– Ты сказал, чтобы я не разговаривала с мужчинами, и поправь меня, если я ошибаюсь, но твой дядя – мужчина, – задыхаясь, ответила я. – Если, конечно, это не гениальная трансвеститка. Или – бог ты мой! – он что, гермафродит?
– Очень смешно. Обхохочешься, – сухо произнес Ной, а потом игриво укусил меня за мочку уха. – Сделай одолжение, прекрати издеваться.
– Да, сэр. Как скажете, мистер Кроуфорд, сэр.
Ной поднял голову и посмотрел на меня, мой тон его явно не рассмешил.
– Да что с тобой вдруг случилось, а?
– Случилось? Ничего не случилось, – пожала плечами я. – Если что‑то и случилось, то у тебя.
Он вздохнул.
– К черту. Нужно было думать, прежде чем вести тебя сюда. Сам виноват.
– Почему? – спросила я, безуспешно пытаясь вырваться из его рук. – Потому что я всего лишь купленный товар? Потому что не вписываюсь в твой круг?
Ной снова заглянул мне в глаза.
– Ты что, шутишь? – Не увидев никаких перемен в моем лице, он наклонился к уху и прошептал: – Ты самая красивая женщина на этом балу, Дилейн.
Это было далеко от действительности, но я поверила бы в его слова, если бы не сцена, которую увидела, выйдя из туалета. И, верная своим принципам, я не стала об этом молчать.
– Однако ты не мог глаз оторвать от совсем другой женщины, – негромко проговорила я. – Джули Фрост, верно? Твоя бывшая?
Я почувствовала, как его тело застыло и каждая мышца напряглась, словно змея, готовая к броску.
– Кто тебе сказал?
– Это так важно? Важно то, что ты этого мне не сказал. Может, потому, что ты до сих пор ее хочешь?
Он снова оторвался от меня. Одновременно его рука опустилась еще ниже и оказалась на моей заднице.
– Ты ошибаешься.
– Неужели? – спросила я, поймав его взгляд. Глаза мои тут же примагнитились к его языку, который высунулся изо рта и быстро облизал сладкие губы, и мне с большим трудом удалось удержать в голове свою мысль. – А разве не ты теперь ко мне вообще перестал прикасаться, хотя раньше оторваться не мог? Ты спишь в одежде, не разговариваешь, даже не орешь на меня. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: ты больше меня не хочешь. Я знаю, что не имею права задавать такие вопросы, но, черт возьми, Ной, мне не нравится чувствовать себя так, будто… будто я – надоедливая муха.
Он застыл, уставившись на меня, глаза его бегали из стороны в сторону так, словно он искал что‑то. Потом, не говоря ни слова, взял меня за руку и повел к ближайшему выходу.
– Куда мы идем? – спросила я, ускоряя шаг, чтобы не отставать.
– В более уединенное место, – ответил он, открывая дверь.
Я обернулась на переполненный зал и заметила Джули с Дэвидом, стоявших рядом под слегка раскачивающейся люстрой. Как только крепеж роскошной люстры оборвался и она начала падать, Ной дернул мою руку, снова вырвав меня из воображаемого мира. Пропади оно все пропадом!
Покрутив головой, он решил идти направо. Повернув за угол, мы вышли в другой коридор, потом еще в один, пока музыка не превратилась в далекий однообразный гул басов. Слева показалась темная лестница, Ной оттолкнул дверь и втащил меня внутрь.
В следующее мгновение я оказалась зажата между стеной и телом Ноя. Я не успела издать ни звука, когда его руки легли на мои бедра, а мягкие губы накрыли мой рот в страстном поцелуе, на который я, не раздумывая, ответила со всей доступной мне нежностью. А потом так же стремительно, как все началось, он прервал поцелуй и взял в ладони мое лицо.
– То, что происходит или не происходит между мной и Джули, не имеет ни малейшего значения. Но ты! Ты имеешь значение, не забывай об этом никогда. – Низкий хрипловатый голос его звучал до невозможности сексуально.
И он жутко меня хотел – вот его член сейчас и в самом деле был размером с Техас.
Я качнула бедрами, чтобы погладить его.
– Это для нее?
Он, вздохнув, страдальчески закатил глаза.
– Дилейн…
– Если для нее, то это нормально. Просто позволь мне этим заняться. Ты же мне заплатил, – сказала я. – Я, конечно, не она, но…
– Ты никогда не станешь ею, – зло бросил он и попятился от меня, пока не наткнулся на противоположную стену.
Все верно, я не могла ею стать. Он ведь любил ее. И, судя по всему, любил до сих пор. Она была богата и близка к его семье, а я просто шлюха, которую он купил, чтобы забыть о ней.
Я медленно двинулась к нему.
– Да, я это знаю. И никогда не буду пытаться занять ее место, – заверила я, становясь перед ним на колени.
– Дилейн, не нужно, – прохрипел он, но не остановил меня, когда я расстегнула его брюки.
