– Игорь, – позвал кого‑то Лестат.
– Слушаю, господин, – отозвался некий Игорь.
– Можешь выключить магнитофон и показать все леди. Я уверен, она не откажется сделать пожертвование нашему склепу в обмен на запись. Разумеется, если она не хочет, чтобы эту кассету увидел еще кто‑нибудь. Для начала пятьсот долларов, мадам.
– Джейсон, – сказал Дэниел. – Запри дверь изнутри. И никого не впускай.
– Хорошо, Дэниел! – сказал Игорь.
Джейсон? Мой Джейсон? Оказывается, он утаил от меня кое‑какие подробности своей прошлой жизни. Например, вот эту. Похоже, я здорово отстала от жизни. И что еще за запись? Меня что, шантажируют?
– Только не надо меня пугать, – сказал Лестат. – Все равно я уже умер.
– Ты можешь умереть еще основательней, – усмехнулся Дэниел. – Посмотрим! Сейчас я назову несколько имен. Слушай меня внимательно, покойник. Сьюз Макдональд. Джеймс Коллинз. Мик Хьюз. Джанни Венетти. Тэн Нгайен. Холли Юдалл. Сэм Тренч. Знаешь их? Что скажешь, Лестат? Вампир отступил на шаг, а Дэниел приблизился к нему и, схватив за плечи, сказал, задыхаясь от ненависти:
– Ты дал всем им героин, который отнял у своего раба Вика. Мальчишка украл его у хозяина красного «Порше», а ты использовал наркотик, чтобы расплачиваться со шлюхами, которые помогают тебе промышлять шантажом и вымогательством! Лестат! – прошипел Дэниел, глядя ему прямо в черные глаза. – А ты не задумывался, почему они все умерли?
Лестат выдержал его взгляд, ни один мускул у него на лице не дрогнул.
– Но я же представился вам. Меня зовут Лестат. Я дарю смерть.
И тогда Дэниел изо всей силы ударил его по лицу. Раздался глухой звук, и Лестат вывалился на улицу. Я вскочила, чтобы догнать его, но меня опередил Игорь.
– Держи его! – закричала я.
– Все в порядке, миз Чапмен, – ответил из темноты спокойный голос. – Я его задержала.
Лепидоптера Уайт?! Вот уж не думала встретить ее в три утра в темном переулке за клубом готистов. Она была последним человеком, кроме разве что папы Иоанна Павла Второго, которого я ожидала увидеть здесь. Подоспело несколько полицейских, но старший констебль Уайт уже надела на Лестата наручники. Лицо у него было все в крови. Дэниел подул на разбитый кулак и плюнул.
– Сволочь! – с тихой яростью выдохнул он. – Надеюсь, ты сгниешь за решеткой.
– Я не умру, – ответил Лестат, с явным удовольствием слизывая кровь с губ. – Я же бессмертен.
От отвращения у меня к горлу снова подкатила тошнота.
– Свалился прямо у стены, – сказала миз Уайт Дэниелу. – До чего же эти убийцы неуклюжие! Некоторые умудряются пересчитать мордой целый лестничный пролет. Спасибо вам, Дэниел. Мы задержали наркоманку и отняли у нее шприц. Ну что, на этом я с вами прощаюсь?
– Да! Имейте в виду, миз Уайт, ни меня, ни Коринны, ни этого Игоря здесь не было. Возьмите запись, – сказал Дэниел, вручая ей видеокассету, полученную им от молчаливого Игоря. – А наверху в клубе все чисто. Так что не будем зря пугать безобидных готистов, пусть себе резвятся, верно?
– Договорились, – пообещала миз Уайт. – Я уже предупреждала госпожу Дред, чтобы она заперла дверь. А теперь отправляйтесь‑ка домой! – Она бросила на нас пристальный взгляд и, оценив наши костюмы, округлила глаза. – На полицейской машине. Без мигалки. Думаю, не стоит тревожить соседей, – добавила она и хохотнула.
Внезапно я почувствовала такое облегчение, что у меня подкосились ноги. Я повисла на руке у Дэниела, и мы сели в машину. Полисменша, которая была за рулем, оказалась такой молчуньей, что за всю дорогу, пока мы отвезли Джейсона в общежитие, а потом доехали до «Инсулы», так и не проронила ни слова.
