Следующие пять минут Хэнсен палил вопросами в Иванова (вооружен ли Фишер, был ли он на машине, был ли он один?), до тех пор, пока, казалось, не удовлетворился, что выжал из русского всю информацию.
— Можешь забыть этот визит, — сказал ему Хэнсен.
— Поверь, забуду. Что насчет...
— Если перейдешь нам дорогу, я сделаю звонок. И все мафиози Одессы будут искать тебя. Уяснил?
— Уяснил.
Хэнсен кивнул остальным, и группа направилась к выходу. Хэнсен шел последним, задержавшись на секунду, чтобы помочь Иванову подняться.
— И еще, не пользуйся телефоном.
— Да... да...
Хэнсен направился к выходу.
"Давай, Адрик".
— Эй, ты же Хэнсен?
Хэнсен обернулся. Вся группа у выхода сделала то же самое.
— Что? — с некоторой резкостью сказал Хэнсен. — Повтори?
— Он сказал мне передать сообщение.
— Что?
Иванов взглянул на остальных.
— Наедине.
Эймс рявкнул:
— Дерьмо! Что за чертовщина? Хэнсен...
— Тихо.
Затем обратился к Иванову:
— Говори.
Иванов покачал головой.
— Он сказал, сообщение предназначено тебе. Слушай, я знаю Сэма очень давно, и, по правде говоря, он меня пугает больше, чем вы все.
Эймс усмехнулся.
— Что же, тупица, через пятнадцать минут старина Сэм будет мертв или связан в нашем багажнике. Если у тебя есть хоть капля мозга, ты...
Хэнсен перебил.
— Всем выйти.
Эймс хотел возразить, но Хэнсен стрельнул на него взглядом. Фишер видел его лицо, и очевидно, это сработало. Эймс закрыл рот и присоединился к остальным. Дверь захлопнулась.
— Что за сообщение? — спросил Хэнсен.
Фишер выстрелил со стеллажа, попав Иванову в шею. Фишер продолжал целиться в Хэнсена, несмотря на то, что Иванов падал на пол. Отдать должное, Хэнсен проявил мужество, осторожно подняв руки над головой.
Не глядя по сторонам, Хэнсен спокойно произнес:
— Привет, Фишер.
— Привет, Бен, — ответил Фишер.
— Полагаю, ты называешь это проколом новичка.
— Проколы есть проколы. Они случаются. То, как ты справляешься с ними — вот, что в зачет.
— Я запомню. Что ты делаешь? Что все это значит?
— Осторожно, возьми свой SC и положи на пол.
Хэнсен сделал это и уже хотел отпихнуть его ногой, как его остановил Фишер.
— Слишком громко, Бен. Хорошая попытка. Сплети пальцы и положи руки за голову. Сделай десять шагов вперед.
Хэнсен не пошевелился.
— Больше я просить не буду. Выстрелю в тебя дротиком, и все плохо закончится до того, как начнется.
Хэнсен сделал нужное количество шагов.
— Теперь повернись и стань лицом к служебному помещению.
Хэнсен подчинился.
— На колени, скрести лодыжки.
Как только Хэнсен занял позицию, Фишер спустился по лестнице стеллажа и подошел позади Хэнсена, остановился в трех метрах. Хэнсен повернул голову и сказал через плечо:
— Знаешь, ты был занозой у меня в заднице.
— Прошу прощения. Это было необходимо.
— Об этом ты хотел поговорить? Что существуют какие-то смягчающие обстоятельства? Что это не ты убил Ламберта?
— Нет, я убил Ламберта. Он меня об этом просил.
— Чушь. Вы неделями водили нас за нос — ты, Гримсдоттир и Моро — но, насколько я понял, ты всего лишь обычный убийца.
— У тебя рассерженный голос, Бен.
— Чертовски верно, я рассержен. Ты вымотал нас. Всех нас, а мы и близко к тебе не подобрались.
— Вы были близко. Больше раз, чем тебе известно. Ты почти взял меня в Хаммерштайне.
