Сэн-чжао ТРАКТАТЫ
Сэн-чжао (384 - 414) - ученик выдающегося переводчика и буддийского мыслителя Кумарадживы, заслуженно пользуется славой одного из виднейших представителей китайской буддийской мысли. Хотя его произведения немногочисленны и кратки, но по своей интеллектуальной мощи и глубине содержания превосходят многотомные книги.
Среди наиболее выдающихся его сочинений следует назвать эссе "О неизменности вещей", "О мудрости незнания", "О пустоте неистинного", "О безымянности нирваны" и "Шастру Драгоценного Вместилища". Подлинность последних двух произведений отрицается, однако мы более склонны видеть в них следы эволюции взглядов Сэн-чжао от мадхьямики к принятию им концепции Татхагатагарбхи, которая определила дальнейшее развитие буддизма в Китае. Если в первом, "программном" сочинении "Основание учения" в основе рассуждений Сэн-чжао лежит понятие "истинного отсутствия", которое есть высшая реальность, "обладающая свойством отсутствия свойства", то в "Шастре Драгоценного Вместилища" "Истинное Одно" определяется как высшая реальность, источник всех дхарм, некий универсум, который он называет Татхагатагабхой (жулай-цзан). Однако и в этом последнем качестве Сэн-чжао сохраняет свою установку на "негативистскую" или "релятивистскую" диалектику мадхъямики.
Помимо того, что Сэн-чжао считается основателем китайской мадхъямики - "школы трех трактатов", некоторые авторы полагают также, что своей склонностью к интуитивному познанию реальности, а также своего рода "мистицизму" Сэн-чжао сыграл значительную роль в развитии китайского чань-буддизма. И действительно, цитаты из сочинений Сэн-чжао были обнаружены некоторыми исследователями при изучении записей речей чаньских наставников, в том числе в речах самого Линь-цзи.
Ниже читателю предлагается перевод двух сочинений Сэн-чжао. Первое из них - "Основание учения" (Цзун бэнь и). В этом сочинении автор доказывает тождество всех обозначений истинной реальности, определяя ее как истинную, необусловленную пустотность, которая не может быть описана как наличествующая или отсутствующая, но не есть ни та, ни другая. Она (истинная реальность) есть также праджня-парамита, предмет мудрости, который не может быть познан логически или опытно, но лишь интуитивно. Интуитивное познание не есть познание эмпирического бытия, оно скорее связано с отказом от него и обращением к неразличающему созерцанию. Осознание истинной реальности ведет к прекращению причинно-зависимого возникновения и обретения блаженства в нирване.
В следующем сочинении "О неизменности вещей" (У бу бянь) он размышляет о том, обладают ли вещи собственной природой, влияет ли прошлое на настоящее и в целом разъясняет понимание причинности мадхъямиками. Сэн-чжао начинает свои рассуждения с опровержения обыденных представлений о постоянном и бесконечном движении мира. По его мнению, движение и покой - понятия тождественные. Более того, они лишены реального содержания, ибо вещи, чье движение они призваны описывать, не являются истинными сущностями. Происходит ли движение между настоящим и прошлым, иными словами, тождественна ли вещь сама себе в прошлый и настоящий момент? Нет, во всякий момент вещь иная, ибо она есть лишь комбинация пустотных дхарм, обладающая "кажущимся бытием". Дхармы же не рождаются и не исчезают, но пребывают в покое. Поскольку, по учению Нагарджуны, дхармы не существуют, момент, непосредственно предшествующий настоящему, невозможен, и поэтому прошлый момент не может быть причиной настоящего. Таким образом, вещь "укоренена" в одном времени и не связана с предшествующим состоянием. Вещь не имеет собственной природы и пребывает в определенном моменте: под действием закона зависимого возникновения в следующий момент она становится другой вещью, причем в этом случае нельзя говорить ни о какой реальной сущности, переходящей из настоящего в прошлое. С точки зрения настоящего, прошлый момент иллюзорен и с настоящим не связан. Вещи не приходят из настоящего в прошлое, потому что прошлое не связано с настоящим, и не переходят из прошлого в настоящее, потому что настоящее не обусловлено прошлым. Таким образом, вещь пребывает в своем моменте, но, будучи подвержена трансформации, одновременно и не пребывает, она переходит из настоящего в