Подождав, пока мы войдем в дом, она укатила, а мы сели в лифт, поднялись в квартиру и заперли дверь. А потом медленно и осторожно сняли друг с друга одежду и упали в постель. И до звонка будильника я еще не один раз кричала от наслаждения.
Мы так и не заснули. Я лежала с готистским макияжем на лице и чувствовала себя жутко грязной. И жутко счастливой. Я пошла в ванную и, бросив взгляд в зеркало, увидела Медузу. Мертвенно бледная кожа, смазанная тушь вокруг глаз – ну прямо медведь панда! – рот с остатками алой помады, весь распухший от поцелуев и – последний штрих к портрету – засос на шее.
Схватив пук ваты, я вылила на него прохладное косметическое молочко и удалила с лица всю косметику. Смылось все, кроме красноты на губах, засоса на шее и улыбки полного удовлетворения. Послав Медузе воздушный поцелуй, я основательно умылась, с наслаждением распустила волосы и вылила на них изрядное количество шампуня. Встала под горячий душ и все думала о Дэниеле. А потом надела свой спортивный костюм и пошла на кухню варить кофе.
Дэниел задремал. Господи, до чего же он хорош! И мне надо столько всего у него спросить! Но это подождет. Сейчас пора печь хлеб. Печи уже нагрелись и пышут жаром. Горацио, хотя и оскорбился присутствием в своей постели постороннего, соизволил позавтракать. А потом устроился за спиной у Дэниела и продолжил сон. Выглядела эта пара весьма эффектно. Дэниел открыл глаза. Я поставила на столик чашку с кофе и поцеловала его.
– Коринна, я тебя люблю.
– Дэниел, я тебя тоже люблю. Мне пора печь хлеб, – сказала я и пошла вниз, захватив с собой чашку суперкрепкого кофе. Как же мне сегодня продержаться? Может, ввести кофе внутривенно?
Раздался стук в дверь. Пришел Джейсон (уже не Игорь).
– Ну, как вы? – спросил он, взяв меня за плечи и заглядывая в глаза.
Несмотря на бессонную ночь, сам он выглядел прекрасно. Ну и где она, эта самая справедливость?
– Нормально, а ты?
– Когда я ввалился в общежитие в своем прикиде, чувак за конторкой неслабо прибалдел, – хохотнул Джейсон. – Надо будет вернуть вечером костюм. А что мы сегодня печем?
– Как обычно. Включи тестомешалку, ладно? Ржаной хлеб, дрожжевая выпечка и маффины с черникой.
– Тоска‑то какая! – отозвался он. Сегодня мне дерзить не стоило.
– Послушай, что я тебе скажу, умник! Запомни раз и навсегда: здесь командую я. Можешь делать любые маффины. Только быстро. Я очень устала.
– Понял! – кивнул Джейсон и засновал по пекарне, отмеряя компоненты, засыпая муку, вымешивая опару.
Скоро все было на мази, осталось лишь подождать, пока поднимется тесто. Я накормила Мышиную Полицию, не по заслугам наградив их за более чем скромный улов (всего одна крыса на двоих). Сегодня я была щедра как никогда. Но у меня осталось несколько вопросов к Джейсону.
– Когда это ты успел рассказать Дэниелу про двух своих дружков, которые выкрали чистый героин у типа в красном «Порше»?
– Вчера днем. Когда вы отправили меня за кухонными травами. Вик на самом деле считал себя рабом Лестата. Когда он украл ширялово и Лестат это увидел, он отдал все своему господину. А потом Лестат, наверное, дал мои дружкам по дозе, они умерли, а я перестремался и убежал. Хотя быть Игорем легко, и он платил за это большие бабки. Сначала мне нравилось. Я не играл в кровавые игры, а вот Сьюз играла. И рассказывала мне, что происходит в склепе. Только я не мог сообщить об этом полиции. Понимаете? – Он с тревогой заглянул мне в глаза и продолжил: – Как же я стану пекарем, если меня упекут за решетку лет на десять? А Дэниел просил меня вам ничего не говорить. Понимаете?
