Было обеденное время. Генерал-губернатор Оренбургской губернии Иван Иванович Неплюев находился дома, после сытного обеда чуть-чуть вздремнул и только что поднялся со своего кресла, чтобы направиться к месту службы. Подумал, как быстро летит время, как будто неделя состоит из трех дней, как начинается, так и быстро кончается. На днях ему исполнилось 58 лет. На день рождения пригласил он своих высокопоставленных друзей. Гуляли и гудели в течении трех дней. Столы ломились от яств, чего только не было один бог знает. Отменным получился пир. После этого выехали в поле: охотились, организовали лошадиные скачки, стреляли по мишеням. И там гости продолжали хвалить хозяина губернии. Если вспомнить начало жизни, то грех жаловаться на свою жизнь. Он, сын дворянина Новгородской губернии, жил припеваючи. В молодые годы старался учиться хорошо, понимал, что без учебы по служебной лестнице не поднимешься. Без особого труда поступил в Петербургскую морскую академию. Во время учебы не раз посетил Венецию, стажировку провел в Испании. Не успел отдохнуть после окончания академии, сразу послали в Турцию послом русского государства. Потом недолгое время занимал пост Киевского губернатора. Когда служил на Украине, он, сын обедневшего дворянина, превратился в крупного помещика. Используя власть и знакомства, провернул крупную сделку по купле черноземной земли в несколько тысяч гектаров, получал хорошие доходы. Сотнями держал крепостных, которые день и ночь трудились на благо хозяина. Близко знаком с Остерманом, которого называют правой рукой царя. Жена Ангелина Ивановна под стать мужу, спокойная, мудрая. Никогда она не вмешивается в дела своего мужа, полностью занята домашними делами. Ей за 50, но сохранила свою былую красоту. Единственная дочь росла как цветочек в мягком климате, училась хорошо и выскочила замуж за знакомого офицера и растет ребенка.
Но бывало в жизни и трудные моменты. Это случилось тогда, когда на царский трон взошла Елизавета Петровна. Враги канцлера Остермана добились снятия его совсех постов и отправления в Сибирь. Однажды нежданно-негаданно его, Ивана Ивановича, освободили от должности и бросили в тюремную камеру за приятельские отношения с Остерманом, отобрали богатство. Слава богу, все закончилос хорошо, его освобводили, а часть отобранного вернули. Никто не догадался извиняться, и на том спасибо, что голова осталась на плечах. После этого послали в Оренбургский край главой губернии. А губерния имеет очень большую площадь. Живи да живи. Но народ тут разношерстный, кроме руских еще десятки коренных и некоренных народов живут здесь. Беспокоит башкиры, очень шумный и воинственный народ. Они, глупцы, думают, что земля принадлежит им, а она давно государственная. Умному человеку эта истина понятна давно.
Вот сейчас он - Оренбургский генерал-губернатор. И военные ведомства, и гражданское население под его полным контролем. Да, из этой бренной жизни остаются только воспоминания…
К черту мысли и думы, надо торопиться на работу. Генерал-губернатор начал одеваться. В это время ему вручили срочную депешу. Он открыл конверт и начал читать. По ходу чтения его лицо менялось с нормального к злобно-гневному выражению. Руки тряслись, дышать стало трудно. Потрясая бумажку, закричал:
- Бунт! Башкиры подняли бунт! Убили Брагина! Эй, лакей! Где ты? Куда пропал? Быстро принеси мой мундир!
- Бегу, Иван Иванович! Вот мундир.
- Ваня, что случилось? Зачем шумишь? – подала голос хозяйка дома Ангелина Ивановна. – Какую плохую весть получил? Успокойся! Откуда письмо? Что случилось?
- Аннушка! Это, конечно, не твое дело, но скажу: получил депешу из Верхнеуральск. Башкиры подняли бунт, убили инженера Брагина, умертвили команду солдат, подожгли Сапсалскую яму.
- Вот как! Эти башкиры никак не умеют жить мирно и спокойно на свою погибель. Лучше не было бы их.
- А кто же ясак будет платить? Государству нужны деньги, чем больше, тем лучше.
- А зачем государству много денег? – спросил единственный их сын Андриан.
- Чтобы чиновники, как твой отец, могли жить богато, - ответил хозяин дома и вышел из дома.
Место работы генерал-губернатора Оренбургская губернская канцелярия находится рядом с домом Неплюева. Поэтому он, по пути давая указания дежурному, быстро дошел до своего кабинета. Зайдя в кабинет, немного постоял перед большим зеркалом, рассматривая себя. Поправил золотые погоны, выровнил мундир. Покопался в столе и найдя орден Александра Невского прицепил на грудь и сел в свое кресло, но не смог полностью успокоиться, лицо выглядило недовольно и раздраженно. Пока он приводил себя в порядок, дежурный успел вызвать указанных им лиц. Постучали. Зашел комендант Оренбурга бригадир Бахметев.