прошлое, но и не переходит, потому что в процессе перехода возникает новая вещь. Это есть "уход, не требующий ухода". Таким образом, всякая вещь принадлежит своему моменту. Если бы прошлое и настоящее были связаны между собой, то настоящее содержалось бы в прошлом, а прошлое - в настоящем. Но так как все дхармы пусты, то настоящее не имеет прошлого, так же как и прошлое настоящего. По мнению Сэн-чжао и мадхъямиков, прошлое и настоящее не могут быть связаны как причина и следствие. Следствие, по утверждению Сэн-чжао, порождено причиной причины, относительно которой все прочее является следствием. Это подобно тому, как причиной горы является первая горсть земли в ее основании, а причиной пути является первый шаг. Эта причина причины не пребывает ни в прошлом, ни в настоящем, это есть нечто истинно-реальное - предел истины (бхутакоти), который можно лишь интуитивно осознать. Благодаря истинной реальности этой высшей причины, добродетели Будды и Дао-путь в равной степени пребывают во всяком моменте и не теряют своего сияния.
Поскольку вещи, не будучи реальными сущностями, не возникают и не исчезают, но обладают лишь кажущимся бытием, между прошлым и настоящим нет никакой связи. Всякая вещь, не будучи реальной, не движется, но прочно связана со своим моментом узами зависимого возникновения. Более того, само время для мадхъямиков нереально, ибо время есть лишь обозначение периода возникновения и исчезновения элементов, которые в действительности не возникают и не уничтожаются. Временного континуума нет, есть лишь череда мгновенного кажущегося бытия относительных вещей, цепочка не связанных между собой моментов, которые одинаково пустотны и обусловлены. Поскольку вещи неподвижны, Вселенная всякий момент представляет собой единое целое относительного бытия, в котором нет возникновения, но есть лишь трансформация. Обратной стороной этого мира иллюзии и неподвижности является вневременной и необусловленный абсолют, истинная реальность праджня-парамиты.
Таким образом, обоснование неподвижности вещей является фундаментальным аспектом учения мадхъямики, которым определяются другие положения этой теории. Вещи неподвижны именно в силу своей пустотности и относительности, а не в силу своей реальности.
Сочинение Сэн-чжао "О неизменности вещей" не содержит в себе полного описания учения мадхъямики, однако для облегчения понимания текста мы сочли необходимым предпослать переводу вышеприведенные замечания.
ОСНОВАНИЕ УЧЕНИЯ
(Цзун бэнь и)
Изначальное отсутствие (бэнь у), истинное свойство (сатьялакшана, ши-сян), природа дхармы (дхармата, фасин), пустотность природы (снн-кун), собрание внешних причин (юань хуэй) - у всех этих слов смысл одинаков [1]. Почему так? Все множество дхарм рождается из совокупности внешних причин. Совокупность внешних причин порождает все дхармы, так что нет ничего нерожденного. Когда эти причины устраняются, все погибает. Если нечто истинно есть (чжэнь ю), то оно не подвержено гибели. Зная это, можно понять, что нечто, кажущееся нам действительным, на самом же деле по природе своей пусто и в этой пустотности постоянно (син чан цзы-кун) [2]. Поэтому и говорят о пустотности природы. Поскольку природа пуста, говорят о природе дхарм, [которая и есть эта пустотность]. Истинным свойством является пустотность природы дхарм. Ничто не привело к пустоте сущностного свойства, оно само по себе есть отсутствие, поэтому и названо "изначальное отсутствие".
Когда говорят о "не-наличии" (бу ю) и "не-отстутствии" (бу у), то это не то наличие, которое устанавливается при положительном взгляде на вещи, как обладающие постоянством, и не то отсутствие, которое является после устранения ложных взглядов. Если почитать наличие наличествующим, то отсутствие следует полагать отсутствующим, если же наличие есть не-наличие, то нет и отсутствия. Если созерцать дхармы, не считая существующим отсутствие, то это и будет осознанием истинного признака дхарм. Это называется созерцанием кажущегося существующим и неприверженностью к свойствам. Таким образом, свойство дхарм (дхрмалакшана, фасян) есть свойство отсутствия свойства, сердце мудреца привержено к неприверженности. [Последователи] трех колесниц в равной степени обретают путь, созерцая пустотность природы [дхарм] [3].
