Книги на книжных полках одной из стен были расставлены, казалось, по цвету и размеру, а не по тематике. Это была декорация — их принесли, чтобы украсить кабинет Амерлин, пока Эгвейн не соберёт собственную библиотеку.
— Что же такое важное, по-твоему, нужно обсудить? — спросила Эгвейн, садясь за стол.
— Убийства, — ответил Гавин.
— Что насчёт них?
Гавин захлопнул дверь.
— Чтоб я сгорел, Эгвейн. Обязательно каждый раз, как мы разговариваем, вести себя со мной, как Амерлин? Могу я видеть Эгвейн хотя бы иногда?
— Я веду себя, как Амерлин, — ответила Эгвейн, — потому что ты отказываешься её признавать. Как только ты признаешь, что я — Амерлин, возможно, мы сможем двигаться дальше.
— Свет! Ты даже говорить научилась, как одна из них.
— Это потому что я и есть одна из них, — сказала она. — Твои слова тебя выдают. Амерлин не могут служить те, кто отказывается признать её власть.
— Я признаю, — сказал Гавин. — Я действительно признаю тебя, Эгвейн. Но разве не важнее иметь рядом кого-то, кто знает тебя саму, а не твой титул?
— Если они понимают, что временами от них требуется повиновение, — её лицо смягчилось. — Ты ещё не готов, Гавин. Мне жаль.
Он сжал челюсти. «Не горячись », — сказал он себе.
— Хорошо. Тогда об убийствах. Мы поняли, что ни у одной из убитых женщин не было Стражей.
— Да, мне докладывали об этом, — сказала Эгвейн.
— Неважно, — сказал он, — это навело меня на более важную тему. У нас недостаточно Стражей.
Эгвейн нахмурилась.
— Мы готовимся к Последней Битве, Эгвейн, — продолжил Гавин. — И, тем не менее, у многих сестёр нет Стражей. У многих сестёр. У некоторых когда-то был, но после его смерти они не взяли нового. Другие вообще не хотят иметь Стража. Не думаю, что ты можешь это позволить.
— Чего же ты хочешь от меня? — спросила она, скрестив руки. — Приказать им взять Стражей?
— Да.
Она засмеялась.
— Гавин, у Амерлин нет такой власти.
— Тогда убеди Совет сделать это.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Выбор Стража — это сугубо индивидуальное и глубоко личное решение. Ни одну женщину нельзя принуждать к этому.
— Верно, — сказал Гавин, отказываясь поддаваться, — но выбор идти на войну — также «сугубо индивидуальный» и «глубоко личный», и, тем не менее, в неё втянуты люди по всему миру. Иногда выживание важнее чувств.
Стражи оберегают жизни сестёр, а каждая Айз Седай скоро будет крайне важна. Будут легионы и легионы троллоков. Каждая сестра на поле боя будет полезнее сотни солдат, и каждая сестра, занимающаяся Исцелением, спасёт десятки жизней. Айз Седай — это ценность, принадлежащая всему человечеству. Ты не можешь позволить себе допустить, чтобы они разгуливали без защиты.
Эгвейн отпрянула — возможно, из-за страстности его слов. Затем, неожиданно, она кивнула.
— Возможно, в твоих словах… есть смысл, Гавин.
— Поставь этот вопрос перед Советом, — сказал Гавин. — Эгвейн, сестра, не связанная узами со Стражем, по сути своей ведёт себя эгоистично. Узы позволяют мужчине сражаться лучше, а нам понадобится каждое преимущество, какое мы сможем найти. К тому же, это поможет предотвратить убийства.
— Я посмотрю, что можно сделать, — сказала Эгвейн.
— Не могла бы ты позволить мне посмотреть доклады сестёр? — спросил Гавин. — Те, что об убийствах, я имею в виду.
— Гавин, — сказала она, — я позволила тебе участвовать в расследовании, потому что посчитала, что будет полезно, если кто-то бросит на него свежий взгляд. Прочтёшь их доклады, и под их влиянием ты просто придёшь к тем же выводам, что и они.