- Садитесь, Иван Иванович. Слушайте меня: пришла депеша из Верхнеуральска. Башкиры Бурзянского рода бунтуют, убили Брагина и его команду, разворотили и подожгли Сапсалскую яму. Пока такова вся информация. Вам, господин бригадир, поручается дело по подавлению этих безмозглых. Задача: доехать до места назначенич, разобраться, арестовать руководителей и перепроводить сюда, в Оренбургскую тюрьму. Справитесь?
- Так точно, справлюсь. - Бахметев встал смирно.
- Садитесь. Я уверен, что вы выполните эту задачу полностью. Выполните – вас ждет награда, не выполните – придется прощаться с вашим постом. На место каменданта желающих много. – Генерал-губернатор внимательно посмотрел на бригадира.
- Я непременно выполню ваш приказ, ваше превосходительство! Буду стараться изо всех сил. Будьте спокойно, - четко ответил Бахметев встав смирно. – Когда прикажете выехать?
- Сегодня же. Возьмите с собой 2-3 десятки солдат-телохранителей. По пути заезжайте в Воздвиженскую крепость и прикажите тамошним солатам двигаться в Бурзянскую землю. Дойдя до места назначения свяжитесь с Верхнеяицким гарнизоном, чтобы они тоже направились на место преступления башкир. Таким образом, бунтовщиков необходимо зажать с двух сторон. Сопротивляющих расстреливать без суда и следствия. А сейчас зайдите моему личному секретарю Ивану Коптяжному и получите письменный приказ и ордер. Готовится депеша командиру Шишминского драгунского полка Исакову. Он тоже должен выступить в поход на место бунта. Вопросы есть?
- Никак нет, ваше благородие.
- Ну, тогда вы свободны. С богом, комендант!
- С богом, многоуважаемый, Иван Иванович!
После выхода Бахметева кабинет генерал-губернатора превратился в улей. Кто-то заходил, кто-то выходил, любые приказы выполнялись бегом. На первом этаже собрались офицеры и шепотом обсуждали происходящее. Только поздней ночьью в двухэтажном штабе генерал-губернатора установилась привычная тишина. Когда все ушли, на рабочем месте все еще оставался Неплюев со своим секретарем. Он ждал донесения от Бахметева и Исакова. Не получив желаемое пришлось уйти с места работы домой и ждать дальше. Только через неделю пришел короткий рапорт от Бахметева, который сообщал, что бунтовщики разбежались, что в окрестностях озера - полная тишина. Это сообщение полностью успокоило генерал-губернатора. В радостном настроении он позвал секретаря губернской канцелярии Рычкова и продиктовал ему письмо Сенату. Обрисовав причины бунта, он подробно докладывал о том, когда и сколько военной силы направлены на место бунта. Особо подчеркнул, что в настоящее время в губернии все спокойно, так как бунт подавлен в самом зародыше. В письмо вложил рапорт Бахметева.
Если Коптяжный является личным секретарем генерал-губернатора, то Рычков Петр Иванович имеет пост секретаря губернской канцелярии. Все входящие и исходящие документы проходят через его руки и глаза. Он здесь живет и работает давненько. Рычков по должности секретарь губернсой канцелярии, а по титулу – коллежский советник. Если сказать проще, он – ближайший помощник генерал-губернатора, его правая рука. Очень начитанный человек. Любой документ пишет он, поправляет, редактирует и напрвляет по адресату. Много у него должностных обязанностей: советник, администратор, регистратор. Чиновники столицы, члены Сената хорошо знают Рычкова и уважают. Им написанные документы, письма, донесения, экстракты отличаются конкретностью и короткостью. Не раз ему пришлось написать самому царю. Он так же знаком с башкирскими старшинами и тарханами, постоянно с ними переписывается. Когда необходимо работает и с казахскими феодалами, ханами трех Жузов. Когда Неплюев выезжает куда-нибудь, оставляет за себя Рычкова, тот, оставясь полноправным хозяином губернии, успевает выполнить все обязанности, возложенные на него. Он – регистратор, он – перводчик, он – протоколист. Как успевает, только сам знает. На работу приходит рано, после работы остается на 3-4 часа, чтобы поработать с документами в тиши кабинета. Отец его Иван Рычков - купец. Отец так хотел, чтобы сынок Петя отучился на бухгалтера. Когда семья переехала из Вологды в Москву, отец отдал мальчика на курсы подготовки бухгалтеров, затем устроил на работу в таможню. Потекла спокойная и неторопливая жизнь, но случилось неожиданное событие. В этот период обер-секретарь Сената Иван Кириллов готовил в путь Оренбургскую экспедицию. Для работы в экспедиции нужен был грамотный бухгалтер. Кто предложил молодого Рычкова на эту должность неведомо, но обер-секретарь пригласил именно его, Петра Ивановича. После недолгих раздумий молодой человек согласился поехать вместе с другими в неведомый край потому, что он очень захотел увидеть новые земли, народы. Может хотел приключений. Так он оставил насиженное и обжитое место и отправился в составе экспедиции в неведомые края. Вскоре он превратился в самый нужный человек. Начал потихоньку пописывать то, что видел, брал на карандаш интересные события, историю и название тех или иных мест, рек, оврагов, гор, рек и озер. Незаметно для себя Петя –путешественник превратился в Петра- географа, историка, автора путевых заметок. Попозже его стали называть ученым мужем. Вскоре обосновался он капитально, купил ряд земельных площадей, организовал помещичье хозяйство, приобрел крепостных крестьян, построил церковь. Так он преврптился в крупного помещика Оренбургской губернии. Своих кроестьян и работников не обижал, никогда не наказывал, обращался с ними ровно и уважительно, если надо - помогал. Поэтому челядь его любила и исправно выполняла свои обязанности.
