Комментарии – воспоминания
Мои приключения, связанные с Арменом Григоряном и группой «Крематорий», напоминают кадры из битловского фильма «Magic Mystery Tour». С той лишь разницей, что у нас не было раскрашенного в психоделические цвета автобуса, собственного карлика и толстенной тетушки, путешествовавшей бок о бок с Ринго Старром.
Те дни были полны бесшабашности, беспечности и неожиданных поворотов жизненного сюжета – вплоть до съемок в очень стремном (на мой взгляд) фильме, получившем название «Тацу» или «Гончие псы». Именно Григоряну пришла в голову шальная мысль пригласить меня на роль матушки главного героя. Режиссер не сопротивлялся, хотя по глазам его было видно, что задуманный им и сценаристом образ современной эгоистки-матери в моем воплощении превращается в ничто. Судя по всему, по их замыслу капризная фрау должна была быть похожей на некое подобие Мерилин Монро, уметь изящно сползать с кресла на пол, воркуя с новым возлюбленным по телефону – даже предполагалось ее передвижение на пятой точке по ковру в процессе интимной беседы. Для такого изящного сползания на паркет кресло оказалось чересчур высоким… Явно не хватало аксессуаров типа меховой горжетки, или длинного мундштука с дымящейся сигаретой, или доброй полудюжины футлярчиков с губной помадой – бросаться в непутевого сына, явившегося домой в самый неподходящий момент. Съемки в странной пустоватой квартире заняли всего несколько часов, без особого заучивания текста и репетиций.
На озвучку роли меня почему-то не позвали. Видать, режиссер и оператор затаили на меня глубокую обиду за опошление их высоких замыслов. И сыгранная мной недомаманя сипела с экрана совершенно не свойственным мне голосом, вызвав гомерический хохот собравшейся на просмотр вроде бы андеграундного шедевра тусовки…
Однако моя явная несовместимость с кинематографом не смутила Григоряна.
- Думаю кое-что поставить, - после выхода «Тацу» сказал он, - и там есть роль Марии Магдалины…
Его выразительный взгляд разбился вдребезги о мою железобетонную неприступность.
- Хватит с меня панка! – отрезала я, - Где Мария Магдалина и где я?!
Но неутомимый Друг по кличке Черная Шляпа, видимо, задался благородной целью явить миру все мои скрытые таланты и возможности, помимо рифмоплетения на заданные музыкальные размеры.
- Выйдешь на сцену и споешь как Дженис Джоплин! Под фонограмму… На нашем 15-летии в Горбушке.
- Да я же не умею! – с одной стороны, меня раздирал приступ гомерического хохота, с другой – ужас перед микрофоном… Я тогда еще не знала, что в той же Горбушке спустя какое-то время выйду с группой «Мастер» петь «Heavy Lambada», но, заметьте, вживую! А тогда каково это было – оскорбить фонограммой обещавший стать эпохальным концерт, где с весельчаками «крематорцами» должна была петь великолепная Ольга Дзусова!
- Ничего, сумеешь! – по-командирски отчеканил Армен, - выбирай песню и вперед!
Не буду кривить душой – пару раз мне снилось, что я – Джоплин. Точно такая, какой я видела эту взрывоопасную певицу в черно-белых документальных кинолентах о золотых 60-х, или в красочных фотоальбомах с отретушированными героями той рок-эпохи. Кое-кто из знакомых даже находил между нами внешнее сходство.
Я и сцену помню, на которой стояла, в одном из своих «джоплиновских» снов. Не «Олимпийский», конечно, не московский «Крокус-Сити», а так, небольшой клуб где-то на окраине неопознанного мною бывшего индустриального города. А какой у меня был голос! Голос настоящей Дженис! А какое было произношение! Не смущало даже то, что почему-то во сне ноги мои не касались дощатого настила – я парила у микрофона, словно… сейчас подберу слово… словно привидение.
По моему глубокому убеждению, воображение вечно подвыпивших фанатов «Крематория» могла потрясти лишь одна песня – «Me and Bobby McGee», незамысловатая история взаимоотношений героини с неким Бобби, знающим все секреты ее души…
Но на репетиции перед концертом Григорян мой выбор песни категорически отверг.
- Драйва маловато, - кайфа не будет. Протесты не принимаются. Давай-ка «Move Over».