Пустотность природы [дхарм] есть истинное свойство всех дхарм. Видение истинного свойства всех дхарм есть истинное созерцание (чжэнь-гуань). Уклоняющиеся от этого впадают в ложное созерцание (я-гуань). Не понимая этого, последователи двух колесниц впадают в заблуждение. Лишь третья колесница осознает дхармы как не имеющие различий [между собой], только сознанию свойственно различать большое и малое [4].
"Упайя-праджня" (оухэ божо) есть название великой мудрости [5]. Истинное свойство всех дхарм - это есть праджня, ненужность формального доказательства - это заслуга упайи. Преображение живых существ - это есть искусный метод, сила праджни в ее неподверженности мирской загрязненности. Врата мудрости созерцают пустоту, врата метода касаются [мирского] бытия. Касаясь мирского, метод никогда не был загрязнен поэтому через его посредство, находясь в средоточии наличия, пребывают незагрязненными, созерцают пустоту, не пресыщаясь наличием, и поэтому, созерцая пустоту, не познают [6]. Такова сила созерцания - полнота всей мудрости! Сила созерцания - полнота всей мудрости! Так было всегда. Истина прекращения в нирване гласит о совершенном и непосредственном прекращении [причинно-зависимого возникновения]. В ней [нирване] навечно исчезают рождение и смерть - поэтому и говорят о прекращении. И нет никакого другого прекращения.
О НЕИЗМЕННОСТИ ВЕЩЕЙ
Часть I. (У бу цянь лунь дии)
Жизнь сменяется смертью, холод приходит вслед за теплом, все вещи находятся в постоянном движении, лишь чувственная природа человека постоянна. Я же полагаю, что это не так. Почему? Суварнапрабхаса-сутра гласит: "дхармы не приходят и не уходят, пребывая вне движения". В поисках действий вне движения разве допустимо обращаться к действию в стремлении к покою? Необходимо искать покоя в движении. Стремясь к покою в движении, в движении же и пребудешь вечно умиротворенным. Избегая действия в устремлении к покою, обретешь спокойствие в движении. Ведь движение и покой никогда не различались между собой - лишь из-за ошибочных воззрений стали они отличны [1]. Истинные слова тонут в мирских спорах, путь истинной веры искривляется и нелегко найти слова, чтобы выразить предел спокойствия и непостоянства. Почему так? Ведь известно, что говоря об истинном, входишь в противоречие с обыденным, потворствуя обыденному, искажаешь истинное. Извратив истину, впадаешь в заблуждения, из которых нет выхода, противореча обыденным [взглядам], сделаешь речь свою пресной и безвкусной. Из-за подверженности внешним воздействиям простые люди не различают сохранение и уничтожение, а [ученые мужи] лишь разведут руками и потеряют интерес. Как же близка нам природа вещей, и как же трудно ее познать. Но насколько же это необходимо нам, не обретшим себя, чье сознание блуждает между крайними воззрениями движения и покоя!
Некто сказал об этом так: "В Аштасахасрика праджня-парамита сутре" сказано: "Все дхармы изначально ниоткуда не пришли и никуда не уйдут". Муламадхьямика-карика гласит: "Созерцая данное, знаешь, что иное ушло, ушедшее же не достигнет настоящего" [2]. Все это означает стремление к покою в движении, основанное на знании неизменности вещей. То, что люди называют движением, основано на понятии, что прошлые вещи не соответствуют [вещам] нынешнего времени, поэтому и говорится о движении и отсутствии покоя. То, что я называю покоем, также основывается на этом, поэтому я говорю о покое и не-движении. Движение и покой связаны с тем, что вещи не приходят, а покой и не-движение с тем, что они не уходят [3]. Так или иначе, причины всегда различны, а видимое [их следствие] всегда одинаково. Противоречие этому называется "тупиком", а следование этому называется "проходом". Осознав эту истину, столкнешься ли с еще какими-либо преградами?