— По крайней мере, ответь, — проговорил он. — Обсуждался ли вопрос о том, что это может не быть делом рук Чёрной Айя? Что убийца может быть Серым Человеком или Приспешником Тьмы?
— Нет, не обсуждался, — сказала Эгвейн, — потому что мы знаем, что наш убийца — не они.
— Но этой ночью дверь была взломана. И женщин убивали ножом, а не Единой Силой. Нет никаких следов переходных врат или…
— Убийца имеет доступ к Единой Силе, — тщательно подбирая слова, сказала Эгвейн. — И, возможно, он не пользуется вратами.
Гавин прищурился. Ответ прозвучал так, словно женщина тщательно подбирала слова, обходя клятву не лгать.
— У тебя есть тайны, — сказал он. — И не только от меня. От всей Башни.
— Иногда тайны нужны, Гавин.
— Ты не можешь доверить их мне? — он помедлил. — Я беспокоюсь, что убийца придёт за тобой, Эгвейн. У тебя нет Стража.
— Несомненно, в конце концов, она придёт за мной, — Эгвейн поигрывала чем-то, лежащим на столе, похожим на потёртый кожаный ремень, что используют для наказания преступников. Странно.
«Она? »
— Эгвейн, пожалуйста, — сказал он. — Что происходит?
Она внимательно посмотрела на него, потом вздохнула.
— Хорошо. Я рассказала это женщинам, проводящим расследование. Возможно, я должна сказать и тебе. Одна из Отрёкшихся в Белой Башне.
Он опустил руку на меч.
— Что? Где?! Ты её пленила?
— Нет, — сказала Эгвейн. — Она — убийца.
— Ты уверена в этом?
— Я уверена, что Месана здесь. У меня был сон, что это правда. Она прячется среди нас. Учтём четыре убитых Айз Седай. Это она, Гавин. Это единственный логичный вывод.
Гавин прикусил чесавшийся от вопросов язык. Он очень мало знал о Сновидении, но знал, что у неё есть этот Талант. Говорили, что он похож на Предсказание.
— Я не открыла этого всей Башне, — продолжила Эгвейн. — Меня беспокоит, что, если станет известно, что одна из живущих здесь сестёр — скрывающаяся под чужой личиной Отрёкшаяся, это снова вызовет раскол, как во времена Элайды. Мы все будем относиться друг к другу с недоверием.
Сейчас они думают — это Чёрные сёстры, Перемещаясь, совершают убийства, что и так плохо, но, по крайней мере, из-за этого они не косятся друг на друга с недоверием. И, возможно, Месана решит, что я о ней не знаю. Ну вот, это и есть тот секрет, который ты просил открыть. Мы охотимся не за Чёрной сестрой, а за Отрёкшейся.
От одной этой мысли становилось страшно — но не больше, чем при мысли о Драконе, разгуливающем по свету. Свет, Отрёкшаяся в Башне казалась правдоподобнее того, что Эгвейн — Престол Амерлин!
— Мы с этим разберёмся, — сказал он куда увереннее, чем чувствовал на самом деле.
— Сёстры изучают прошлое всех в Башне, — сказала Эгвейн. — А другие подмечают подозрительные слова или действия. Мы найдём её. Но я не вижу способа, как повысить безопасность сестёр, не спровоцировав опасную панику.
— Стражи, — решительно сказал Гавин.
— Я подумаю об этом, Гавин. А сейчас мне кое-что от тебя нужно.
— Если это будет в моих силах, Эгвейн, — он шагнул к ней. — Ты же знаешь.
— Разве? — сухо спросила она. — Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты перестал сторожить по ночам мою дверь.
— Что? Эгвейн, нет!
Она покачала головой.
— Видишь? Твоя первая реакция — возражение.
— Когда дело касается его Айз Седай, Страж должен возражать ей, когда они наедине!