Рычкову приходилось часто выезжать и проезжать по губернии. В командировках он общался с простыми башкирами, старшинами и тарханами, изучил башкирский язык и общался на этом языке. Простой народ его шибко уважал, считая, что он хороший туря, то есть начальник приглашал к себе в дом, потчевал, чем мог. Он понял, что в народе есть всякие: дураки, умные, глупцы, скромные, наглые, хорошие, плохие, своевольные, головорезы, бандиты и грабители. Недостаточно зная язык местного населения пытался написать словарь башкиро-русского языка. Наконец, ему открылся новый мир аборогенов. Несмотря на бедное существование это народ имел богатый духовный мир, он близок к природе. Среди них имеются прекрасные пасечники, бортники, кузнецы, охотники, певцы и герои-батыры. Например, возьмем Алдар-тархана. Он похож на сказочного героя башкирских былин: большого роста, сильный, красивый, умный, расторопный мужчина. Много раз с ним встречался Рычков, не раз гостевал в его доме. Тархан свободно говорил на русском языке и хорошо знал раннею историю своего народа раннего периода, когда не было письменных источников, вызывающих полного доверия. Все это вызывало уважение к этому человеку и удивление. Как-то Петр Иванович спросил у него:
- Уважаемый тархан! По ранней истории башкир, скажем так, до 16 века были ли письменные изложения или какие-нибудь источники?
- Были, но они сгорели в последних народных восстаниях.
- Не смогли бы вы мне рассказать об этом более подробно?
- Смогу, дорогой, Петр Иванович, смогу. Вы для меня самый близкий по духу человек из русских, как и Петр Великий, поэтому, если не выполню вашу просьбу – будет грех. – Рычков, вынув карандаш и бумагу, приготовился писать. – Но я пока воздержусь рассказать с ходу. Хотя достаточно свободно говорю на русском, боюсь, что не передам полного колорита исторических событий. Это – первое. Во-вторых, есть много слов, которых сразу правильно не переведешь. Лучше будет, если все это я изложу на бумаге, но, с вашего разрешения, сделаю это попозже. Если вникнуть в историю, то становится ясно, что башкирские племена жили в этих местах испокон веков, с давних времен. Они первыми освоили Уральские горы, Предьуралье и Зауралье. Капитальная книга по истории башкир под названием «Башкорт тауарихы», изданный в ограниченном количестве содержал много достоверных данных, но они сгорела. Другие издания тоже пропали Не осталось ни одного экземпляра. Так бывает. Эту книгу я перечитывал много раз и примерно могу воспроизводить, но, извините, не сейчас, потому, что должен срочно выехать по своим неотложным делам. Например, возьмем эпос «Урал батыр». Он прекрасный источник по истории бурзян. Там говорится о том, что до прихода Бурзянского племени тут никто не жил, потом появились другие племена, говорящие на языке всем понятном.
- Говорят, что письменности у башкир не было?
- Враки, ложь. С XIII века у нашего народа существует письменность на основе арабской графики и до сих пор это так идет. Мы пишем и читаем справа налево, а вы - наоборот.
