На фабрике делегация нашла секретаря комитета ВЛКСМ, вялого белобрысого парня. От него пахло пивом. Тихомиров сказал ему об этом.
— Свадьба комсомольская была, — отозвался тот равнодушно.
Футболисты потянули его с собой в склад готовой продукции. Остроносенькая девчонка в красной косынке допустила всех в свои апартаменты. Команда сразу же набросилась на ворох футбольных ботинок. Ребята полагали, что здесь ботинки хорошего качества, но они ошиблись. Рабочие быстро узнали о появлении футболистов. Около склада собралась толпа.
— Играть не умеют, а только бутсы браковать мастера, — хохотнул кто-то.
— Чего смеетесь, бракоделы? — набросился вратарь на шутников. — Порядочную пару ботинок сшить не можете!
— Ты сам попробуй сшей, — отозвался парень в коричневой куртке. — Стельки гнилые. А начальству подавай план! Говорят — ставьте! В стельках же и гвозди не держатся.
Футболисты, беззлобно поругавшись с рабочими, шумной ватагой повалили к директору. Их встретил розовощекий пожилой мужчина. Андрей объяснил ему сущность дела.
— Ваши претензии, товарищи, не совсем справедливы, — парировал директор. — Виноваты не мы, а поставщики кожматериалов, присылают всякую дрянь. А у нас план… Тем не менее мы постараемся сделать все зависящее от нас.
Андрей, футболисты еще долго спорили с директором, но так ни о чем и не договорились.
Грабеж
Молодежное кафе на общественных началах возглавил член оперативного комсомольского отряда артист драмтеатра Толя Солоницын. У Толи было очень мало времени, но он все-таки умудрялся находить свободные минуты. И в эти «окошечки» то бежал к директору торга, умоляя его выделить для кафе что-нибудь особенно нужное, то «ложился костьми» у директора столовой, где по вечерам функционировало молодежное кафе, выпрашивая два-три лишних часа работы. Помещение столовой отряду разрешили использовать по вечерам два раза в неделю. Однако директор столовой постоянно ставил палки в колеса.
— Вам танцульки, песенки, — кричал он, — а мне план нужен! С вашего кафе я в вечер получаю сотню-полторы выручки — это же ерунда! Мне нужно платить работникам зарплату, премиальные, а вы в самое горячее время стоите у входа и пропускаете только по своим пригласительным.
Директор столовой каждый раз снимал вывеску «Молодежное кафе «Ласточка» и прятал ее. Толя чуть не плакал от такого произвола. И если бы было время, заплакал, но мешали сотни различных забот: кто вымоет пол? Где напечатать пригласительные билеты? Где найти интересных людей? Кого поставить в гардероб?
В кафе, как правило, приглашали трудновоспитуемых ребят. Каждый раз Толя с сотрудниками милиции колдовал над списком.
Особенно запомнился членам штаба первый вечер в кафе «Ласточка». Все приглашенные чинно уселись в зале, опираясь на хрустящие скатерти локтями, и начали ждать. Что же будет дальше? А среди членов штаба имелась договоренность: ничего никому не навязывать. В зале играл оркестр, были шахматы, газеты, был «музей дряни». В музее красовались бутсы с обувной фабрики, а рядом — кривобокие подшипники, изготовленные на механическом заводе. Под каждым «шедевром» висела табличка: кем и когда изготовлено.
Неизвестно, сколько бы царила в кафе натянутость, если бы не шустрая зеленоглазая девчонка, недавно вернувшаяся из исправительной колонии.
— Хотите, я вам спою?! — выскочила она в центр зала и, не дожидаясь согласия присутствующих, запела. Оркестр уверенно поддержал ее частушки.
Девчонку вызвали на «бис».
Заработала моментальная фотография. Смешные рисунки заготовлены были заранее и фотограф, щелкая пустым аппаратом, вручал их направо и налево.
Шахматисты начали записывать первые ходы. Совсем седой, с обветренным лицом морской офицер собрал около себя мальчишек. Они слушали его с разинутыми ртами.
