И все самки обламывались на этом. Все мечтали о большой любви и в результате оказывались в большой жопе, где им приходилось возить говно за мужем и детьми.
Все женщины, которые ушли от Рулона, искали принца, но ни одна не стала счастливой. Еще до моего прихода к Рулону у него жила яркая и красивая цыганка Роза. Она стоила своего имени, ибо выглядела как настоящая восточная принцесса. Роза соперничала с Селеной и даже стала вытеснять ее. Обладая ярким темпераментом и большой энергией, она командовала всеми, но в конце концов сказала, что ее жизнь похожа на жизнь птицы в золотой клетке.
– Это клетка для ее ложной личности, – говорил Учитель.
Она ходила со мной гулять и все любила смотреть прекрасные закаты, а как мамочкина программа включилась, так ей всюду стали принцы мерещиться. Куда не посмотрит – везде принцы. Вот так. Теперь вы знаете.
Сейчас она живет с каким-то пекарем – пьяницей и долбоебом, зато есть единственность. Все как мамочка внушила, значит, можно радоваться. Зомби! Вместо того чтоб отдыхать в Ялте и ехать в Америку, она прозябает в деревне.
Вечером, когда Рулон уже лег спать, я стала готовиться к завтрашнему празднику, подбирая музыку для танца и выбирая одежду. Венера, естественно, делала то же самое. Вместе с нами в комнате сидела Сара, которая была с Рулоном дольше всех, почти так же, как Селена. В ее физиогномике было что-то хитрое и одновременно веселое, короткие, густые, слегка вьющиеся волосы напоминали львиную гриву. После ухода Селены мы все думали, что Сара станет главной и будет всеми управлять, но она особо к этому не стремилась и даже, наоборот, надолго уезжала в город по делам, чтобы не участвовать в наших с Венерой стычках. Рулону это не нравилось, но он не подталкивал ее к борьбе, видимо, считая, что стремление к борьбе должно пробудиться само. Сара же стремилась принять образ пассивного наблюдателя, дающего полезные советы:
– Особенно хорошо надо продумать одеяние, – говорила она, видя, как мы активно готовимся к стриптизу, – Селена с Лилит одевали на себя очень много элементов одежды, чтобы можно было подольше их снимать. В конце они оставляли на себе что-нибудь, например чулки или трусики.
– А ты что, не будешь танцевать? – спросила я у нее.
Сара замялась и ответила противным слащавым голосом:
– Да ну…. Конечно, нет!
Видимо, у нее, как и у Бочки тоже было представление, что борьба это уже не для нее. Успокоилась! И эта ее успокоенность вызывала во мне внутреннюю агрессию. Такова закономерность. Когда один успокаивается, другой становится более активным и перетягивает на себя поток энергии, начинает управлять, а успокоенный вынужден подчиняться.
Я вновь включила видеокассету с записью танца Селены и стала повторять ее движения, пытаясь запомнить их.
– Вот это состояние! – воскликнула я, – как же его обрести? Не понимаю!
Тем временем Бочка, презрительно скривив рожу, заявила:
– Да, ерунда все это! Видела я этот стриптиз. Между прочим, Селена вообще не хотела тогда танцевать, она ревела и зачморилась до этого, а Учитель ее все-таки заставил, вот она и станцевала. А вы-то думаете, что это какой-то необычный танец!
– Так вот оно что, – подумала я, – вот в чем заключалась победа Селены. Лилит была во всем лучше, и Селена чувствовала себя подавленно, потому и не хотела танцевать. Но потом она изо всех сил разозлилась, пересилила себя, бросив вызов слабости. И тогда в этом танце проснулась ее сущность.
– Да ты дура, блядь! – закричала я на Бочку, – ты жирная Бочка, которая всегда завидовала Селене, ничего при этом не делая!
Мне захотелось врезать по тупой харе, но Бочка, сохраняя безразличное спокойствие, отложила свои астрологические записи и, презрительно махнув на меня рукой, отправилась спать.
Вечернее чтение уже закончилось, и Рулон лег спать. Во сне он всегда сохранял осознанность, а иногда ночью просыпался и начинал говорить о деле. Иногда он спрашивал нас о чем-нибудь, иногда спрашивал о Селене. Без нее действительно было все как-то не так. Раньше она всегда спала в комнате, расположенной рядом с комнатой Рулона и в случае чего сразу просыпалась и бежала к нему. После ухода ближайшей ученицы, на ее место автоматически без всяких усилий взобралась Сара, ибо была с Учителем дольше всех нас, но поскольку она не стремилась удержать это место, то ее очень быстро вытеснили. Мы забежали в комнату, где она валялась на матрасе и схватили ее за ноги, выволокли оттуда.
– Ой, что вы делаете! – кричала она, стуча башкой по полу.
– Хватит тебе тут дрыхнуть! – закричала Венера, бросив ее ноги на пол.
– Храпишь, мешаешь Учителю спать! Теперь мы будем спать вместо тебя, по очереди! Не хрен быть в таком состоянии, – сказала Бочка.
– Горе пассивным! – выкрикнула я.
– Все тем, кто сильнее! – сказала Хиппа.
– Ну и спите тут, – махнула рукой Хитрощелая и завалилась дрыхнуть в другую комнату.