Не получилось у Рычкова написать что-то на этот раз, за тарханом пришли и он уехал по своим делам. Вот о чем думал он, переварачивая горы бумаг. К счастью, встретив другого старшину Кидраса Муллакаева он, Петр Иванович, выудил много интересных и нужных данных. Когда материал оказался в достаточном количестве решил позаниматься научным трудом и начал работать над книгой под названием «История Оренбургская». Сперва сомневался: получится книна или нет. Получилось! Пошел дальше. Используя ланд-карту Красильникова написал обьемную монографию-рукопись «Топография Оренбургской губернии». Один экземпляр рукописи послал знаменитому ученому Ломоносову. Михаил Васильевич ответил и дал положительную оценку этому научному труду. Окрыленный Рычков по совету Ломоносова послал один экзепляр рукописи в Российскую Академию наук. Там прочитали, и в научном совете вынесли решение «опубликовать сей научный труд». Радости не было предела. Описывая топографию, он вкратце изложил историю местных народов, не забывая об обычаях, о бунтах, о причинах противостояния с властью. Например, о бунте, возглавляемом Алдар-батыром, он написал так:
«… Второй бунт называется Алдаровской или Кусюмовский, который начался в 1707 году, в декабре месяце, под предводительством Алдара и Кусюма. Говорят, якобы причина к оному бунту произошла от нерассудных поступков бывшего в Уфе Александра Сергеева, который неумеренною строгостию требовал с них лошадей и выдичи беглых, в их жилищах укрывавшихся, и будто б екскольких старшин башкирских на одном у себя обеде до смерти запорол. В сие замешание не только вся Башкирь поголовно, но и уездные татары, мещеряки и другие иноверцы совершенно уклонились и многие тысячи людей побили, а жила их выжгли. К городам же к Уфе, Бирску и Мензелинску, сильные приступы чинили, и до самой Казани, токмо за тридцать верст не дошедши, отколь они едва отбиты изрядными учреждениями тогдашнего Казанского губернатора Кудрявцева, который живущих в Казани татарских жен и детей забрав в аманаты, прочих всех выслал против оных злодеев, и ими, тако ж и другими напряженными и позволенными от него партиями, оные башкирцы внутрь Башкирии прогнаны».
Да, он писал так, как было, как он сам воспринимал события. Наконец, получился отличная монография. Дай бог здоровья, дальше – новые горизонты, пиши и не унывай. Скоько архивных материалов ждут своего часа.
Если говорить о семье, то она вполне благополучная. Жена Анисья Прокофьевна - молодчина, все понимает с полуслова, спокойная и добродушная. В доме царит порядок и покой. Детей четверо, они - украшение семьи. Живи да живи. Но случилось неожиданное событие, как снег на голову. Анастасья Петровна, оставив четырех детей и мужа, нежданно покинула их. Все случилось быстро, она совсем не болела. Сказала, что сердце щемит что-то не в порядке и легла спать. Дальше не проснулась. Ему показалось, что все рушится, не сможет перенести горе горькое. Было время, когда он старался тушить свою глубокую скорбь вином и водкой. Увидев немые глаза детей, взял себя в руки, начал всерьез заниматься их воспитанием. Днем бывал на службе, а вечером брался за карандаш и забывался надолго. Работал до глубокой ночи. Дети: Андрей Мария, Иван да Николай росли здоровыми, выросли и нашли свои места в этом бренном мире. Обзавелись семьями, теперь у них свои заботы, свои дети. А жизнь-то не останавливается, идет и идет, как-то незаметно стукнуло 40 лет. Однажды подумал: дети разошлись, и одному мерить аршинами шестикомнатное государственное жилье уже надоело. Пришлось жениться. Вторая жена двадцатилетняя Елена Чирикова дочь известного Симбирского помещика оказалась расторопной дамой, все делает быстро, везде успевает. С ее подачи Рычков построил добротный дом из шести комнат. Самая большая комната - зал для принятия гостей, рядом – меньшая – рабочий кабинет хозяина дома и заодно и библиотека. Да, действительно несмотря на молодость, Елена оказалась умной женщиной, уважает мужа, смотрит в глаза, ожидая указаний. Не ревнует и не “пилит” за то, что часто задерживается на работе до поздна.
А вот сообщение о бунте бурзян ударило по настроению, как никак он тоже чиновник и отвечает в какой-то мере за общий порядок в губернии. Теперь губернская канцелярия превратилась в штаб, все на ногах и снуют туда-сюда беспрестанно. Генерал-губернатор, известный со своим спокойным характером, кричит, орет благим матом на своих подчиненных, диктует приказ за приказом, распоряжение за распоряжением, только успевай записывать.