– Может, я и не та, кого ты любишь, но ты со мной. Поэтому позволь мне выполнить то, для чего я здесь. – Я провела носом по головке члена, а потом поцеловала ее.
– Нет! – Он, оттолкнув меня, быстро застегнул брюки.
Никогда еще я не испытывала такого унижения. Я встала, руки мои сжались в кулаки.
– Почему?
– Потому что я хочу не этого, – ответил он. – Это неправильно.
– Да пошел ты, Ной! Может, ты забыл, что купил меня? – Меня охватили негодование, боль и… ярость. Да, подписав контракт, я совершила отчаянный поступок, но от этого не перестала быть личностью. Джули поступила намного хуже, чем я. По крайней мере, я никого не предала. – Я, конечно, не Джули, но никогда бы не позволила твоему лучшему другу трахать меня в задницу!
Голова его вздернулась, взгляд сделался убийственным. Так бы на него не подействовала и дюжина пощечин. Как только слова сорвались с моих губ, я пожалела, что произнесла их, но живущая во мне стерва возрадовалась: ей нужно было помучить, унизить его так же, как он унизил меня.
Я любила его, хотя и знала: он меня никогда не любил, он любил другую. Я в элегантном платье стою перед ним на коленях, готовая помочь забыть о том, что он не мог получить, и, возможно, подумать о том, что у него перед носом, а он отталкивает меня, как будто я его недостойна!
Ной, достав из кармана телефон, набрал номер.
– Встречай нас на южной стороне, Сэмюель, – сказал он. – Мы уезжаем.
Захлопнув телефон, он взял меня за руку.
– Идем, – скомандовал, но вдруг остановился. – Черт! – Он снова открыл телефон и набрал другой номер. – Полли, мы с Дилейн уходим. Возьми ее сумочку и всем, кто будет спрашивать, говори, что она плохо себя чувствует и я повез ее домой.
– Я себя прекрасно чувствую, – пробормотала я, когда он потащил меня за собой.
– Надо же, а мне показалось, что ты свихнулась, – прорычал он в ответ.
Я не стала спорить. Откровенно говоря, он, наверное, был прав. Но я еще не получила своего. Он злился, я злилась. А когда мы злились, у нас получалось лучше всего. Мы сердились друг на друга, трахались и мирились. Так уж у нас сложилось.
Мы прошли по лабиринту залов и коридоров, не замеченные никем из гостей, что само по себе можно назвать чудом, и вышли на улицу.
Оказывается, за то время, пока мы были внутри, началась настоящая буря. Сверкали молнии, грохотал гром, хлестал сильнейший дождь, короче, все как полагается.
Сэмюель уже ждал нас с открытым зонтом, и Ной затащил меня в лимузин. Тот самый лимузин, напомню я, где он меня трахал, пока я смотрела на других людей, которые, живя своей скучной жизнью, не догадывались, что за ними, словно за животными в клетке, наблюдает кто‑то, живущий настоящей полноценной жизнью. Тот самый лимузин, в котором Ной уверял меня, будто живет для моего удовольствия так же, как я живу для его. Тот самый лимузин, в котором он говорил, что любит женщин, знающих, чего они хотят.
В салоне он сел напротив меня и закурил одну из своих порнографических сигарет. Тут уж я не выдержала.
– Посмотри на меня, – властно произнесла я.
Он не обратил на меня внимания.
– Я сказала: посмотри на меня! – потребовала я.
Он выдохнул клуб дыма, но так и не повернулся.
Тогда я выдернула сигарету из его губ и швырнула ее в окно. А потом, подняв юбку, села на него, сжала пальцы на его волосах и заставила взглянуть на меня.
– Не нужно так со мной. Я не люблю, когда меня игнорируют.
– Тогда прекрати вести себя как стерва, – произнес он лишенным каких бы то ни было интонаций голосом.
Нужно было его ударить, и я бы его ударила, вот только он был прав. Я вела себя как стерва. Но опять же, так у нас сложилось.
– Трахни меня.
– Нет.
– Потому что ты хочешь ее?
– Нет. Потому что я больше не хочу тебя трахать.
В эту секунду сердце мое как будто оборвалось с каких‑то удерживающих его невидимых струн и полетело вниз подобно любителю острых ощущений, прыгающему с моста в бездонный каньон без троса, возвращающего прыгуна обратно наверх. Только я не собиралась так просто сдаваться.
– Неправда. Я не верю тебе, – воскликнула я и впилась в него губами.
Я почувствовала вкус табака, который он только что курил, и шампанского, которое пил до того, как все пошло вкривь и вкось. Я желала, чтобы он хотел меня, а не ее. Я желала, чтобы он любил меня, а не ее.
Я как будто была в бреду, а он… он не ответил на поцелуй.
Я отпрянула, чтобы посмотреть на него, пораженная, потому что не ожидала такого.
– Слезь с меня. – Голос его оставался странно безучастным, невозмутимым, словно он сдался и у него не осталось сил сопротивляться.
