Оставшись один, Клаэс выжидает около пяти минут, дабы убедиться в том, что никто не вернётся. За дверью не слышны шаги и не ощущается постороннее присутствие. Он свешивает ослабшие ноги вниз, кладёт на колени перебинтованные руки ладонями вверх и какое-то время просто рассматривает бинты. Клаэс ощущает каждый заживающий порез в отдельности. Он помнит, как наносил их. Зажмурившись, он пытается так же припомнить и лицо сидящего напротив него за обеденным столом человека, но сделать этого не удаётся. Сознание воспроизводит лишь размытый образ манекена без каких-либо характерных признаков.
Затем Клаэс ещё раз обводит комнату взглядом. Ни на полках, ни на подоконнике, ни на каких-либо других горизонтальных поверхностях нет ни пылинки. Матиль постаралась. Она следит за порядком во всём огромном доме, и сие знание приходит к Клаэсу извне, он знает об этом априори, будто прежде уже неоднократно становился свидетелем процесса уборки. Майн оборачивается по сторонам, пытаясь определить, где сейчас находится девушка, потому как улавливает невзрачный шлейф её переживаний. Матиль похожа на мыльный пузырь, её можно видеть насквозь.
Нэд, например, менее прозрачна, но она слишком несдержана и злится, за сильные эмоции проще зацепиться. Она в принципе не любит посторонних в независимости от того, хороший перед ней предстаёт человек или плохой. Для девочки важны лишь её доберманы. Ей, как и псам, необходимо сперва как следует принюхаться, понаблюдать, а уже потом решить, достоин человек доверия или проще будет перегрызть ему горло.
Альбер тоже далеко не в восторге от появления в доме Клаэса, но его антипатия к посторонним проявляется не агрессией, а смущением и страхом. Он тоже прост. Он не уверен в себе, считает себя жалким и никчёмным. Это ошибочно, но парень убедил себя в этом и поверить в обратное ему будет непросто.
Эгона проанализировать не удаётся. Клаэс видит лишь его хитро сощуренные воспалённые глаза и нахальную ухмылку. Это означает, что из всех подопечных «папочки Ронни» он представляет наибольшую ценность, потому как развит больше остальных. Теперь, возможно, Клаэс составит ему конкуренцию.
Майн упирается ладонями в края кровати и всем телом напрягается, чтобы встать, но ноги словно атрофировались и опорой служить больше не могут. Колени безвольно подкашиваются, и Клаэс падает на пол. Цепляясь за простыню, Майн кое-как поднимается и сперва заново учится хотя бы держаться прямо, а уже затем предпринимает попытку сделать первый шаг. Получается не очень уверенно, приходится хвататься за встречающиеся предметы интерьера, чтобы снова не расстелиться на полу, как тряпичная кукла. Остановившись у подоконника, на котором сидел Эгон, Клаэс обнаруживает на нём вскрытую пачку сигарет и коробок спичек. Довольно приятный презент, но курить всё ещё не хочется. Возможно, пригодится на потом. Клаэс сосредотачивается на осмотре двора. Территория, окружающая здание, обширна настолько, что из-за высоких яблонь не видно даже забора, но Майн наверняка знает о его существовании. Также он знает и о расположении этого места относительно центра Хэавэна. В его голове словно установлена система навигации. Всё просто и понятно. Ощущение такое, как если бы всё произошедшее за последние пару дней уже доводилось переживать. Ничто не вызывает удивления и не тревожит. Клаэс чувствует себя почти умиротворённым. Все хаотично раскиданные детали пазла наконец-то сложились в единое целое, и полная картина предстала перед самыми глазами.
Нэми случайно заметил активность того, кто стал его убийцей, установил с ним контакт и назначил личную встречу, чтобы попытаться убедить остановиться. Возможно, если бы Нэми хватило сил, то он сам убил бы этого человека, но тот одержал верх, не собираясь прислушиваться к праведным наставлениям. Ему не пришлось и пальцем тронуть старшего Майна, ведь тот сам, находясь под его воздействием, спрыгнул с моста и даже не пытался выплыть. В те минуты, захлёбываясь, Нэми всё отчётливо и ясно осознавал, но никак не мог спастись. Человек, который сделал это, знает о существовании исследовательской базы, его жертвами становились бывшие или действующие сотрудники. Нэми тоже был посвящён в род их деятельности, но виртуозно скрывался. Даже желая навредить им – он не смог бы этого сделать, потому что нужно хотя бы один раз взглянуть в глаза или хотя бы знать в лицо того, в чью голову хочешь проникнуть. Следовательно, убийца со своими жертвами был знаком или как-то иначе смог опознать их. Теперь Клаэс в плену у тех, на кого охотится убийца его брата. Всё довольно непросто. Он был готов встретить свою кончину ещё в больнице, но эти люди в буквальном смысле спасли его. Сейчас, несмотря на затуманенные мысли, думается Клаэсу легче. По крайней мере, он больше не ощущает в своей голове постороннего присутствия, и это успокаивает. По поводу дальнейших перспектив нет ни малейших предположений. Вероятно, ему дадут время полностью восстановиться, а затем вынудят принять участие в тестировании. Лабораторным мышатам не позавидуешь, они не принадлежат самим себе, но даже это лучше того, что пришлось пережить, будучи не властным над своим телом и мыслями.