— Нет, не взял. За долю секунды ты впихнул меня в безвыигрышное положение, и ты знал, что я колебался.
Он усмехнулся.
— Знаешь, что меня донимает? Я даже не представляю, как ты...
Хэнсен повернул голову, и его голос оборвался.
Даже когда Фишер пытался совершенно естественно уловить смысл окончания слов Хэнсена, в голове забила тревога. Прокол. Хэнсен завел разговор, выстроил его достаточно грозно, затем впрыснул в него дружелюбия и задел любопытство Фишера.
"Умело расставленная ловушка", — подумал Фишер, и в этот же момент Хэнсен поднялся на ноги, развернулся на пятках, одновременно сокращая между ними дистанцию до двух метров. Фишер вскинул пистолет, однако движение руки Хэнсена по плоской дуге справа налево, подсказало Фишеру — время упущено. Выстрел не попадет в цель. Хэнсен надежно сжимал в кулаке нож, его лезвие, прижатое к внутренней части предплечья, за долю секунды оказалось у горла Сэма. Фишер противился порыву, чтобы отступить или пригнуться. Именно этого ожидал Хэнсен, и Фишер не мог позволить себе оказаться в затяжном, шумном противостоянии с молодым "Splinter Cell'ом". Этот бой ему не выиграть, в особенности, если остальная группа вернется изучить суматоху.
Вместо этого Фишер сделал быстрый скользящий шаг вперед, выставляя вверх правую руку и блокируя руку с ножом Хэнсена, одновременно выкидывая вперед кулак левой руки с выставленным большим пальцем, и погружая его в нервный узел подмышки Хэнсена. Его глаза округлились от боли. Хэнсен запнулся. Фишер схватил правой рукой запястье Хэнсена с ножом, провернулся на пятках, заходя ему за спину, и, используя его движущий импульс, развернул Хэнсена, выводя из равновесия. Он скользнул левую руку вниз на запястье Хэнсена возле правой руки, потянул к себе, одновременно выкручивая ее. Фишер почувствовал, как кости и сухожилия под кожей выкрутились, захрустели... Хэнсен ахнул от боли. Нож загремел по полу. Фишер не останавливался, он рванул спотыкающегося Хэнсена вперед, затем провернулся в противоположную сторону, выкручивая тыльную сторону руки Хэнсена над своей головой, и подсечкой выбивая землю из-под его ног. Парень глухо шлепнулся спиной на бетон. Всем своим весом Фишер опустился на солнечное сплетение Хэнсена, выдавливая весь воздух изо рта Хэнсена. Его лицо покраснело, когда он пытался хватать ртом воздух.
Фишер потянулся назад и схватил нож Хэнсена. Даже до того, как Сэм увидел его, он узнал ощущение рукояти, баланса... Это был его боевой кинжал "Сайкс Фэрбэрн" времен Второй мировой войны. Подарок старинного друга семьи, который годами был счастливым талисманом Фишера. После Ламберта, он вынужден был оставить все.
Теперь Фишер приставил лезвие "СФ" к горлу Хэнсена.
— Это мой нож, Бен. Откуда у тебя мой нож?
Хэнсен по-прежнему хватал воздух ртом. Фишер ждал, пока Хэнсен не прохрипел:
— Гримсдоттир.
— Тебе дала его Грим?
— Считала... считала, он принесет... удачу.
Фишер с этими словами улыбнулся.
— Ну, как, принес?
Хэнсен сделал глубокий вздох.
— Оставь себе.
— Я тебя отпущу. Лежи на месте. Не двигайся. Как только отдышишься, я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение. После чего, мы "возобновим игру". Договорились?
Хэнсен кивнул.
— Твое последнее слово, — настаивал Фишер.
Хэнсен вновь кивнул. Прошло еще тридцать секунд, прежде чем он полностью отдышался.
— Боже, что ты со мной сделал?
— Приму это как риторический вопрос. Ты готов услышать одолжение?
— Ага.