Теперь мы караулили сон Учителя по очереди. В эту ночь караулила Венера. Когда я уже легла спать, она спустилась вниз и сказала:
– Сингарелла, на мудрость, – это означало на тантру к Учителю.
Бегом я побежала по лестнице наверх, в комнату Учителя, где было на ночь открыто окно. Здесь играла мистическая музыка и горела одна свеча в позолоченном подсвечнике.
Учитель сидел обнаженный в кресле в состоянии медитации.
– Вот, мудрец, – сказала я и, встав на колени перед ним, я стала целовать его священное тело и его лингам, который стал постепенно подниматься.
Я облизывала языком его член и яички, его промежность. Когда лингам встал, я стала сосать его, чувствуя огромную силу, которая струится из него, наполняя все мое существо энергией. Я стала надуваться как воздушный шарик и взлетать в сферы блаженства. Дав мне знак, Мудрец перевел меня в следующую позу. Учитель ласкал мою спину и я ощущала мощные потоки энергии, струящиеся из его рук. Постепенно ко мне пришло ощущение моего эфирного тела и эфирного тела Учителя, и когда он ввел свой лингам в мою иони, я стала ощущать, как наши эфирные тела сливаются, и я наполняюсь огромной силой. Меня наполняла творческая сила, которую я затем реализовывала в своих стихах и песнях.
По моему телу стала разливаться эйфория. Я сосредоточилась на Вишудха-чакре, находящейся в области горла и стала собирать там творческую энергию Мудреца. В свою очередь я направляла на него энергию своей преданности из Анахаты и свою страсть из Свадхистаны. Затем Мудрец лег на спину и я насела сверху на его фаллос. Мощная волна силы из него подкинула меня вверх и я вышла в астрал. Там я увидела сияющую Шамбалу, Гималайские горы, озаряемые светом восходящего солнца и в его лучах появился царь Шамбалы Ригден Джапо. Громовым голосом он пропел мантру: «Ом Мани Падме Хум», – и растворился в лучах солнца. Вернувшись в свою плоть, я еще с большей самоотверженностью и благоговеньем настроилась на Учителя, посылая ему потоки энергии из своей иони.
После мудрости я стала поклоняться лингаму, сося и облизывая его языком. Состояние счастья и наполненности силой были бесподобны. Мне казалось, что все мое тело начало светиться и сиять Божественным светом. С новой энергией и силой я вышла из комнаты Мудреца и крикнула, чтобы принесли чашу с водой. После тантры одна из нас приносила специальную воду в фарфоровой чаше для омовения лингама Учителя. Венера с чашей в руках подскочила к лестнице и стала подниматься наверх.
– Куда лезешь! – сказала я. – Давай чашу и вали отсюда.
– Нихуя, – возмутилась соперница. – Отойди с дороги! Я пойду мыть хуй!
– Никуда ты, сука, не пойдешь! Быстро чашу сюда, Учитель ждет!
– Ах ты свинья! – Венера попыталась оттолкнуть меня в сторону, но я сама уже схватила ее за плечо и толкала вниз. Она ударила меня в лицо и тут же получила ответный удар.
– Сука, блядь, чашу разобьешь! – орала она.
– Ах ты тварь поганая! – бесилась я.
Внизу уже стояли Бочка и Хиппа, наблюдая нашу драку на лестнице.
– Эй, давайте быстрее, Учитель ведь ждет, – пытались они угомонить нас.
Из комнаты раздался плач Учителя: «Ой, почему никто не идет меня мыть?! Ой-ой-ой!», – кричал он детским голосом.
– Тогда давайте, голосуйте, кто будет мыть Учителя, – сказала я.
Двое проголосовали за меня и я ринулась с чашей к Учителю. Венера бесилась внизу, а затем выскочила на улицу. Позже, после этого случая, она рассказывала, что в тот момент под проливным дождем долго бесилась в саду, не могла успокоиться. Видимо, она слишком отождествилась с мыслью, что Учитель – это принц, который должен принадлежать только ей. Мои же эмоции в тот момент были не столь насыщенными, ибо меня больше интересовало пение. Никогда раньше я не пела, но у Рулона была самая классная музыкальная аппаратура: синтезатор, восьмиканальник, фенолайзер и еще всякие прибамбасы – целая музыкальная студия.
– Вы, давайте, заранее разбирайтесь, кто из вас будет мыть хуй, – поучала Сара, заваливаясь в постель.
– Я уступать не собираюсь, – сказала я, включая аппаратуру и надевая наушники. Моя творческая энергия, активизировавшаяся после тантры, требовала реализации. Включив фонограмму, я стала сочинять слова. Та боль, которую испытывал Рулон после ухода ближайшей ученицы, передалась и мне.
– Как же так? – думала я, – почему от Учителя ушел человек, пробывший с ним семь лет? Значит, ни в ком нельзя быть уверенным и в себе тоже. Кто знает, какая мысль внезапно может долбануть мне в голову, и смогу ли я справиться со своим хуевым состоянием. Если мимолетные эмоции постоянно руководят мной, то куда они могут меня завести. Как ужасно, что я не могу ничего изменить сама.
Он мудрость дарит тем,
Чья жизнь гроша не стоит,
Тем, кто не верен и не свят,
И в чьем взгляде смысла нет,
И в ком истоки спят.
Он знает о том,
Что предатель – каждый человек,
Хоть сотни клятв о верности,