– Вот так-то, – продолжала болтать Бочка, наливая себе в кружку чай, – на одной злобе долго не продержишься. Да и интересов у Примы особых нет. Кроме тряпок и украшений ее ничто не интересует, – от таких слов я немножко приуныла, подумав, что ведь и я тоже любительница украшений, косметики, парфюмерии и прочего – неужели придется со всем этим растождествляться. Между тем Бочка завершила свою обвинительную речь выводом, – но такой человек, как Прима, необходим, чтобы другие не засыпали. Только вот надолго ли хватит ее запала?
Вспомнив, что на все дали 15 минут, ученики быстро принялись за дело. Но одна из учениц все-таки осмелилась произнести вслух.
– Ну, это же невозможно, мы и за час не управимся. Тут резко открылась дверь кухни и все та же взбешенная Бочка выкрикнула еще одну небезызвестную фразу Рулона:
– Главное начать, а там будет видно! – А потом добавила: – Поняла, говно?
– Поняла, – выпалила ученица и уже больше не открывала рта на протяжении всей уборки.
Гуру Рулон никогда не церемонился с учениками, не сюсюкался как недоразвитая мамаша, а действовал всегда очень жестко и напористо. Его никогда нельзя было увидеть в размазанном, раскисшем состоянии, но, напротив, огромная сила и энергия исходили от этого удивительного человека. Потому все, кто находился с Мудрецом, словно оживали после долгой беспробудной спячки, накачивались его энергией и постепенно становились жесткими, яркими и активными. И те ученики, которые находились рядом с Учителем, сильно отличались от тех, кто видел Гуру раз в неделю, раз в месяц, а тем более раз в год, не говоря уже о тех, кто совсем никогда его не знал. Потому между учениками никогда не было педерастических обращений, оканчивающихся на -ечка, -енька и тому подобное, но тебя называли не иначе как свинья, говно, сука, мразь, а за особые заслуги: Бочонок с говном, Хитрощелая, Монашка – пизда на распашку и тому подобное. И все это делалось с определенной целью, чтобы человек не мнил о себе всякую херню, что я Наполеон, я Великий, я Святой, а осознавал свою ничтожность и беспомощность, уже реально, созерцая те говняные процессы, которые происходят в его тупой тыкве, и открывался Великой Божественной Силе, которая способна сотворить из говна конфетку. К тому же, если тебя называют говно или свинья, первое, что ты делаешь – это обижаешься, как последняя скотина. «А на обиженных хуй кладут», – замечал Рулон. Раз вылезла из тебя эта параша, вот и славненько, есть с чем поработать…
– Ну, что, свиньи, все готово? – спросила Бочка, вылетев из кухни, вся потная и взлохмаченная.
– Да, – хором ответили свиньи.
– Теперь быстро расстилать скатерть и раскладывать хавало, – последовала следующая команда.
Быстро расстелив на полу скатерть, ученики принялись раскладывать разные вкусности, которые Бочка бешено кульками вышвыривала из большого рюкзака: печенье, сушки, яблоки, мороженое, вафли, торты…
В Рулон-холле строго выдерживалась иерархия. Младшие беспрекословно подчинялись старшим, а последние – еще более старшим, ибо: «Где равенство, там война, а где иерархия, там мир», – учил Великий Рулон. Пока младшие ученики готовили общий стол, Бочка сама накрывала все для Учителя. Аккуратно она выставила на столик красивый чайный сервиз, положив в кружечку серебряную ложечку и несколько пакетиков чая. На блюдце она положила красивые кусочки торта и вафли. А в большой расписной чаше вынесла фрукты.
– Так, теперь быстро все в ванную приводить себя в порядок и усаживаться за стол.
Толпа самок ввалилась в ванную, совмещенную с туалетом, прихватив с собой сумки и пакеты с косметикой. И как обычно все разместились по местам. Трое человек сразу залезли в ванну и быстро стали доставать наряды. Еще трое ринулись к маленькому зеркалу, выталкивая друг друга. Одна самка уселась на унитаз, сразу совершая два действия, малюя свою рожу и опорожняя мочевой пузырь, другая встала на табурет, случайно там оказавшийся.
Я же, попав впервые в такую ситуацию, по-страшному тормозила. Кое-как найдя место в углу, я забилась туда и достала косметику. Но не имея ни малейшего представления, как что и куда мазать, я стала смотреть, как это делают другие. Одна баба взяла помаду, намазюкала ею щеки и растерла как у клоуна.