— Позвони Гримсдоттир. Спроси о Карл-Хайнц ван дер Путтене.
— Тип, что предоставил наводку на Вианден? Связной Эймса?
— Он самый. Звони.
Хэнсен выудил свой мобильный телефон из кармана и нажал быстрый набор. Спустя несколько секунд сказал:
— Это Хэнсен. Ага, я с... Я хотел спросить тебя о ван дер Путтене.
Хэнсен молчал, слушая Грим. И в конце он сказал:
— Это правда? Никаких игр? Ладно, понял. Я выслушаю его.
Хэнсен отключился и посмотрел на Фишера.
— Она говорит, что ты ответишь на все мои вопросы.
— Сделаю все, что в моих силах.
— А также она извинялась за "Сайкс Фэрбэрн".
Фишер улыбнулся.
— Ага, конечно. Для начала, вызови команду. Скажи, что все хорошо и вскоре ты к ним присоединишься.
Хэнсен вызвал команду по СВП, а затем отключился.
— Наводка на засаду в Виандене пришла от Эймса, который утверждал, что получил ее от ван дер Путтена. Тебе известно, что это неправда, верно?
— В данный момент я приму это на веру.
— Справедливо. Я обнаружил ван дер Путтена мертвым, уши отрезаны. Так Эймс заметает следы.
— Если не от ван дер Путтена, тогда от кого пришла наводка?
— Мы полагаем это Ковач.
— Ковач? Безумие. Эймс работает на Ковача? Не может быть. Парень, конечно же, подонок, но...
— В лучшем случае Ковач просто ненавидит Грим и хочет вывести ее из игры. Каков лучший способ уничтожить ее, чем поймать меня без ее помощи? Вот как это разыгрывается у власть имущих: Ковач, подозревая Гримсдоттир, всовывает своего человека в команду, посланную выследить меня. Некомпетентное управление Гримсдоттир ситуацией позволяло Фишеру не раз скрываться, пока в один день положение не спасает агент Ковача. Такой же случай произошел в Хаммерштайне. Ковач запросил услугу в БНД.Хэнсен какое-то время перерабатывал сказанное.
— А каков худший вариант?
— Ковач — предатель и работает на босса Янника Эрнсдорффа. С тех пор, как я съехал с моста в Рейн, Грим регулярно информировала Ковача. В тот момент, когда ему стало ясно, что я направляюсь в Вианден, за Янником Эрнсдорффом, он занервничал, и чудесным образом появилась наводка от Эймса. Подумай: после того, как я оторвался от вас на сталелитейном заводе в Эш-сюр-Альзетт, у вас были какие-то зацепки? Следы?
— Нет.
— Это потому, что я таковых не оставил.
— Хорошо, кое-что из сказанного имеет смысл, но предатель-Ковач? Грим предполагала такое когда-то, однако, это огромная помеха.
— Не для Ламберта. Именно поэтому он просил убить его. Вот почему я ушел в подполье. Он был убежден, что разведывательное сообщество США, включая и АНБ, было инфицировано до самых верхов. Ты слышал когда-нибудь о подставных фабриках?
— Нет.
— Это секретные китайские фабрики, специализирующиеся на создании аналогов и модификациях западных военных технологий. МГБ крадет схемы, диаграммы, образцы (все, что сможет заполучить в свои руки), а затем снабжает ими подставные фабрики для производства.
— Похоже на городскую легенду.
— Ламберт так не считал. Он считал их вполне реальными, а МГБ получало помощь изнутри: политики, Пентагон, ЦРУ, АНБ... Никто не желает признавать это, но когда дело касается промышленного шпионажа, МГБ нет равных. Без посторонней помощи не может так везти.
— Итак, Ковач...
— Это, пока что, не известно. Важная часть: Янник Эрнсдорфф играет роль банкира для аукциона оружия на черном рынке, а в главных ролях опаснейшие террористические группировки мира. Грим и я называем его "Арсенал 738", названный в честь подставной фабрики, с которой было украдено оружие.
— И откуда тебе это известно?