Я кивнула и обняла его за плечи. Теперь он такой чистый, и пахнет от него туалетным мылом – только каким? «Рексона»? Или «Камей»? Пахнет хвоей. Как будто он провел ночь в сосновом лесу. Да, парня не узнать!
– Значит, надо было попасть в склеп, – размышляла я вслух, пытаясь разобраться, что к чему, – и поскольку Дэниел не мог пойти туда один, он…
– …использовал тебя, – раздался с лестницы голос Дэниела. (Я обернулась. Он сидел на ступеньках вместе с Горацио.) – Извини, что поставил тебя в такое положение. И подверг шантажу.
Я задумалась. А ведь он прав. Но сержусь ли я? Джейсон меня обманул. Дэниел не сказал мне о своих планах. У меня были все основания взбеситься. Я попробовала, но у меня ничего не вышло. Я слишком устала, чтобы злиться. И потом, разве я пострадала? Нет, я цела и невредима. Меня предали? Тоже нет. Зато я впервые в жизни испытала чувственный восторг такой силы. И у меня теперь есть ученик, который печет божественные маффины. Спрашивается, зачем же мне злиться? Мне бы сейчас только выспаться.
– Но я же сама предложила туда пойти, – сказала я. – Хотя подозревала, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Ты ведь сыщик или что‑то в этом роде, да?
Дэниел развел руками.
– Я частный детектив. Специализируюсь по пропавшим детям и неверным мужьям…
– «Недреманое Око»! – вспомнила я. – Так вот почему тебя узнал Энди Холлидей.
– Я так и не сумел разыскать Шери. – Дэниел вздохнул. – А ты на меня не сердишься?
– За что?
– Джейсон, сходи прогуляйся! Подыши‑ка свежим воздухом вместе с Мышиной Полицией! – скомандовал Дэниел.
Джейсон выскочил в переулок. Мышиная Полиция, задрав хвосты, рванула за мальчишкой в надежде, что тот превратится во что‑нибудь съедобное, к примеру, копченую форель.
Дэниел спустился и, подойдя ко мне, тихо ответил:
– За то, что занимался с тобой любовью на глазах у Лестата, а он еще записал все это на видео. И кассета теперь в полиции. Но я должен был заснять его. И то, как он дает девчонке героин. И как шантажирует тебя.
– Черт! Ну почему меня угораздило родиться женщиной? – пробормотала я. – Дэниел, что ты хочешь мне сказать? Что ты все это время притворялся, а на самом деле меня не любишь? – спросила я, и сердце у меня сжалось от страха. Значит, я не утратила еще способности испытывать эмоции.
Дэниел привлек меня к себе и с жаром возразил:
– Да ты что! Коринна, конечно же я люблю тебя. Только я не мог знать, что полюблю тебя, когда подрядился помочь полиции. Но полюбил.
– И я тебя люблю. Значит, все в порядке, и хватит об этом. Надеюсь, миз Уайт не станет показывать присяжным всю запись целиком. А даже если и станет, что они увидят? Какую‑то женщину, достигшую оргазма. Меня же там не узнать. Послушай, а тебе не кажется, что у нас намечается счастливый конец? – хохотнула я. – Афера Джеймса с недвижимостью накрылась медным тазом, стало быть, мистер Ку‑Ку оставит нас в покое. Убийца наркоманов пойман. Так что нам с тобой остается изобразить на лице счастливую улыбку – и все. Занавес!
Дэниел поцеловал меня в губы, потом расхохотался и снова поцеловал. Мы бы могли продолжать в том же духе и дальше, но с улицы вернулся Джейсон. И вид у него был перепуганный.
– Посмотрите, что там опять! – сказал он, обращаясь к Дэниелу.
Но мы вышли вдвоем. На стене до боли знакомым почерком было намалевано: «Умри, шлюха!»
– Черт! – вполголоса ругнулась я. – Вот вам и счастливый конец!
