Утром он очень удивился, когда тетушка Мэгги вошла в библиотеку и принесла ему на подносе завтрак. Не только удивился, но и рассердился.
– Ты что же, хочешь остаться и попытаться меня провести? – нахмурясь, спросил ее. – Тетушка Мэгги, это будет черный день в твоей жизни, обещаю тебе!
Она в ярости повернулась к нему.
– Мистер Уэлдон, – произнесла торжественно. – С этой минуты я не желаю больше с вами разговаривать! Вы всего‑навсего пес, который лает, но не кусает. И я вас не боюсь!
С этими словами она выплыла из комнаты, сохранив почти величественную осанку и оставив его еще более рассерженным и в еще большем замешательстве, чем раньше. Он был растерян, потому что не ожидал такой выдержки и самообладания от кухарки. Он был зол, так как у него оставался только один способ наказать ее и тем самым продемонстрировать свою власть и влияние – поговорить с единственным человеком, от которого как раз очень хотел утаить происшедшее.
Уэлдон держал совет сам с собой почти все утро, пока не приехал Генри Уоттс.
– Вы немного осунулись, мой дорогой, – заметил доктор, похлопав молодого человека по широкому плечу. – Вам нужно лечь и хорошенько отоспаться. А я позабочусь о моей дорогой Элен. Есть какие‑нибудь новости?
Парень рассеянно посмотрел на него:
– Новости? О, ничего существенного!
– Отлично, – сказал доктор. – Я был прав с самого начала. Я знал, как только такой сильный и мужественный человек, как вы, приедет в этот дом, никто не осмелится и близко к нему подойти! Они боятся вас, мой друг. Знают о вас и трепещут перед вами!
– А на самом деле не обращают никакого внимания ни на меня, ни на других обитателей дома. Их больше всего интересуют мертвецы!
– Мертвецы? – изумился доктор, быстро отступив на шаг от собеседника.
– Мертвецы! – повторил он.
Доктор придвинулся поближе к двери. Рот его был полураскрыт, а в глазах испуг.
– Вам нужно отдохнуть, – повторил он дрожащим голосом. – Вы слишком долго обходились без сна. Я настаиваю, чтобы вы сейчас же легли и поспали часов двенадцать. Я сам прослежу, чтобы все здесь было в порядке!
Он сделал широкий жест, чем вызвал улыбку на лице молодого человека.
– Я имел в виду генерала, когда говорил о мертвецах, – уточнил Уэлдон.
– А? Что такое? – не понял Уоттс.
– Того самого генерала, который лежит в своем склепе. Ясно?
– Разумеется! И это ужасно! Ужасно! – воскликнул доктор. – Господи, о чем вы говорите?
– Они извлекли тело генерала из могилы и похитили его.
Доктор всплеснул руками:
– Похитили – труп?! Кто?
– Хотел бы я знать! – процедил парень сквозь зубы. – Говорю совершенно искренне: я бы очень хотел это знать. Потому что если бы знал, то двинулся бы по их следу и сошелся бы с ними лицом к лицу. Должно быть, я начинаю сердиться. И вы совершенно правы, утверждая, что я легко хватаюсь за оружие. Когда буду разбираться с этими мерзавцами, пущу его в ход без колебаний! Пули будут лететь во все стороны как град!
– Украли труп генерала? – бормотал между тем доктор. Его старый, медлительный ум с трудом усваивал только что услышанное. – Но как им удалось это сделать?
– Перепилили скобы, которые удерживали каменную плиту, затем вынули труп и увезли. Вот как это было проделано!
– И могила стоит открытой? – ужаснулся Уоттс.
– Могила закрыта так же аккуратно, как и раньше. Мы вообще могли бы не заметить, что произошло.
– Ага, но как же вы все‑таки это заметили?
– Потому что я хотел сделать то же самое.
– То же самое?
– Я пошел туда с целью произвести вскрытие трупа, потому что у меня есть серьезное подозрение, что генерал умер от яда!
Доктор побелел и опустился на стул.
– Боже милостивый! – еле выговорил он. Голос его дрожал.
– Бог здесь ни при чем. А вот дьявол, несомненно, хозяйничает в этом доме! Доктор, ступайте к мисс О'Маллок и дайте ей какое‑нибудь лекарство, чтобы она могла продержаться около часа.
– Что это у вас на уме? – встрепенулся Уоттс. Он все еще был очень бледен и дрожал всем телом.
– Мне придется сообщить ей кое‑что. Возможно, мой рассказ потрясет ее.
– Мой друг! – воскликнул доктор. – Я не могу допустить этого! Боже, что происходит? Мир сходит с ума! У меня голова идет кругом! А теперь вы еще хотите подвергнуть бедняжку Элен такому испытанию?
Но Уэлдон был тверд.
– До меня здесь распоряжались вы. Я не хочу вас обидеть, но вы только все испортили. Поэтому отныне будете делать то, что я скажу. Немедленно отправляйтесь к девушке и дайте ей что‑нибудь успокаивающее. Затем сообщите, когда я смогу поговорить с ней.
