Бах! Бах! Бах! – послышалось из темноты.
Путешественники насторожились.
– Кто бы это мог быть? – спросил Моня.
– Наверное, те самые браконьеры, которых выслеживает здесь Гунган, – предположила Соня. Повернулась к австралийцу, спросила: – Я права?
Гунган хоть и не понял, о чём его спрашивает Соня, но всё равно что-то быстро затараторил.
Дедушка внимательно выслушал мальчика, затем перевёл его рассказ остальным:
– Гунган говорит, что с недавней поры в эти места стали наведываться браконьеры. Они незаконно охотятся по ночам на кенгуру. Наш Маугли решил их выследить, записать номера их автомобилей и передать эту информацию рейнджерам (так здесь называют лесников).
– Молодчина, Гунган! – одобрил намерения австралийца Моня.
– А давайте ему поможем, – предложила вдруг Соня. – С браконьерами надо бороться всем миром. Ишь чего удумали, по кенгуру стрелять.
– Это может быть опасным, – сказал дедушка. – Ведь у браконьеров есть оружие.
– С каких это пор ты, дедушка, стал бояться опасностей? – решил пристыдить старого морского волка Моня. – Сам же рассказывал, как однажды вступил в схватку с настоящими пиратами. Или ты всё это выдумал?
– Не выдумал, – сказал дедушка. – Но тогда я был не один. Со мною был мой верный экипаж.
– Ты и сейчас не одинок, – сказал Моня.
– И мы – твой новый экипаж! – заявила Соня и стукнула кулачком по бревну.
– К тому же у нас есть волшебный джинн, – подхватил Парамон.
– Вот только с волшебством у этого джинна перебои, – не без некоторого ехидства заметил дедушка.
– Я могу пригодиться, – обиженно сказал Михал Иваныч. – Я всё-таки джинн… Меня, например, пули не берут.
– А ещё Михал Иваныч умеет летать, – вступилась за глобусника Соня.
– Умею, – кивнул джинн. – Я полезный.
Дедушка задумался. Не разреши он сейчас своим сорванцам помочь Гунгану – наживешь в их лице кровных врагов. Да и с браконьерами следует разобраться. В конце концов, речь идёт лишь о том, чтобы записать номера автомобилей злоумышленников. А уж разбираться с преступниками будут местные рейнджеры.
Бонифаций Евпатьевич хлопнул по коленкам, встал с бревна.
– Хорошо. Только, чур, во всём меня слушаться. И не лезть на рожон.
– Есть не лезть на рожон! – взял под козырёк Моня.
– Ура! – заголосила Соня. – Мы идём ловить браконьеров!
– Не ловить, а всего лишь записать номера их машин, – охладил пыл юной егозы дедушка.
Но Соня не унималась. Заговорщицким тоном прошептала:
– Быстрая Пума выходит на тропу войны. – Погрозила кулачком кому-то невидимому. – У-у-у! Берегитесь, браконьеры!
Путешественники подкинули в костёр дров (чтобы не погас за время их отсутствия) и отправились в ту сторону, откуда слышались выстрелы.
Впереди шёл Гунган. Он умело выбирал самую короткую, но при этом максимально удобную для своих непривычных к блужданиям по ночному австралийскому лесу спутников дорогу. Вот уж поистине – дитя леса, настоящий Маугли.
Вскоре путники вышли к реке, где не так давно шлюповцы наблюдали утконоса и эму. Выстрелы слышались с противоположного берега. Там лес сменялся равниной. Где равнина – там и кенгуру. А где кенгуру – там и браконьеры.
Гунган быстро отыскал брод. Мужчины осторожно перешли реку прямо по воде, Соню же Михал Иваныч перенёс по воздуху.
Увидев, парящего в воздухе глобусника, Гунган застыл с широко раскрытыми глазами. Дедушке пришлось объяснить мальчику, почему Михал Иваныч умеет летать. Юный австралиец подумал-подумал и сказал, что это полезное умение, возможно, им пригодится.
От реки путешественники шли ещё минут пять. Наконец увидели несколько джипов с включёнными фарами, рядом – людей с ружьями.
– Так в Австралии охотятся на кенгуру, – шёпотом пояснил внучатам дедушка. – Ночью включают фары или прожектор, и стреляют в попавших в луч света кенгуру.
– Это ужасно! – с досады закусила губу Соня. – Надо им помешать!
