К народным поверьям о явлениях и действиях духов относятся поверья о телесном сообщении духов с людьми. Это поверье было известно и в древности; в Средние века оно несколько изменило характер вследствие изменения направления в развитии.
В древних языческих религиях мы очень часто встречаем веру в телесное общение богов с людьми. Большей частью волю богов о том, что известный бог желает иметь общение с известною женщиной или девицей, объявляли жрецы. Мужья и родители охотно отпускали жен и дочерей в храм, считая это благоволением богов и предзнаменованием счастья семейства. Жрец проводил в храм приглашенную особу и оставлял одну ночевать в храме. В глубокую полночь являлся к ней бог и проводил с ней некоторое время. Родившееся после этого дитя считалось отродьем, отраслью, отпрыском племени богов, полубогом. Обычай этот существовал у многих древних народов, особенно же у персов и египтян. Бог Бел или Ваал особенно часто осчастливливал многих своим посещением. О многих знаменитых лицах известно, что они произошли от богов именно таким образом. Говорят, будто таким образом родился Александр Македонский. К его матери бог сам явился в дом. Впоследствии времени узнали, что это был самый недобросовестный, самый низкий обман легковерных со стороны ловких негодяев-жрецов, и теперь никто не верит, что боги сами требовали к себе известных особ; всякий считает это проделкой жрецов, смеётся и жалеет легковерных. Из греческой мифологии известно, что Зевс очень часто посещал смертных с этой целью; то он превращает известную особу в корову, ворону, то нисходит на нее золотым дождем и т. п. И поступает так потому, чтобы не узнала этого его ревнивая жена (она же и сестра) Юнона. Другие боги, как низшие, так и высшие, следовали примеру Зевса, хотя реже и с меньшим успехом. Словом, история Олимпийских богов полна подобных скандальных рассказов. Об Энее известно, что он произошел от бога таким же образом. Все римские оргии и вакханалии напоминают об оргиях богов со смертными. В Риме было целое общество девиц, посвятивших себя посмертному девству и служению при храме. Это были весталки. За несоблюдение обета, за нарушение девства, они строго наказывались. Чтобы избавиться от наказания, весталки, в случае нарушения девства, говорили, что боги посещали их за святость их жизни.[69]В настоящее время все рассказы эти считаются вздором, произведением фантазии, обманом жрецов, игравших роль богов, весталок, желавших избавиться от наказания; не смотря однако же на всю нелепость этих басен и обмана, в Средние века допускали возможность их, только в измененном виде, как сейчас увидим.
Торквемада говорит, будто в его время в Сардинском городе Kaглиаpи одна девушка была увлечена демоном и состояла с ним в распутной связи, что она за это была арестована инквизицией и приговорена к сожжению, которое она и потерпела, в надежде освободиться от своего любовника и спастись. Тут же Торквемада рассказывает такой случай: один молодой человек из хорошего дома предложил руку одной молодой девушке. Демон, приняв вид этого молодого человека, явился этой девушке, дал ей обещание жениться на ней и нарушил ее девство. Про обман девушка узнала только тогда, когда узнала от действительного жениха, что он в то время, когда демон в его образе давал ей обещание жениться, и нарушил ее девство, находился на пятьдесят часов расстояния от нее, и ничего не знает обо всем случившемся. Обманутая девушка пошла в монастырь и понесла здесь покаяние за двойное преступление, за невоздержание и сообщение с демоном.
В жизнеописании св. Бернарда читаем[70]: в Бретани, в Нанте одна женщина имела, или воображала, что имела общение с демоном; он посещал ее ночью, даже в то время, когда с ней спал ее муж. Целых шесть лет продолжалось это общение: по прошествии этого времени, она почувствовала наконец отвращение к этой связи и покаялась в ней перед священником. По совету священника она совершала много благочестивых дел как для того, чтобы загладить преступление, так и для того, чтобы избавиться от несносного любовника. Муж ее, узнав обо всем этом, оставил ее, не желая более иметь с ней никакой связи. Однажды сам демон предупредил ее, что скоро в Нант прибудет Св. Бернард, и потребовал, чтобы она не обращалась к святителю, потому что, говорил он, аббат ничем не поможет ей; что если она будет говорить с ним, то это послужит только к её вреду, потому что он, её жаркий любовник, сделается в таком случае её жестоким врагом. Св. Бернард утешил несчастную женщину и посоветовал ей перед сном ограждать себя крестным знаменем и класть возле себя на постель жезл, который он сам ей дал. Если опять придет демон, говорил святитель, ты не бойся, пусть делает, что хочет. Демон действительно опять явился, но уже не мог приблизиться к ее постели; он начал изрыгать ей угрозы и сказал ей, что когда уедет Бернард, он опять явится к ней для того, чтобы мучить ее. В следующее воскресенье Св. Бернард вместе с епископами Нантским и Шартрским отправился в соборную церковь; здесь он роздал зажженные свечи всему народу, которого собралось большое множество, потом во всеуслышанье рассказал странную историю, произнес заклятье на злого духа и во имя Ииcyca Христа повелел ему никогда более не приближаться ни к указанной, ни ко всякой другой женщине. Каждый из присутствующих потушил свою свечу, и власть демона была сокрушена.