– Хорошо, – кротко согласился старик и, встав со стула, поплелся к комнате Элен.
Уэлдон слышал, как он постучал в дверь, как вошел к девушке. До него донесся мягкий щелчок закрывшегося замка. Усевшись на стул, он стал ждать. Где‑то через полчаса к нему вошла тетушка Мэгги. Очевидно, Элен вызвала ее, позвонив в колокольчик.
Взгляд, которым она окинула Уэлдона, выражал не столько враждебность, сколько любопытство и интерес, словно ей не терпелось узнать, что он еще выкинет. Уэлдон немного приободрился. Странно, что тетушка Мэгги еще как‑то им интересуется! В ее глазах он был далек от того, каким должен быть настоящий мужчина, коли не сумел внушить страх и уважение даже старой негритянке – не важно, преступница она или нет.
Показав на него пальцем, кухарка бросила:
– Можете войти к ней, белый человек!
В раздражении он повел себя как ребенок, ответив ей злобным взглядом. Затем встал со стула и отправился к Элен О'Маллок.
Дверь в комнату больной была приоткрыта. Подойдя поближе, Уэлдон услышал ее низкий голос с легкой хрипотцой, но ему показалось, что он звучит весело. Освещенная солнечными лучами, девушка сидела в огромной соломенной шляпе с опущенными полями, скрывающими большую часть лица. Но дивные густые волосы, выбивавшиеся из‑под шляпы, блестели как золото.
Она с улыбкой приветствовала своего телохранителя. А доктор поспешно встал и склонился над ней с видом встревоженной мамаши.
– Не возражаете, если я буду присутствовать при вашем разговоре? – обратился он к молодому человеку.
– Конечно нет, – ласково отозвалась за него Элен, улыбаясь Уоттсу.
– Нет, я должен поговорить с вами наедине, – твердо заявил Уэлдон. – А с вами увижусь позже, – добавил, повернувшись к доктору.
Генри Уоттс, все еще колеблясь, пошел к двери, неловко схватился за дверную ручку, затем поспешно дернул ее, словно силой выдворяя себя из комнаты.
Уэлдон подождал, когда он уйдет, затем сел на стул напротив девушки. Ее руки лежали на коленях. Несмотря на свою решимость, юноша не сразу осмелился посмотреть ей в лицо. Сначала его взгляд задержался на ее бледных, почти прозрачных пальчиках, через которые, казалось, просвечивало солнце, окрашивая их в нежно‑розовый цвет. Но в конце концов заставил себя заговорить, стараясь не быть многословным.
– Я пришел поговорить о серьезных вещах, возможно, они расстроят вас, – предупредил он девушку. – Вы готовы меня выслушать?
– Думаю, что да. Это касается вас?
– Нет, это касается вас и ваших дел. Откровенно говоря, я хотел утаить от вас некоторые вещи. Но не могу. Мне необходимо иметь больше власти в этом доме, чтобы делать то, что я считаю нужным. Иначе пользы от меня не больше, чем от щепотки соли.
– Вы хотите, чтобы я сменила врача? – с тревогой спросила Элен. – В этом дело?
– Я хочу, чтобы вы рассчитали тетушку Мэгги.
Она смотрела на него с детским изумлением:
– Но как же я буду обходиться без тетушки Мэгги?
Глава 25
ВОПРОСЫИ ОТВЕТЫ
Уэлдон помолчал, обдумывая, как поступить. Он был полон свирепой решимости выложить ей все как на духу, но, сидя на стуле напротив больной, неожиданно заколебался. В этот момент ему почему‑то вспомнилось брошенное вскользь замечание Уилбура, что ни одну женщину нельзя считать красивой, если в ней нет внутреннего огня.
Что касается Элен О'Маллок, то ее лицо светилось именно таким внутренним огнем, отражавшимся в странном румянце, который резко контрастировал с бледностью ее рук и болезненной хрупкостью. Это изменение в ней поразило парня. Ему захотелось задернуть шторы, чтобы убедиться, что ее румянец настоящий, а не игра солнечных лучей, пробивающихся сквозь поля соломенной шляпы.
Девушка и улыбалась сейчас по‑другому. Ее обычная детская и застенчивая улыбка сменилась насмешливым удивлением, с которым она наблюдала за ним.
Это впечатление было таким сильным, что, надеясь прогнать его, Уэлдон угрюмо опустил голову и принялся разглядывать пол.
Элен, ожидая продолжения разговора, заметила, как он насупился.
– Вы сердитесь из‑за чего‑то и недовольны мной? – поинтересовалась негромко.
Уэлдон поднял голову. Ее губы были полураскрыты и слегка тревожно подрагивали, а большие темные глаза беспомощно смотрели на него. Все его сомнения мгновенно улетучились.