Когда команда подполковника Исакова достиг Сапсалскую яму, кругом была тишина. Разве там-итут валялись чурки, остатки бревень и досок после пожара. Исаков удивился этому спокойствию потому, что тут он ожидал вооруженных башкир, готовых к битве. А тут не тебе! Кругом тишина, весна вступила в свои права, везде буйная зелень торопится быть выше. Природа ожила, лощина между Уральскими и Ирандыкскими горами в буйных красивых цветах и травах. “Такая тут красота, лежи да отдыхай” – подумал подполковник. Пока он рассматривал красоту межгорья за рекой из-за тумана показалась группа всадников численностью в два десятка. По приказу подполковника казаки сошли со своих лошадей и образовав полукруг, заняли оборону. Те всадники по прежнему не спеша продолжали свое движение и остановились перед казаками. Один из верховыхотделился от остальных, и держа хлеб соль в руках проговорил:
- С прибытием, ваше высокоблагородие! – Голос старшины Бикбулата звучал спокойно – Здравия желаю!
- Ы-ы-ы, старшина Бикбулат! Давай, значит, докладывай, что стряслось? Где бунтовщики?
Голос подполковника содержал скрытую недовольствие и озлобленность.
- Бунтовщики убежали, ваше высокоблагородие. Бунт закончился, сейчас везде полное спокойствие.
- Почему бунтовщиков не поймали, не повязали и мне не доставили?
- Не смогли поймать, прыткими и проворными оказались. Сбежали и пропали.
- Некудышные вы люди! Не способны выполнить ничего. Видимо, толком не искали! Вот что: пусть твоя группа всадников вместе с моими казаками ищет беглецов. Пока мы двинемся к озеру Талкас и там отдохнем, заночуем в палатках, а мои казаки с твоими совместно сейчас же направятся за беглецами. А ты, старшина, никуда не уходишь, все время будешь рядом со мной!
- Есть, ваше благородие.
- Сколько у тебя всадников, чтобы использовать в данный момент?
- У сотника Исмагила сто всадников. Они ждут вашего указания, скоро появятся тут.
- Их ждать не будем, покажи нашим дорогу на озеро Талкас, мы отправляемся туда. – Грозный окрик офицера не предвещал никакой пощады.
- Есть ваше благородие!
Дошли до озера. Казаки перекусили и сходу направились дальше в поиски беглецов. С Исаковым осталиь 5-6 телохранителй, повар и старшина Бикбулат. Оставшая группа умылась и собралась на ужин возле палатки подполковника. Старшина потчевал Исакова перебродившимся кумысом, а так же водкой, доставленной из Верхнеуральск. После распития спиртных подполковник стал более мягким человеком, беседовал ровным голосом, а когда Исмагил Аиткул появился со своей сотней, вооруженный с луками и стрелами, копьями главный казак стал шелковым. Было видно, что он боится за свою жизнь и быстрее отправил их за ушедшими, а сам поставив караул из телохранибелей, завалился спать.
Рано утром проснулся от топота копыт. Спросонья подумал - башкиры напали, оказалось, что нет. Вернулись казаки, ушедшие искать беглецов, но с пустыми руками. Получив это известие он вспылил в гневе, решил начинать аресты с глав волостей. По его приказу были арестованы старшина Бикбулат, старшина Котлоюл, два десятника, шестеро сотника, аксакал Аликас, отец Бикбулата и они были отправлены под конвоем в Оренбург. На вопрос арестованных: “Что вы делаете?” лаконично ответил:
- Шибко не беспокойтесь, там, в Оренбурге, разберутся, если вины не будет – отправят домой. Затем он бросил свою команду во внутрь волости, чтобы карать, оставших без поддержки и мужей.
Начало июня. По пыльным улицам Оренбурга прошла первая волна арестованных. Вот они: Аликас Суйундук углы, Бикбулат Аликас углы, Исмагил Аиткул углы, Умет Йенекей углы, Халил Уразгилде углы, Котлоюл Колторсак углы, Давлетбай Аслан углы, Туган Кучукбай углы, десятики: Моксин Исмагил углы и Юлдыбай Гайса углы. Они прмерно знали и чувствовали чем все это закончится.
В тот же день начался допрос. Рычков сел протоколировать ход допроса. Допрашивал коллежский регистратор Андрей Второв. Он тут крупный и опытный специалист по допросам, знает все методы воздействия на человека. Может мягко допрашивать, может жестко, но какая из них понравится или не погравится генерал-губернатору – вот это вопрос номер один.
Первым привели Бикбулата. Под его взглядом изподлобья Второв не знал как себя повести и как держать. Велел снять н наручники и начал допрос, мягко обращаясь к этому человеку:
- Старшина! Скажи мне, пожалуйста, как начался бунт? Кто участвовал? Кто организовал? Почему сразу не сообщил в Оренбург об этом? Ты ведь зраешь, что убийство чедловека и по Корану большой грех.
- Ваше благородие! Не знал я ничего. Знал бы – не допустил бы. – Бикбулат замолчал и ждал следующего вопроса.
- Убийцы - кто такие? По какой причине убили Брагина?