– Гунган запишет номера машин, – сказал дедушка, – и, думаю, уже завтра по этим номерам рейнджеры отыщут злодеев.
– Ох, и прижучат же их, – злорадно потёрла ладони девочка.
– Не прижучат, – сказал вдруг Моня.
– Это почему? – удивилась Соня.
– Смотри сама. – Моня показал на автомобили ночных стрелков. – Видишь, номера машин заляпаны грязью. Я думаю, браконьеры сделали это нарочно.
– Ой, правда! И что же нам теперь делать?
– Гунган говорит, что у него созрел новый план, – сказал дедушка. – И Михал Иваныч должен ему немного помочь.
– С превеликим удовольствием, – тут же отозвался глобусник. – Помогать людям – святой долг всякого глобусного джина. Об этом вещает параграф семнадцатый Вселенского кодекса глобусных джинов.
Гунган принялся что-то объяснять дедушке, а тот передавал слова мальчика Михал Иванычу. Тот внимательно слушал, загадочно улыбался и потирал руки.
– Не знаю, что там задумал Гунган, – сказал Моня, – но у меня тоже есть маленький план. Злодеи не уйдут от наказания. Мы не можем записать номера их машин, но можем запечатлеть для истории их гнусные физиономии. – С этими словами мальчик достал из рюкзака фотоаппарат, установил на нём режим ночной съёмки и принялся фотографировать браконьеров. – Завтра же их лица будут известны рейнджерам. И уж тогда им не отвертеться.
Пока Моня фотографировал браконьеров, Гунган зачем-то ковырялся в земле.
Наконец мальчик поднялся. Весь перепачканный, но страшно довольный. В руках он держал длинного червя.
Такого странного червяка Соня с Моней никогда в жизни ещё не видели. Дело в том, что червяк этот был… синий. Не розовый, не красный, не белый, а именно что синий.
– Чего только не увидишь в этой Австралии, – пробормотала Соня.
А Гунган надавил на червя и из того полезла такая же как и он сам синяя слизь. Но самое удивительное – эта слизь светилась в темноте!
Гунган подошёл к Михал Иванычу и стал разрисовывать его лицо светящейся слизью. Он обвёл джинну глаза и намалевал огромные – в пол-лица – острые клыки. Вскоре глобусник стал похож на ужасное приведение.
– Увидишь такого ночью, – сказала Соня, – всю жизнь будешь заикаться.
– Насчёт заикания не скажу, – заметил дедушка, – но вот браконьерствовать, я думаю, мы этих людей отучим.
– А эта слизь не ядовитая? – на всякий случай осведомился Моня.
– Нет. Синие черви абсолютно безвредны для человека, – ответил дедушка. – Они способны лишь напугать своим необычным цветом и своей светящейся слизью.
Гунган дал Бонифацию Евпатьевичу какие-то указания и скрылся в высокой траве. Шлюповцы вскоре потеряли его из вида.
– Михал Иваныч, – обратился дедушка к глобуснику, – действуем, как условились. Начинаем по команде Гунгана.
– А что это будет за команда? – проявила любопытство Соня.
– Услышишь. И даже увидишь.
Ждать пришлось недолго. Через несколько минут после того, как Гунган скрылся в траве, браконьеры вновь вскинули ружья – наверное, завидели кенгуру.
И взаправду, в луче света появилось удивительное животное – символ пятого континента. Кенгуру прыгал, точно гигантский кузнечик, а когда останавливался, опирался на мощный, длинный хвост.
Бах! – раздался выстрел.
Кенгуру отпрыгнул в сторону – знать, браконьер промахнулся. Но зверю по-прежнему угрожала опасность. Ещё несколько стрелков вскинули свои ружья.
И тут над равниной раздался ужасный вой (Соня никогда бы не подумала, что так может кричать одиннадцатилетний мальчик). А из кустов, что росли неподалёку от джипов браконьеров, вылетел бумеранг. Метательная палица ударила по стволу ружья одного из стрелков. Оружие дёрнулось, грянул выстрел. Пуля угодила в одну из фар. Брызнуло разбитое стекло, фара погасла.
– Это сигнал! – крикнул дедушка Михал Иванычу. – Вой и бумеранг. Пора!
И глобусник взлетел. Он быстро набрал высоту и, словно пикирующий самолёт-истребитель, полетел прямо на браконьеров. При этом он нелепо размахивал руками и громко бранился по-испански.
– Ужас, летящий на крыльях австралийской ночи! – пробормотал заворожённый неведомым зрелищем Моня.