К Андрею подошел наутюженный, пахнущий духами парень. Он долго мямлил, пока Тихомиров понял, что в кафе парень привел свою любимую девушку. И ему крайне неудобно, так как в «музее дряни» выставлена продукция их фабрики.
— Понимаете, — говорил парнишка, — Лена оформляется на нашу фабрику, и очень неудобно, что в этот праздничный вечер она видит такие непривлекательные вещи.
— Это не праздничный вечер, — вмешался Женька, — мы хотим, чтобы молодежь проводила свой досуг всегда так интересно…
Через час в кафе было по-настоящему уютно и весело. Появился приглашенный писатель, художник Лебедев принес несколько своих картин.
— Безобразие, — подлетел к Тихомирову Женька, — в «тихом уголке» целуются!
Но Андрей не успел ничего ему ответить. В зал вбежал Борис, бледный, растерянный. Его офицерский ремень съехал набок. Он наклонился к Тихомирову и выпалил такое, отчего у Андрея холодные капельки пота выступили на лбу. Они бросились в штаб.
В штабе, кроме членов отряда, находилось несколько сотрудников милиции.
— Вот командир, — сказал кто-то при появлении Тихомирова.
Андрей невольно покраснел под сердитым взглядом полного капитана. Тихомиров подумал, что он старший. Но из-за спины капитана вышел маленький улыбающийся мужчина. Он дружески протянул руку Андрею и назвался:
— Жданов Алексей Степанович, начальник уголовного розыска.
Жданов зашел с Андреем в свободную комнату.
— Дело, Андрей, вот в чем, — глядя в лицо Тихомирову, заговорил Жданов. — Какой-то мерзавец час тому назад ограбил пенсионера по фамилии Бабенко. Пригрозил ему ножом и отобрал около семидесяти рублей. У грабителя такие приметы: лет тридцати, рыжий, волосы зачесаны назад, в очках… На рукаве у него была красная повязка, а на ней буквы: «ОКО». Если я не ошибаюсь, они означают «Оперативный комсомольский отряд»… Вот и вся история. Тебе приметы преступника ни о чем не говорят? Нет у тебя в отряде человека с такой внешностью?
— Нет, нет, товарищ Жданов, — выдавил Андрей.
— Ты чего волнуешься, командир? К тебе я приехал поговорить, а не арестовывать твоих орлов. Такую повязку мог надеть не только член отряда, но и любой мерзавец. — Жданов, видя растерянность Андрея, быстро перевел разговор на дела отряда: — Добро, добро, что вы отвлекаете молодежь от никчемных занятий. Надо учить людей проводить время. Это, между прочим, дело трудное. Каждый человек должен быть по горло занят любимым делом — или волейболом, или стихами, или охотой, или музыкой. Одним словом, приятным, полезным занятием, к которому бы тянуло.
Андрей заметил у Жданова наколки. На каждом пальце левой руки зеленела маленькая буковка:
«Л-е-ш-а».
Начальник уголовного розыска поймал взгляд Тихомирова и улыбнулся:
— Детство. Так вот и хожу, меченый.
Жданов был очень приятный человек, и Андрей скоро почувствовал себя с ним легко, просто.
— Трудно, Андрей, еще работать, — говорил он устало. — Постовых милиционеров у нас мало. Мы их для порядка в центр города направляем, а на окраину, на глухие улицы послать некого. Вот на некоторых ваших членов отряда надевать бы по вечерам форму, а? Как ты думаешь?
И видя, что Андрей замешкался, продолжал:
— Кроме ваших ребят, общественность плохо помогает милиции. Больше шумят, лозунги говорят. А тут надо рукава засучивать. Да и мы работаем, как рыбаки: ловим, садим. Жулики выходят, мы опять их ловим. Надо, чтобы общественные организации занимались воспитательной работой. Будет это — и дело пойдет. А мы вязнем по уши в текучке.