– А это зачем так? – спросила я у нее, так как впервые видела, что так красятся.
– Так делают все жрицы, это дает большую энергию! – получила я ответ. И следуя примеру знающей ученицы, я стала делать то же самое. Кое-как размазав помаду по щекам, я стала подводить глаза карандашом, но никак не могла провести ровную линию, поэтому глаза получались постоянно кривыми и перекошенными.
– Ха, ха, ха, – не удержалась Ирхен, – Давай я тебе помогу. И одним движением провела ровные контуры.
– Круто, как это у тебя получается? – спросила я.
– Да, тренироваться просто надо, дура, – не без гордости ответила Ирхен. Дальше я принялась вырисовывать брови, стараясь сделать их такими же широкими и длинными как у всех. Но опять ни хуя не выходило.
– Еб твою мать, какой пидор придумал эту косметику, – закричала я, уже успев вспотеть от этого нелегкого занятия. Кое-как намазавшись, Хиппа стала напяливать так называемый наряд. Ни к селу ни к городу, она натянула на себя ушуистский костюм: огромные черные шаровары, сверху черное кимоно и на голову хайратник, так как обожала заниматься ушу.
– Ты че, ебнулась? – оценила Ирхен ее прикид.
– Ты че? – уже обиженно спросила Хиппа, только теперь заметив, что все самки были наряжены, либо в какие-то цветные яркие ткани с украшениями, либо мини-юбки с ажурными блузками и тому подобное.
– Тебя же жрицы обосрут, а Учителю это вообще не понравится, – подытожила Ирхен.
– А что мне теперь делать? – совсем охуев, спросила Хиппа и рассказала, как в седьмом классе на Новый год она приперлась в костюме цыгана Будулая, в то время как ее одноклассницы шили специальные вечерние платья для такого случая. И вся школа над ней ржала. Но тогда ей было на всех насрать. И она делала все, что ей нравилось.
Но данная ситуация была намного серьезней, так как в Рулон-холле все делалось для самосовершенствования, включая макияж и наряды. Поэтому Хиппа стала ощущать сильный дискомфорт и неловкость.
– Эй, говна. Вы че утонули там? Уже Учитель пришел, быстро все за стол, – орала Бочка, барабаня в дверь.
Толпа самок с грохотом вывалила из ванной и помчалась усаживаться за стол, стремясь сесть поближе к вкусным тортам и другим яствам, которые я видела только раз в год, а некоторые другие только в фильмах или в журналах. Я удивлялась, как это здесь так много всего, ведь ебанутая мать учила меня, что такие торты можно есть только на Новый год и вообще, так едят только нехорошие, богатые люди. А мы, серые мыши, должны питаться скромно. Она рассуждала, как хреново люди жили в войну и призывала и меня мотать на кулак сопли.
Тут я впервые близко увидела самок Учителя. На каждой из них был одет шикарный наряд, подчеркивающий индивидуальность жрицы. На руках красовались оригинальные браслеты и кольца, а сверкающие ожерелья, со вкусом подобранные, украшали шею и грудь. Блестящие черные волосы жриц были пышно расчесаны и уложены в необычные прически, красоту которых дополняли серебристые ленточки, заколки или цветы.
Жрицы были ближайшими ученицами Гуру Рулона и воспринимали Великую истину непосредственно от самого просветленного Мастера. Сейчас они стояли по бокам дивана, на который должен был сесть Рулон. Тут же был магнитофон, из которого доносилась веселая музыка. По залу были расставлены свечи и их пламя, освещающее комнату, создавало мистическую обстановку. И в такой таинственной и в то же время радостной атмосфере ученики с нетерпением ожидали появление любимого Гуру. Я впервые попала на эту долгожданную встречу, о которой так долго мечтала и думала каждый день. Но чтобы попасть на подобную встречу, человек должен быть готов, должен быть открыт своим сердцем, чтобы воспринять ту Великую Истину, кою передает Мастер. Ничего подобного я никогда не видела в жизни, да и не могла увидеть. Ведь до этого я привыкла воспринимать духовность только в очень узкой и убогой форме, наподобие того, что духовный человек это тот, кто никогда не говорит плохие слова, никогда не злится. Ярко не одевается и не красится, ведет себя очень скромно, застенчиво, никому ни в чем не отказывает, короче говоря, полная овца. Я никогда и не думала, что духовность может проявляться и через маты, и через сексуальные наряды, и через огромный стол со множеством вкусностей. Поэтому первая реакция – шок, несостыковка реальности с мамкиными сказками, но постепенно оригинальность всего, что происходило в Рулон-холле все больше и больше стала притягивать меня.