Мы вернулись в пекарню, и я занялась хлебом, а Дэниел поднялся наверх досыпать. Ему можно только позавидовать. Не могу спать урывками. Если я заснула, а меня будят, я просто зверею. Предпочитаю перетерпеть, а потом выспаться как следует. Я сварила себе кофе и выпила по совету Джейсона какую‑то зеленую жидкость: он заверил меня, что теперь я точно взбодрюсь. Так и вышло. Остается лишь гадать, что же это за волшебный напиток.
Джейсон сгонял в кафе «Вкуснотища» и съел на завтрак фирменное блюдо «Мечта дальнобойщика». Порции у Пандамусов огромные, но, как поведал мне Дэл, мальчик опустошил тарелку за семь минут – незафиксированный рекорд заведения. У Дэла был весьма довольный вид. Еще бы! Получить такого постоянного клиента! Боюсь, Джейсон будет проедать всю свою зарплату.
Я позавтракала чашечкой кофе с маффином от Джейсона – на этот раз с вишневой начинкой. Язык можно проглотить! Когда я открыла дверь булочной, на пороге стояла Госс.
– Сегодня я у вас последний день, – буркнула она.
– Привет, Госс, заходи, – устало сказала я. Она потеребила колечко в пупке.
– А я все еще должна… ну, это…
С минуту я не могла сообразить, о чем это она, а потом вспомнила:
– Должна.
Госс засунула голову в дверь пекарни и сказала:
– Джейсон, извини меня.
А когда Джейсон ответил: «Все в порядке!», она с торжествующим видом спросила:
– Ну что?
– Молодец. Ты была неправа, а теперь извинилась. Так и поступают взрослые люди. Сегодня у нас маффины с вишней. А ты работаешь последний день. Съешь один.
Госс взяла с подноса еще теплый кекс с таким видом, будто это граната без чеки, разломила пополам и откусила маленький кусочек. Прожевала с задумчивым видом и съела весь целиком. А потом подошла к двери пекарни и завопила:
– Эй, поломойка! Маффины у тебя классные! Джейсон захохотал.
Ну, слава богу, помирились! Благодаря зелью Джейсона я бодрствовала, но настроение у меня было не слишком веселое. Кто же опять расписал мне стену? Частный детектив так и не вычислил, кто этот псих. Похоже, придется заняться этим лично.
Около девяти часов – о чудо из чудес! – в булочную вошел Галли. Вид у него был неважнецкий, надо думать, в результате необычно раннего подъема. Госс предложила ему хлеб и маффины, но он от еды отказался.
– Коринна! Мне нужно вам кое‑что рассказать.
– Вижу. Ну так говори! – проворчала я. Сегодня я тоже не в лучшем виде.
– Помните, вы у меня спрашивали, каким образом я бы стал выяснять, как звали людей раньше, и я сказал, если что придумаю, то вам скажу?
– Помню. И что?
– Я знаю, как это сделать.
– Хорошо. Завтра все расскажешь.
– Нет, выслушайте меня. – Руки у Галли дрожали. – Мы сказали вам, что не знаем, как это сделать, потому что на самом деле знали. Мы уже выясняли это.
– Уже выясняли? – переспросила я. – Как это?
– Ну, нам предложили одну работенку, – объяснил Галли. – Он хотел, чтобы мы кое‑что для него выяснили. Ну, мы и выяснили. И он за это заплатил. Вот и все.
– Нет, это не все! – с угрозой в голосе возразила я. – Это было только начало! И нечего морочить мне голову.
– Нет, мы на самом деле не знали, что делать. Хотели вам обо всем рассказать, но потом… но я… но мы…
– Короче, у вас духу не хватило. Галли смотрел в пол.
– Да. И как вы теперь поступите?
Я не стала ему отвечать, а закричала в пекарню:
– Джейсон! Поставь разогревать масло! Как вскипит, скажешь.
– Да, мэм, – отозвался Джейсон, который явно слушал все с живейшим интересом.
– Госс, позвони миз Уайт и попроси ее зайти к нам. А вы, Галли, хотите – оставайтесь, хотите – уходите. Но если вы вздумаете предупредить этого типа, позвоните ему, отправите электронное послание, даже помашете флажками – клянусь, я вам руку оторву, а потом ею же и поколочу!