Вошел хмурый капитан. Андрей догадался, что ему надо доложить что-то Жданову, но он не решался сделать это в присутствии постороннего человека и пасмурно поглядывал то на Тихомирова, то на Жданова.
— Говорите, — кивнул Жданов, — от командира отряда у нас не может быть секретов. Он понимает, что к ним могут примазаться всякие прохвосты. В том числе и такие, которые сегодня совершили ограбление.
— Я, товарищ подполковник, думаю за тем гражданином послать, которого ограбили, — сказал капитан. — Он ведь узнает бандита. Выстроим всех комсомольцев, пусть посмотрит…
Глаза Жданова сузились, и синенькая жилка запульсировала на левом виске.
— Вы что же, всех честных ребят будете предъявлять для опознания? Может быть, им еще пальцы всем отпечатать, товарищ Петренко? Посмотреть здесь, в отряде, надо. Но не так.
Логика Русалки
Неприятности Андрея не взволновали Русалку. Она прослушала все молча и без перехода сказала:
— Пойдем слушать Онегина… А то скоро мои каникулы кончатся, а мы так и не побываем вместе в театре. Сегодня будет петь Эрик.
— Что, заболел основной солист? — ехидно спросил Андрей.
С Эриком, артистом оперы, он встречался несколько раз. Высокий, интересный, но удивительно слащавый, излишне любезный, он не вызывал симпатии у прямого, резковатого Тихомирова. Андрей знал, что Эрик учился в одной школе с Русалкой и еще в то время нравился ей.
— Может быть, лучше в кино? — спросил Андрей.
Руки у Русалки были теплые, а синие глаза ласковые. Она присела на ручку кресла к Андрею и тихонько потянула его к себе за уши. Ее губы были близко-близко.
Тихомиров покраснел и упрямо проговорил:
— Почему тебя радуют мои неудачи в штабе?
Она задумалась на минуту, потом, тряхнув волосами, заговорила:
— Ты должен понять, наконец, что все, чем вы занимаетесь, — детективная игра. А взрослые люди не играют. Они думают о своем будущем. Играют лишь в карты в поезде, когда скучно, а дорога длинная-длинная и совсем нечего делать. Если у тебя достаточно времени, поступай в аспирантуру. Учись, специализируйся в своей области. Зачем распылять силы, знания? Что дает твоя общественная деятельность?
— Ты хочешь сказать, что желаешь иметь дело с людьми, которые борются за свое солидное будущее, — вспыхнул Андрей, — забывая о своем долге? Только бы лезть — лезть по головам!
— Зачем так грубо, Андрей? Я это говорю тебе как близкому человеку, который мне далеко не безразличен. Я совсем не за то, чтобы ты лез по головам. Живи, как большинство людей. Честно, но не забывай о себе. Извини меня, однако, если ты на своей общественной работе протрешь брюки, тебе никто не даст новые.
— Черт возьми! Если все будут думать, где теплее и жирнее, то кто будет строить новые города на Севере, кто будет топать по Луне, кто будет превращать болота в плодородные поля? Кто, наконец, защитит женщину от хулигана?!
— Неисправимый, — и она прижалась щекой к плечу Андрея…
Русалка не отпускала руки Андрея, когда они вышли из театра.
Они остановились около густой колючей акации. Смотрели на небо, на ничем не примечательные клочковатые облака. Так они могли простоять всю ночь и, может быть, простояли, если бы недалеко от них не закричала женщина испуганно, тревожно.
Андрей бросился на голос. Рядом с женщиной размахивал руками мужчина. Женщина держалась рукой за щеку.
— Ты чего?! — придвинулся Андрей к мужчине. — Почему бьешь?
Женщина торопливо взяла под руку мужчину и закричала на Тихомирова сердито:
— Зачем, хулиган, к нам пристаешь? В милицию захотелось? Живо позову сотрудника! Дубина!
Андрей захохотал.
— Дурак какой-то, — констатировала женщина.
— Может, морду ему набить? — спросил мужчина.
— Не стоит.
Они удалились.