Как же стары заблуждения, ранящие чувства людские! Истина перед нами, но не в силах мы прозреть ее! Ведь знаем, что ушедшая вещь не вернется, а говорим, что сегодняшняя вещь уйдет [4]. Ушедшая вещь есть та, что не придет, а куда уйдет сегодняшняя вещь? Почему так? Если искать прошлую вещь в прошлом, то в прошлом ее и обретешь, устремившись к прошлой вещи в настоящем, в настоящем ее не обнаружишь. Ее не будет в настоящем, ибо вещи не приходят, а найдя ее в прошлом, понимаешь, что они не уходят. Настоящее же ищи в настоящем, ибо оно никуда не уходит. Это не значит, что прошлые вещи пребывают в прошлом, а не приходят туда из настоящего, нынешние же вещи пребывают в настоящем, а не попадают туда из прошлого. Поэтому Конфуций и говорил: "[Янь] Хуэй выглядит по-новому. Он иначе сложил руки в приветствии" [5]. Таким образом, ясно, что вещи ниоткуда не приходят и никуда не уходят. Поскольку ни одна мельчайшая пылинка не уходит и не возвращается, так какая же вещь способна к движению? Даже клубящийся туман, оседающий на горных кручах, и тот пребывает в покое, бурлящие реки не текут, дикие лошади, несущиеся под гром барабана, [на самом деле] недвижимы, луна и солнце неподвижны на небосводе - есть ли что-либо более удивительное.
Увы! Мудрец сказал: "Жизнь людская быстротечней речного потока". Поэтому шраваки, осознав непостоянство, положили его в основание своего учения, пратьекабудды обретали истину, вырвавшись из круга причинно-зависимых связей. Если десять тысяч движений не ведут к превращениям, следует ли искать превращений, следуя по Пути? В поисках же мудрых наставлений [видишь], что они скрытны, темны и их трудно осознать. Быть недвижным в движении - это как уходя, оставаться. [О смысле этого] можно [лишь] гадать, но трудно фактически
обосновать. Отсюда и возникают частые мысли об уходе, который не требует ухода, и определение ухода как пребывания, не требующего пребывания, столь частое у буддистов. Что же такое уход и возвращение, пребывание и оставание? Поэтому Сатья-сиддхи гласит: "Бодхисаттва, пребывая в постоянном, распространяет учение о непостоянстве". В Махаяна-шастре также сказано: "Все дхармы недвижимы, не уходят и не приходят" [6]. Эти два высказывания всеобъемлющи и едины в своем смысле. Разве можно говорить, что раз слова различны, то и смысл противоречив? Поэтому, говоря о постоянном, не пребывают в нем, говоря об уходе - не перемещаются. Не-перемещение означает постоянное спокойствие, несмотря на движение, не-пребывание означает постоянное движение, несмотря на спокойствие. Спокойствие в движении есть неподвижность в движении. Движение в спокойствии есть не-пребывание в спокойствии. Именно поэтому Чжуан-цзы скрывался в горах, а Конфуций приближался к рекам, они понимали, что ушедшему трудно остаться, а как же можно покинуть настоящее и уйти [куда-то]? [7]
Поэтому созерцающее сознание мудреца видит не то, что видят обычные люди. В чем причина [этого]? Люди полагают, что человек в молодости и старости равен сам себе и в сто лет будет обладать теми же свойствами, [что и в юности][8]. Людям свойственно помнить лишь о течении лет, забывая о том, что следует за [изменением] внешности. Именно поэтому, когда [некий] брахмачарин, покинувший свой дом, вернулся назад, убеленный сединами, соседи спросили его: "Осталось ли в тебе что-нибудь от тебя прежнего?", брахмачарин же ответил: "Я [лишь] подобен прежнему, но есть совершенно иной". Соседи изумились и не поверили ему [9]. Те, кто имеют силу, устремляются вперед, взвалив на себя эту ношу. Глупцы не сознают этого, как же это назвать? [10]