– Ебать мой хуй, вот это пиздато, – подумала я, – наконец-то я попала в то место, где не только не запрещают материться, как все остальные мыши, но говорят, что это делать необходимо, так как маты, оказывается, – это русские мантры, используя которые человек поднимает энергию и становится жестче и собранней, а значит – нормальней.
– Эе, Эе, кхе, кхе, вот и больной старик пришел, – вдруг неожиданно послышался чей-то голос, действительно похожий на старика. Услышав знакомый голос, радостная толпа учеников взорвалась бурными аплодисментами и криками, приветствуя этого странного «старика». Еще не врубившись в то, что происходит, я растерянно тоже стала хлопать, как все, и глупо улыбаться.
«Больной старик» был одет во все черное: черная рубашка, черные штаны и черные носки, что создавало яркий контраст со светлой головой, на которой почему-то не было ни единого седого волоса, как у всех стариков. Загадочный «старик» вышел из кухни, согнувшись в три погибели и, опираясь на руку какой-то красивой женщины, непохожей на всех остальных. Кое-как добрался до дивана и с помощью жриц сел на него, скрестив ноги. Скривив нижнюю челюсть, он стал слегка потрясывать головой подобно тому, как это делают древние, очень древние старики. Хотя лицо этого «старика» было далеко не древним, на нем не было не единой морщины, но все его манеры, его поведение и голос говорили о том, что это действительно «больной старик».
– Брррр, что за чушь, – пристально смотря на этого необычного человека, подумала я, нихуя не въезжая в то, что происходит. И тут до меня с ужасом дошло, что это и был сам Великий Рулон. Но что с ним, почему он так выглядит, что с ним случилось? – лихорадочно вертелись мысли в безмозглой башке. Ведь я видела Гуру Рулона раньше несколько раз, правда, при других обстоятельствах, но тогда он был абсолютно нормальный и голос у него был другой. Но теперь я с большим трудом узнавала знакомые черты лица Гуру в этом «больном старике», который все еще тряс головой и что-то говорил старческим голосом. Никогда в жизни я не видела, чтобы человек настолько мог изменяться. Поэтому, первое, что мне пришло на ум, это мамкин голосок, который выдавал ответы на все вопросы «это же нездоровый человек, вот кому ты веришь!» При этой мысли волна страха и ужаса пробежала по всему телу. Но, оказалось, об этом страхе знала не только я.
– А кто, кто боится? – неожиданно спросил Рулон все тем же старческим голоском и при этом слегка раскрыл рот и, все также потрясывая головой, стал осматривать учеников, словно ища того, кто испугался. Ученики бурно радовались каждой подобной выходке Учителя и при этом вопросе снова забалдели, радостно переглядываясь.
– Это Сингарелла боится! (так звали меня в Рулон-холле) – вдруг закричала Бочка и громко расхохоталась.
– О, Сингарелла испугалась? – придурошным голосом спросил Гуру, делая вид, будто не понимает, а кто же действительно испугался.
– Нет, нет, я не испугалась! – как из пулемета выпалила я под общий смех. А про себя подумала: «вот черт, откуда они знают, что я испугалась». Мне стало жутко неудобно и неловко.
И лишь некоторое время спустя я узнала, что просветленный Мастер Рулон знал абсолютно все о человеке, не только находясь с ним в одной комнате, но и за несколько тысяч километров от него.
Но в данной ситуации я упорно стала делать вид, что все нормально и что я никого и ничего не боюсь. В этот момент я вдруг ощутила пронзительный взгляд той необычной женщины, которая появилась вместе с Рулоном. Да это же Прима, – наконец-то дошло до меня. Взгляд этой женщины сильно отличался от всех остальных. Из ее глаз исходила сила и мудрость, хотя внешне Прима выглядела очень молодой и красивой.
Боже, ну как же я могла забыть, – вдруг опомнилась Хиппа, – ведь Бочка мне только что говорила, что Учитель – это Великий сталкер, и он может перевоплощаться из одной роли в другую, смещая свою точку сборки восприятия.