Галли выскочил из булочной, а Госс пришла в неописуемый восторг:
– Здорово, Коринна! Вы по‑настоящему крутая!
– Да уж! Похоже, у меня природный дар повелевать.
– Это точно! – подтвердил Джейсон из пекарни.
– Я схожу к Мероу, а ты, Джейсон, остаешься в пекарне за старшего. И не забудь, все накладные…
– …надо подписывать. Договорились. Идите, все будет в порядке.
Я пошла к своей подруге. Увидев мою физиономию, она взяла блюдо с древесным углем, обкурила меня благовонием и прочла заклинание. Если честно, я не сразу ощутила, что на меня сошла благодать и пролился свет, но благоухать я начала немедленно. Мероу – непревзойденная специалистка по благовониям. Это пахло чем‑то восточным – пряным и горьковатым. Весьма и весьма бодрящий аромат. Я так и сказала.
– Это китайское благовоние. А теперь говори, в чем дело.
– Дело в нашем психе. Теперь я знаю, кто он. И уже позвонила полисменше. Пойдешь со мной?
– Пойду. А лавку оставлю на Кайли с Белладонной. Не забудь, Кайли, если не знаешь, что это за трава, то лучше не продавай. Я скоро вернусь. Сегодня здорово раскупают кельтские амулеты, – сказала она, накинув на черную блузу пурпурную шелковую шаль. Белладонна, как обычно, возлежала в витрине и лениво качала лапкой хрустальный шар.
Когда я вернулась в булочную, Джейсон уже разбудил Дэниела. К ним присоединился профессор (он спустился за круассанами). Пришла и миз Уайт, а вслед за ней Труди, отец и дочь Холлидеи.
– Ну что, за мной должок, – сказала миз Уайт. – Что у вас на этот раз?
– У вас уже есть результаты лабораторных анализов? – спросила я.
– Да. В крови обнаружили хлорорганический яд. Судебный эксперт говорит, что это пестицид. «Смерть жукам».
– А пациент жив?
– Да. Врачам удалось подобрать противоядие. Ну и чьих же рук это дело?
– Сейчас узнаете, – сказала я и, открыв дверь, добавила: – Пошли.
Когда все поднялись на нужный этаж, я вежливо постучала в квартиру, и хозяин открыл дверь. Увидев столько визитеров, да еще рано утром, он удивленно моргнул. Миз Уайт предъявила свой жетон.
– Можно войти?
Мистер Пемберти посторонился, пропустил нас в дом, а потом, шаркая тапками, подошел к креслу и устало сел.
– Ну что, все пошло прахом? – с участием спросила я. – Заклинание Мероу возымело свое действие.
– Ведьмы! – с яростью прохрипел он. – Женщины! Все вы шлюхи! Однако я на вас напустил страху. Забегали все! Затряслись!
– Да уж! Страху на женщин вы напустили, – согласилась я. – Это верно. А знаете, в чем была ваша ошибка?
– Это все она! – Он указал пальцем на Мероу. – Дочь Велиара!
Да, не зря мистер Пемберти в свое время был мирским проповедником. Он здорово обогатил свой словарный состав за счет библейской лексики.
– Нет, мистер Пемберти, вы сами все испортили, – продолжала я. – Вы задумали отравить жену. Если откровенно, мы разделяем ваши чувства. И конечно же вы здорово придумали – отравить ее пестицидом! Ничего не скажешь! Только вы не учли, что она всегда ест вместе со своим любимцем Трэддлсом. Разумеется, никому бы из врачей не пришло в голову проверять, не отравилась ли миссис Пемберти пестицидом. А ветеринары всегда проверяют, потому что собаки имеют обыкновение есть приманку для слизняков. А вы вознамерились получить в наследство эту квартирку. Вам тут нравится. Еще бы! Ну а без миссис Пемберти тут и вовсе был бы рай земной. Однако в результате вашей кипучей деятельности супруга ваша тоже напугалась и собралась продать квартиру и переехать.