Его научил этому Хаммар.
— Ты не мой Страж, Гавин.
Гавин застыл как вкопанный.
— К тому же, — сказала Эгвейн, — ты никак не сможешь остановить одну из Отрёкшихся. Этот бой для сестёр, и я очень тщательно установила малых стражей. Я хочу, чтобы моё жилище выглядело заманчиво. Если она попытается атаковать меня, возможно, моя засада застанет её врасплох.
— Использовать себя в качестве приманки? — еле вымолвил Гавин. — Эгвейн, это безумие!
— Нет. Это отчаяние. Гавин, умирают женщины, за которых я несу ответственность. Их убивают ночью, и это в то время, когда, по твоим словам, нам понадобится каждая женщина.
Впервые сквозь её маску показалось изнеможение — усталость в голосе и то, как она немного ссутулилась. Она сложила руки перед собой, внезапно показавшись изнурённой.
— Мои сёстры изучают всё, что можно найти о Месане, — продолжила Эгвейн. — Она не воин, Гавин. Она администратор, организатор. Если я смогу встретиться с ней лицом к лицу, то смогу победить. Но сначала мы должны её найти. Подставиться самой — это только один из моих планов, и ты прав, он опасен. Но я приняла всевозможные меры предосторожности.
— Мне это совсем не нравится.
— Твоё одобрение не требуется, — она пристально посмотрела на него. — Тебе придётся довериться мне.
— Я и так доверяю тебе, — сказал он.
— Всё, о чем я прошу — хоть раз продемонстрировать это на деле.
Гавин стиснул зубы. Затем поклонился ей и покинул кабинет, попытавшись — безуспешно — не слишком сильно хлопнуть дверью. Сильвиана неодобрительно на него взглянула, когда он проходил мимо неё.
Оттуда он направился к тренировочным площадкам, несмотря на то, что они приводили его в уныние. Ему было необходимо потренироваться с мечом.
* * *
Эгвейн испустила долгий вздох, затем откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Почему, каждый раз, когда она имела дело с Гавином, ей так трудно было владеть собой? Она никогда не чувствовала себя Айз Седай меньше, чем во время разговоров с ним.
Внутри неё бурлил водоворот множества эмоций, словно разные сорта вина, пролитые и смешавшиеся: ярость от его упрямства, пылкое желание его объятий и замешательство от собственной неспособности определить, что из этого сильнее.
Гавин сумел найти путь прямо в её сердце. Эта его страстность очаровывала. Она беспокоилась, что если свяжет его узами, то подхватит ту же заразу. Не так ли это работало? На что это похоже — быть связанным узами и чувствовать чужие эмоции?
Она хотела разделить с ним связь, что была у других сестёр. И это было важно — иметь надёжных людей, которые могут возражать тебе — наедине. Людей, которые знали её как Эгвейн, а не как Амерлин.
Но Гавин пока был всё же слишком буйным, слишком недоверчивым.
Она тщательно изучила своё письмо новому королю Тира, объясняющее, что Ранд грозится разбить печати. Её план остановить его будет зависеть от того, удастся ли ей найти поддержку у людей, которым он доверяет. Донесения о Дарлине Сиснера были противоречивы. Одни сообщали, что он один из главных сторонников Ранда, в то время как другие заявляли, что он один из главных его недоброжелателей.
Она ненадолго отложила письмо в сторону, затем записала несколько мыслей о том, как лучше обратиться к Совету с предложением насчёт Стражей. Гавин привел превосходные доводы, хотя зашёл слишком далеко и совсем отбился от рук. Призвать сестёр, не имеющих Стражей, выбрать их, объяснить все преимущества и указать, как это может спасти жизни и помочь победить Тень — вот это подойдёт.