Русалки уже не было. Напрасно Андрей искал ее. Напрасно бросал ей в окно камешки. Балкон оставался пустым.
Атака на прораба
Строительный трест, который возводил здание «Медового дома», работал не по-комсомольски. А может быть, ребятам просто казалось, что здание возводится слишком медленно.
Однажды Бертгольц привел в райком прораба стройки, здорового усатого сибиряка с широкими бровями.
— Вы посмотрите на него, — бросил торжественно Женька, придумывая на ходу хитрый маневр. — Вот такие обыкновенные с виду мужчины и делают чудеса. Товарищ Зайцев предложил работать в две смены. Нам остается установить дополнительно два прожектора, и работа закипит. «Медовый дом» мы сдадим раньше на несколько месяцев.
Зайцев опешил. Он никогда не обещал Женьке и в райком пришел, полагая, что его действительно вызывает секретарь. Прораб понял, что Женька загоняет его в западню, и хотел уйти, однако Бертгольц удержал его и продолжал свою хитрую атаку. Он стремительно схватил телефонную трубку, набрал номер и заорал:
— Редакция! Редакция! Это говорят из райкома комсомола. Прошу вас срочно прибыть к нам. Сфотографировать героя трудовых будней товарища Зайцева. Он работает прорабом на стройке «Дома молодоженов». Он решил сдать дом на пять месяцев раньше срока. Он сделал так, что люди работают в две смены. Он сибиряк, имеет награды.
— Сколько? — спросил Женька Зайцева радостным голосом.
— Ну, семь медалей и три ордена, — буркнул прораб, понявший, что окончательно попался.
— За геройские подвиги он имеет кучу орденов и медалей. Прошу поместить его не только в местной газете, но и в центральной… Да, люди работают, несмотря ни на какие погодные условия.
— Спасибо, товарищ Зайцев, — поднялся из-за своего стола Володя Мичуров, радуясь, что этот человек, с которым он сто раз ругался из-за того, что дом строится медленно, неизвестно почему вдруг так круто изменился.
Тихомиров и Мичуров изо всей силы жали ему руки. А Женька от избытка чувств начал целовать прораба в небритые щеки.
— Только вы мне людей, комсомолии своей давайте, туго с народом, — грустно проговорил Зайцев и осторожно прикрыл за собой дверь.
— Как тебе удалось перевоспитать его? — удивленно спросил Андрей Женьку.
— И сам не знаю, — отвечал Женька. А лицо его было хитрым-хитрым.
Враг продолжает действовать
Тучи подкрались к городу незаметно, ночью. Они со всех сторон закрыли небо. Начало погромыхивать. Реденькие тяжелые капли изредка шлепались на нагревшийся за день асфальт. С минуты на минуту должна была разразиться гроза.
Длина переулка Проезжего — метров триста, не больше. Среди маленьких одноэтажных домов он извивается, как змея, образуя тупички. Здесь впору заблудиться.
Под навесом ворот одного из уснувших домов стоял Красавчик. Он выбрал это место потому, что отсюда и направо и налево переулок лучше всего просматривался. В старомодных очках-колесах с простыми стеклами, в рыжем парике. На рукаве повязка члена оперативного комсомольского отряда. Сейчас его бы не узнал, пожалуй, даже Хамза.
Вдалеке застучали каблуки. Красавчик сжал в кармане рукоятку финского ножа. Шаги приближались, быстрые, тяжелые. Вглядевшись, Красавчик увидел громадного мужчину. «Это не подходяще», — изменил он сразу решение, трусливо прижимаясь к нагревшимся за день доскам ворот. Затаил дыхание.
Мужчина прошел так близко, что чуть не задел плечом спрятавшегося грабителя. Шаги быстро затихли.
Откуда-то налетел ветер. Закачал старые акации. Около дома напротив сухие стволы заскрипели.