- Кто является убивцами я еще там сказал. Это: Иткул, Сураш, Темяс и Худайбирде. А причина яснее ясного: Брагин шибко обижал народ, Одним словом, как хотел так и поступал: постоянно пил, своих рабочих-башкир бивал кнутом до полусмерти. В пьяном угаре издевался над женщинами.
- Как издевался?
- Ну, приглашал к себе и насиловал. Каждый раз брал новую повариху, насиловав выгонял прочь. От нас требовал девушек.
- Почему о таком самоуправстстве не сообщили в Оренбург? Ты ведь там старшина!
- Боялся довести до вас об этом только потому, что боялся этого человека. Он угрожал нам убийством. Говорил, что мы должны его кормить, поить, обеспечить женщинами за то, что он государственный человек, правая рука царя. Страшал еще так: кто меня не послушает, тот получит пулю в лоб.
- Значит, ты все видел, все знал. Это так?
- Да, это так.
Неожиданно зашел генерал-губернатор и быстром шагом прошел в центр зала. Все встали смирно, Второв бегом подошел кнему и приложив правую руку к козырку сделал короткий доклад. Иван Иванович повел свои гневные глаза по всему периметру и, крепко хлопнув дверью, молча покинул зал допроса. После его ухода допрос продолжался.
- Ну-с, продолжай старшина, что еще хотел сказать?
- Хотел добавить еще о том, что этот зловредный человек заходил в дома и уносил все, что ему нравится. Слово скажешь – сразу хватается за пистолет. Люди его шибко боялись. Невозможно перечислить все его злодеяния: заставлял приводить меха, постоянно требовал мясо, масло, мед, сметану и водку. Таким образом, он противопоставил всех против себя.
- Ага-а-а! Зная народную ненависть ты, старшина, оставался невозмутимым, да? Жалобу написать не догадался, да?
- Знаю, что писать жалобу бесполезно, поэтому не стал писать. Потом опять же меня наказали бы...
- Значит, ты признаешь, что ты виноват? Почему молчишь о том, как ты сам возглавил убийство?
- Я не виноват. Я не возглавлял бунт. Повторяю: я не виноват ни в чем.
- Я е виноват! Я не виноват! Как попугай все время талдычишь эти слова. Придется тебя “погладить “ кнутом. Может быть, вспомнишь все.
Как только Второв кивнул головой, два дюжих молодца положил старшину на кушетку и начали бить по очереди. В тишине был слышен только трепкий звук кнута, который со свистом начав свой разбег, заканчивал один оборот щелчком. Этот звук щелчка почему – то больно ударяло по психике Рычкова. От внутреннего напряжения Петр Ивановия аж вспотел. Это видимо так потому, что он впервые участвует и видит подобную экзекуцию, а во-вторых, старшина ему лично знаком. Сколько раз был он в гостях у старшины Бикбулата, столько говорили о жизни, об истории. По мнению Рычкова, старшина – хороший человек, начитанный, умный. Допросы ведь можно проводить и без кнута. Этим военным об этом говорить бесполезно, так как у них совершенно отсутствует интеллигентность.
Вспомнил Рычков последнюю встречу со старшиной. Это случилось прошлой зимой. Тогда целую неделю он гостил у бурзянцев, но время попусту не тратил. Поднимались не раз в Ирандыкские горы, бывали в лесу, возле речек и в долинах. Везде он, Рычков, записывал названия местной топономики. Записал он так же названия рыб, которые обитали в этих водах. Тогда Бикбулат был приятным, на вид красивым человеком. А сейчас тот “не тот Федот”: одежда порвана, не бритый. Лицо вся в волосах, глаза красные, опухшие. Как-то раз Рычков обратился к Второву со словами:
- Андрей Иванович! Нельзя ли без побоев и пыток как в средние века? Ведь у нас, как не говори цивилизованное общество. На этот вопрос Второв ответил коротко, конкретно со злобой:
- Петр Андреевич! Сидите и молчите! Если напишем на вас жалобу, что вы поддерживаете бунтовщиков, то в скором времени вы будете в камере наравне с ними.
Все стало предельно понятно.
Когда от побоев Бикбулат потерял сознание, его выволокли. Вслед за ним приволокли аксакал Аликаса, отца Бикбулата. Аксакал оказался с крутым нравом, держал себя с достоинством, ругал всех присутствующих, отвечал невпопад, спорил и не соглашался. Наконец, он, аксакал плюнул в лицо Второва. Кричал, что скоро вам будет хана. Его били нещадно, с особом удовольствием и бросили в камеру. Остальных заключенных били просто так, без допроса и выволакивали каждого по отдельным камерам. Проходили дни похожие друг на друга. От сырости камер, голода и холода и от побоев невольники выбились из сил, умирали молча. Никто не знал где их хоронят. Несмотря на побои узников, дело следователя Второго не двинулось с места. “Эти дикие башкиры-басурманы не хотят признаваться в преступлении, забить до смерти и все, зачем их допрашивать” – повторял он часто, но сам продолжал ежедневные допросы. Видимо, наверху очень хотели выявить причину бунта.