– Поэтому ты должна быть ко всему готова, – наставляла Бочка, – Встреча с Мастером всегда удивительна и необычна.
Но эти слова я восприняла на уровне того, что ведь многие актеры могут играть разные роли.
Но то перевоплощение, которое я увидела сейчас, не входило ни в какие рамки мышиного представления. А когда вспомнила, что Учитель играет сталкинг, то заметила, что страх мой куда-то улетучился и теперь я стала уже восхищаться такой целостной игрой просветленного Мастера.
Наконец-то я начала постепенно вслушиваться в то, что говорил Рулон, все так же изображая больного старика:
– Я всегда удивлялся, как вам мать про принцев внушала, – говорил Гуру, обращаясь к самкам, радостно пожирающим сладости и глупо улыбающимся, – я столкнулся с тем, что мать, оказывается, давала читать какие-то «Алые паруса». И я узнавал, думал, не мог понять, что там мать внушает? И мать, оказывается, внушает такое, что якобы существует какой-то принц, который каким-то образом сам придет и тогда настанет счастье...
«Ничего себе, – подумала я, – откуда это Учитель знает, что мать мне давала читать «Алые паруса» и что про принцев рассказывала, вроде она мне это по большому охуенному секрету говорила». И стала слушать снова.
– …я всегда удивлялся, как это так, – продолжал Мастер, – все равно, что из кучи говна создалась бы печатная машинка. Это значит, что нужно не сидеть, а идти искать принца. Если мы хотим принца, то нужно подойти конструктивно. И если ты будешь сидеть и чего-то ждать, ты никогда ничего не дождешься. Кто подойдет сам? Естественно, не принц, а алкаш, проходимец. Ему не хватает на водку; само подойдет что-то неполноценное, дурное, а нормальный человек разве будет подходить?…
«Вот это круто, – обрадовалась я. Мать мне нихуя подобного никогда не рассказывала, что принца-то оказывается надо искать, а не ждать, что он сам придет. А я своими куриными мозгами никогда и не задумывалась об этом, даже близко, а как овца все верила своей тупой безмозглой мамаше, которая в свое время слушала свою не менее безмозглую дуру-мать, рассказывающую нелепые сказки про принца, которые ничего общего не имеют с реальной жизнью, а та свою и так далее».
Тем временем Рулон с еще большей энергией выкрикивал, активно жестикулируя:
– ….если нормальный человек будет подходить ко всем, то значит у него что-то ненормально, – при этом Учитель покрутил пальцем у виска, чем вызвал бурное веселье, – я сформулировал целый план действий. Мы сначала выясняем. Каков должен быть принц – богатый, умный, чтобы писал стихи или чтобы он был симпатичный. Выясняем все параметры. Затем смотрим, к какой категории людей он подходит, к какому сословию. Если богатый – бизнесмен, должно быть, если слишком умный, культурный, значит, где-то в консерватории или в подобных местах надо искать, в аспирантуре, например, то есть мы очерчиваем круг нашего поиска, где его надо искать. Потом смотрим, если это бизнесмен, значит, с ним надо говорить о бизнесе, чтобы ему было интересно. Какие у него могут быть, примерно, критерии. У бизнесмена, ну, например, женщины с длинными ногами, у них такое представление. У культурных, у них обязательно, чтобы женщина была умной, с высшим образованием…
«Черт возьми, откуда Учитель все это знает, – размышляла я, – я думала, что он только в Шамбалу летает, на облаках сидит и медитирует, а он, оказывается, знает как бабе найти мужика, как уладить семейные проблемы и еще многое другое, что касается обычной бытовухи.
«Вот это действительно круто, – восхищалась я, хлопая зенками, – ведь всю жизнь дура-мать мне говорила абсолютно противоположное: выбирать не надо, принц сам тебя найдет, сам выберет, менять себя не надо, а все говно, которое в тебе есть, показывай и если он тебя любит, то значит примет со всем говном, а если не возьмет, значит не любит, а тогда он нахуй не нужен. Вот с такой ебанутой философией жизни мать отправила меня в реальность, судя по всему, чтобы я, руководствуясь «святым заветом доброй мамы», как можно больше мучилась и страдала, вытирая сопли и мочу вонючих бомжей, а потом отбросила копыта, так и не найдя ебаного сказочного принца из «Алых парусов». И только мудрость Великого Рулона могла спасти человека, полностью запутавшегося в болоте своих вонючих мыслишек и мечтаний, если, конечно, он (человек) сам желает спастись».
