науке множество иррациональных моментов. Наука ориентируется на идеал строгого метода, но это лишь идеал. В реальной истории науки все методологические принципы нарушаются. В книге "Против метода" дается подробный анализ знаменитого спора Галилея с кардиналом Беллармином - спора о птолемеевской и коперниковской системах мира. Фейерабенд доказывает, что Галилей победил в этом споре вопреки тому, что его учение было обосновано в ту эпоху гораздо хуже, чем геоцентрическая астрономия, что он использовал для доказательства учения Коперника массу вспомогательных теорий, которые впоследствии оказались ложными и т.д. Галилей победил потому, что его учение ассоциировалось в ту эпоху с прогрессивным общественным движением за свободу научной мысли, против церковного давления на науку. Имело значение даже то, что он писал на итальянском, а не латинском языке, поскольку использование латыни (как в средние века) было символом средневекового мракобесия. Так что в исход научного спора всегда вмешиваются вненаучные факторы. Наука вообще существует в историческом контексте – геоцентризм, теория познания и психология Аристотеля образовывали единый комплекс. Разделение науки и не-науки (демаркация) искусственно и вредно для познания [8]. Такую оценку Фейерабенд дает усилиям логического позитивизма и Поппера провести демаркацию.
Галилей, по мнению Фейерабенда, нарушал все методологические нормы и запреты - выдвигал гипотезы, противоречащие подтвержденным теориям и т.д. И если бы он не делал этого, то не смог бы предложить ничего нового. Так вообще развивается наука. В ней масса иррационального. Любая теория включает в себя допущения, которые в ней не доказуемы, она не согласуется, как уже говорилось, со всеми фактами, известными в данной области и т.д. Поэтому идеал строгого метода постоянно нарушается в реальной истории науки. Благодаря нарушению собственных принципов наука идет вперед. Основной принцип "анархистской" методологии Фейерабенда - "anything goes", т.е. "допустимо все" [9]. И именно этот "принцип", считает он, работает в реальной истории науки.
На основе этих соображений в работе "Наука в свободном обществе" Фейерабенд делает выводы о социальной роли науки. Рациональная наука - это одна из многих культурных традиций, а не стандарт и образец для всех остальных. Скептицизм науки («Сомневайся во всем!») касается лишь мнений оппонентов, а не ее собственных идей. Нападки на фундаментальные идеи вызывают в ней такую же реакцию, как нарушения важнейших табу в первобытном обществе. Все традиции плохи или хороши с точки зрения других традиций, а не в абсолютном смысле. Обосновать в абсолютном смысле преимущества науки над магией или учением о дао невозможно. Поэтому и рационально оправдать особое положение науки в современном обществе нельзя. В свободном обществе все традиции должны быть равноправны. Что касается современной цивилизации, то наука превратилась здесь в наиболее агрессивную из идеологий (как религия - в средние века). И господство науки, в том числе в системе образования, или в экспертизе крупнейших социальных проектов, представляет собой серьезную угрозу демократии [10]. В свободном обществе наука должна быть, как и религия, отделена от государства. Фейерабенд приветствовал известный факт, что в одном из южных штатов США попечительский совет школы постановил преподавать библейское учение о сотворении мира наряду с дарвиновской теорией.
Утверждения Фейерабенда, конечно, сформулированы им предельно радикально, с явным намерением шокировать человека научно-технической цивилизации. Но они, тем не менее, не лишены некоторых оснований. Можно сказать, что в его лице позитивистская философия завершает круг. От стремления опереться на науку в борьбе против метафизики и идеологии она приходит к провозглашению самой науки разновидностью мифа и идеологии. Кроме того, концепция Фейерабенда преодолевает интернализм неопозитивистской философии науки. Наука рассматривается здесь в социокультурном контексте, а идея демаркации (решительного разграничения науки и метафизики) объявляется вообще вредной.