В камере старшины Бикбулата особенно холодно и сыро, она построена из камней. Тут нет нары, ни постели, сидишь или лежишь на каменном полу, застеленной соломой. В последнее время он не может сидеть, а все время лежит. От ежедневных побоев все тело болит, гудит. В последнее время плчему-то его не кормят. Дали бы что-то покормить все равно не смог бы сьесть. Во рту кровь, горло опухло, ничего не проходит. Он чувстыует, до смерти осталось считанные дни. Чтобы поддержать свою жалкую жизнь все время старается пить гнилую воду, по сути дела “воду смерти”. Встанешь утром – руки и ноги не двигаются, приходится их массажировать долго-долго. Все равно он не нарушил данную клятву, каждый раз радуется он этому. И другие заключенные не нарушили данную клятву, хотя и их били нещадно, несмотря на это не выдали никого. Какие молодцы! Орлы! Недавно от постоянных побоев покинули этот бренный мир Юлдыбай Гайса углы и Давлетбай Аслан углы. Пустых камер нет, все время новых арестованных доставляют. Кто они новые не узнать, всех держат и водят в отдельности. Тут, в одиночной камере, остается одно: думы думать, воспоминаниями себя тешить. Вспомнил старшина свое детство, отрочество и молодость. Вспомнил почему-то один разговор с дедушкой Суюндуком. Тогда он, молодой человек, решил задать все его интересующие вопросы деду, поскольку считал, что он почти все знает об этой и загробной жизни. Спросил:
- Дедуля! Можно задать вопросы? Но они, эти вопросы, на мой взгляд, трудные.
- Задавай, сынуля, задавай.
- Обещай ответить открыто и конкретно!
- Обещаю.
- Ты все знаешь об этой жизни?
- Нельзя сынок все узнать. Есть вопросы, которых никто не сможет обьяснить. О чем ты зотел спросить?
- Вот мы, башкиры, добровольно присоединились к Русскому государству, живем в его составе, но что-то не так. Каждый раз раз через 15-20 лет предыдущие поколения поднимались на восстания. Их подавляли, лилась кровь. Неужели вот для этой неспокойной и противоречивой жизни наши прадеды вощли в состав этого государства? Неужели нельзя жить мирно? Неужели государство не может принимать законы, которых одобрил бы народ? Может наши деды, прадеды ошиблись, войдя в состав Русского государства?
Старик Суйундук ответил не сразу, сидел думая, как правильно ответить и молвил:
- Хай, внучок, задал ты мне такой сложный вопрос, даже сразу и не ответишь. Тут нужны грамотные философы. Я, когда был молодым, тоже себе задавал такие вопросы. Долго ходил в раздумьях и, наконец, нашел ответ. Радовался, как ребенок. Знай и запоминай: ханы, цари, бии ошибаются, но народ нет, не ошибется. Если руководитель любого ранга советуется с народом, в его делах ошибки не бывает. Когда Иван Грозный захватил Казань, помощники его советовали: “Ударим по башкирам и захватим их земли!”, на что он ответил так:
Не сравнивайте Башкирию с Казанью. Они сами долгое время пострадали от Ногайских ханов и мурз. Надо их сердца завоевать, предлагая свою дружбу и поддержку, написать об этом письма и отправлять по башкирским волостям своих людей. Получив письмо Русского царя главы родов, батыры собрали народ и посоветовались, задавая вопрос: как быть? Народ, как один, высказался за присоединение к России.Причина народной тяги к Россиипроста и банальна. Во-первых, от ногайцев только таким путем можно было освободиться, во-вторых, в случаенападения русских для отражения не было сил, в-третьих, не было рядом другого мощного государства, как Россия, которая смогла бы поддержать в борьбе против киргиз-кайсаков, живущих на том берегу Яика. Поэтому поступили мудро приняв предложение Белого царя.
- А почему каждый раз поднимались на восстания?
- Во времена Белого падишаха не было бунта, потому, что царь не нарушал условия присоединения, не обижал наш народ, Последующие цари все время увеличивали налоги, стали незаконно захватывать земли, под страхос смерти заставляли принять христианство – все это вызывало недовольствие и бунт.
- А сколько мусульман-башкир перещли в православную веру?
- После восстания 1740 года примерно 10 тысяч человек вынуждены были принять христианство.
- А зачем их не видно среди нас?
- Среди нас нет потому, что власти их отрывали от насиженных мест, на новом месте превращали их в крепостных крестьян. Кого дарили, кого продавали русским помещикам, затем парни женились на русских девках, а девушки выходили замуж за русского.