25. Прощай, Страна чудес!
Победа была безоговорочной!
Завидев ужасного летающего монстра (глаза горят синим пламенем, клыки, переливаясь, сверкают), браконьеры побросали ружья, сели в машины и, не разбирая дороги, укатили прочь.
Соня прыгала от радости. Моня, как показалось дедушке, вопил на всю Австралию:
– Ур-р-р-а-а-а!!! Мы победили! Кенгуру спасены!
Тут и Гунган подошёл. Он тащил брошенные браконьерами ружья.
За мальчиком подлетел и светящийся, словно неоновая вывеска, Михал Иваныч.
– Все в сборе, – улыбнулся дедушка. – Можно возвращаться к костру.
И они пошли обратно в лагерь. Немного задержались у реки. Во-первых, дали возможность Михал Иванычу отмыться от синей слизи, а, во-вторых, утопили в самом глубоком месте браконьерские ружья.
– Оружие – зло! – сказала Соня.
Костёр еле тлел, но порция сухих дров быстро придала ему новых сил. Языки жаркого пламени взметнулись к австралийскому звёздному небу.
Борцы с браконьерами расселись у костра и стали живо обсуждать недавнее приключение.
– Я одного не понимаю, – развёл руками Моня. – Почему бумеранг, после того как попал в ружьё браконьера, не вернулся к Гунгану? В романе Жюля Верна «Дети капитана Гранта» я читал, что бумеранг после того, как поразит цель, всегда возвращается к хозяину.
– Увы, и Жюль Верн иногда ошибался, – сказал дедушка. – Но ему это простительно. Он ведь никогда не бывал в Австралии. И писал о бумеранге лишь со слов путешественников. А те порою любят приукрасить действительность. Как говорится, не приврёшь – красиво не расскажешь… Дело в том, что боевые бумеранги – а у нашего Гунгана настоящий, боевой, а не сувенирный бумеранг – не возвращаются. За счёт специфической изогнутой формы и специальной техники броска всего лишь увеличивается дальность и скорость полёта бумеранга... Возвращающиеся бумеранги тоже существуют. Но обычно их используют не для охоты, а в качестве игрушки. Его так порою и называют – «бумеранг для игр».
– У Пашки Карасикова такой есть, – вставила своё веское слово Соня. – Мы с ним недавно его запускали. Он и взаправду возвращается к тому, кто его бросил.
Так, в разговорах об австралийских чудесах и диковинках, они просидели полночи. Когда Сонины часы показывали двадцать ноль-ноль (а значит, в Австралии было уже три часа ночи) решили всё-таки ненадолго прилечь. В центре, между Соней и Моней, положили гостя – Гунгана, а по краям настила легли взрослые – дедушка и глобусник. Мужчины под головы положили рюкзаки, Соня прижалась щекой к мягкой Пýфе. Сверху, точно одеялами, прикрылись широкими пластами древесной коры, снизу – импровизированной печкой служили угли от костра. Лёгкий дымок дышать не мешал, а вот насекомых отгонял. Спать было не привычно, но вполне комфортно. Все так умаялись, что не обращали внимания на жестковатый настил…
Разбудил всех крик кукабары. Австралийский живой будильник истошно хохотал, возвещая о приближении нового дня.
– Скоро рассвет, – потянулся дедушка. – Подъём, лежебоки! Пора собираться домой.
Все поднялись, умылись остатками воды из фляжек, сделали утреннюю (а по Солнечноморскому времени вечернюю) гимнастику.
Первые солнечные лучи озарили кроны деревьев. Приветствуя небесное светило, радостно защебетали птицы.
Соня посмотрела на часы, радостно закричала:
– Семь часов утра! А значит, у нас дома уже полночь.
Моня обратился к глобусному джинну:
– Михал Иваныч, в Солнечноморске начались новые сутки. А следовательно, у нас вновь появилось право на три перемещения в пространстве. Я ничего не путаю?
– Никак нет, – ответил глобусник, напяливая треуголку и поправляя повязку на правом глазу. – Всё правильно. Всё согласно пятнадцатому параграфу Вселенского кодекса глобусных джиннов. Куда желаете отправиться?
– Конечно же, домой. Бабушка, поди, уже волнуется. Согласно легенде, мы якобы отправились на рыбалку, а пропали до самой ночи.