Приведенные рассказы, передаваемые с такой обстоятельностью, по-видимому, дают основание верить, что во всем, что рассказывается относительно телесного сообщения демонов с людьми, есть своя доля правды; но если присмотреться к делу повнимательнее, то оказывается, что все это не более, как дело в высшей степени расстроенного воображения и предрассудка![71]Св. Бернард на душу женщины действует прежде всего тем, что дает ей трость и велит эту трость класть возле себя в постели. Этого уже достаточно было для первоначального влияния. Для совершенного исцеления он заклинает и изгоняет демона с возможно большей церемонией: собираются в церковь епископы, стекаются толпы народа, публично оглашается все дело; заклинается дух, погашаются свечи, все эти торжественные церемонии оказывают самое сильное влияние на душу женщины, и ее воображение её совершенно выздоравливает.
Иероним Кардан рассказывает[72]два замечательных в этом отношении примера влияния воображения. Сам он узнал их от Франциска де ла Миранда. «Я знал, рассказывает этот последний, одного семидесятипятилетнего священника, который жил с воображаемой женой, которую он называл Гермелиной, спал и разговаривал с ней, гулял с ней по улицам. Но он один только видел ее, или, лучше, воображал, что ее видит, и потому его считали помешанным. Имя этого священника Бенедикт Бейна. Он был арестован и наказан, как преступник, потому, что под пыткой сознался, что он при совершении литургии не произносил главных слов священнодействия, что он давал женщинам частицы Св. даров для какого-то безбожного употребления их, сосал кровь детей и проч.» Во всем этом он сознался под пыткой.
Другой священник Пикета, говорят, тоже жил с демоном, как с женой, и в течение целых сорока лет имел с ним телесное сообщение. Этот священник был жив еще во время Франциска де ла Миранда, передавшего рассказ о нем.
Это поверье существует еще и теперь в захолустьях. Одна барыня не шутя уверяла меня, что к ее горничной часто являлся злой дух, беседовал с ней и имел с ней преступные связи до тех пор, пока она не созналась священнику, который простил ей ее преступление и не заклял духа, который с этого времени прекратил свои посещения. Священник, знавший не хуже барыни и понимающий лучше ее дело, объяснял это так: «Горничная спала в постели, лежа на спине, в комнате, наполненной нечистым воздухом, потому, что это была кухня, пекарня и пр. Девушка была 22 лет, полнокровная, здоровая, мечтавшая о замужестве, и с этими мечтами засыпавшая, как сама созналась». Очень естественно, что она сонные грезы принимала за действительность. Что она во сне говорила с воображаемым демоном, в этом нет ничего странного, ведь мы часто говорим во сне. А думала, что имеет общение с демоном потому, что в действительности не видела мужчины похожего на того, который являлся ей ночью.
Другой факт еще страннее. К молодой вдове очень часто являлся ночью умерший муж, беседовал с ней, имел с ней плотское сообщение, приносил иногда подарки: платье, платки, бурнус и т. п. и даже деньги. Члены семейства почти всегда видели, как он входил к жене и уходил, слышали тихий разговор и пр. Молодая вдова искренно убеждена была, что лицо, являвшееся ночью, был её умерший муж, и была очень рада этим посещениям, как потому, что очень любила мужа, так и потому, что он приносил ей подарки. Одно только ее беспокоило, именно то, что он страшно наскучивал ей каждый раз своими любезностями. Но еще более беспокоились родные и доложили священнику, который сначала хотел подействовать на нее убеждениями в том, что это все вздор, что это болезнь, развившаяся вследствие сильной тоски по умершему мужу. Но вдова и ее родные опровергли его фактом, указав на подарки, и этим поставили его в тупик.
