Госаппарат
могилев фашистский оккупация архив
Захватив территорию, немецкое командование устанавливало на ней новые административную систему и органы управления. Вся оккупированная территория была разделена на рейхскомиссариаты, состоявшие из генеральных округов, областей (гебитов), округов, районов, уездов, волостей. Во главе этих административно-территориальных образований были поставлены рейхс-, генеральные, гебит- и районные комиссары. Оккупированные области не имели единой гражданской администрации и унифицированного управления во всех городах и районах. В городах создавались управы, во главе которых был городской глава. В каждом районе, а иногда и в волости создавались комендатуры, при которых имелись военная охрана и полицейское управление.
Военный комендант был неограниченным диктатором в районе (волости). В волостях назначались старшины (бургомистры), в деревнях и селах - старосты. На занятой территории были запрещены все советские государственные органы и общественные организации.
Беларусь не стала исключением. В августе 1941 года по распоряжению 7 отдела Военного управления фельдкомендатуры было образовано Могилевское городское управление.
В состав горуправления входили: общеадминистративный отдел, отдел народного образования, жилищный, строительный, санитарный, промышленный, общетехнический, топливный, благоустройства, торговый, финансовый, земельный, отдел ЗАГС, пожарная команда, отдел труда и пенсионный отдел, подотдел переписи, адресный стол, вспомогательная полиция, епархиальное управление.
Штат городского управления и отделов имел свойство постоянно расти. В связи с этим городской голова издал приказ о недопустимости расширения штатов и увеличении окладов. Тем не менее, штаты росли и увеличивались. К концу войны городское управление имело ещё 12 отделов.
Все отделы юридически считались независимыми учреждениями, но фактически они зависели от городского головы, который в свою очередь зависел от военных властей.
В обязанности городского головы входило прежде всего внедрение «нового порядка» на территории города, наблюдение за строгим исполнением всех распоряжений фельд- и ортскомендатур. Голова имел право направлять и регулировать все стороны жизни города: управы, её отделов, всех других учреждений. В том числе налагать административные и дисциплинарные штрафы, взыскания, отправлять на принудительные работы, арестовывать, проводить вербовку людей для работы в Германии, отменять и изменять решения мирового суда.
Законодательство
Законодательство, установленное на оккупированной территории четко разграничивало права немцев и лиц, не являющихся немецкими подданными. Различными были и меры наказания за одни и те же совершенные правонарушения.
Чаще всего применялась система штрафов. Штрафовали практически за всё. Это могло быть и хождение по улице без документов, и нарушение уличной тишины, и несоблюдение светомаскировки, и появление в общественном месте в нетрезвом состоянии, и уклонение от обучения детей в школе, и нежелание регистрации животных и их ветеринарных прививок, опоздание или не выход на работу, нарушение или невыполнение распоряжений властей и т.д.
Другим самым распространённым наказанием была смертная казнь, которая могла приводиться в исполнение и без решения суда. Из указа Министра восточных территорий о вынесении специальными судами приговоров о смертной казни лицам, неповинующимся оккупационным властям, Берлин, 23 августа 1941 года:
«Местное население обязано вести себя в соответствии с немецкими законами и с приказами, изданными для него немецкими властями. Поскольку местные жители не являются немецкими подданными или лицами немецкой национальности, они подлежат следующему особому положению о наказаниях:
· все лица, осуществляющие акт насилия против немецкой империи или против органов власти, находящихся на территории оккупированных восточных областей;
· все лица, намеренно разрушающие учреждения, принадлежащие немецким властям, объекты, служащие деятельности немецких властей, или сооружения, служащие общественным интересам;
· все лица, распространяющие враждебные немцам слухи путем ведения ненавистнической или подстрекательской пропаганды;
· все лица, подстрекающие к неподчинению указам или постановлениям немецких властей;
· все лица, совершающие акты насилия, направленные против немецких граждан или лиц немецкой национальности в связи с их принадлежностью к немецкому народу;
· все лица, совершающие акты насилия против военнослужащих немецкой армии, немецкой полиции, в том числе её вспомогательных сил,
· представителей управления государственной трудовой повинности, работников немецких властей, служебных органов или партийных организации НСДАП;
· все лица, намеренно совершающие поджоги и тем самым разрушающие общенемецкое имущество или же имущество немецких граждан либо лиц немецкой национальности;
· подлежат смертной казни, а в менее тяжелых случаях заключению в каторжную тюрьму» [8.6].
Другим документом, красочно описывающим законодательство того времени можно считать письмо руководителя партийной канцелярии М. Бормана рейхсминистру А. Розенбергу от 23 июля 1942 года об обращении с местным населением:
«Многоуважаемый партайгеноссе Розенберг!