Рулон не успокаивался:
– Тогда я стал долго медитировать, почему же мать внушает именно так, что именно принцем должен быть первый встречный, как-то случайно и сразу в точку попадем. Долго я над этим размышлял, за этим стоит какой-то коварный замысел и потом понял… – тут Рулон сделал паузу и поднял многозначительно указательный палец вверх, сутрировав таким образом выражение лица всезнающего философа или ученого. И это комичное выражение лица вызвало громкий хохот учеников.
– М-м-м, – промычал Гуру, – что же я тогда понял, – вновь повторил он, потряхивая головой, чем вызвал новую волну смеха.
Несмотря на Величие той мудрости, которую передавал Рулон, он всегда говорил это с каким-нибудь комичным выражением лица, кривляясь и дурачась, что всегда создавало очень радостную, веселую атмосферу, ибо в такой атмосфере истина воспринималась легче, интереснее и восторженнее. Таким образом, проще было растождествиться со всем говном, со всей ересью, которую упорно вдалбливали мыши уже столько лет.
Итак, Мудрец продолжал:
– …какие женщины поступают рационально, так, как я объяснил? Это как раз те, которые называются легкого поведения, которые не хотят иметь детей, которые как-то живут за счет кого-то и так далее. Этих женщин раньше называли гетерами, они именно так и поступали и имели такую стратегию поведения. И естественно, такая женщина детей рожать не захочет, потому что она мужиков знает, она уже детей рожать не будет, говно в колхозе таскать не станет. И поэтому они перепугались, что, значит, пушечного мяса не размножится. А если ткнуть пальцем в небо – это принц, то тогда, как бы там ни было, придется рожать детей, и она даже не задумается, надо их рожать или нет, скорей торопись – не успеешь, не успеешь, эээээ, – разошелся Гуру и произнося последние слова, бешено выпучил глаза и стал вертеть головой в разные стороны и размахивать руками, словно хотел что-то схватить. Выделывая все это, он судорожно подпрыгивал на диване, изображая быстрый бег. И настолько разогнался, что чуть было не упал на пол, но жрицы его во время поймали с двух сторон. Но и тогда Великий сталкер продолжал так же дурачиться, еще больше выпучив глаза и крича: мое, мое, мое, показывая всем этим величайшую тупость всех дур!
От такого представления ученики еле сдерживались, чтобы не намочить штаны от смеха. Одна баба аж подавилась куском торта. И уже откашливаясь, продолжала смеяться.
–…хотя я смотрю, моя мать меня в 30 лет спокойно родила и не было поздно, – продолжил Гуру, когда смех несколько утих, – быстрей, быстрей, – куда такая спешка. Обычно, когда человека хотят обмануть, чтобы он не успел подумать. Эта спешка совершенно не входит в мой рациональный план, который требует долгого выбора, присматривания, что лучше, где что брать и как лучше поступать. Оказывается, такие люди не нужны государству, потому что не будет пушечного мяса, не станут работать на заводах, они будут слишком умные, чтобы всем этим заниматься. И поэтому мать учит абсолютно противоположному. И теперь их коварный замысел нам стал ясен! – возгласил Гуру, запивая апельсиновым соком, и произнес свою знаменитую фразу: «Теперь мы все знаем! Да!»
– А вот так! – сказала одна жрица.
– А вот, что нужно! – поддержала другая.
– Истина названа! – торжественно изрекла Прима.
– Мудрец Велик! Божественен и Свят! – выкрикнули все хором и радостно захлопали.
– А кто веселится? – вдруг спросил Мудрец, обращаясь к самкам и при этом уморно вертя головой из стороны в сторону.
– Я, – одновременно выкрикнули сразу две жрицы Прима и Ирхен.
– Кто, кто? Учите меня, – переспросил Рулон теперь уже голосом маленького ребенка, смотря то на Приму, то на Ирхен.
– Я, – вновь выкрикнула Прима.
– Нет, я, – не сдавалась Ирхен.
– Нет, я.
– Нет, я буду первая танцевать, – повторяли жрицы с каждым разом все яростней и злее. Сильно сжав кулаки, они пристально смотрели друг другу в глаза. Все мышцы лица напряглись, голоса стали хриплыми и низкими. Буквально за считанные секунды жрицы превратились в диких кошек и, казалось, они разорвут друг друга на части. Веселье так резко перешло в яростную агрессивную атмосферу, что мало кто успел опомниться.