(Кстати, относительно отсутствия драйва и кайфа от истории про Бобби МакГи, я до сих пор не согласна. Все в этой песне есть – и секс, и драгс, и рок-н-ролл).
- Слов не знаю… всех, - слабо сопротивлялась я, делаю последнюю попытку поиграть в Джоплин согласно собственному разумению.
- Микрофон надо поднести поближе к губам, никто ничего не заметит. Снимать крупным планом тоже не будут.
«Ох, забросают меня пивными банками, ох, забросают. – нервно пульсировало в готовом разорваться на тысячи кусочков мозгу, - вот стыдоба-то будет! Банкой… в лоб… Хрясь!»
До обморочного состояния страшась позорного фиаско, я все же выскочила на сцену – в клешах а-ля Джоплин, в рубахе а-ля Джоплин, в очках-велосипедах. Вцепилась в микрофон и...
Зал взревел. «Крематорский» скрипач Слава Бухаров (бывший по фильму «Тацу» моим родным непутевым сыном) стал пунцовым от смеха и упал лицом на ни в чем не повинные белые костяшки клавишных, за которыми в тот момент сидел. Григорян в полумраке закулисья ухмылялся – то ли злорадно, то ли ободряюще. Разве можно было разглядеть эмоции зачинщика этого безобразия, будучи в полнейшем угарном помешательстве?!
Группа «СС-20», изображавшая джоплиновский аккомпанирующий состав, отжигала так, как не делала этого на собственных концертах. Правда, барабанщик - по кличке Кошмарик - появился за установкой с некоторым опозданием, когда фонограмма уже звучала. Но никто конфуза не заметил.
Уж не знаю, подглядывала ли за нами Дженис, на минуточку отлучившись из параллельного мира в Горбушку, чтобы по наущению членов «Клуба 27» полюбоваться на безумствующих под ее фонограмму русских. Тогда еще экстравагантная англичанка Эмми Уайхауз была жива и здоровехонька и не примыкала к братству Роберта Джонсона, Брайана Джонса, Джимми Хендрикса, Джимми Моррисона и бедняги Курта Кобейна, почивших тем или иным способом в довольно юном возрасте. 27 лет - не так уж много для человека, чтобы ему перестать доверять! И, стало быть, компанию Джоплин составить не могла, а то бы точно вместе закатились бы поглумиться надо мной в образе жалкой, бедной копии переместившейся в иной мир в 1970 году певицы.
Как бы то ни было, запаха любимого виски Джоплин я не ощущала. А, может, хриплоголосая дива, дышала в другую сторону? Интересно, у призраков есть запах перегара?
Триумф был полный. Ни одной пивной банки в мою сторону запущено не было. В зале никто фонограммного трюка не понял. В гримерке музыканты покатывались со смеху. Сергей Галанин из группы «Серьга» предложил запустить тур по клубам:
- Споешь за Джоплин и Сьюзи Куатро. А я буду твоим директором. Штука баксов в неделю обеспечена!
Неплохие, кстати, деньги по тем временам. Лишь один журналист, бывший, видимо, в курсе творчества американской певицы, сделал, как говорят, «большие глаза» и тихо произнес, чтобы не обидеть: «Это было ужасно!» На свой счет я не обольщаюсь. Скорее всего, он был прав.
Между тем комедия продолжалась в фойе, где верные устроителям концерта личности продавали всякую атрибутику и диски. К ним подходили разгоряченные концертом люди и всерьез спрашивали запись «Move Over» в моем исполнении.
- Может, дис о к Дженис Джоплин возьмете? – ехидно спрашивал продавец.
- Не, нам то, что Пушкина сейчас спела…
Да, этот удар был похлеще того, как если бы кто-то залепил мне в лоб пустой банкой! Столько лет, издавая хип-рок-альманах «Забриски Райдер», рассказывать о той же Джоплин (и об остальной компании из 27 Club), приводить ее полную дискографию, и получить в результате вот такое! «Получай, Марго, гранату!». Имело место наглядное и поучительное для некоторых «учителей» крушение идеи музыкального просветительства.
Только сейчас мне пришла в голову мысль – а что было бы, выйди я тогда на сцену и спой под фонограмму Джима Морррисона, скажем, «People Are Strangе»?