– Сначала я писал письма, – сказал мистер Пемберти, теребя усы. – Хотел вас припугнуть. Я видел, как вы сидели в саду. Пили. Смеялись! И я подумал: ну я вам всем покажу! Вы у меня посмеетесь! И я попросил парней узнать для меня кое‑что. Я сказал им, мол, хочу вас разыграть.
– А потом вы украли пестицид, – подсказала я.
– Да, я его взял. Вечно она все разбрасывает. Это было настоящим подарком! Готовлю все только я. И я стал добавлять гербицид во всю еду с сильным запахом: в хлеб с чесноком, в перец карри. И она все ела как хорошая девочка. А однажды – представьте себе – даже попросила добавки! – И он захохотал.
– Наверняка у него на рукаве следы красной краски, а на ноге – ожог от пестицида, – сказала я миз Уайт. – Одинокие Стрелки во всем признались. Так что нам тут больше нечего делать.
– Элайас Пемберти, вы арестованы за попытку убийства, – спокойным голосом объявила старший констебль Уайт. – За угрозы. За попытку поджога. По‑моему, более чем достаточно. Вы имеете право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано в суде против вас. У вас есть право позвонить своему адвокату…
– Ты тоже ведьма! Кругом одни ведьмы! – завопил мистер Пемберти.
Миз Уайт надела на него наручники и вывела из комнаты. Мы тоже вышли. Старший констебль заперла дверь квартиры и вошла с задержанным в лифт.
С минуту мы молча глядели друг на друга. Сколько же в нем ненависти! Как говорится, нельзя забывать, сколько людей нас ненавидит. Пемберти терпеть не мог свою жену, а заодно и всех женщин – таинственных, опасных, грешных созданий. Я зябко повела плечами. Мероу тоже поежилась. А потом сделала рукой несколько движений – и, клянусь, напряжение спало. И я почувствовала себя смертельно усталой.
– Супер! – прокомментировала Шери Холлидей.
– Боже праведный, как же мы в нем ошибались! – вздохнула Мероу. – В другой раз буду умнее. Нельзя верить тому, что говорят о себе люди.
– Однако он говорил так убедительно, – заметила я. И так оно и было.
– Поучительная история, достойная Ювенала! – воскликнул профессор Монк. – А вы, Коринна, признаться, меня удивили! Скажите, как же вы его вычислили?
– Встретимся на крыше в шесть часов, – предложила я. – А сейчас, – я взяла Дэниела за руку – я иду спать.
Глава девятнадцатая
Мы провалились в сон, а проснувшись, не спеша занялись любовью. Потом заснули снова. Когда я окончательно пробудилась, все мое тело пело. В окно светило солнце. Я зажмурилась, а потом открыла глаза. Дэниел тоже зажмурился. Неужели это он? И у меня в постели? Да, так и есть. Это мой красавчик Дэниел Коуэн. Он прочел мои мысли.
– Все еще недоумеваешь, почему я люблю тебя, а не худых девчонок? – спросил он.
Покраснев, я кивнула.
– Ну что, мой любимый бухгалтер, давай посмотрим на это дело вот под каким углом. Я предпочитаю долгосрочные вклады. Когда всем этим тощим девицам стукнет пятьдесят, кожа у них завянет и сморщится – словом, от былой красоты не останется и следа. А ты по‑прежнему будешь пухленькой и цветущей, без единой морщинки на лице. И любой другой части тела, – добавил он, по‑хозяйски скользя рукой по моим плечу, груди, животу…
– Вот оно в чем дело! – сказала я и снова его поцеловала. – Зачем ты это сделал? – спросила я, погладив следы от плетки на его спине.
– Я же знал, что ты меня сильно не ударишь и отметин не будет. А что, мы уже встаем? Зачем?
– Нужно провести финал в духе Агаты Кристи. Отправляйся в душ, раб. Ты весь в муке и хне. А я буду смотреть.
Дэниел смыл пыль, грим и губную помаду, но хна никак не отмывалась. Он сказал, что это моя отметина. Я понимаю, в этом мире нет постоянства, и женщина, с которой Дэниел когда‑то был близок, прожила с ним всего три месяца. И потом, если откровенно, я еще не готова жить с ним. Во всяком случае пока. Жизнь моя размеренна и подчинена тесту и кошкам, и я не хочу ее менять. Пока. А может, никогда уже не захочу.