– Я только раздумывал, как бы мне получше начать наш разговор.
Девушка кивнула и улыбнулась, чтобы ободрить его, и он не мог удержаться от мысли: «Какая же у нее трогательная улыбка!» Если вдуматься, у Элен О'Маллок, такой юной, прекрасной и обеспеченной, должны были бы быть толпы поклонников и долгая, счастливая жизнь. Но вместо этого ее ограбили какие‑то мерзавцы, лишив состояния, скоро ограбит и смерть, лишив жизни. А он лишится радости ее видеть!
Сейчас Уэлдон испытывал к Элен совершенно новые для него чувства. Нежность, жалость и доброта уступили место обожанию, преклонению, потребности к самопожертвованию и страстной готовности сделать для нее все, что в его силах.
– Пожалуй, я начну с того, что назову имя. Франческа Лагарди. Это имя вам знакомо? – мягко спросил он.
– Франческа Лагарди? Франческа Лагарди, – повторила она, оживившись. – Ну конечно, я знаю ее очень хорошо! Она ходила в ту же школу, что и я. И училась со мной в одном классе. Господи! Да я знаю о ней все!
У него екнуло сердце. Уперев локти в колени, он слегка подался вперед:
– Вы все знаете о ней?
– Конечно.
– В таком случае какой она была?
– Почему «была»? – воскликнула девушка, и ее мягкий, чуть хриплый голос прозвучал громче обычного. – Разве Франческа…
– Нет, нет, она жива! – поспешно успокоил ее Уэлдон. – Я не это имел в виду. Просто я хотел бы знать… ну, например, кто ее родители?
– Бедная Франческа! – вздохнула Элен. – Ее родители умерли, когда она была еще совсем юной. Она, в сущности, не знала их и росла сама по себе. Я хочу сказать – другие люди, большей частью совсем посторонние, помогли ей встать на ноги.
Уэлдон кивнул. Такое описание ранних лет ее жизни в точности совпадало с его собственными представлениями о прошлом Франчески. Он понимал, если бы у нее были другие возможности, если бы с детства она была окружена достойными людьми, то превратилась бы в чудесную девушку, не хуже, чем Элен О'Маллок!
Но сравнение оказалось убийственным, и он снова опустил голову.
Нет, из этого странного ночного цветка, из этой прелестной, но дикой кошки никогда не смогла бы получиться Элен О'Маллок!
Голос хозяйки прервал его раздумья.
– Из‑за этого у вас плохое настроение? – поинтересовалась она.
– Нет, нет! – быстро отозвался он. – Нет!
Но в ее глазах затаился испуг.
– А вы знаете Франческу?
– Я не знаю ее. И уже почти было решил, что ее никто не знает, но вот вы утверждаете, что знаете…
– О да! – подтвердила она. – Мы жили с ней вместе, в одной комнате!
– Вот как? Именно тогда вы ее близко узнали? – спросил он, а так как Элен взглянула на него с некоторым удивлением, поспешно добавил: – Я вот что имею в виду. Бывает, люди лет десять живут бок о бок, но в действительности ничего не знают друг о друге!
– Разве так бывает? – удивилась она с самым невинным видом. – Я никогда с этим не сталкивалась…
Уэлдон закусил губу. Эту девушку не изменить. Но она и так хороша! И пусть остается такой, какая есть. Не следует менять ни единой линии в ее внешности, ни единой черточки в ее характере. Однако в данный момент неплохо было бы побольше узнать о Франческе от ее школьной подруги.
– Не сомневаюсь, что вы никогда с этим не сталкивались, – сказал он как можно мягче. – А вот мне приходилось. Элен, а как бы вы охарактеризовали Франческу?
Его вопрос, по‑видимому, озадачил девушку. Она взглянула на него, а затем поверх него и мимо него.
– Не знаю, – проговорила наконец. – Трудно охарактеризовать человека одним словом.
– Но мы можем продвигаться постепенно, шаг за шагом. Ну, к примеру: хороша она была или некрасива?
– Люди уверяли, что хороша. Очень хороша. Так считали очень многие.
– А что вы сами об этом думали?
– Не знаю. Я никогда особенно не задумывалась над ее внешностью.
– Почему? Ведь внешность человека, с которым ты постоянно общаешься, производит сильное впечатление. Сколько вы прожили вместе?
– Два года.
– В одной комнате?
– Да. Мы всегда жили вместе и не захотели бы жить ни с кем другим.
– Однако у вас не сложилось определенного мнения о ее внешности?
– Нет. Разумеется, я считала ее хорошенькой. Каждый видел, что она привлекательна, что у нее правильные черты.
– Правильные черты! – фыркнул Уэлдон. – Правильные черты! Неужели вы не заметили, как она ослепительно хороша?
– Неужели? – удивилась Элен. – Никогда не думала об этом. Но похоже, и вы неплохо ее знаете!
– Нет, нет! – запротестовал он, вспоминая Франческу.