Много раз я слышала от знатоков старой доброй рок-музыки о фильме «The Rose», вышедшем в 1979 году, основанном на биографии Дженис. Изначально называться он должен был по-другому, с полной отсылкой к Джоплин, но, как водится, внезапно разбогатевшие родственники умершей певицы встали на дыбы, и кинематографический рассказ получился о жизни некой Мэри Роуз Фостер. Раздобыла я этот фильм не так давно с помощью старого знакомого, написавшего, кстати, предисловие к этой книге.
Посмотрела один раз - достала джоплиновские альбомы и наслушалась их до одури... Посмотрела второй раз, третий. В общей сложности получилось шесть или семь просмотров, с тихими рыданиями, всхлипываниями, прыжками в омут воспоминаний – босиком, сняв новенькие туфли, безудержно хиппуя, иду по заплеванному тротуару Калининского проспекта, внушая себе, что жизнь прекрасна, удивительна, если есть Жемчужина Дженис, хотя малыш Брайан Джонс уже утонул. Или его кто-то прикончил, история темная. (То же самое приключилось у меня и с «Рестлером» с Микки Рурком в главной роли – те же семь просмотров, чтобы в очередной раз удостовериться, что судьба музыкантов так похожа на судьбу Рэнди Тарана).
Актриса Бэтт Мидлер, известная под сценическим именем Божественная Мисс М., внешне не очень-то похожая на героиню моих снов, удивительно точно подхватила трагическую нотку судьбы Джоплин: сначала отверженность, потом признание и непрерывность одиночества, вытягивающего все жизненные соки, сводящего с ума.
- Куда вы все уходите?! Куда же вы все уходите?! – отчаянный крик Роуз-Джоплин причиняет чувствительным натурам настоящую пронзительную боль. Действительно, куда все уходят? Те, с кем так славно жилось и дружилось? С кем сочинялось? Игралось и пелось? Не умираете, просто уходите, и мы теряем такую, казалось бы, прочную связь.
- «Куда вы все уходите?» Потрясающе трагическая фраза, - задумчиво произнес Валерий Кипелов, которого я уговорила посмотреть этот старый фильм, - а, знаешь, мои музыканты не прониклись сюжетом вообще, не поняли.
Увы. «Не поняли». Может, им бы чуть-чуть зацепиться крыльями за ТОТ горизонт, за который заглядывают не только другие любопытствующие рокеры, но и писатели, создатели новой прозы. Взять бы тех же Йена Бэнкса, Пелевина или Прилепина… О Стивене Кинге и говорить нечего - рок-н-ролл и даже хэви-метал. Нон-стопом.
Буквально на днях, в октябре 2013-го, на одном дыхании, у меня сочинился «Блюз для Роуз» - запоздалое раскаяние в фонограммном исполнении песни Дженис Джоплин. Да, раскаяние и новое приглашение заглянуть в мои сны. И, возможно, спеть со мной дуэтом. Хотя бы там. Вместе проглотить радужную таблетку самой настоящей рок-радости и - в Вудсток, на разрисованном вертолете.
БЛЮЗ ДЛЯ РОУЗ
Introduction
Роуз, девушка с редким именем Роза,
С медно-красными волосами,
Убежала однажды из дома без спроса
С бродячими музыкантами и циркачами…
А что делать одной в умирающем городе,
Где разбитые стекла под ногами, как снег,
Где ни музыки нет, ни простора, ни скорости?
Оставаться? Пропасть в летаргическом сне?
Лучше спеть миру блюз.
Лучше выплеснуть блюз,
Свою взрослую грусть,
Непонятную вечную грусть
Одиночества сердца,
Одиночества тела,
Одиночества разума.
В свете бьющих лучей кровью вскормленной славы
Раздевать свою душу, отдавать всю себя,
Погружаться в экстаз, как в поток жаркой лавы
И выкрикивать в зал заклинанья-слова,
А потом плыть и плыть по запретному морю,
Или в небе алмазы, не считая, срывать,
И однажды на сцене оказаться немою
Тенью прошлой себя, что пришла умирать,
Не допев старый блюз,
Недовыплеснув блюз,
Свою взрослую грусть,
Непонятную вечную грусть
Одиночества сердца,
Одиночества тела,
Одиночества разума.
Куда все уходят, Роуз?
Куда?
Куда все уходят, Роуз?
От тебя?
Куда же ты, Роуз?
Куда?
Ты еще молода,
Ты еще…
Что же делать одной в умирающем городе,
Где разбитые стекла под ногами, как снег?