Я чуть не обосралась от страха, так как автоматически сработала мамкина установка «злиться нехорошо». Но тут я вновь услышала голос Гуру:
– Кто, кто, выбирайте, я не знаю, – проговорил Мудрец лепетом ребенка, что создавало резкий контраст происходящему.
Все самки собрались вокруг двух жриц и стали выбирать.
– Прима злобней, – сказал кто-то.
– Нет, Ирхен, она напористей, – прозвучала следующая оценка.
– Да, Ирхен, – раздавались голоса.
– Нет, у Ирхен поверхностное состояние, а у Примы настоящая злоба.
– Да, я тоже за Приму.
Так борьба продолжалась еще около пяти минут и в конце концов, после подведения итогов, Прима оказалась злее, потому первой выступать должна была она. После столь напряженной ситуации энергия у всех значительно повысилась, от чего всем стало еще веселей и радостней. Правда, были еще те, кто не мог до конца принять подобные практики просветления…
– А вы уже все так научились злиться? – спросил Учитель
– Да, нет, не совсем, только еще учимся, - последовали неуверенные ответы
– Сингарелла с Венерой уже выясняют, кто злее? – вдруг снова спросил Гуру Рулон.
Я от неожиданного вопроса и от взглядов, которые теперь устремлялись на меня и на Венеру словно кол проглотила. Но пока я тормозила и пыталась что-то промычать, активная Венера громко сказала:
– Да, Учитель, мы уже учимся.
– Вот что нужно! – одобрил Гуру, – Это самое основное, злиться мы должны учиться, чтобы мыши нас не забили и не зачморили больше уже никогда. А мать-то вас учила злиться, что она вам говорила? – спросил Учитель.
Но из младших учениц никто не решался первым начать разговор, поэтому начала жрица Ирхен. Еще несколько запыхаясь от прошедшего боя, она сказала:
– Мать мне говорила, будь доброй, доченька, ласковой, блядь, никогда никому ни в чем не отказывай, говно, блядь, сука, – злобно выругалась она, сильно сжимая кулаки. Казалось, будь сейчас ее мать здесь, она бы ей так и вмазала по роже за все хорошее.
Вообще, Ирхен отличалась своей яростью и активностью. Она постоянно культивировала агрессивное напористое состояние, что давало ей большую энергию и яркость.
– А моя покойная, – продолжала разговор жрица с духовным именем Хитрощелая, – говорила: «Злятся только плохие люди, это большой грех, кто злится, тот много болеет».
После этого все громко заржали. Но это был не бессмысленный смех ленивой свиньи, а смех, похожий на злорадный разбитной гогот хулигана. «Это истинный смех, – часто говорил Рулон, – так как он не расслабляет человека, не делает его бессмысленным растекшимся говном, а, наоборот, собирает и делает его жестким и активным».
– Все это хуйня, что злоба наживает болезни, – сказала Прима, – когда у меня было сломано два ребра, Учитель сказал мне злиться. И когда я стала злиться и активно заниматься физически, то скоро у меня все прошло. Вот так.
– А я, – поддержала беседу Ирхен, – когда встретила Учителя, вообще была инвалидом, страдала астмой и меня постоянно пичкали таблетками. И несколько лет я никак не могла вылечиться, а когда Мудрец сказал, что я должна злиться и давать себе физическую нагрузку, то моя болезнь прошла, будто ее и не было.
– Теперь мы все знаем! – радостно произнес Мастер. – Послушай мамочку и сделай все наоборот, – изрек Мудрец свою коронную фразу, которую ученики встретили радостными возгласами и бурными аплодисментами. – А сейчас, – сказал Рулон, вставляя кассету в аудиомагнитофон, – вы услышите первый концерт «Рулон Гиты», где мы собрали песни Истины. Вы будете танцевать под мудрые песни. Все радостно захлопали и завизжали.
– Был у нас такой Пета, – продолжил Рулон, произнеся последнее слово Пета как-то особенно искаженно, – дак вот он, когда был включен в Учителя, был очень активен, потому что хотел быть похожим на Рулона. И вот он сочинил очень мудрые стихи тогда, и мы написали на них музыку. Сейчас вы их услышите. Тут Мудрец нажал кнопку «play», и раздалась веселая музыка. Все сразу стали хлопать в такт этой музыке.