Все это вспомнил Бикбулат, в чсть умерших близких людей и за покойников родственников прочитал Коран и успокоился.
Дальше состояние пленников стало хуже. Там, в горах Ирандыка каратели поймали Саиткула, который убежал за Яик и вернулся для связи с оставшимися повстанцами. Он, родной брат Иткула, под давлением военных рассказал все, что видел и слышал. Пэтому его быстрее направили сюда в Оренбург, тут он опять написал протокол признания, закрепил подписью. Кто был в летнике Исмагила, кто там выступал, о чем говорил, кто призывал к восстанию – все это он рассказал, как мог. Не каждый может иметь крепкий характер.
Впервые всех заключенных собрали вместе в кабинете следователя. Саиткул вошел последним. Второв, сидя с радостным выражением лица, подозвал вошедшего последним худого человека и задал вопрос:
- Ну, Саитка, скажи-ка, эти басурманы тебе знакомы?
- Знакомы, все знакомы, ваше благородие. Вот этот – старшина Бикбулат, дальше - сотник Исмагил, дальше – аксакал Аликас Суюндук углы дальше... – стал показывать он каждого. Его каждое слово протоколировалось Рычковым.
- Кто начал бунт? Скажи конкретно и кратко!
- Бунт начал старшина Бикбулат. Он надоумил убить Брагина, так ему и надо, он организатор всех темных дел.
- Кто собрал людей на совещание? Ты сам был там на собрании?
- Собрание организовал Бикбулат агай, я там был и участвовал.
Второв повернулся к старшине Бикбулату.
- Ну, что скажешь, старшина? Знаком тебе этот басурман по имени Саитка? Наверное, хочешь подтвердить его показания.
- Сатикула знаю давно, - начал отвечать Бикбулат твердым голосом, - с ранних лет он был слабохарактерным, так и остался. Однако ве, что он говорил тут – сплошная ложь. Еще раз повторяю: кто убил Брагина, те убежали. А в летнике Исмагила собрались потому, что он позвал нас всех в гости...
- Врешь, каналья! Ты предводитель бунта, больше никто. А эта запись чья? Тут стоит твоя подпись.
Бикбулату показали одно из писем, которое он написал и распространил среди своих. Дальше чего-либо отрицать было бесполезно. Чувствуя, что отсюда не будет выхода, он твердо решил менять свои показания. Сперва обратился к своим:
- Братья! Простите меня, пожалуйства, за то, что вы попали сюда из-за меня и терпите невыносимые муки. Пришлось подниматься из-за того, что больше не было мочи удержать себя. Дальше говорите правду, все валите на меня – не обижусь. Может это облегчит вашу участь. А мне в любом раскладе дел –мне конец. Одно плохо, что приходится умирать не на поле битвы.
Повернувшись к следователю Второву он продолжил:
- Бунт начал я, остальные не виноваты. Я их силой заставил участвовать. Тут не я виноват, а твоя система. Каналья – это ты, а не я, потому, что...
Его стали бить. К концу экзекуции выяснилось, что он мертв. В муках покинул старшина этот несовершенный, противоречивый бренный мир.
Мщение
Карательные отряды набросились в Бурзянскую волость. Везде солдаты, везде казаки. Те, кто участвовал в убийстве инжерера ушли и пропали, а что делать остальным: женщинам, старикам, детям. Они никак не могут взять да убежать куда-нибудь бросив все: дом, скот, место проживания. Уже не видать местных вооруженных мужчин, одни убежали, другие спрятались, третьи ходят совместно с карателями. Последние не имеют право уходить куда-то, все они поставлены под жесткий контроль. Каждый день каратели проверяют дома, все дома, все деревни, все летники Бурзянской волости под неусыпном контролем. Здесь правит “балом” отряд подполковника Исакова и обьединенная группа под руководством Бахметова, состоящий из 1300 солдат и казаков. Цель понятна: задержать подозрительных или вооруженных мужчин и отправлять в Оренбург, скот и другую живност конфисковать и разделить между собой. Так началось мщение за убийство одного чиновника.
Баймурат сын старшины Бикбулата, несмотря на свою молодость понял сразу все тогда еще, когда были арестованы десятки людей, что будет серийное мщение со стороны властей. А отец, старшина Бикбулат, ошибся полагая, что придут, проверят и уйдут, а карателей не пошлют. Послали. Было удивительно то, что на место арестованных башкирских старшин и сотников власти назначили верных им мишарей без согласия народа, без каких-либо выборов. Баймурат понял так же, что виноват ты, не виноват, если встретят обязательно поймают и отправят в Оренбург. А оттуда нет возврата. Поэтому он поговорил с семьями арестован<