Она налила себе мятного чаю из чайника, стоявшего на краю стола. Странно, но в последнее время чай не портился так часто, как раньше, и сейчас он был хорош на вкус. Она не сообщила Гавину другую причину своей просьбы прекратить охранять её дверь по ночам. Когда он находился снаружи, её сон был неспокойным, поскольку она знала, что он находится всего в нескольких футах от неё. Она боялась, что не выдержит и пойдёт к нему.
Ремень Сильвианы не смог сломить её волю, но Гавин Траканд… Он был угрожающе близок к этому.
* * *
Грендаль ожидала появления посланника. Даже здесь, в самом тайном из её укрытий, его прибытие не стало неожиданностью. Избранные не могли скрыться от Великого Повелителя.
Укрытие не было дворцом, изящным домиком или древней крепостью. Это была пещера на острове, до которого никому не было дела, находящемся в той части Океана Арит, где никто никогда не бывал. Насколько она знала, рядом не было ничего примечательного или интересного.
Убежище было просто отвратительным. За этим местом, в котором было всего три комнаты, присматривали шестеро из её наименее ценных любимцев. Она заделала вход камнем, и единственным путём внутрь или наружу были переходные врата. Пресная вода поступала из источника, еда — из запасов, доставленных ею сюда ранее, а воздух — сквозь трещины в скале. Жилище было сырым и непритязательным.
Другими словами, это было именно то место, где никто не будет её искать. Все знали, что Грендаль не выносила отсутствие роскоши. Это правда. Но самое лучшее в предсказуемости — возможность поступить неожиданно.
К сожалению, ничто из этого не применимо к Великому Повелителю. Вытянувшись на кушетке, обтянутой жёлтым и синим шёлком, Грендаль наблюдала за открывшимися перед ней вратами. Посланником оказался мужчина с плоским лицом и очень смуглой кожей, одетый в красное и чёрное. Ему не было нужды говорить — его присутствие и было посланием. Одна из её любимиц — красивая черноволосая женщина с большими карими глазами, бывшая некогда тайренской Благородной Леди — уставилась на врата. Она выглядела напуганной. Грендаль чувствовала себя почти так же.
Она закрыла копию «Сияющего в Снегу» в деревянном переплёте, которую держала в руках, и встала. На ней было платье из тонкого чёрного шёлка со вставками из стрейта. Стараясь придать себе уверенный вид, Грендаль прошла через врата.
Моридин находился внутри своего чёрного каменного дворца. Мебель в комнате отсутствовала — был лишь камин, в котором горел огонь. Великий Повелитель! Огонь в такой тёплый день? Она сохранила самообладание и не начала потеть.
Он повернулся к ней, пятнышки саа проплывали в его глазах.
— Ты знаешь, зачем я вызвал тебя.
Это был не вопрос.
— Знаю.
— Аран'гар мертва, потеряна для нас — и это после того, как в прошлый раз Великий Повелитель переселил её душу. Можно решить, Грендаль, что подобное вошло у тебя в привычку.
— Я живу, чтобы служить, Ни'блис, — сказала Грендаль. Уверенность! Она должна казаться уверенной.
Он помедлил, совсем немного. Хорошо.
— Ты, конечно же, не станешь пытаться изобразить, что Аран'гар оказалась предательницей.
— Что? — переспросила Грендаль. — Нет, конечно нет.
— Так каким образом твои действия можно назвать служением?
Грендаль нацепила маску обеспокоенности и смущения.
— Но ведь я следовала отданным мне приказам. Разве я здесь не для того, чтобы получить похвалу?
— Ничуть, — сухо сказал Моридин. — Твоё притворное смущение на мне не сработает, женщина.
— Оно не притворное, — сказала Грендаль, подготавливая свою ложь. — Хотя я и не ожидала, что Великий Повелитель будет доволен потерей Избранной, но, очевидно, что выгода стоит этой утраты.
— Какая выгода? — прорычал Моридин. — Ты позволила застигнуть себя врасплох и по-глупому потеряла жизнь одной из Избранных! Уж от тебя-то — от тебя — мы могли бы ожидать, что ты избежишь ошибок с ал'Тором.