Но от демонического любовника, который приходит по ночам ко мне на балкон и заставляет меня кричать от наслаждения, я не откажусь. Разве этого мало? Более чем достаточно. Куда больше, чем я заслуживаю. Похоже, стоило мне облачиться в красное платье Повелительницы, как во мне что‑то изменилось. Когда Дэниел вышел из душа и оделся, я взяла Горацио и приказала:
– Прихвати шампанского.
– Да, госпожа, – ответил он и посмотрел на меня так, что у меня возникло желание забыть обо всем и снова вернуться в постель.
Однако все обитатели «Инсулы» уже собрались в саду на крыше. Когда мы поднялись, профессор, как оказалось, успел налить всем по первому бокалу шампанского. Джейсон тоже пригубил вина. Надеюсь, он в ближайшее время не пристрастится к алкоголю. Труди пила джин: «шипучку» она не признает. Отец и дочь Холлидеи сидели на плетеном кресле вместе с Топтыжкой. Мишке шампанского не поднесли. Сегодня нас почтили присутствием даже Одинокие Стрелки в полном составе: вся троица устроилась на пляжном коврике в обществе полдюжины бутылок «Арктической смерти».
Госпожа Дред, одетая по‑домашнему, сидела рядом с ними и рассуждала о достоинствах какой‑то видеоигры, и наши нерды, как ни странно, поддерживали с ней светскую беседу.
Горацио снова скрылся в зарослях кустов. Что у него там еще за дела? Старший констебль Уайт пила джин вместе с Труди. В гражданской одежде она выглядела совсем по‑другому – стройнее и моложе. Кайли сидела рядом с Мероу, а та, выпив бокал шампанского, еще и закурила! Я тут же подошла к ней и одолжила сигаретку. «Житэн»? Ничего себе! Я с наслаждением затянулась. Восторг! На крыше собрались все, кто мне дорог. Дэниел открыл новую бутылку. Джейсон угостил всех маффинами. Взяв кекс, я откусила кусочек.
– Опять новые? Прелесть! И с чем же на этот раз?
– С абрикосами. Вернее, с сушеными абрикосами, поэтому они такие ароматные, – объяснил он. – Когда мы с Госс закрыли булочную, я немного поэкспериментировал. Подсушил абрикосы в микроволновке, а перед этим сбрызнул их смесью коньяка и воды. А теперь вот этот попробуйте.
Попробовала. Эти несколько отличались от обычных маффинов – рассыпчатые и очень нежные. Я воздала им должное:
– Ням‑ням. А эти с чем?
– С корицей, а тесто как для кекса к чаю, – сияя улыбкой, объяснил Джейсон. – Я так думаю, они хорошо пойдут. Только успевай выпекать.
– «Луи, возможно, это начало прекрасной дружбы», – процитировал Дэниел.
– Тебе тоже нравится «Касабланка»? – поинтересовалась я.
– Очень! – ответил Дэниел. – А еще мне нравится «Бегущий по лезвию бритвы».
– Вы просто созданы друг для друга, – постановил профессор.
Он сновал туда‑сюда, наполняя стаканы. Потом остановился, присел рядом с Топтыжкой и рассеянно погладил его по голове.
– Коринна, расскажите нам все! – потребовал он. – И пока вы нас не просветите, больше никто не получит ни глоточка, ни кусочка.
– С чего же мне начать? – вздохнула я. – С наркоманов или с мистера Пемберти, отравителя собственной жены?
– Обо всем по порядку, – строго сказал профессор. – Хотя, пожалуй, начните с наркоманов. Ну давайте же, не томите нас!
И я начала со Сьюз, Дэниела, Джейсона, пекарни, «Супов рекой» и готистов.