– Домой, так домой, – согласился Михал Иваныч. – Произносите переносильное заклинание. Порядок есть порядок. Без заклинания перемещение в пространстве, увы, невозможно. Об этом вещает седьмой параграф Вселенского кодекса глобусных джиннов.
– Прежде, чем мы произнесём заклинание, – сказал дедушка, – мы должны проститься с нашим новым другом.
Все повернулись к Гунгану.
Моня достал фотоаппарат, извлёк из него карту памяти, протянул юному австралийцу:
– На, возьми. Вдруг браконьеры вернутся. Тогда ты отнесёшь эту карту рейнджерам, и они смогут распечатать с неё фотографии бандитов. А уж найти их по фотографиям, я думаю, не составит никакого труда… А ещё, – Моня вручил Гунгану свой перочинный нож, – держи, друг. Незаменимая вещь в ваших местах. Тут два лезвия, отвертка и шило.
Соня не удержалась и тоже решила сделать Гунгану подарок. Она протянула мальчику свой блокнот и набор карандашей.
– Бери. Карандаши совсем новые, наточенные. А блокнот абсолютно чистый. Я так и не успела ничего нарисовать.
Дедушка перевёл Гунгану слова Парамона и Сони. И добавил презент от себя – подарил австралийскому Маугли свою капитанскую фуражку.
Михал Иванычу презентовать Гунгану было нечего. Он просто прокатил мальчика по воздуху, как давеча Соню.
Мальчуган был в восторге. Не всякому австралийскому сорванцу доводилось прокатиться с ветерком над кронами деревьев верхом на добром сказочном духе.
Гунган решил отблагодарить своих новых друзей за помощь в борьбе с браконьерами и замечательные подарки. Он протянул Моне свой бумеранг, а Соне – маленькую коробочку. Сказал, что коробочку можно будет открыть только дома, в Солнечноморске. Взрослых мальчик одарил гастрономическими гостинцами. Дедушке вручил кулёк с ягодами и орехами, а глобуснику – с так понравившимися тому витчетти.
– Пора возвращаться, – сказал дедушка. – Бабушка, чай, волнуется. У нас уже ночь на дворе.
Моня крепко пожал руку Гунгану, а Соня даже чмокнула австралийского Маугли в щёку. Если бы кожа мальчугана не имела шоколадного оттенка, наверное, стало бы заметно, что он покраснел от смущения.
Шлюповцы взялись за руки.
– Прощай, Страна чудес! – крикнула Соня.
– Лучше уж до свидания, – поправил сестрёнку Моня.
– Точно, – кивнул дедушка. – Я думаю, мы ещё непременно вернёмся в Австралию. Ведь мы не увидели и десятой доли красот и чудес этого удивительного континента… А теперь все вместе, дружно. Три-четыре…
– Аргентина магнит негра! – проскандировали шлюповцы.
Последнее, что наши путешественники увидели в Австралии, было удивлённое лицо Гунгана (мальчику ещё ни разу не доводилось видеть, как люди растворяются в воздухе). А первое, что они увидели дома, было не менее, а возможно даже и более удивлённое лицо бабушки.
Семирамида Софокловна Коржикова долго смотрела на появившихся из ниоткуда внуков, мужа и странного господина в карнавальном костюме (он был выряжен то ли пиратом, то ли старинным солдатом). Затем она сняла свои очки в мощной роговой оправе и до-о-олго протирала их носовым платком в крупный синий горошек. Потом вернула очки на мясистую переносицу, и, наконец-то, вымолвила:
– Не знаю, что у вас там была за рыбалка, но в следующий раз я еду с вами.
Эпилог
Естественно, бабушке пришлось всё рассказать. И о волшебном глобусе, и о Михал Иваныче, и о неудачном перемещении на Северный полюс, и о более удачном перемещении в Австралию, и, конечно же, о суточном лимите на перемещения, предусмотренные Вселенским кодексом глобусных джиннов. Умолчали лишь о полётах Сони и ночной схватке с браконьерами. Не стоит пугать и без того напуганную двенадцатичасовым отсутствием внуков бабушку.
Бабушка узнала от Сони и Мони много интересного об австралийских чудесах, а дедушка узнал от бабушки, что он – безответственный авантюрист, который таскает детей, пока их родителей нет дома, на край света. Причём делает это без соответствующих прививок и учёта, предусмотренных Вселенским кодексом глобусных джиннов лимитов.
– Поэтому в следующий раз, – грозно сдвинув брови, сказала бабушка, – никто никуда не поедет без основательной подготовки. Прививки и медосмотр – это раз. Спички, аптечка и средства связи – это два. И в-третьих – я отправлюсь с вами.