Он не знал, что она связала Аран'гар и оставила её умирать. Он думал, что вышла промашка. Хорошо.
— Врасплох? — оскорблено произнесла она. — Меня никогда… Моридин, как ты мог подумать, что я случайно позволила ему найти меня!
— Ты сделала это намеренно?
— Конечно, — сказала Грендаль. — Мне чуть ли не за ручку пришлось привести его к Кургану Нэтрина. Льюс Тэрин никогда не был способен разглядеть даже то, что находится прямо у него под носом. Моридин, как ты не понимаешь? Как Льюс Тэрин отреагирует на то, что совершил? Уничтожение целой крепости, которая сама по себе словно маленький город с сотнями жителей? Убийство невинных ради достижения цели? Каким грузом это ляжет на его сердце?
Моридин помедлил. Нет, он не подумал об этом. Она улыбнулась про себя. С его точки зрения действия ал'Тора были бы полностью понятны. Это были самые логичные и, следовательно, самые разумные средства достижения цели.
Но вот сам ал'Тор… его разум был полон фантазий о чести и достоинстве. Это происшествие не будет лёгким грузом на его сердце, и именование его Льюсом Тэрином усилит эффект на Моридина. Это деяние будет мучить ал'Тора, рвать его душу, полосовать его сердце до крови. Это станет его кошмаром, он будет тащить свою вину на плечах, словно хомут тяжёлой телеги.
Она смутно помнила, на что похожи первые несколько шагов на пути к Тени. Чувствовала ли она когда-нибудь эту нелепую боль? К сожалению, да. Не все Избранные её чувствовали. Семираг с самого начала была порочна до мозга костей. Но другие, включая Ишамаэля, пришли к Тени иными путями.
Она могла видеть в глазах Моридина эти столь далёкие воспоминания. Когда-то она не была уверена, кто этот мужчина, но теперь сомнения прошли. Лицо другое, но душа та же. Да, он точно знал, что чувствовал ал'Тор.
— Ты велел причинить ему боль, — сказала Грендаль. — Ты велел принести ему страдания. Это был лучший способ. Аран'гар помогла мне, хотя и не сбежала, когда я предлагала. Она всегда слишком азартно решала свои проблемы. Но я уверена, Великий Повелитель может найти другие инструменты. Мы пошли на риск, и пришлось заплатить. Но выгода… кроме того, Льюс Тэрин считает меня мёртвой. Это большое преимущество.
Она улыбнулась — немного удовольствия и всего капелька удовлетворения. Моридин нахмурился, затем помедлил, глянув в сторону. В никуда.
— Я вынужден оставить тебя без наказания в этот раз, — наконец сказал он, хотя казался не очень этим довольным.
Было ли это прямым сообщением от Великого Повелителя? Насколько она знала, в эту Эпоху все Избранные, чтобы получить свои приказы, должны были отправляться в Шайол Гул. Или, по крайней мере, терпеть визиты этого ужасного существа — Шайдара Харана. А теперь, похоже, Великий Повелитель общается с Ни'блисом напрямую. Занятно. И внушает беспокойство.
Значит, конец очень близко. Времени на манёвры почти не осталось. Она станет Ни'блисом и будет править миром — своим миром — как только закончится Последняя Битва.
— Я думаю, — сказала Грендаль, — что должна…
— Ты будешь держаться от ал'Тора подальше, — перебил её Моридин. — Ты не будешь наказана, но и хвалить тебя не за что. Да, ал'Тору может быть больно, но ты допустила ошибку в своём плане, и она стоила нам полезного инструмента.
— Конечно, — спокойно сказала Грендаль. — Я буду служить так, как угодно Великому Повелителю. В любом случае, предложение выступить против ал'Тора не входило в мои намерения. Он считает меня мёртвой и пусть лучше так и остаётся в неведении, пока я до поры до времени поработаю в другом месте.
— В другом месте?