– Лестат был два дня в клубе, а на третий отдыхал. В этот день он ездил навещать свою мать в дом престарелых. У нее болезнь Альцгеймера, – сказала я. – Поэтому жертвы появлялись с такой периодичностью. Их находили в разных местах, потому что, получив от Лестата героин, каждый из них шел или ехал кто куда. Он выдавал им по полному шприцу. И его ничуть не смущало, что они мрут как мухи. Ведь этот псих на полном серьезе считал, что дарит смерть. Он давал им чистейший героин, который Вик стащил из машины наркоторговца. Какой ужас! Конечно же, если бы мой друг Джейсон, который работал в клубе, был поразговорчивее, мы бы разобрались с этим делом раньше, но поскольку он печет потрясающие маффины, мы его прощаем. В любом случае, как только смог, он все рассказал Дэниелу.
Джейсон покраснел. Госс сидела рядом с ним, поэтому я продолжила:
– А еще он помог задержать Лестата. И вообще держался молодцом.
Госс улыбнулась Джейсону. Он взял ее за руку Она нахмурилась и вырвалась. Ну ладно. Я сделала, что могла.
– Я не сразу поняла, – продолжала я свой рассказ, – откуда у Лестата деньги на содержание такого огромного помещения, если входная плата столь мала. Оказывается, он занимался грязным шантажом. Записывал на видео все, что происходит в секретной комнате, а потом вымогал у людей деньги. И немалые. Госпожа Дред?
Та пригладила свою стильную стрижку.
– Дорогуша, зовите меня Пэт, когда я без униформы. Я не имела представления, что творится в секретных комнатах. Правда, догадывалась, что ничего хорошего. Но ведь он вампир, чего же от него ждать? Кровопийцы редко бывают милашками.
Это точно. Я продолжила:
– Мистер Пемберти давно хотел убить свою жену, но решил обставить все так, будто бы это дело рук таинственного маньяка‑стеномарателя. Поэтому он рассылал гнусные анонимки, набранные на собственном компьютере, который его заставила освоить супруга. Миссис Пемберти большая любительница карт, и он помогал ей вести записи бридж‑клуба, отправлял электронные письма ее партнершам и все такое.
– А мне его жалко, – сказала Кайли.
– Пожалей лучше его жертву, – посоветовала старший констебль Уайт. – Ведь он мог уехать, развестись с женой, выйти на пенсию и жить себе спокойно. А убивать‑то зачем?
– Верно. Признаться, мне трудно жалеть Трэддлса, но именно он дал мне подсказку. Эта псина дважды пыталась меня укусить и дважды промахнулась. Промахнуться мимо полной ноги, да еще и с маленького расстояния? Я догадалась, с мопсом что‑то не так. Узнала имя ветеринара и попросила миз Уайт… Миз Уайт, а как вас зовут? Нам давно пора познакомиться поближе.
– Летиция, – ответила она. – Можно просто Летти.
– Я попросила Летти узнать у ветеринара, что приключилось с мопсом. Может, он чем отравился? Я же знала, что миссис Пемберти всегда делится со своим любимцем лакомыми кусочками. Следовательно, если Трэддлс отравился, значит, и его хозяйка тоже. И тогда я стала думать: кто хочет ее смерти?
– Таковых легионы, – усмехнулся профессор Монк.
– Да все соседи! – ответила Госс.
– Не спорю, только я говорю серьезно. Кому на самом деле была выгодна ее смерть? Только мистеру Пемберти, больше никому. К тому же он в свое время был мирским проповедником и большим знатоком библейской лексики. Однако все у него пошло наперекосяк. Жена так напугалась, что решила продать квартиру и уехать. Таким образом, он бы лишился того, из‑за чего и хотел ее отравить.
– Заклинание сработало, – сказала Мероу с чувством глубокого удовлетворения. – Но мы так и не сумели вычислить мистера Пемберти. Он говорил, что ему нравится быть рабом. Выходит, в конце концов разонравилось!
– Да уж! – согласилась я. – А теперь я хочу выпить. Больше мне рассказывать нечего.
Профессор налил мне шампанского. Отличное вино!
– Не хочу расстраивать почтенное собрание, – сказал он, – но, насколько я понял, миссис Пемберти и Трэддлс скоро к нам вернутся.
– Кто знает, вдруг она изменилась в лучшую сторону? – предположил Энди Холлидей. – Чего только в жизни не бывает! – добавил он и посмотрел на дочь.