Моня и Соня даже не знали: радоваться им, или горевать? С одной стороны – бабушка не запретила новые путешествия (а ведь могла). С другой – путешествовать под присмотром бабушки – не самое приятное дело. Семирамида Софокловна – бывшая учительница физкультуры. Привыкла к поистине армейскому порядку. Любила, чтобы дети беспрекословно выполняли все её указания. Если что не так – Семирамида Софокловна сразу же свистела в свой учительский свисток. Привычка, выработанная годами работы в системе народного образования.
– Теперь с Михал Иванычем уже не полетаешь, – вздохнула Соня, разбирая свой рюкзак. На самом дне девочка обнаружила коробочку, которую ей на прощание подарил Гунган. – Ой, я чуть о ней не забыла! Интересно, что там?
С этим словами Соня открыла коробочку и онемела от восторга.
Моня заглянул сестре через плечо. Увидел на дне коробка махонького – размером со спичечную головку – паучка. Паучок был весьма необычный. Он высоко над собою поднял две лапки и потряс ими в воздухе. Затем раскрыл над головогрудью пёстрое красно-жёлто-синее опахало и, явно красуясь, смешно посеменил бочком в правую строну.
– Какая прелесть! – ахнула бабушка. – А хвост-то у него какой роскошный. Прямо-таки павлин.
– Точно, – сказал подошедший дедушка. – За яркую окраску этого паука действительно порою величают павлиньим. Между прочим, большая редкость. Обитает исключительно в Австралии. А яркий султан – это не хвост и не крылья, а всего лишь боковые щитки-пластинки брюшка. Разворачивая их, и как бы танцуя (двигаясь боком слева направо), самцы привлекают внимание самочек. Раньше учёные полагали, что при помощи своего яркого «оперения» павлиний паучок умеет летать. Но это не так. На самом деле свои «небесные» путешествия паук совершает благодаря сильным мускулистым ногам. Эта кроха может скакнуть на несколько сантиметров. Не смотрите на его крохотный размер. Павлиний паук – прирождённый хищник. К тому же он ядовит.
– Ядовит? – Соня машинально отдёрнула руку от коробочки.
– Не беспокойся. Челюсти паука настолько малы, что прокусить кожу человека они не в состоянии. Но стоит отметить, что жертва паука может превосходить его по размеру в три или четыре раза
– И как же он охотится на столь крупную добычу? – спросила девочка.
– Наверное, плетёт паутину, – предположил Моня.
– Нет, он охотится иначе, – сказал дедушка. – Он выслеживает свою добычу, как, например, это делает лев. Надо сказать, что павлиний паук обладает весьма острым зрением. Он способен разглядеть добычу на расстоянии двадцати сантиметров! При этом его собственные размеры не превышают пяти миллиметров.
– Ого! – сказала Соня. – Прямо паучий орёл.
– Можно сказать и так, – усмехнулся дедушка. – Так вот. Как только в поле зрения павлиньего паука попадает какое-либо насекомое, то наш «орёл» с яростью бросается на него. Причём он способен поймать даже летящую цель.
Словно в подтверждение дедушкиных слов, пёстрый паучок резко скакнул и схватил пролетающую мимо муху.
– Ух ты! – воскликнул поражённый ловкостью паука глобусник. – Точно, орёл.
– Михал Иваныч, – сказала Соня. – Можете больше не переживать об израсходованных в Австралии листьях эвкалипта. Я нашла им достойную замену. Проблема с комарами в вашем глобусе решена. Ананси их всех переловит.
– Ананси? – переспросил Моня.
– Да, – кивнула девочка. – Так я решила назвать своего питомца. Нам в садике недавно показывали мультик про паучка Ананси. Он очень потешный.
– Так ведь Ананси – персонаж африканских, а не австралийских сказок, – вмешался дедушка.
– Африканских? – Соня хитро прищурилась. – Африка, значит… – И девочка задумчиво пробормотала:
– А в Африке,
А в Африке,
На чёрной Лимпопо,
Сидит и плачет
В Африке
Печальный Гиппопо...
– А не отправиться ли нам в следующий раз в Африку? – сказал Моня. – Проведать печального Гиппопо.
Все призадумались. И лишь Ананси потешно тряс радужным опахалом, словно исполнял некий ритуальный танец в честь победы над мухой.
Февраль-май 2018 г.