Красавчику лезли в голову мысли о Хамзе. Тот круто изменился в последнее время. Вечерами почти все время сидел дома и исчезал только тогда, когда к Красавчику в гости приходили девицы. Парень стал часто задумываться, много читать. Красавчик понимал: это плохой симптом. На кражу Бергизов ходил только один раз. Домой принес старый коричневый кошелек с красной кнопкой-застежкой. В нем было 32 рубля. Деньги он отдал полностью, а кошелек взял себе.
— Выброси кошелек или сожги — это же улика, — потребовал Красавчик, но Хамза, к его удивлению, заартачился.
За шумом деревьев Красавчик не услышал шагов проходившей девушки. Он увидел ее уже в спину. В два прыжка преступник догнал жертву и, резко схватив за руку, рванул в подворотню.
— А-а-а! — вырвался испуганный возглас из ее широко открытого рта.
— Тихо, голубка! — Красавчик поднес к лицу девушки нож. — Тихо!
Она с испуганным недоумением переводила глаза то на нож, то на повязку на рукаве Красавчика.
— Как же это?! — вырвалось у нее.
— Давай часы, кошелек, — потребовал грабитель. — И не дрожи, ты мне не нужна… Быстренько!
Девушка торопливо сняла с руки маленькие часы на браслете, вытащила из сумки деньги.
— Кошелька у меня нет, — выдохнула она.
— Это простительно, были бы деньги, — ухмыльнулся Красавчик. — Больше ты ничего не забыла? — он взял из ее дрожащих рук сумочку и, ничего не обнаружив, вернул.
— А сейчас беги, ягодка. Некогда мне с тобой заниматься.
Девушка хотела уйти, но он удержал ее.
— Надумаешь в милицию побежать… тогда заранее можешь проститься со своей мамой и бабушкой.
Он, конечно, знал, что девушка заявит об ограблении в милицию. И не ошибся. Она, пригласив соседей, в эту же ночь побывала в отделении, где рассказала, что ее ограбил молодой мужчина в очках, с красной повязкой на рукаве. Она указала место. К сожалению, пустить по следу собаку было нельзя: шел проливной дождь…
Красавчик вернулся домой веселый.
— Где ты так долго бродил? — удивился Хамза.
— С девчонкой одной задержался. Влюбилась, сиротинка, страшно. Что делать, не знаю.
— Женись.
— Ну, нет. Тебя тогда куда девать? Ради друга можно потерпеть.
— А у меня тут гости были, — начал рассказывать Хамза.
— Кто? Откуда?
— Из комсомольского отряда. Те, что меня задерживали. Девка одна и парень. Женькой зовут. Девка эта меня хочет под свое крылышко взять. Шефствовать надо мной будет. Ничего себе, симпатичненькая.
— Ты их прогнал?
— А как же, — зевнул Хамза. — В три шеи.
— Правильно сделал… Давай спать.. Устал я, да и поздно.
Но в эту ночь Красавчик долго ворочался с боку на бок. Визит Нинуси и Жени Бертгольца к Хамзе напугал его.
На стройке
На стройку пришло более ста человек. Зайцев осмотрел всех одобрительно и строго заговорил:
— Технику безопасности тут проходить с вами некогда. Сами торопите со своим «Медовым домом». Поэтому будьте осторожны, не суйте нос куда попало. Всех вас разбиваю на бригады. Будете подчиняться моим рабочим, и чтобы никакого своеволия. Начальства среди вас с этой минуты нету.
Зайцев критически, с ног до головы осмотрел чистенькую одежду Нинуси, ее тоненькую фигурку. Особенно долго задержал он взгляд на туфельках-шпильках.
— А ты че, милая, в театр собралась? Или, может быть, эстраду на кирпичах устроишь?
— Простите, товарищ Зайцев, вот ее спецовка, — вытащил Женька из своей видавшей виды спортивной сумки маленький комбинезон и резиновые сапожки.
— Ну что же, это годится. Такая одежонка вполне подходит для работы, — кивнул Зайцев.
Нинуся, принимая одежду от Женьки, смутилась, опустила голову. А лицо Женьки было счастливым. Борька стоял рядом с Андреем. Тихомиров заметил, как длинные пальцы Бориса нервно смяли широкий офицерский пояс.