Грендаль нужна была победа, убедительная победа. Она мысленно перебрала разработанные ранее планы, выбирая тот, который сработает с наибольшей вероятностью. Против ал'Тора выступить запрещено? Хорошо. Она доставит Великому Повелителю то, что он так давно желает.
— Перрин Айбара, — произнесла Грендаль. Из-за того, что пришлось открыть свои замыслы Моридину, она почувствовала себя обнажённой. Она предпочитала держать свои планы при себе, однако сомневалась, что ей удастся покинуть эту встречу, не выдав замысла. — Я принесу тебе его голову.
Моридин повернулся к огню, сцепив руки за спиной. Он смотрел на пламя.
Поражённая, она почувствовала, как со лба стекает капля пота. Что? Она была способна игнорировать жару и холод. Что было не так? Она сохраняла сосредоточенность, но это просто не работало. Здесь. Рядом с ним.
Это до крайности её встревожило.
— Он важен, — сказала Грендаль. — Пророчества…
— Я знаю пророчества, — тихо сказал Моридин. Он так и не обернулся. — Как ты это сделаешь?
— Мои шпионы нашли его армию, — сказала Грендаль. — Я уже привела в действие, просто на всякий случай, кое-какие планы относительно него. Я сохранила группу Отродий Тени, переданную мне, чтобы сеять хаос, и у меня есть заготовленная ловушка. Потеряй ал'Тор Айбару — и это сломит его, уничтожит.
— И даже более того, — тихо сказал Моридин. — Но тебе никогда это не удастся. У его людей есть переходные врата. Он ускользнёт от тебя.
— Я…
— Он ускользнёт от тебя, — тихо сказал Моридин.
Капля пота стекла по щеке, а затем на подбородок. Она машинально её вытерла, но на лбу выступили новые капельки.
— Идём, — сказал Моридин, отойдя от камина и направившись к выходу.
Заинтригованная и одновременно напуганная, Грендаль последовала за ним. Моридин привел её к соседней двери в такой же стене из чёрного камня. Толкнув дверь, он вошёл.
Грендаль зашла следом. Тесная комната была уставлена стеллажами. И на них были десятки, может даже сотни, предметов Силы. «Тьма внутри! — подумала она. — Где он раздобыл столько всего? »
Моридин прошёл в конец комнаты, где стал копаться в вещах на полке. Она с благоговением вошла внутрь.
— Это же шоковое копье? — спросила она, показывая на длинный тонкий металлический предмет. — Три связывающих жезла? Рема'кар? А это части шу…
— Это неважно, — сказал он, выбрав предмет.
— Если бы я могла просто…
— Ты в шаге от немилости, — сказал он, поворачиваясь и держа в руке длинную, шиповидную металлическую штуковину, посеребрённую и с большим металлическим набалдашником, инкрустированным золотом. — Я нашёл только два таких предмета. Другому уже нашлось хорошее применение. Ты можешь использовать этот.
— Шип снов? — проговорила она, широко распахнув глаза. Как сильно ей хотелось заполучить такой же! — Ты нашёл два?
Он снял набалдашник шипа снов, и тот исчез из его руки.
— Знаешь, где его искать?
— Да, — сказала она, горя от нетерпения. Это был предмет огромной Силы. И имеющий много применений.
Моридин шагнул вперёд, ловя её взгляд.
— Грендаль, — сказал он тихо, угрожающе. — Ключ к этому предмету мне известен. Он не будет использован против меня или других Избранных. Если же это случится, то Великий Повелитель об этом узнает. Я не желаю, чтобы ты и дальше потворствовала своей явной привычке, по крайней мере, пока Айбара не умрёт.
— Я… да, конечно.
Внезапно ей стало холодно. Как она могла почувствовать здесь холод? И одновременно при этом потеть?
— Айбара умеет ходить по Миру Снов, — сказал Моридин. — Я одолжу тебе ещё один инструмент, человека с двумя душами. Но он мой, так же, как и этот шип. Так же, как и ты — моя. Понимаешь?