Поэтому Татхагата из-за множества привязанностей, которые овладевают живыми существами, проповедовал с помощью слов для того, чтобы развеять сомнения, основываясь на понятии истинного сознания, не допускающего двойственности; [он] выдвинул множество различных учений [11]. Мудрые речи [кажутся] противоречивыми, но смысл отнюдь не различен. По этой причине те, кто говорит о неизменной природе истинной реальности, и те, кто наставляет простолюдинов в отношении непостоянства [всего мирского], хотя и следуют тысячью разных дорог и "поют разными голосами", совместно приходят к единству. А те, кто привержен к текстам, услышав о неподвижной [природе вещей], полагают, что прошлые вещи не соответствуют нынешним, а услышав о непостоянстве [вещей], утверждают, что нынешние вещи могут соответствовать прошлым [112]. Что же это значит, когда говорят о прошлом и настоящем и о переходе их [вещей из одного в другое]? Говоря об уходе, который не требует ухода, обосновывают постоянство прошлого и настоящего и так объясняют их неподвижность. Уход, не требующий ухода, в том смысле, что вещи не переходят из настоящего в прошлое, объясняет, что [вещи] не приходят. То, что они не приходят, означает, что вещи не скачут туда-сюда из прошлого в настоящее, а неподвижность [их] означает то, что каждая вещь по своей природе пребывает в одном времени. И разве могут ввести в заблуждение все разноречивые тексты и учения, коль скоро обретено подобное единство понимания?
Поэтому я называю уходом то, что другие называют пребыванием, и называю пребыванием то, что другие полагают уходом. Хотя уход и пребывание [по внешности] различны, их суть едина [114]. Поэтому в сутре сказано: "Истинные слова кажутся противоречивыми, кто же поверит им? Но речам этим есть причина!" Какова же эта причина? Люди, пытаясь найти прошлое в настоящем, называют это "не-пребыванием" (бу чжу), я же, ища настоящее в прошлом, полагаю это "не-уходом" (бу цюй) [115]. Если настоящее достигает прошедшего, значит, в прошлом должно быть настоящее, если же прошлое достигает современности, то в настоящем должно быть прошлое. Из того, что настоящее не имеет прошлого, [видно], что [вещи] не приходят, из того, что прошлое не имеет настоящего, [видно], что они не уходят. Если прошлое не связано с настоящим, а настоящее не связано с прошлым, видно, что всякая вещь по природе своей пребывает в одном времени [116]. Так что же может приходить и уходить? И хоть и быстр круговорот небесных сфер, и четыре элемента сменяют друг друга, как будто несомые ветром, но и даже самая малая пылинка неподвижна!
Поэтому и заслуги Татхагаты распространяются по мириадам миров и повсюду постоянно пребывают (чанцунь). Дао-путь пронизывает собой сотни кальп и повсюду сохраняет свою твердость (гу) [17]. Основание горы лежит в первой горсти земли, путь совершенствования заключен в первом шаге, плод [совершенствования] не разрушится [и пребудет вечно] благодаря закону воздаяния [18]. Воздаяние не меркнет, поэтому прошлые заслуги не изменяются. Не изменяясь, они не исчезают, а не исчезая, чисты в своем сиянии. Поэтому в сутре сказано: "Три беды можно стянуть шнуром, а дела и поступки неуничтожимы" [119]. Верьте этим словам! Почему? Следствие не содержится в причине. Причина причины порождает следствие (инь-инь эр го). Следствие, [таким образом], порождается причиной причины, поэтому причина в прошлом не исчезает. Следствие не проистекает [непосредственно] из причины, и причина не переходит в настоящее. Причина не исчезает и не пребывает [в настоящем], то есть не перемещаясь сохраняет свою ясность. Какие же еще сомнения могут остаться для того, чтобы топтаться на месте, не зная, что выбрать между движением и покоем? Мироздание пребывает в круговороте, и нельзя сказать, что Мир недвижим. Водоворот вещей достигает Неба, но нельзя называть его движением. Если духом проникаешь в [природу] вещей, как же легко их познать!