Володя Мичуров первый сбросил рубашку и, оставшись в одной тельняшке, засучил рукава. Он, Андрей и еще десяток ребят получили задание выкопать траншею под канализацию. Володя легко и даже как-то небрежно держал в мускулистых руках лопату. Она уходила у него в глину, будто в масло.
Нинуся вместе с девушками со стройки копошилась около раствора. Ей мешали волосы, и она то и дело отбрасывала их. Невысокая женщина сняла свою ярко-красную косынку и повязала Нинусю. Косынка подходила к смуглому лицу девушки.
Подъемный кран не успевал поднимать кирпичи. Женька, уже успевший перепачкаться в известке и глине, с группой парней таскал кирпичи на носилках. Кто-то наверху, на втором этаже, запел песню. Ее подхватили дружно и весело. Голос запевалы показался Андрею знакомым, он присмотрелся и узнал Толю Солоницына.
Траншею копали цепочкой. Андрей не поворачивался, хотя все время слышал, что сзади кто-то пыхтит, выбрасывая наверх большие комья глины. Каково же было его удивление, когда он увидел соседа — это был Коля Воронцов. Они оба опустили лопаты.
Володя толкнул в спину Андрея:
— Поздоровайся, старик, с товарищем. Чего глаза таращишь? Коля как Коля. Живой, здоровый. В карточке у него строгий выговор… Снимать скоро пора, черти, — ухмыльнулся добродушно Володя, разламывая на три части громадный бутерброд с колбасой и угощая Андрея с Колей. Коля подождал, пока Андрей начнет есть, и тоже вгрызся в кусок крупными белыми зубами. Расправившись с бутербродами, они снова взялись за лопаты.
Через два-три часа на руках у Андрея вздулись белые волдыри, а лопата стала удивительно тяжелой. К нему в траншею, осыпая куски глины, спрыгнул Зайцев. Он молча протянул пару больших брезентовых рукавиц и буркнул сердито:
— Голова! Лопату надо держать легко, сжимать ее нечего. Не убежит. А ну, попробуй!
— Экскаватором, нельзя было выкопать траншею? — в сердцах проговорил Тихомиров.
— Можно, — кивнул Зайцев. — Только экскаватор будет через неделю. А вы одно: «Давай! Давай!» Вот я и даю…
Андрей, воспользовавшись советом прораба, перестал сжимать лопату, и дело пошло лучше.
— Ура-а-а! Ура-а-а! — неожиданно раздалось в траншее. Наверх выскочил Крякуша с поднятой над головой громадной костью. — Товарищи, братцы! — закричал он. — В грунте, на глубине метра, я нашел эту кость!
— Это кость очень редкого ископаемого животного. Товарищи! Копайте и присматривайтесь. Все находки прошу отдавать мне.
Крякуша куда-то убежал. Вернулся он минут через десять с ярким бумажным.: плакатом:
«Ребята, здесь мы не только выполняем свой комсомольский долг, но и помогаем археологии!».
Ниже красовался страшный зверь с мордой носорога и хвостом крокодила.
— Понял, какие находчивые ребята в нашем Ленинском районе? — с гордостью кивнул Володя, обращаясь к Тихомирову.
— Понял, — улыбнулся Андрей Тихомиров. Он не был силен в археологии и не знал, что за кость обнаружил Толя. Может быть, не ископаемого животного, а просто лошади или коровы. Он не знал, но начал копать землю быстрее и охотнее, присматриваясь к каждому куску глины. Ему тоже хотелось оказать услугу археологии.
Удар в сердце
Мичуров экстренно собрал в райком всех членов штаба. Ребята разместились вокруг длинного стола, покрытого потертым зеленым сукном, за которым обычно Володя проводил заседания бюро. Не было только одного Симы. Андрей, как будто предчувствуя недоброе, спросил:
— Что-нибудь случилось, Володя?
— Не знаю, старик, — секретарь опустил глаза. — Сюда приедет капитан милиции Петренко. Он все объяснит.