Она кивнула. Ничего иного не оставалось. В комнате, казалось, становилось темнее. Его голос… он был похож — совсем немного — на голос Великого Повелителя.
— Однако позволь кое-что прояснить, — продолжил Моридин. Он протянул правую руку и приподнял её подбородок. — Если ты преуспеешь, Великий Повелитель будет доволен. Очень доволен. Те крохи, что дарованы тебе сейчас, превратятся в горы в случае успеха.
Грендаль облизала пересохшие губы. Взгляд стоящего перед ней Моридина стал отсутствующим.
— Моридин? — помедлив, обратилась она.
Он не ответил, отпустив её подбородок и направившись в дальний конец комнаты. Он взял со стола том в светло-коричневом кожаном переплёте. Моридин нашел нужную страницу и некоторое время изучал её, затем взмахом руки приказал Грендаль приблизиться.
Она осторожно подошла и взглянула на эту страницу. Прочитанное её потрясло.
«Тьма внутри! »
— Что это за книга? — в конце концов сумела выговорить она. — Откуда эти пророчества?
— Они уже давно мне известны, — тихо сказал Моридин, всё ещё изучая книгу. — Но мало кому ещё, даже Избранным. Произнёсшие эти пророчества женщины и мужчины были изолированы и содержались отдельно. Свет никогда не должен узнать этих слов. Мы знаем их пророчества, но они никогда не узнают все наши.
— Но здесь… — сказала она, перечитывая отрывок. — Здесь говорится, что Айбара умрёт!
— У любого пророчества много вариантов толкования, — ответил Моридин. — Но да, это Предсказание обещает смерть Айбары от нашей руки. Ты принесёшь мне голову этого волка, Грендаль. И когда ты это сделаешь, ты получишь всё, чего пожелаешь, — он захлопнул книгу. — Но попомни мои слова. Потерпишь неудачу — и ты потеряешь то, что тебе было дано. И много больше.
Взмахнув рукой, он открыл для неё врата. Та малая оставленная ей способность касаться Истинной Силы позволила увидеть, как извращённые потоки вонзились в воздух и разорвали его, прорвав дыру в ткани Узора. В этом месте воздух замерцал. Она знала — этот путь вёл обратно в её тайную пещеру.
Не сказав ни слова в ответ, Грендаль прошла через врата. Она боялась, что дрожь в голосе её выдаст.
Глава 6
СОМНИТЕЛЬНЫЕ НАМЕРЕНИЯ
В большом шатре с откидными стенками, взятом Перрином в Малдене, Моргейз Траканд, бывшая королева Андора, подавала чай, передвигаясь от человека к человеку.
Несмотря на то, что шатёр был большим, в нём едва хватало места для всех желающих присутствовать на встрече. Разумеется, здесь находились Перрин и Фэйли, сидевшие прямо на полу. Рядом с ними расположились золотоглазый Илайас и Тэм ал'Тор, простой фермер, широкоплечий и спокойный. Неужели этот человек действительно отец Возрождённого Дракона? Да, однажды Моргейз видела Ранда ал'Тора, и парень выглядел как самый заурядный фермер.
Возле Тэма сидел невзрачный секретарь Перрина, Себбан Балвер. Что было известно Перрину о его прошлом? Джур Грейди в чёрном мундире с серебряным значком в виде меча на воротнике также был тут. Его грубое крестьянское лицо с запавшими глазами сохраняло бледность из-за недавно перенесённой болезни. Неалд, второй Аша'ман, отсутствовал — он ещё не оправился от змеиных укусов.
Здесь же присутствовали все три Айз Седай. Сеонид и Масури сидели рядом с Хранительницами Мудрости, а Анноура — подле Берелейн, изредка бросая взгляды в сторону шести Хранительниц. Галенне находился по другую сторону от Берелейн. Напротив них расположились Аллиандре и Арганда.