Он представлял себе ее лицо, увидел красоту ее дивного тела, его опасную грацию и силу, даже ощутил его аромат. Взволнованный, парень вскочил со стула и прошелся по комнате. Это помогло ему сохранить самообладание.
Элен не сводила с него глаз.
– Да, думаю, вы все‑таки знаете ее хорошо! – медленно и спокойно заключила она.
Он жестом остановил девушку:
– Я не хочу говорить о себе и о ней. Хороша – нехороша, Бог ее знает! Но признайтесь, что еще вы думали о ней? Была ли Франческа, попросту говоря, хорошей девочкой?
– Полагаю, вы бы сочли ее очень хорошей девочкой.
Пораженный Уэлдон взглянул на Элен О'Маллок. Не смеется ли она над ним? Девушка и не скрывала легкой, насмешливой улыбки. Казалось, она догадалась, что с ним происходит, но хранила это знание при себе.
Он подошел поближе, слегка наклонился над ее креслом:
– Вы читаете мои сокровенные мысли. Правда, я их особенно и не прячу. Но уверяю вас, даже готов поклясться: то, что я думаю о ней, не имеет ничего общего с тем, о чем вас спрашиваю. Мне хочется знать, какого мнения о ней именно вы. Она была честным человеком?
Элен О'Маллок слегка повернула голову. На губах ее все еще блуждала улыбка, немного задумчивая, немного печальная.
– Не думаю, что могла бы назвать ее честной, – признала наконец.
– Вы считаете ее нечестной? Она когда‑нибудь обманывала вас?
Ее лицо потемнело от гнева, а в голосе, когда заговорила, звучало раздражение:
– Да, да, да! Иногда я думаю, что обманывать меня было для нее главным наслаждением в жизни!
Уэлдон затаил дыхание. Очень опасное обвинение! Не в силах устоять на месте, он снова зашагал по комнате. Франческе с лихвой хватило бы одурачивать сильных и решительных мужчин. Но как можно было обманывать этого ангела? Это не укладывалось в его голове.
– Обманывала вас? – еще раз спросил он.
– Да.
– И ей это доставляло удовольствие?
– Да. Мне не хотелось бы огорчать вас…
– Забудьте обо мне! – отрезал юноша. Он сдерживался, но от мощи его голоса вся комната ходила ходуном. – Говорите о ней так, словно я никогда в жизни ее не видел!
– Хорошо, – кротко согласилась Элен. Откинувшись на спинку кресла, она следила за ним испуганными глазами.
– Как она обманывала вас?
– Мне трудно объяснить это, но я попытаюсь. Ну, ей, например, нравилось притворяться, что она желает всем только добра, ни на кого не таит зла. Даже притворялась, что мужчины ей безразличны. Но все это было неправдой, хотя я ей долгое время верила. Только позже начала понимать – она не может жить без того, чтобы мужчины ею не восхищались. Не сразу это поняла, постепенно!
– А разве это не естественно для любой девушки? – удивился он. – Разве… – И оборвал себя.
Он пришел сюда, чтобы узнать правду об этой неистовой, сумасбродной женщине, которую полюбил. А теперь пытается спрятаться от фактов, обмануть самого себя и доказать, что она не такая уж скверная.
Глава 26
НИЧЕГО НЕ ВЫШЛО!
Ему стало стыдно, когда он это осознал. И особенно когда задал следующий вопрос:
– Что еще вы можете сказать о ней плохого?
– Я вообще ничего не могу сказать о ней плохого, – тихо промолвила Элен. – Надеюсь, я вас не огорчила?
– Огорчили меня? Глупости! – бросил Уэлдон. – И вообще, какое это имеет значение? Мне нужны факты.
Она поднесла к губам платок. Поверх него он увидел широко раскрытые глаза, в которых затаилась боль.
– Скажите мне, эта женщина…
– Вы имеете в виду Франческу? – спокойно уточнила Элен.
– Да, да! Я имею в виду именно ее. Кем она была для вас?
– Не знаю, как ответить на этот вопрос.
– Вы утверждаете, что она была вашей подругой?
– Да, конечно.
– Хорошей подругой?
– Да.
– Быть может, вашей лучшей подругой?
Элен отвела глаза и кивнула, но, как он подметил, нехотя.
– Наверное.
– Она добивалась вашей дружбы?
– Я этого не утверждаю.
– Не надо оправдываться. Не волнуйтесь. Просто скажите мне правду. Как чувствуете, так и говорите. Я только об этом и прошу. Скажите, вы чего‑то боитесь?
– Да, – прошептала она.
– Меня?
– Да!
– Проклятье! – Уэлдон стиснул зубы. – Разве вы не видите, что я здесь не для того, чтобы мучить вас?! Разве вы не понимаете, что я задаю эти вопросы только потому, что должен их задать? Неужели не понимаете, Элен?
Она помолчала.
– Понимаю, – произнесла наконец.