— А начальника уголовного розыска Жданова нет? — сразу ко всем обратился Женька, и, не дожидаясь ответа, заговорил уверенно: — Петренко какую-нибудь операцию нам предложит… Конечно, лучше бы это сделал сам Жданов. Толковый дядя и интеллигентный страшно. Борька расстегнул ворот гимнастерки и, улыбнувшись одной Нинусе, сказал:
— Ты не прав, Женя. Просто нас позовут на службу в милицию. Я бы с удовольствием пошел в уголовный розыск или экспертом.
Все замолчали. Толя Крякуша протянул Андрею вырванный из блокнота лист. Тот улыбнулся своей доброй улыбкой и передал рисунок Женьке. На нем был изображен лейтенант милиции, удивительно похожий на Чудного. Лейтенант с пистолетами в обеих руках мчался за убегающим человеком с узлом. Женька не успел прокомментировать рисунок, как в кабинет вошли грузный капитан Петренко и Сима. Глядя на строгое лицо капитана, все притихли. Петренко хмуро кивнул и сел у противоположного конца стола.
— Начнем, — поднялся со своего стула Володя. — Вам слово, товарищ капитан.
Петренко внимательно осмотрел присутствующих и глуховато заговорил:
— Товарищи члены штаба! Руководство милиции мне поручило довести до вашего сведения следующее: четырнадцатого июля в час тридцать ночи на Проезжем переулке ограблена гражданка Новикова…
— Что я вам говорил! — наклонившись к Крякуше, шепнул Женька. — Операция по задержанию бандита!
Володя строго постучал карандашом по графину.
— У гражданки Новиковой, — продолжал Петренко, — преступник отобрал золотые часы и сорок рублей. При ограблении он угрожал ей ножом. Преступник был в очках, рыжий, лет тридцати…
— Хорошо, что хоть я не рыжий! — опять, не выдержав, шепнул Нинусе Женька.
— Самое главное, — Петренко поднял вверх толстый указательный палец, — у нас имеются сведения, что этот преступник совершает второе ограбление и что он имеет прямое отношение к вашему оперативному комсомольскому отряду… Если в первом случае мы сомневались, то сейчас это ясно.
Женька выпустил из рук свои очки. «Дзинь», — звякнули стекла. Все были так ошеломлены, что никто даже не повернул головы на звук.
— Как? — выдохнула Нинуся, сжимая кулачки. — Возможно ли это…
— Какая-то непонятная история! — вспылил Андрей. — Где у вас факты? Так говорить…
— Полегче, товарищ Тихомиров, не забывайтесь, — взглянул на него Петренко.
— Спокойно, Андрей, — попросил Володя. — Спокойно, старик. В курсе всех вопросов товарищи из райкома партии. Продолжайте, товарищ капитан.
— Я хочу сказать, — вытирая лицо большим белоснежным платком, продолжил Петренко, — что работа вашего отряда в части охраны общественного порядка должна быть прекращена. Прекращена до того времени, пока мы не разберемся со всей этой историей. Пока грабитель не будет задержан.
— А если вы его вообще не поймаете? — крикнул Женька.
— Такого быть не может, — отрезал Петренко.
Больше никто не задавал вопросов капитану.
Как только за ним и не проронившим ни слова Симой захлопнулась дверь, поднялись и ребята. Володя не задерживал их. Ему было тяжело и хотелось остаться одному.
— Позор! Позор! — возмущался на улице Женька. — И ты, Андрей! Разве можно было все это слушать молча? Надо было драться!
На углу улиц Свердлова и Красной Женька простился с ребятами. Андрею показалось, что он дольше обычного задержал его руку.