Священник избрал другой путь для достижения цели; он начал угрожать ей церковной епитимьей, если она не прекратит общения с умершим, вечными мучениями и т. п. Вдова обратилась за советом к бабам, которые посоветовали ей насыпать в миску конопли, положить горячих угольев, насыпать конопли в пазуху и когда явится покойник, вынимать из пазухи коноплю, раскусывать ее, чтобы она трещала в зубах и бросать на раскаленные уголья: когда же спросит: «что это?» нужно было отвечать: вши одолели. Священник между тем произнес на умершего проклятье, чтобы впредь не являлся. Ночью, когда явился умерший, было совершенно темно на улице, а в доме, кроме темноты, смрад и дым. Явившись, умерший начал упрекать жену в ее недобросовестности, грозил убить ее и отнять у нее все, что подарил. Испуганная вдова впала в обморок тем более, что этому способствовал дым и вонь. Очнувшись от обморока, вдова ничего не нашла из подарков. Между тем когда мертвец уходил с забранными подарками, спавшие в чулане и разбуженные шумом родные вдовы, слышали, как умерший ударился в стену, конечно впопыхах, и как затрещало у него платье. На другой день нашли кусок, оторванный от полы поддевки, задетой за гвоздь, вбитый в стену. Последнее обстоятельство открыло милого покойника. Помещичий конторщик, человек женатый, давно ухаживавший за женой умершего без успеха при жизни мужа, теперь думал достигнуть цели. Когда он через неделю после смерти мужа обратился в окно к вдове с просьбой пустить его в дом или по крайней мере объясниться с ним у окна, вдова, постоянно думавшая и засыпавшая с мыслью об умершем муже, будучи пробужденной стуком в окно во время сонных грез о муже, решила, что это умерший муж вздумал посетить ее, сильно испугалась и закричала. Ее крик разбудил семью, которой она объяснила, что к ней являлся умерший и просился к ней, что она испугалась и закричала. В деревне на другой день разнесся слух, что умерший муж являлся ночью к вдове. Конторщик, конечно, узнал об этом и воспользовался слухом. Явившись в другую ночь, он разыграл роль умершего, объяснил ей, что он по прежнему ее любит, что будет посещать ее по ночам, и будет приносить ей подарки, и тут же подал ей через окно ситцу на платье. Обманутая жена приняла конторщика за мужа тем более, что конторщик был во многом похож на умершего. Эти посещения продолжались до тех пор, пока священник не потребовал этого от вдовы. На вопрос жены, не раз замечавшей, как муж ночью уходил — на вопрос: куда он ходит по ночам? — он отвечал: «ходил посмотреть контору». На другой день после скандала у конторщика был разбит висок и оторван кусок полы в поддевке. Это несчастное обстоятельство конторщик объяснял жене так: «когда я подошел к конторе, то заметил здесь какого-то человека; я крикнул на мошенника, который ударил меня в висок палкою, и когда я начал кричать, он бросился бежать, оставив узел. От боли и испуга я побежал в комнату и задев за дверь поддевкою разорвал полу». Жена его передала это несчастье другим и история через два дня открылась. Дело кончилось тем, что конторщика наказали розгами и лишили места.
Таких фактов можно бы привести очень много, но это была бы слишком скучная история потому, что все эти факты похожи один на другой, как различные вариации на одну и ту же тему.
Одни из них были обманом несчастных со стороны ловких негодяев. Мы видели, как бессовестно языческие жрецы обманывали неопытных, не знавших, что роль богов разыгрывают жрецы, требуя в капище известных женщин или девиц, для удовлетворения своей постыдной страсти. Жрецы за этот низкий обман оставались безнаказанными, а особы, приглашенные в капище, считались любимицами богов потому, что никто не знал проделки жрецов.
В Средние века к делу относились иначе. Считая всех тех, которые говорили, что имеют телесное общение с духами, людьми нечистыми, колдунами и колдуньями, их мучили, резали, жгли, не исследовав хорошо дела. Почти во всех следствиях над ведьмами в Средние века, показывается, по сознанию ведьм, что дьявол одет в черное платье, носит на голове шляпу с перьями, и сидит на огне, но лошадиных ног не имеет. Католические безженные священники и другие проказники, конечно, в длинные зимние вечера всего удачнее разыгрывали роль странствующих демонических рыцарей. Между тем несчастных, воображавших, что имеют сношения с демонами, мучили, пытали и казнили. Кроме обманов среди осужденных было много помешанных, которые только воображали, что имеют сообщение с демонами, тогда как на самом деле ничего подобного не было.
Инквизиционный суд должен был бы основательно рассматривать дела и тогда уже решать судьбу обвиняемых, а не вести судебного процесса наобум. Если бы дело было ведено таким образом, то открылись бы только обманы и помешательства, и тогда бы нужно было казнить не обманутых, а обманщиков; помешанных же излечивать, как это потом и делали, излечивая их простым и естественным способом. У помешанных освежали кровь, очищали их организмы от дурных соков, занимали их воображение постоянно новыми впечатлениями, развлекая их, возбуждая в них новые и новые суждения, и таким образом не давали им времени заниматься их вздорными фантастическими бреднями и сосредоточиваться на одном и том же предмете помешательства.
В заключение мы только пожалеем о том, что инквизиторы не могли сообразить того, что духи, как таковые, по самой природе своей, не имеют возможности телесно сообщаться с людьми.
Часть II
«Глаз есть самое обманчивое орудие чувств.
После глаза, ухо есть самое обманчивое орудие чувств»
Сэр Давид Брюстер.
Чувство зрения и слуха необразованность неразвитость и воображение были обильнейшими источниками обманов, иллюзий, фантасмагорий и заблуждений, суеверий и предрассудков. Неразвитое, необразованное воображение, под влиянием и при содействии органов зрения и слуха, породило бесчисленное множество поверий о домовых, леших, водяных, о привидениях и о явлениях отошедших душ.