Фюрер желает, и я сообщаю Вам об этом по его поручению, чтобы Вы позаботились о соблюдении и проведении следующих принципов в оккупированных восточных областях:
1. Если женщины и девушки в занятых восточных областях делают аборты, то это для нас только к лучшему; немецкие юристы не должны ни в коем случае возражать против этого. По мнению фюрера, следует даже допустить торговлю противозачаточными средствами в занятых восточных областях, так как мы совершенно не заинтересованы в росте ненемецкого населения.
2. Опасность того, что ненемецкое население в восточных областях начнет расти сильнее, чем до сих пор, очень велика, так как все жизненные условия для ненемецкого населения становятся, само собой разумеется, намного лучше. Именно поэтому мы должны принять необходимые меры против роста ненемецкого населения.
. Для ненемецкого населения в занятых восточных областях ни в коем случае не должно вводиться немецкое медицинское обслуживание. Не может быть и речи, например, о прививках и подобных профилактических мерах для ненемецкого населения (тем не менее, как отмечено выше в Могилёве финансировалось немецкими властями 4 прививочных пункта).
. Ненемецкое население ни в коем случае не должно допускаться к высшему образованию. Если мы совершим эту ошибку, то сами вырастим грядущее сопротивление. По мнению фюрера, совершенно достаточно, чтобы ненемецкое население - в том числе так называемые украинцы и белорусы - умело читать и писать.
. Ни в коем случае не следует проводить какие-либо меры по воспитанию в ненемецком населении чувства хозяина! Необходимо действовать прямо противоположно!
. Вместо нынешних письменных знаков в будущем следует обучать в школах нормальному шрифту.
. В старом рейхе, подчеркнул фюрер, слишком многое регламентировано и предписано; мы не должны ни в коем случае повторять эту ошибку в
. восточных областях. Для ненемецкого населения, следовательно, не следует слишком многое регламентировать: здесь следует ограничиться лишь самым необходимым. Немецкая администрация должна поэтому в любом случае быть малочисленной; областной комиссар должен работать с местными должностными лицами; ни в коем случае не должно быть единой администрации вплоть до генерального комиссара или рейхскомиссара» [9].
Справедливости ради стоит сказать, что кроме таких откровенно репрессивных мер, немецкое правительство прекрасно понимало, к чему ведет долгое совместное нахождение солдат и местного населения.
В первые месяцы после ухода фронта на восток Могилёвская комендатура принимала решительные меры по прекращению разгула грабежей, мародерства, бандитизма и воровства, налаживанию разрушенного военными действиями городского и сельского хозяйства. Под страхом смерти было приказано немедленно сдать разграбленное имущество, товары и продукты из магазинов, складов, баз, учреждений, незанятых квартир, сельхоз инвентарь, коров, лошадей и т.д., а также военную технику и амуницию, оставленную Красной Армией и Вермахтом. Показательным можно считать случай, разобранный городской управой 13 сентября 1941 года, когда заместитель начальника 7-го жилищного района И.К. Овсянников присвоил пианино при конфискации имущества из квартиры гражданки Лаптевой Я.Г.: «Учитывая чистосердечное признание чиновник - вор снят с должности без права работы в государственных учреждениях, на него наложен крупный штраф» [9].
Приказы запрещали под страхом смерти оказание помощи и приюта советским бойцам, коммунистам, евреям, военнопленным, партизанам. Запрещалось пить воду из колодцев, которые использовали немцы, держать голубей, плавать на лодках по Днепру, пользоваться велосипедами, ближе чем на 100 метров подходить к железной дороге.
Населению было приказано сдать оружие, боеприпасы, бинокли военного образца, радиоприёмники, патефонные пластинки на еврейском языке и революционного содержания.
Были приказы и распоряжения Управления службы порядка города Могилева, запрещающие без санкции гестапо, за исключением коммунистов и евреев, а также о недопущении пьянства, мародерства, присвоении имущества, посещения солдатами в форме в служебное время рынков. За это и другие проступки многие блюстители службы порядка увольнялись и строго наказывались. Немецкие военнослужащие, уличённые в изнасиловании, приговаривались к расстрелу.
Власти установили условия лесопользования, рыбной ловли, охоты, выделения неиспользуемых земельных участков для городского населения в размере 6-10 соток для производства овощей для собственных нужд. Установили плату за пользование холодной и горячей водой, канализацией и т.д. Кстати, практически вся, даже обязательная сдача населением товаров или продуктов оплачивалась, за исключением реквизируемого имущества.
Выделялось оконное стекло, строительные материалы и пустующие помещения, в случае разрушения жилья, пострадавшим от бомбёжки и обстрелов.
Для оказания помощи «потерпевшим и пострадавшим от военных действий» была создана соответствующая комиссия, действовавшая до 6 декабря 1941 года.
Бургомистру предписывалось строго следить за чистотой и санитарным состоянием города.
Организовывалась частная торговля, мелкокустарное производство, восстанавливалось промышленное и сельское хозяйство, устанавливалось обязательное обучение детей от 8-15 лет, вводилась обязательная трудовая повинность детей и молодежи с 15-20 лет.