— Я разыскал команду, что выполнила для него работу — группу скучающих бывших парней из САС, возглавляемых Чарльзом "Чакки Зи" Замом.
— Писателем?
— Можешь добавить в его резюме пункт — профессиональный вор, — сказал Фишер, а затем разъяснил о Заме и "Коммунистических воришках". — Зам добыл улики своей работы, включая полный перечень арсенала.
— Какой перечень?
— Покажу список позже, но достаточно сказать, что мы не должны упустить "Арсенал 738". Бен, возможно, ты даже видел стволы из арсенала.
— Повтори?
— Подставная фабрика, которую обчистил Зам, находилась в восточном Китае, недалеко от российской границы. Регион Цзилинь-Хэйлунцзян, сто шестьдесят километров к северо-западу от Владивостока и примерно девяносто пять километров от российского городка Корфовка.
При упоминании Корфовки, глаза Хэнсена сузились.
— Я был там. Некоторое время назад.
— Туда, как утверждает Зам, он и доставил арсенал.
— Когда это было?
— Примерно пять месяцев назад.
— Я был там до этого. Задание прошло... неудачно.
— Случается, — осмотрительно сказал Фишер. — Кажется, ты благополучно выбрался.
Хэнсен нечетко кивнул. Он остановился и посмотрел в лицо Фишеру.
— Я выбрался, потому что кое-кто мне помог. Вмешался в нужный момент.
— Удачный прорыв.
— Ага... удачный.
Хэнсен стряхнул с себя задумчивость.
— Это небылица, Сэм. Подставные фабрики, китайские дубликаты оружия, этот аукцион, Ковач...
— Правда бывает диковинней любого вымысла.
— Эта игра в кошки-мышки выгодна Ковачу.
Фишер заметил, что это было утверждение, а не вопрос. Хэнсен и его группа уже поняли, что их тянут за веревочки, без всякого объяснения.
— Верно, — сказал Фишер. — Он вынудил Грим вывести команду в поле. Если бы она отказалась, то выбыла бы из игры, и вся наша совместная работа после смерти Ламберта сошла бы на нет. Я был вынужден, чтобы все выглядело как надо: удерживать вас, парни, близко, но, не мешая моей работе. Если бы не было незначительных успехов и неудач, Ковач мог бы назвать план Гримсдоттир провальным, и она опять же выбыла бы из игры.
— Это объясняет, почему она морочила нам голову. Она многих водила за нос, — сказал Хэнсен. — Вернемся к Ковачу. Если он не просто мудак, но еще и предатель, а также работает на босса Эрнсдорффа, то...
— Мы не можем позволить, чтобы он узнал, что я напал на след Эрнсдорффа или аукцион.
— Однако Ковач знал, что ты был там. Разве он не забил в колокола?
— Возможно. И первое, что сделали Эрнсдорфф и его босс — это проверили систему безопасности. Я не оставил отпечатков, когда взломал сервер Эрнсдорффа; ни один из участников аукциона не пропал... Насколько они могут судить — все в полном порядке. Мы полагаем, аукцион состоится через несколько дней; они прошли точку невозврата.
— Ага, не для того ты приглашаешь наихудших в мире в одно место, чтобы в последнюю минуту развернуть их домой.
— Нет, не с такого рода ставками. И в этот момент в игру вступаешь ты, Бен.
— Хочешь сказать, мы прекращаем играть роль партнеров комика в твоем комедийном роуд-шоу?
— Точно. Вчера я "отметил" одного из участников аукциона. Чеченец по имени Аариз Кадери.
— БЧМ, да? — спросил Хэнсен. — "Батальон чеченских мучеников"?
— Именно он. Его я и "отметил". Он направляется на восток, в Россию, и мы надеемся, он едет на аукцион.
— Постой. Все участники пройдут "чистку" до прибытия на место проведения аукциона. Любой маячок или трекер будут найдены.
— Те, что мы используем, не найдут.
Хэнсен открыл рот, чтобы задать очевидный вопрос, однако Фишер прервал его.