Стиснув руки, Уэлдон отвернулся. Он был страшно взволнован. Отчасти потому, что чувствовал – сейчас ему откроется жуткая правда о любимой девушке. И эта правда будет выглядеть еще хуже и ужаснее, потому что ее выскажет это ангельски чистое создание, которое он воспринимает как ребенка.
И сейчас Элен, совсем как ребенок, изо всех сил бунтовала, противясь его расспросам.
– Прошу вас, отвечайте мне, – настаивал Уэлдон. – Ничего не бойтесь и перестаньте дрожать. Я же вижу, как вы дрожите…
– Ничего не могу поделать. И рада бы не дрожать, мне хочется быть очень смелой, но не получается…
– Что же вас пугает?
– Вы, – призналась несчастная девушка. – Вы выглядите таким расстроенным и терзаетесь от всего, что я говорю!
– С чего вы взяли? – возразил он, внутренне закипая от ярости из‑за того, что выдал свои чувства. – Если на то пошло, я… Вообще‑то я почти выбросил ее из головы, просто мне любопытно. Мне необходимо узнать о ней как можно больше. На то есть серьезная причина!
В наступившей тишине послышался легкий вздох, Элен с ужасом смотрела на собеседника. И вдруг воскликнула:
– Но я не хочу выставлять ее в плохом свете!
– Я вас понимаю. Вы вместе учились в школе, жили в одной комнате, были подругами… И тем не менее ей ведь доставляло удовольствие обводить вас вокруг пальца!
Скрестив руки на груди, девушка с сочувствием повторила:
– Я не хотела вас обидеть…
– Элен! – заорал Уэлдон. – Что вы! Как вы можете меня обидеть? У меня такая толстая шкура – ее ничто не пробьет! Давайте поговорим спокойно как разумные люди и без глупостей. Вы согласны со мной, что Франческа Лагарди – скверная женщина?
– Я этого не говорила!
– А! Вы этого не говорили!
– Я говорила, что она была моей лучшей подругой. Правда, сказала, что у нее были недостатки, но только потому, что вы этим интересовались!
– Интересовался, – с грустью согласился он. – И надеялся вопреки всему, что, возможно, вы сумеете ее оправдать. Но теперь понимаю, это не в ваших силах. Не будем спорить! – поторопился предупредить, уловив какое‑то движение с ее стороны. – Поговорим начистоту. Я расскажу вам то, что мне известно. Франческа Лагарди бывала и в вашем доме, и в его окрестностях, пытаясь вам навредить.
– Франческа?
– Да.
– Не может быть!
– Может, может! Прелестная, очаровательная Франческа!
– Но как же она очутилась здесь, когда должна быть в Италии?
– Вы в этом уверены?
– Конечно! Она написала мне с полгода тому назад!
– Откуда?
– Из Вероны.
– Может, она там и побывала. Может, у нее такая манера – носиться по всему земному шару. Но сейчас не та ситуация, чтобы ходить вокруг да около. То, что я скажу, это правда. Вы готовы поверить мне?
Стиснув руки, бледная как мел Элен вся сжалась от волнения.
– Да!
Он видел, как она тяжело дышит.
– Тогда я должен сообщить вам, что Франческа Лагарди – самая опасная женщина на земле!
– Этого не может быть! Ведь она такая…
– Красивая? Вы это хотите сказать? – с иронией осведомился Уэлдон.
– Я хотела…
– Что ж, вполне с вами согласен. Она действительно красива. Так красива, что при одной мысли о ней у меня голова идет кругом! Когда я говорю о Франческе с вами, Элен, у меня становится темно в глазах. Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать: «Это неправда! Она не такая! С ней все в порядке, она прекрасная женщина, и я могу это доказать!»
Девушка отозвалась с неожиданной теплотой в голосе:
– Вы так убежденно говорите, что я верю – вы сможете это доказать!
Он недоверчиво покачал головой:
– Навряд ли! Похоже, все это бесполезно. Но хочу, чтобы вы знали: Франческа старается изо всех сил причинить вам вред. Она уже бывала в вашем доме, и в последний раз не далее как вчера вечером!
В ответ юноша услышал вздох. В этом вздохе ему послышалось недоверие, поэтому добавил:
– Я столкнулся с ней лицом к лицу, схватил ее, притащил в дом. А потом… – Он помолчал, внутренне переживая свой немыслимый промах. – А потом оставил ее всего на несколько минут под присмотром тетушки Мэгги. Но за эти считанные минуты коварное создание умудрилось обмануть негритянку и испариться!
Элен О'Маллок по‑прежнему хранила молчание.
– А что касается тетушки Мэгги, то она, прикинувшись невинной овечкой, разыграла целую сцену, и разыграла ее так, словно занималась этим всю свою жизнь. Я уверен, у нее уже был такой опыт в жизни. У меня глаз наметан. Я немало повидал преступников на своем веку! – Передохнув, произнес твердо: – Вы должны избавиться от тетушки Мэгги!