Вскоре раздался голос Бочки, которая, оказывается, исполняла эти песни:
Мы шли по улице ночью.
Звезды, луна и вода.
Мы в дом открыли двери,
В кухне чай и еда.
Я смотрел, как пар поднимается вверх
И понял тогда,
Что мы не случайно здесь с тобой,
Я понял – это судьба…
Под эту песню вышла танцевать Прима. Она исполняла разные смешные движения, как бы инсценируя и в то же время утрируя то, о чем там пелось. При каждой ее выходке все громко смеялись и хлопали. А Рулон в это время подпрыгивал на диване и, сжав руки в кулаки, потрясывал ими в такт музыке. Сейчас «больной старик» перевоплотился в маленького беззаботного ребенка, который искренне веселился и радовался вместе со всеми. Его лицо сияло, а движения были очень пластичными и гармоничными.
Дальше следовал припев:
...если бы я с тобой переспал,
я бы тебе в постель насрал,
если бы я с тобой переспал,
я бы тебе в постель насрал…
С этими словами Прима стала вытаскивать разные сюрпризы из-под юбки.
Сначала Прима достала нечто напоминающее шарик, но потом я догадалась, что это был гандон, причем, похоже, использованный. (Ведь благодаря своей «заботливой» мамаше я никогда не видела раньше гандонов, кроме как по телевизору.) И этот драгоценный подарок Прима торжественно вручила Венере, та, одновременно смеясь и морщась, приняла сей дар. Следующим сюрпризом был резиновый фаллос, который достался еще одной самке. Также между этими уникальными подарками Прима раздавала разные цветочки и т.п.
…мы в комнате вместе сидели,
по стене пробежал таракан,
и свечи тихо горели,
и воск падал в стакан,
а когда настало время,
погасла совсем свеча,
мы пошли с тобою вместе
спать по своим углам…
– пелось в песне.
Веселью не было предела. Но все-таки были и такие, кто не очень-то хотел веселиться, видимо, мамкино говно и мышиная ересь крепко засели в тупых мозгенях. Хоть Учитель и веселился со всеми вместе, но он одновременно наблюдал за каждым и видел насквозь какие у кого копошатся мыслишки.
Веселье продолжалось. Наконец, Прима достала свой последний подарок и стала приближаться к какому-то молодому парню, который сидел в углу. Сидел он в позе лотоса с опущенной головой и хотя он видел все происходящее, но особого восторга почему-то не выражал, лишь слегка улыбался. Звали его Водяс.
Подойдя к Водясу, Прима ловко достала нечто белое, болтающееся на ниточке и стала вертеть прямо перед лицом Водяса, который все также неподвижно сидел. Сколько же было радостных возгласов и улюлюканья, когда все поняли, что это «tampax». В завершение Прима положила свой подарок прямо на голову Водясу и стала плавно удаляться. Парень аккуратно снял «tampax» со своей головы и положил рядом с собой и как будто ничего не произошло, с таким же невозмутимым лицом он продолжал созерцать представление. Впрочем лицо его от чего-то стало красным.
– Вот это да, он, наверное, отрешенный йог, – подумала я, представив себя на месте Водяса…
В завершение этого необычного номера раздались громкие аплодисменты и радостные возгласы.
– Истина названа! – провозгласил торжественно Мудрец.
...В Рулон-холле снова спокойно.
Опять идут семинары,
А женщины полностью в сборе
Послушай, что поют под гитары…
– раздались слова следующей веселой песни.
И под ритмы разбитной музыки выскочила в центр круга Бочка и активно стала размахивать руками и ногами. Бочка была небольшого роста, плотного телосложения, с круглыми щеками и с неизменной прической, которая, по-видимому, называлась «взрыв на макаронной фабрике». Так как волосы были очень жидкие, Бочка однажды сделала начес и с тех пор больше никогда не расчесывалась, наверное, чтобы пышнее волосы казались.
И сейчас во время танца ее «львиная шевелюра» настолько была взъерошена, что не было видно глаз. Но несмотря на полную фигуру, Бочка двигалась очень активно и энергично.
О женщины, вам надо помнить,
Вы очень сильные маги,
А секс – это очень опасная вещь,
Не допускайте вы, бляди.
Блядству бой!
Блядству бой!