—В другой раз. Доверься мне: тебя могут проверять сколько угодно, но эти трекеры никак себя не проявят.
Хэнсен пожал плечами.
— Каков твой план?
— Ты приводишь свою команду сюда и проводишь с ними инструктаж. Когда они окажутся с нами на борту, мы начнем двигаться на восток и ждать звонка домой от наших трекеров.
— Что насчет Эймса?
— Разберемся с ним позже. Сейчас он часть команды. Мы введем его в курс дела.
— А его мобильный телефон? И ОПСАТ? Он попытается связаться с Ковачем.
— Пусть. Гримсдоттир внесла модификации в его мобильник и ОПСАТ. Каждая связь вне наших каналов направятся прямиком к ней. Она будет играть роль Ковача и любого, с кем Эймс будет говорить. Он будет получать голосовую почту, однако Грим отвечает за ее содержание. Ваши телефоны не имеют доступа в интернет?
— Верно, — Хэнсен улыбнулся. — Мне это нравится. Мне нравится твой план.
— Я так и думал. Еще кое-что: один из нас должен прилипнуть к Эймсу. Если он ускользнет и получит сообщение иным путем, нам хана.
— Понятно.
— Как ты управишься со своими людьми? Я предпочитаю не ловить пулю во время суматохи.
Хэнсен усмехнулся.
— Посмотрю, что можно сделать.
ФИШЕР сидел у дальней стены служебного помещения, свет был выключен. Иванов, получив дополнительную дозу вторым дротиком, лежал на полу перед ним. Хэнсен набрал на мобильном телефоне номер и вызвал команду. Как только они вошли на склад, он рассказал им, что Гримсдоттир говорила правду, а затем поведал им в стиле "Ридерз дайджест"[57] версию истории, изложенную Фишером несколько минут назад, при этом опуская любое упоминание самого Фишера, его задания, Эрнсдорффа, Зама, Кадери и их слежки за ним. Последние два пункта он решил оставить про запас.
Двадцать минут Хэнсен экспромтом отвечал на вопросы и нарекания, пока, в конце концов, команда не успокоилась и вроде бы согласилась на новое задание.
— И последнее, — сказал Хэнсен. — Мы принимаем в команду нового члена. И с этого момента он ее возглавит.
Вновь начались нарекания.
— Кто, черт возьми...?
— Почему Гримсдоттир делает замену именно сейчас...?
Фишер понял намек и вышел из служебного помещения. Первой его увидела Гиллеспи, оторопела, а затем потянулась к оружию.
Хэнсен крикнул:
— Отставить, Ким. Всем руки по швам.
— Ты, наверное, шутишь, — слащаво улыбаясь, сказал Эймс. — Гляньте-ка кто это.
Нобору сказал:
— Бен, что происходит?
— Полагаю, пусть мистер Фишер это объяснит.
Возвращение Фишера в "Третий Эшелон" и сообщество "Splinter Cell" состоялось не в Агентстве национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, на фоне похлопываний по спине и рукопожатий, а на складе в Одессе среди подозрительных взглядов группы ребят, которым нет и тридцати, и всего полчаса назад они были склонны взять Фишера живым или мертвым. И, судя по пристальным взглядам в его сторону, казалось, большая часть группы Хэнсена склоняется к последнему варианту. Как и следовало ожидать, сразу после того, как Фишер закончил говорить, Эймс первым выразил свои опасения:
— Я не куплюсь на это. Не тут-то было. Это очередной коллективный онанизм.
— И кто кончит? — спросил Фишер.
— Что? Что ты этим хочешь сказать?
— С какой целью?
— Кто знает, черт возьми? Вы обезумели.
Эймс повернулся к Нобору, Валентине и Гиллеспи.
— Только не говорите, что вы поверили.
Никто не решился ответить. Затем Кимберли сказала:
— Я верю.
А затем обратилась к Фишеру:
— Той ночью на заводе... Я почти застрелила тебя. Ты знаешь это?