Нинуся и Чудный брели сзади. Женька странно-странно посмотрел на них и махнул рукой. Он уходил, и горячие мысли бились в его голове. «Как же так, отряд, которому столько отдали, должен прекратить свою работу? А ведь все говорили: «Дело нужное». Сколько было планов, задумок… И все рухнуло…»
Из дневника Жени Бертгольца
Итак, я решил проникнуть в логово врага. Иначе я не могу назвать тех, кто грабит. Наш комсомольский отряд должен существовать, по-настоящему бороться с преступниками. Это дело я считаю своим комсомольским долгом, своей обязанностью. Пусть ребята потом назовут меня кустарем-одиночкой. Пусть! Я все равно сам найду грабителя. Я не верю, что бандит скрывается среди наших ребят. И я должен это доказать.
Мы были с Нинусей у Бергизова. Странный он парень. Странный и интересный. Смотришь на него — ломается, пижонится. Мне кажется, что по существу-то он не такой. Но что-то связывает Бергизова с его квартирным хозяином Красавчиком. Сима говорит, что Красавчика судили не раз уже. Может быть, через Бергизова и Красавчика я найду грабителя? Я понимаю, что это чертовски сложно. Надо быть смелым и осторожным. Я испытаю себя. И начну с них. Они будут первыми моими «друзьями» из преступной среды. Мне придется приложить все усилия, чтобы они мне поверили. Может, рассказать о моем плане хотя бы Андрею?.. Нет, не стоит. Я на них сердит: надо было драться за отряд, а они молчали, как рыбы, согласились с капитаном Петренко. Да и если скажу, они обязательно начнут отговаривать, а то, еще хуже, опекать меня. И весь мой план рухнет, провалится.
Нет, ребят посвящать в свою тайну я не буду. Пусть даже они начнут меня презирать. Это будет выглядеть естественно.
Зато потом, когда я выведу на чистую воду бандитов, представляю удивление ребят. Боря Чудный будет завидовать до слез. Эта история понравится и Нинусе.
Итак, с сегодняшнего дня я начинаю приводить план в действие. Сегодня я должен встретиться с Бергизовым и, если удастся, познакомиться и с Красавчиком.
В гостях
Когда Нинуся пришла к Бергизову, он лежал на диване, курил.
— Опять вы, — разочарованно проговорил он. — И зачем вы себе нервы портите? Непонятно. Хотя… шефство — сейчас это модно. И особенно модно перевоспитывать тунеядцев и воров. Девиц к этому делу приспосабливают. А бывает, что девицы влюбляются в жуликов, и воспитательный процесс накрывается.
Хамза хитро покосился в сторону Нинуси и, видя, что его рассуждения не нравятся девушке, продолжал:
— Девицы забирают получку у жуликов, вытаскивают их из ресторанов. Устраивают на работу. И воры уже не воры, а голубые незабудки.
Бергизов полагал, что Нинуся сейчас вскочит со стула, хлопнет дверью, но ошибся.
— В ваших словах есть доля правды, — мужественно отвечала Нинуся. — Но наша с вами дружба, я думаю, приведет к тому, что люди даже за глаза не будут называть вас сволочью.
Бергизов смутился только на минуту, потом заговорил развязно:
— А вы умненькая. С вами интересно потрепаться. Только знаете, мне некогда. И уходите-ка вы отсюда. Я на квартире живу. Мой хозяин не любит, когда в дом приходят незваные гости. Да и чего вы ко мне вообще привязались?
Бергизов явно начал нервничать и последние слова уже не говорил, а выкрикивал:
— Я знаю, вы еще и на киноленту меня хотите взять… Видел я ваших, с кинокамерой охотились на меня. Снимайте, пожалуйста.
Киногруппа комсомольского отряда, возглавляемая Нинусей, действительно снимала документальную пленку о Бергизове.
Долго еще Нинуся разговаривала с Бергизовым, и он постепенно успокоился. Притих. Когда она уходила, Хамза даже проводил ее на улицу.
— До свидания, — сказал он на прощание. — А вы все-таки больше не приходите.
Нинуся прошла уже с полквартала, и что-то заставило ее повернуться. Она удивленно остановилась: к Хамзе с противоположной стороны улицы подходил Женя. Он протянул руку Бергизову, тот приятельски пожал ее.