– Но как это сделать? – растерянно спросила Элен О'Маллок. – Как я могу прогнать ее из дому?
– Вам не придется ее прогонять. Вы сами должны покинуть этот дом. – А поскольку увидел недоумение на лице девушки, поспешил объяснить: – Вас увезет доктор. Слава Богу, на земле еще встречаются честные люди! Пусть даже они и не самые сильные. Бывает, честность одолевает силу!
– Что верно, то верно, – промолвила Элен дрожащим голосом.
– Вы должны уехать отсюда вместе с доктором, – убежденно повторил Уэлдон. – А я останусь и присмотрю за домом.
– Я не могу принять ваше предложение.
– Почему?
– А если вам будет грозить опасность? Я же не найду себе места!
– Не беспокойтесь, все будет в порядке.
– Но если Франческа появлялась здесь, значит, бывали и другие. Женщина одна не пойдет на такое дело.
Уэлдон понимал, что Элен О'Маллок рассуждает здраво, и решил прекратить этот разговор.
– В делах такого рода нечего рассуждать – что такое хорошо и что такое плохо. Вы должны делать то, что вам велят. Вам необходимо покинуть этот дом! – И добавил более мягким тоном: – Вы поедете в какое‑нибудь райское местечко, где безмятежная жизнь, где ярко светит солнце и где вам ничто не будет угрожать. Сухой климат пойдет вам на пользу, доктор позаботится о вас, а я останусь здесь и попытаюсь распутать этот узел. Мне больше ничего не нужно!
Взгляд ее как будто бы был устремлен на юношу, но он сразу понял, что Элен едва ли видит его. Она смотрела сквозь него, куда‑то вдаль, и, возможно, в той дали ей чудилось что‑то ему неведомое.
– Я никогда не смогу покинуть этот дом, – заговорила наконец. – Никогда не смогу расстаться с тетушкой Мэгги. Никогда не смогу усомниться во Франческе. Вам этого не понять. Без сомнения, вы правы, а я ошибаюсь. Признаю, я – слабая женщина. Тем более у меня не хватит сил, чтобы начать сомневаться в тех немногих людях, которые всегда были мне преданы. Вот почему не могу больше говорить об этом. Я хочу остаться здесь. Хочу умереть здесь, в этом доме, и верить в то, во что верила всегда.
Она умолкла и была совершенно без сил. Он заметил, что лицо ее перестало светиться. Солнце зашло за тучу, и нежный румянец исчез с лица девушки.
Уэлдон понял, что спорить или командовать бессмысленно. Он сделал все, что мог, и она сказала ему все, что хотела сказать.
Молодой человек вышел из комнаты, так ничего и не добившись.
Глава 27
УЭЛДОН ОЗАДАЧЕН
Все это он мог бы изложить в двух словах. Франческа – скверная женщина, а Элен – Святой Дух, спустившийся с небес. И битва между ними, должно быть, разыграется на земле этой бедной девушки.
Доктор поджидал его в библиотеке, нервно покусывая усы.
– Ну, что? – в нетерпении подступил он к Уэлдону.
Тот пожал плечами:
– У меня ничего не вышло.
– Конечно, этого следовало ожидать! Я знал, что вы потерпите неудачу. Но меня интересует другое: как она? Хорошо себя чувствует? Вы не слишком ее расстроили?
– Я не знаю, – пробормотал парень и рухнул на стул со вздохом отчаяния, а доктор поспешно вышел из комнаты.
Он вернулся через некоторое время. Вид у него был еще более удрученный, чем обычно.
– Вам придется пересмотреть свою манеру поведения, пока вы находитесь в этом доме, – с упреком сказал Генри Уоттс, качая головой.
– Как она?
– Лежит в постели. Очень слаба. Сильное сердцебиение. Еще одно подобное потрясение…
Сердито покосившись на Уэлдона, он отошел к окну и встал там, охваченный негодованием, покачиваясь с носков на пятки и нервно теребя лацканы пиджака.
Уэлдон улыбнулся. Сердитый, маленький, старый доктор походил на взъерошенного пуделя! Вздохнув, встал со стула:
– Как бы то ни было, я должен немного поспать, иначе от меня мало толку. Посидите с ней, а я вздремну.
Доктор согласился на это со своим обычным добродушием, а Уэлдон бросился на диван, стоявший в библиотеке, и закрыл глаза. Он мгновенно провалился в сон и спал как убитый, пока что‑то мягкое не накрыло его. Приоткрыв глаза, увидел, как из комнаты тихо уходит тетушка Мэгги. Это она укрыла его пушистым одеялом.
Уэлдон был поражен и некоторое время поразмышлял над этим. Между ним и тетушкой Мэгги, бесспорно, шла война. Однако втайне она проявила к нему доброту, чего он от нее никак не ожидал. Эта мысль заставила его подумать о другом. Женщин вообще трудно понять. К примеру, последние слова Элен О'Маллок были для него полнейшей неожиданностью. В этой хрупкой на вид девушке почувствовался настоящий характер.