Больничная форма пропахла потом. Клаэс шаркающими шагами направляется в сторону шкафа. Комната кажется слишком большой, потому как её пересечение занимает слишком много времени. Особого дискомфорта Майн не ощущает, лишь сонную заторможенность. Хочется вернуться в кровать, устроиться поудобнее и уснуть. А что ещё делать? Клаэс и в прежние времена не имел за собой привычки паниковать почём зря. Он не нервничал в безвыходных ситуациях, потому как не видел в этом смысла. Слезами горю не поможешь. Если несчастье уже произошло, его остаётся лишь пережевать, как следует, и смиренно проглотить. Преобладающему большинству знакомых, которые продолжительное время имели возможность наблюдать за Клаэсом, его непробиваемое спокойствие казалось противоестественным. Насколько бы силён духом ни был человек – всегда существует ряд факторов, способных вывести его из душевного равновесия. А у Клаэса таких факторов будто бы не было. Твой дом сгорел – ну и ладно, ты едва не отправился на тот свет – что поделать, теперь ты станешь субъектом экспериментов – с кем не бывает.
Матиль приготовила ему свободный серый джемпер и джинсы. Новая одежда, вероятно, окажется немного велика, но облачиться в чистое будет приятно. Клаэс заходит в персональную ванную комнату, совмещённую со спальней, снимает больничную форму и аккуратно складывает её в пустую корзину для грязного белья. Затем Майн тщательно умывает лицо и долго рассматривает своё отражение в безупречно начищенном зеркале над раковиной. Ничего не изменилось, он всё тот же Клаэс, которым и был всегда.
В ванной имеется просторная душевая кабинка. Недолго думая, Майн решает воспользоваться ей, потому как освежиться отнюдь не будет лишним. Про себя он отмечает, что содержание весьма и весьма комфортабельно, более того – в столь цивильных условиях Клаэсу никогда прежде существовать и не приходилось. Одна спальная комната по масштабам больше дядиной квартиры. К роскоши да и вообще к удобствам он не был приучен и особой нужды в них не чувствовал, но не обратить на них внимание было сложно.
Приходится снять бинты, чтобы не намочить их под душем. Получается это довольно легко и болевыми ощущениями не сопровождается. Клаэс не может точно сосчитать дни, прошедшие с того момента, как он нанёс себе увечья, но и порезы на запястье, и проткнутая насквозь левая ладонь уже успели покрыться сплошной коркой. В некоторых местах болячка даже начала отваливаться, а под ней оставалась новая, пока ещё совсем тонкая и розовая кожа. Все пальцы на травмированной ладони не вполне хорошо слушаются и не сгибаются полностью, сжать их в кулак никак не получается. Остаётся надеяться, что эти неполадки в скором времени самоустранятся.
После душа, покинув ванную комнату, Клаэс устремляет взгляд на дверь. Он знает, что та не заперта, и не только потому, что не слышал щелчка замка, когда Матиль закрыла её за собой. Значит, Майн волен покинуть спальню, ничто и никто ему в этом не препятствует.
Прежде, чем выйти, Клаэс лишь немного выглядывает в коридор. Шириной он почти в три метра, ярко освещён, вдоль одной из стен вереницей тянутся однообразные двери, по другой – высокие зашторенные прозрачным тюлем окна. Вид из них открывается на те же яблони. Спальни расположены на втором этаже, справа виден спуск вниз, туда Клаэс и поворачивает, но останавливается, сделав первые три шага. Он вспоминает о приглашении Эгона. Он может ответить на некоторые интересующие Клаэса вопросы, но чётко сформулировать их пока не удаётся даже для самого себя. Потом. Для начала Майн решает осмотреть новую среду обитания.
В свои законные выходные Оливер не посещал больницу, он решил провести их с Адли. Вполне естественно, что после смерти своей лучшей подруги и печальных известий о попытке Клаэса совершить самоубийство племянница разительно переменилась, стала неразговорчива и мрачна. На восстановление прежнего эмоционального фона нужно время. Её родители заняты работой. Само собой, они тоже переживают за дочь, но доктору Стингрею всегда казалось, что он относится к девочке более чутко и лучше понимает её. Родителям прежде всего важно, чтобы она была сыта, здорова и приносила из школы хорошие отметки. Поверхностный образ примерной и позитивной Адли им приятнее, чем то, что творится внутри.
У Оливера есть скромный домик на окраине Хэавэна. Он находится менее чем в километре от озера, куда Стингрей выбирается порыбачить. Это происходит крайне редко, не чаще пары раз в год. Лишь в такие моменты доктор снимает строгий костюм и меняет его на простенькую потрёпанную куртку. Этой вещи много лет, ведь в ней на это озеро ходил ещё его отец. Домик тоже принадлежал ему. Ещё реже, чем Оливер, сюда приезжают родители Адли, чтобы пожарить мяса на свежем воздухе.
Доктор вместе с племянницей остались в домике на ночь. Стингрей решил, что вдали от города, школы и друзей девочка сможет хоть немного отвлечься, но ровным счётом никакого эффекта смена обстановки на её настроение не произвела.