Офицеры напомнили Моргейз о Гарете Брине. Она давно не видела его — с тех самых пор, как изгнала его, сама не понимая почему. Слишком многое из произошедшего в её жизни в то время оставалось непонятным для неё и по сей день. Неужели мужчина и впрямь настолько смог вскружить ей голову, что из-за этого она прогнала Аймлин и Эллориен?
Так или иначе, те дни остались в прошлом. Теперь Моргейз осторожно обходила комнату и следила, чтобы чашки были наполнены.
— У вас ушло больше времени, чем я ожидал, — сказал Перрин.
— Ты дал нам поручение, Перрин Айбара, — ответила Неварин. — Мы исполнили его и потратили ровно столько времени, сколько было необходимо, чтобы всё сделать как надо. Считаешь, что нам следовало поступить иначе?
Рыжеволосая Хранительница Мудрости сидела прямо перед Сеонид и Масури.
— Перестань, Неварин, — проворчал Перрин, разворачивая на земле перед собой карту. Её нарисовал Балвер, воспользовавшись указаниями гэалданцев. — Вы не на допросе. Я просто поинтересовался, не возникли ли затруднения с деревней?
— Деревни больше нет, — сказала Неварин, — и каждая найденная нами травинка c мельчайшими признаками Запустения была сожжена дотла. И это к лучшему. У вас, мокроземцев, были бы большие проблемы со столь смертоносным местом, как Запустение.
— Полагаю, — сказала Фэйли, — вы бы удивились.
Моргейз посмотрела на Фэйли, которая сцепилась взглядами с Хранительницей Мудрости. Фэйли восседала, словно королева, одетая соответственно её положению — в превосходное зелёно-фиолетовое платье для верховой езды, плиссированное по бокам. Как ни странно, но за время, проведённое у Шайдо, она стала лучше понимать суть лидерства.
Моргейз и Фэйли быстро вернулись к отношениям госпожи и служанки. На самом деле, жизнь Моргейз здесь была поразительно похожа на её жизнь в лагере Шайдо. Правда, были и некоторые отличия. К примеру, навряд ли тут её выпорют. Но это не отменяло того факта, что там — на время — она и другие четыре женщины стали равны. Но теперь это не так.
Моргейз остановилась около лорда Галенне и вновь наполнила его чашку, используя выработанные за время прислуживания Севанне навыки. Порой, казалось, от служанки требовалось больше скрытности, чем от разведчика. Она должна быть незаметной, не должна отвлекать. Неужели её собственные слуги вели себя с ней так же?
— Что ж, — сказал Арганда, — если кто-либо задастся вопросом, куда мы пропали, дым от пожара — хороший указатель.
— Нас слишком много, чтобы пытаться спрятаться, — заметила Сеонид. С недавних пор ей и Масури позволили говорить без разрешения Хранительниц Мудрости, хотя, прежде чем открыть рот, Зелёная всё ещё поглядывала в сторону айилок. Это раздражало Моргейз. Айз Седай в роли учениц горстки дичков? Говорили, что таков был приказ Ранда ал'Тора, но как вообще кто-то, даже Возрождённый Дракон, оказался способен на такое?
Её беспокоило то, что Айз Седай, казалось, больше не сопротивлялись своему положению учениц. Жизнь может поразительно изменить человека. Этот урок Моргейз преподали Гейбрил, а позже и Валда. Айильский плен был всего лишь ещё одной ступенькой на этом пути.
Каждое из этих событий всё больше отдаляло её от прежнего королевского положения. Больше она не тосковала по красивым вещам и трону. Ей просто хотелось стабильности, которая, по-видимому, была ценнее золота.
— Это не имеет значения, — сказал Перрин, постукивая пальцем по карте. — Так что мы решили? Догоняем Гилла и остальных своим ходом и, по возможности, посылаем через переходные врата разведчиков на их поиски. Надеюсь, мы нагоним их прежде, чем они доберутся до Лугарда. Арганда, как по-твоему, далеко ли ещё до города?