Фишер кивнул.
— Ты и Грим могли рассказать нам, — проговорил Нобору. — Мы бы подтянули наше расследование и сделали бы все как надо. В жопу Ковача.
— Мы не могли рисковать, — сказал Фишер. — Если бы он заподозрил, что вы что-то скрываете, он бы убрал всех вас, включая Грим. Так было необходимо.
Валентина сказала:
— Зачем говорить нам сейчас, мистер Фишер...
— Сэм.
— Сэм, — повторила она. — Почему сейчас? Как по мне, проблем, удерживать нас в безвыходном положении не составляло. Почему не продолжать уловку?
— По двум причинам. Первая, чтобы остановить аукцион, мне потребуется ваша помощь. Существует слишком много переменных, слишком много неизвестных величин. Которые станут известны, лишь когда мы доберемся туда, однако интуиция подсказывает мне, что это операция не для одного. И вторая, когда я спрыгнул с моста в Хаммерштайне, я выиграл какое-то время, но я знал, они отыщут машину без тела. Ковач начнет подозревать и обвинит Гримсдоттир в... да в чем угодно. Подойдет любой предлог, лишь бы избавиться от нее. Если я вновь "всплыву на поверхности", вас, ребята, передислоцируют, и Ковач на какое-то время отойдет от дел.
— Как ты пережил падение? — спросила Гиллеспи.
— Чистое везение и приспособление "ОмегаО". Я не открывал окон, и машину несло по течению. На дне, я выждал до последней минуты, задействовал "ОмегаО" и выбрался из машины.
Эймс сказал:
— Скажу лишь одно: у тебя латунные яйца, Фишер.
— Поскольку мы подались в воспоминания, — сказал Нобору. — Это ведь был ты у бункера Зигфрида, так? Ты снял тех двух парней?
— Да.
— Почему?
— А почему нет?
— Не знаю... Одним преследователем меньше.
Фишер покачал головой.
— Это того не стоит.
Нобору обдумал услышанное, а затем сказал:
— Что ж, спасибо.
— Не стоит благодарности.
— Теперь, когда мы управляем кораблем, — сказал Валентина, — стоит быть предельно осторожными, что передавать Ковачу. Если он втянут в этот аукцион, ему не стоит давать никакого намека о наших делах. Если же он не связан с аукционом и просто желает вывести Грим из игры, мы не можем дать ему такой повод.
— Согласен, — сказал Фишер, и окинул всех взглядом. — Все согласны?
Закивали все, кроме Эймса. Хэнсен заметил это и сказал:
— Да или нет, Эймс? Либо ты с нами, либо я вышвырну твою задницу обратно в Форт-Мид.
— Тебе бы этого хотелось, да?
Хэнсен не ответил, лишь ухмыльнулся.
— Ага, хорошо. Я в деле. Обниматься и все такое не нужно же? Я не стану этого делать.
— Идиот, — пробормотала Гиллеспи.
Фишер сказал:
— Вопросы?
— У меня есть, — сказала Валентина. — Ты сказал, что отслеживаемый парень направляется в Россию, так?
— Да.
— Если аукцион пройдет на русской земле, нужно учитывать вовлечение правительства. В таком случае, мы можем столкнуться с российской армией.
— Все возможно, — согласился Фишер. — Перейдем мост, когда до него доберемся.
— Или умрем на том мосту, — выпалил Эймс в ответ.
* * *
Они дождались, когда Иванов придёт в сознание; затем Хэнсен и остальная команда ушла, а Фишер остался убедиться, что старый друг или не друг не получил вреда. Он дал Иванову три с половиной тысячи гривен — около пятисот американских долларов — за неудобства, сказав, что теперь они квиты за неприятности, которые Иванов причинил ему в Минске, и покинул склад с гарантией русского, что тот будет только рад забыть последние два часа своей жизни.
Снаружи они разделились на две группы по трое и зарегистрировались в гостиницах недалеко от терминала пассажирского порта. Фишер, Гиллеспи и Нобору заселились в отеле "Моцарт"; Хэнсен, Эймс и Валентина в гостинице "Лондонская" в паре кварталов отсюда.