Последний разговор с ней открыл ему то, о чем не подозревал даже доктор Уоттс. Элен знала о скором приближении ее смерти. Поэтому мало заботилась, что с ней может произойти. Хотела, чтобы все оставалось как есть до самого конца.
Эти мысли так расстроили юношу, что больше он не сомкнул глаз. Посидел немного на кушетке, ломая голову, нет ли других способов уговорить девушку уехать, но так и не придумал. В конце концов внутренняя тревога и беспокойство выгнали его из дома. Уэлдон поднялся на холм и, проходя мимо склепа генерала, остановился, подумав, не следует ли рассказать Элен о том, что здесь произошло. Возможно, вчерашнее происшествие побудило бы ее наконец покинуть этот дом и подыскать себе более надежное пристанище. Но, поразмыслив, отказался и от этого плана, не надеясь ее убедить. Она уже сделала выбор, и ничто не поколеблет ее внутреннюю убежденность в своей правоте.
Повернувшись, он стал спускаться с поросшего соснами холма. День был в самом разгаре, солнце пекло невыносимо. Даже в тени под деревьями было жарко, и эта жара клонила в сон. У Уэлдона снова начали слипаться глаза. Он стал поглядывать вокруг в поисках уютного местечка, где бы мог прилечь на пару часиков, до возращения к невеселым обязанностям – охранять дом О'Маллоков.
Земля показалась ему слишком жесткой – сосновые иглы устилали ее недостаточно плотным ковром. Поэтому он пошел дальше, по направлению к дому, рассеянно поглядывая по сторонам, почти засыпая на ходу. Чувства его как бы отупели. Но прогулка доставила ему удовольствие. Куда приятней спускаться с холма, чем взбираться на него!
Размышляя подобным образом, Уэлдон обернулся и окинул взглядом восточную стену дома, которая возвышалась над самыми высокими деревьями. И несколько секунд постоял неподвижно, как вдруг какой‑то шорох среди ветвей заставил его резко повернуть голову. Он успел заметить высокого мужчину, вышедшего из тени на свет. Мгновенно Уэлдон тихо отступил и укрылся за толстым стволом дерева. В этот момент кто‑то поскользнулся и выругался. Затем до него долетел разговор двух мужчин.
– На этих иголках скользишь как на льду! Так можно и шею свернуть.
– Смотри под ноги и перестань болтать.
– Да здесь никого нет!
– Откуда ты знаешь?
– А ты прислушайся. Кругом тихо. Разве что белка грызет орех.
– А я тебе говорю, – возразил другой, – что здесь вполне мог бы спрятаться кто‑нибудь. Да хотя бы вон за той кривой сосной!
– Что ж, давай проверим!
Уэлдон, подняв глаза, увидел, что ствол, за которым он укрылся, сильно изгибается, и, похоже, именно это дерево имел в виду говоривший. Револьвер привычно скользнул в его ладонь. Он выжидал, напрягая слух и зрение.
Разговор тем временем продолжался.
– Ты простофиля. Я не имею в виду именно это дерево. Только хочу сказать – он может быть где угодно!
– Кто?
– Тот, за кем мы должны следить.
– А, я не понял! Ты имеешь в виду Уэлдона?
– Кого же еще?
– К черту Уэлдона! Я никого не боюсь!
– Однако в тот вечер здорово струхнул!
– Ну и что? Просто эта работа не для меня. Мне она не по душе.
– Конечно, стрелять в спину куда приятнее!
– Послушай, Слим, я взялся за эту работу не для того, чтобы выслушивать твою болтовню! – проворчал тот, кого обвинили в трусости. – Впредь выбирай выражения!
– Ничего, потерпишь! – огрызнулся его напарник. – Ты и так меня уже подвел!
– Я не гробокопатель и никогда не собирался этим заниматься!
Уэлдон так сильно вздрогнул, что испугался, как бы его не услышали.
– И чем же, черт побери, ты хотел заниматься?
– Пусть решает мой босс.
– Однако ты мигом примчался получить свою долю.
– Я тоже работал, – упрямо твердил второй. – А за работу полагается плата.
– Поговорим об этом позже.
– А как мы войдем в дом?
– Я тебе покажу. Пошли! Ты уже достаточно наболтал, ступай тихо и говори шепотом. А лучше вообще помалкивай. Этот Уэлдон повсюду. Он опасен, как гремучая змея. Так говорит наша начальница, а уж она‑то знает.
«Она»! Это слово очень много значило для Уэлдона. Он не сомневался – незнакомцы вели речь о прекрасной Франческе Лагарди! И ни о ком другом!
Выглядывая из‑за дерева, он следил за этой парочкой, осторожно подкрадывающейся к восточной стене дома.
«Она»! Однако вряд ли возникнет лучшая возможность остановить бандитов, подумал парень и, выскочив из укрытия, громко скомандовал:
– Стоять!