Машина остановилась, но я не сводила с него глаз. Потом дверца открылась, за ней показался Сэмюель с зонтом в руках, мокнущий в ожидании нас.
– Ты собираешься выходить или нет? – спросил Ной.
Я наконец слезла с его колен и прошла мимо Сэмюеля – мне не нужен был этот чертов зонтик. Не оборачиваясь, вошла через парадную дверь в темный дом, Ной последовал за мной.
У меня оставался еще один козырь, туз, припрятанный в рукаве, и это была последняя надежда расшевелить его.
– Может, ты и не хочешь трахать меня, – обронила я, поднимаясь по лестнице в своем помятом платье, – но там было не меньше полдюжины других мужчин, которые хотели этим заняться. Особенно вспоминается один.
Этого оказалось достаточно.
Рука Ноя полетела ко мне одновременно с очередным раскатом грома. Он схватил меня за лодыжку, я потеряла равновесие и упала, но он поймал меня до того, как я успела удариться головой о ступеньки, и положил на лестницу, а сам грозно навис надо мной. Лицо его было скрыто густой тенью, которая лишь на мгновения рассеивалась под вспышками молнии за огромными окнами.
– Хочешь трахаться? – произнес он холодным, грубым голосом и рывком задрал юбку мне на пояс. – Так я трахну тебя.
На то, чтобы расстегнуть брюки и достать своего готового дружка, у него ушло не больше секунды, но я была слишком сосредоточена на твердых линиях его лица, поэтому не обратила внимания на такую деталь. Одним быстрым, неумолимым движением он вошел в меня.
В том, что он делал со мной, не было ни чувств, ни нежности. Но большего мне и не надо было: пусть я и не получала удовольствия, но он уже не игнорировал меня.
Удары Ноя были быстрыми и яростными. Я терпела изо всех сил, впившись ногтями в его спину и принимая то, что он давал мне. Он прижался лицом к моему плечу и бился об меня, не глядя в мои глаза и не давая возможности заглянуть в его. Непонятно, что творилось у него в голове, но я не хотела, чтобы он думал только об одном.
– Не думай о ней! – Голос мой дрогнул, но я крепко прижала его к себе. – Не смей думать о ней, когда ты внутри меня!
В ответ я услышала тяжелое дыхание и нечто похожее на рычание. Он продолжал делать свое дело с первобытной яростью. Сверкнула молния и грянул гром такой силы, что задрожали стекла. Короткая вспышка света отбросила на стены тень наших переплетенных тел, и я вдруг поняла: мы с ним подобны этим теням. Такие же пустые создания, делающие вид, будто мы счастливая пара страстно влюбленных, хотя на самом деле это только иллюзия, невероятно далекая от жизни.
Я хотела не этого. Я хотела, чтобы все было по‑настоящему, чтобы происходило что‑то настоящее, существующее… Такое, что можно потрогать, что не исчезнет, когда нас в очередной раз окутает тьма.
Ной кончил, все его тело сжалось, когда он со сдавленным рычанием исторг в меня семя. Я крепко обняла его, не желая отпускать: знала, что перешла грань дозволенного и заставила его делать то, что он делать не желал. В тот миг я чувствовала одно: горячее тело Ноя и его вес, вжимающий меня в лестницу. Не яростную пульсацию крови в венах, не углы ступенек, впивавшиеся в спину, и уж точно не проникший в мое сердце холод, от которого хотелось плакать.
Он выгонит меня, сейчас я в этом не сомневалась.
Ной выбрался из моих объятий, встал и поправил одежду. Движения его были механически точными. Я лежала неподвижно и в оцепенении наблюдала за ним.
– Я не могу отменить только что сделанного. Я ничего не могу отменить. И это убивает меня…
Голос Ноя затих, он вздохнул и взглянул на меня, и я наконец смогла его рассмотреть. Лицо сведено мукой, волосы мокрые и всклокоченные, как и одежда. Он был подавлен не меньше моего.
Со стоном отчаяния Ной провел руками по лицу.
– Я все знаю, Дилейн. Я знаю про твою маму, знаю, что ты пошла на это из‑за нее, ради нее… Я не хотел тебя, потому что это неправильно. Я больше не хочу тебя трахать, потому что… случилось нечто невообразимое. Боже, я полюбил тебя. Вот. Довольна? Теперь ты знаешь. И, кстати, Джули тут совершенно ни при чем.
Он не стал ждать ответа. Если честно, я не думаю, что нашла бы правильные слова. Не имело значения, что он полюбил меня, точно так же как не имело значения, что я полюбила его. Все равно у нас ничего никогда не вышло бы. Может, в другой жизни, где мы были бы равны, но не сейчас. В этой жизни он всегда будет Ноем Кроуфордом, успешным миллионером, а я – шлюхой, которую он купил для сексуальных утех.
Бессильно уронив руки, он, выругавшись, поплелся вверх по лестнице. Раскат грома прокатился по небу, как будто сама природа рукоплескала моему грандиозному провалу.
Что я наделала? И как все исправить?