Оказавшись в своей комнате, Фишер написал Гримсдоттир:
"Миссия выполнена. Подробности по телефону".
Спустя десять минут его телефон зазвонил. Фишер ответил:
— Другой таксофон?
— Снаружи супермаркета "С семи до одиннадцати", — пробормотала Грим.
— Ох, деградация, — ответил Фишер.
— Умник. Как все прошло?
— Сложно. Хэнсен недоверчиво воспринял убеждение, но затем поменял свое мнение.
— Это было до или после звонка мне?
— До. Остальная команда повела себя так же, включая Эймса. Он ворчал, однако я представляю, как его возбуждает мысль подробнейшего отчета Ковачу.
— Ели он попытается связаться с Ковачем, он получит голосовой сообщение, и наоборот. Достаточно скоро он напечатает его, и тогда он наш. Что до сих пор не известно, насколько глубоко замешан Эймс. Если Ковач связан с аукционом, это не значит, что Эймс тоже.
— Выясним. Когда придет время, я собираюсь поговорить с ним по душам.
— И почему-то звучит это не особо дружелюбно?
На заднем фоне Фишер услышал двойной звонок. Гримсдоттир сказала:
— Мой другой телефон. Подожди.
В трубке наступила тишина. Спустя минуту Грим вернулась:
— Кадери в Москве, направляется на восток в Иркутск.
— Откуда информация?
— От ботов из пяти устройств Кадери: ноутбука, трех мобильных и одного спутникового телефонов. Все они передают сигналы, поэтому GPS-координаты триангулируют круг радиусом два с половиной метра. Они передали его месторасположение у гейта на рейс в Иркутск.
— Одно очко в пользу Терцо Лучези. Время полета?
— Шесть часов, пятьдесят минут.
Фишер посмотрел на часы и перевел время с учетом часового пояса. В Иркутске было на шесть часов больше, чем в Одессе. Учитывая время перелета Кадери, он приземлится в тринадцать часов, или час дня по иркутскому времени.
— Как быстро ты можешь нас туда доставить? — спросил Фишер.
— Сейчас я направляюсь в офис. Я отправлю тебе сообщение.
Гримсдоттир положила трубку, а Фишер позвонил и проинформировал Хэнсена.
— Спасибо, — сказал Хэнсен.
— Как там у вас настроение?
— Полагаю, все по-прежнему немного шокированы, но буду честен: никто не скучает по беготне за тобой. Ты преподал нам несколько жестких уроков.
— На что мы должны отвечать: "Чем сильнее потеем на тренировках, тем меньше кровоточим в бою".
— Верю. Послушай, Сэм, я у машины раздачи льда. Кажется, я решил одну из наших проблем.
— Каким образом?
— Мы с Эймсом делим один номер. Он оставил телефон на раковине. Я "случайно" наткнулся на него в туалете. Он десять минут искал его. Телефон сломан.
Фишер усмехнулся.
— И как он только такое вынес?
— Как и следовало ожидать, я буду лучше себя чувствовать, если его единственным вариантом теперь станет ОПСАТ.
— Согласен. Перезвоню, когда узнаю новости от Грим.
* * *
Она позвонила через пятнадцать минут.
— Все, что я смогла сделать — это рейс "Чешских авиалиний", который отбывает в 4:00 утра по вашему времени с пересадками в Праге и Москве. Вы приземлитесь в Иркутске восемь часов спустя после Кадери.
— Если аукцион не в Иркутске, он продолжит путь машиной или поездом.
— Предчувствие?
— Отчасти. Иркутск — большой город, но это Сибирь. Суть в том, чтобы добраться в наиболее удаленное место, и если бы я проводил такого рода аукцион...
— Это было бы подходящим местом, — докончила Гримсдоттир.
— Пока боты передают сигнал, мы можем найти его. Закажи билеты. А я соберу войска.