Один из них был высокий, крепко сбитый мужчина. Второй – худой и узкоплечий. Теперь, когда эта парочка услышала его окрик, Уэлдон ожидал, что они развернутся с оружием в руках, поскольку оба были из породы людей, всегда готовых к схватке. Но вместо этого тот, что был пониже ростом, взвизгнул, как испуганный кролик: «Это он!» И оба побежали в поисках укрытия. Высокий повернул налево, а его приятель – направо, нырнув в кусты.
То, что они ринулись в разные стороны, сбило Уэлдона с толку. Он инстинктивно выстрелил в того, что повыше.
В то же мгновение бандиты исчезли из виду. Послышалось лишь приглушенное ругательство. Уэлдон понял, что если он и не зацепил высокого, то, по крайней мере, едва не попал в цель.
Он прыгнул вперед, не заботясь о том, что его могут изрешетить. Но выстрелов не последовало. Парень прорвался через кусты к дому, но никого не увидел.
Он повернул направо. Ему показалось, что там стукнул камешек. Сделав резкий рывок, эти ребята вполне успели бы укрыться за углом дома, подумал Уэлдон. И помчался туда со всех ног с револьвером навскидку, готовый к действию, но опять никого не увидел!
Не снижая скорости, побежал дальше, обогнул следующий угол дома и уперся в длинную стену, огибавшую внутренний дворик. Но и здесь ни следа беглецов!
Уэлдон перешел на шаг, повернул обратно. Странно, очень странно! Сделал небольшой крюк, прочесал кусты за домом, полагая, что они могли нырнуть туда. Их там не было! Тогда, прибегнув к более надежному средству, принялся внимательно рассматривать следы на земле. Местами земля была довольно мягкой. Пристально вглядываясь, Уэлдон наконец обнаружил отпечатки сапог. Нашел место, где бандиты прятались за кустами. Продолжая поиски, увидел, что следы, сойдясь в одной точке, в конце концов оборвались под стеной дома. Тогда пошел вдоль стены, внимательно глядя себе под ноги. Местами тут шла скала, местами была каменная осыпь. Казалось невероятным, что двое мужчин, бежавшие изо всех сил, недавно протопали здесь, не оставив никаких отметин. Однако нигде не было ни вмятины!
В конце концов он уперся взглядом в стену. Какую тайну она скрывает?
Глава 28
ПОВОРАЧИВАЙТЕСЬ, ДОКТОР!
Уэлдон поднял большой камень и, приблизив к стене ухо, стал ее простукивать, в надежде уловить глухой звук, который свидетельствовал бы о том, что внутри есть проход. Похоже, что эта парочка прошла сквозь стену, хотя такое предположение здорово смахивало на сказку из «Тысячи и одной ночи». Подумав так, он с сомнением покачал головой и отбросил камень.
Однако, проходя под окном библиотеки, все‑таки внимательно всмотрелся в зеленые побеги виноградных лоз, взбиравшихся по стене. Ведь только цепляясь за них, эта отчаянная женщина могла спуститься из библиотеки. Но нет, и здесь не было никаких следов!
Между тем, можно считать, на его глазах уже дважды произошло таинственное исчезновение людей.
Уэлдон скрежетал зубами, ломая голову над этой загадкой. Может, они сверхъестественно быстры на ногу? Или с изумительным проворством и находчивостью изловчились нырнуть в кусты и таким образом уйти? Сомнительно. Кустарник был очень сухой. На земле валялось множество веток и опавших листьев, а эта парочка вряд ли умеет бесшумно ходить по лесу. По всем признакам они походили на обычных городских проходимцев, каких он знавал во множестве. Цинично ухмыляясь, Бенджамен Уилбур называл их «обычным сбродом».
Погруженный в такие размышления, Уэлдон поднялся по лестнице и вернулся в библиотеку, которую покинул совсем недавно. Там сидел доктор и с веселым видом просматривал газеты.
– Милая девочка! Она спокойно спит, – радостно сообщил он.
В ответ Уэлдон что‑то пробормотал.
Груз проблем, с которыми ему предстояло разбираться, делали для него присутствие доктора совершенно нежелательным. Кивнув Генри Уоттсу, он собрался выйти из библиотеки и отправиться к себе в комнату, но доктор его остановил.
– Мне показалось, я слышал выстрел, – заметил с необычным для него хладнокровием.
– Я стрелял в белку, – бросил юноша на ходу.
У себя в комнате он сел на край постели и сжал руками голову, которая буквально шла кругом. Везде его обошли! Пошел на отчаянный шаг, решившись вынуть труп генерала из могилы и эксгумировать его. Но труп украли, причем в тот самый вечер, когда он собрался осуществить свой замысел. Кстати, косвенным доказательством тому служит появление этих двух молодчиков, которые пришли получить обещанную плату. Но кто должен им заплатить? Франческа, конечно! А это означа<